«Распределяющая комиссия Департамента образования и волшебства среди детей»
Гермиона сглотнула, пытаясь прогнать из головы все плохие, навязчивые мысли. Путь сюда показался ей просто бесконечным, хоть он и занял всего шесть минут. Она считала. — А Малфой? — вдруг поинтересовалась Грейнджер. — Мистер Малфой уже тут, — Леон ухмыльнулся и еле слышно добавил, — интересно… В несколько шагов они преодолели расстояние до зала. Кадмус решительно и по-хозяйски открыл дверь, пропуская Гермиону вперёд. Она тотчас почувствовала нечто, что заставило на секунду задержать дыхание. И пусть говорили, что отличительными чертами Гриффиндора должны быть храбрость и смелость, но ей стало не по себе от сковывающего страха. Грейнджер где-то на окраинах сознания улавливала здравые мысли о том, что это просто очередная проверка, что это привычный процесс, алгоритмы которого она знала, но поделать с собой ничего не могла. Обычно проверка занимала не больше десяти минут, но у Гермионы было предчувствие, что сегодняшние десять минут окажутся непростительно долгими и до безумия нервными. За это краткое время решится её дальнейшая судьба: либо всё вернётся на круги своя, либо жизнь превратится в сплошной беспросветный кошмар. Гермиона не могла знать, настолько ли плохо в Онде, как ей представлялось, но отчего-то всего одна мысль об этом заведении вызывала у неё внутреннее содрогание. Перед её взором открылся всё тот же знакомый кабинет, в котором ей приходилось прежде бывать три раза. Стены оливкового оттенка, на которых висели колдографии бывших министров. Большой деревянный стол, где уже разместились все члены Распределяющей комиссии: все знакомые лица, никого нового. Только одно свободное место было за столом, очевидно принадлежащее мистеру Калверу — главе комиссии, который стоял у окна, всматриваясь куда-то вдаль. — Присаживайтесь, Гермиона, — холодно произнесла женщина с белыми волосами, сидящая за столом. — Рик, мы можем начинать. Грейнджер беспрекословно выполнила приказ, заняв место рядом с Малфоем, которому явно тут было неинтересно. Он сидел с безразличным видом, закинув ногу на ногу. Было видно, что его мысли заняты совсем другим. Где он был? С кем говорил эти полчаса? — Отлично, — ответил Калвер, поворачиваясь лицом ко всем присутствующим. Гермиона видела раньше статьи с колдографиями Рика Калвера в «Ежедневном Пророке». Молодой, амбициозный, увереный, талантливый и очень симпатичный волшебник. На него частенько засматривались девушки, которым он годился в отцы. Да и вообще, все члены комиссии были, как на подбор — они идеально вписывались в этот интерьер. Грейнджер прекрасно помнила, что во время прошлых проверок у них были бейджи с именами, но в не в этот раз. — Мы начнём с мистера Малфоя, да? — Рик обратился к Леону, севшему в стороне, как независимый эксперт. Как зритель. Как наблюдатель. — Думаю, что да, — кивнул Кадмус. — Мисс Грейнджер как раз переведёт немного дыхание. Она под впечатлением от закулисных ходов Департамента. Драко хмыкнул и усмехнулся. Гермиона не решилась повернуться, чтобы посмотреть на Леона. Всё, что ей оставалось — лишь опустить голову, и густые ресницы, словно изогнутые стрелы, выделились на чересчур бледном, как первый снег, лице. Взгляд карих глаз зацепился за еле заметные следы на запястьях, что остались после пожара. Ей до сих пор хотелось, чтобы всё произошедшее оказалось не самым хорошим, но давно прошедшим сном. — Мистер Малфой, я попрошу вас встать, — произнёс Рик, подойдя ближе к парню. — Помните: вы просто должны расслабиться. — Не нудите, — грубо огрызнулся Драко. — Давайте, колдуйте своё херово заклинание. Из-за стола послышался какой-то осуждающий шёпот, но Гермиона не смогла его разобрать из-за собственных громких мыслей в голове. Создавалось ощущение, что их слышали все, кто находился в кабинете, но Грейнджер ничего не могла с этим поделать. Все её переживания, сомнения, страхи и отчаяние рвались наружу, пробиваясь сквозь хрупкие стены сознания. Проверка всегда проходила в индивидуальном порядке, и никогда в кабинете не находились сразу два ученика. Гермиона знала, как выглядела её воздушная невесомая волшебная диаграмма — её магический эквивалент был красивого перламутрового цвета, переливающийся в солнечном свете. Фред рассказывал, что его эквивалент был голубоватого оттенка, а у Джоржа — немного синеватый. Разумеется, они ведь — близнецы. — Можете закрыть глаза, — снова вежливо произнёс Рик, доставая палочку из кармана. — Орекум! Гермиона прикусила губу и подняла голову, устремив взгляд на Малфоя. Было стойкое ощущение, что она вторгается в личное пространство чужого человека, занимается чем-то неприличным, будто подглядывая. Это как смотреть краем глаза в самую душу — в неизведанные недры чужого бесконечного лабиринта. Ей бы самой не хотелось, чтобы кто-то рассматривал со стороны её эквивалент, но сдержать своё любопытство ей не удалось. Она знала, что это немного щекотно, будто бы кто-то касается пером твоих внутренних органов, но тело при этом наполняется одновременно леденящим холодом и раскалёнными углями. Белый луч волшебной палочки мистера Калвера проникал в грудь Драко, а Грейнджер неотрывно следила за тем, как над головой слизеринца начинают вырисовываться магические руны. Спустя пару минут они должны преобразоваться в бесформенное облако, которое и даст ответ на самый волнующий вопрос. Семь членов комиссии, Левин Даттон, Леон Кадмус, Гермиона и сам Рик внимательно следили за происходящим. Та самая блондинка, что указала Грейнджер на свободное место рядом с Драко, что-то активно записывала в свой блокнот, время от времени отрываясь от записей, изучая руны над головой Малфоя. Гермиона знала, какого цвета её эквивалент, но не знала, какие руны у неё, если всё это вообще имело какое-то значение. Руны начали расплываться, кружа над Драко, соединяясь в единое облако. Они были белыми. Невинного белого цвета. Ему точно не место в Онде. А тебе, Гермиона? И снова её начал связывать по рукам и ногам тот самый страх, однако, на этот раз в сочетании с чувством вины. Ведь это её неконтролируемый всплеск заставил сразу двенадцать человек оказаться в Мунго, а Малфой просто произнёс слова заклинания. Во время собственных раздумий она даже не заметила, как Леон оторвался от Драко и теперь внимательно наблюдал за ней, словно анализировал поведение девушки. И когда Гермиона решилась опять посмотреть на Малфоя, то неосознанно потянулась рукой ко рту. Невинно-белый цвет рун стремительно сменялся на розовый, затем красный и начинал темнеть до тёмно-бордового, а затем — и вовсе перешёл в чёрный. — Достаточно, — Рик опустил палочку, и облако над головой Драко тут же рассеялось, будто бы его и не было. — Думаю, что и так всё понятно. — Всё было понятно ещё перед первым курсом, — подала голос женщина с рыжими волосами. — А ведь я говорила вам, мистер Малфой и… — Ну, купи себе шар для прорицаний, — оборвал её Драко. — Можешь устроиться в Хогвартс, а не просиживать штаны в Министерстве. — Надеюсь, что в Онде вас научат манерам, — недовольно буркнула в ответ женщина, делая пометку у себя в записной книжке. — Видимо Люциус и Нарцисса уделили вам мало внимания. — В Онде?.. — тихо переспросила Гермиона. — Десять очков Гриффиндору, — усмехаясь ответил Драко, занимая своё место. — Твоя очередь, Грейнджер. Его это… забавляло? Малфой не выглядел расстроенным или взволнованным. Он просто сел на своё место, продолжая задорно ухмыляться. Гермиона неосознанно вспомнила, как Драко возмущался, когда узнал, что Леон прибыл в Мунго с одной-единственной целью — пригласить их в Министерство на проверку. Тогда было очевидно, что Малфой не из тех безумцев, что отчаянно хотели бы попасть в закрытый и таинственный институт для особенных детей. Что же изменилось теперь? Или это такая защитная реакция?.. — Прошу вас, мисс Грейнджер, — добродушно улыбнулся Рик. — Подойдите. На ватных ногах и с комом в горле Гермиона встала со своего места, заставляя себя сделать те несчастные несколько шагов, необходимые для сокращения расстояния между ней и Калвером. Она закрыла глаза прежде, чем Рик поднял палочку — ей совсем не хотелось видеть сияние над своей головой. Грейнджер пыталась отыскать в памяти самое лучшее воспоминание, чтобы по телу тут же разлилось волнами счастье — это было никчёмными попытками утопающего спастись. Крупицы уверенности в положительном исходе этой проверки растворились вместе с облаком над головой Драко. Тук… Тук… Тук… Ей хотелось только сконцентрироваться на том, как быстро билось её сердце. И на том, что она — лучше Малфоя. Гермиона лучше него, потому что никогда бы не поступила так, как он — это их главное отличие. Они разные, они не должны были пересекаться и находиться так близко друг к другу, потому что в них нет никаких сходств. Время остановилось, а все звуки извне стали далёкими и практически неслышимыми. Всё растворилось в стуке её сердца.***
В отличие от неё, Драко даже не собирался скрывать явного интереса к тому, что происходило. Он снова закинул ногу на ногу, сложил руки на груди, внимательно наблюдая за тем, как Грейнджер тряслась, словно осиновый лист. Или она даже не пыталась скрыть собственного страха, или у неё это получалось очень плохо. Ещё одно отличие между ними: Малфой точно знал, чем для них закончится эта проверка, как бы ни хотелось надеяться на лучший исход, а вот гриффиндорка, похоже, была ещё той мечтательницей. Драко научился за свою недолгую жизнь здраво оценивать ситуацию, когда глаза не перекрывала пелена ненависти. Кажется, в этом было ещё одно очевидное отличие между ними. Хотя, Малфой был уверен, что, несмотря на разные факультеты и то, как они принимают сложившуюся ситуацию, в них есть что-то общее, что заставило их оказаться вдвоём именно тут. Не где-то в кондитерской Хогсмида или в одной из лавок Косой Аллеи, нет. А тут — в мрачных и неприветливых стенах Департамента. И сразу же, вслед за этими размышлениями, в голове всплыли образы Люциуса и Нарциссы — людей, которые буквально подвели своего сына к этим дверям своим отвратительным воспитанием. Путь в Онде был ему проложен ещё с первого курса, это было только вопросом времени. Но, судя по тому, какой фурор произвела Грейнджер, она тоже была не последней в очереди. Нужно быть достаточно сильной ведьмой, чтобы так поджарить своего обидчика. Как любил высказываться Снейп: «Она не так проста». Правда он это говорил о другом человеке. — Орекум! Драко пришлось прищурить глаза от слишком яркого сияния появившихся рун над головой Гермионы. Если верить рассуждениям Северуса, то с помощью столь экзотического и хитрого заклинания, комиссия выворачивала всю магию учеников наружу. Невесомые руны могли рассказать о том, какая магия легче всего давалась ребёнку, указывали на плотность магической сетки и определяли уровень магии в крови. У сквибов, к примеру, руны еле-еле светились и их даже не хватало на то, чтобы образовать цветное облако над головой по окончании процесса проверки. Руны над Грейнджер вырезались в воздухе с какой-то бешеной скоростью, будто на ускоренной перемотке. Малфой даже не понимал, получалось ли у членов комиссии что-то там разглядеть, потому что он успел только заметить Виту — руну жизни. Но, судя по сосредоточенному лицу Рика, он как раз видел всё, что его интересовало. И спустя больше двух минут хаотичный смерч начал замедляться и упорядочиваться, соединяясь в облако. Ну, что, Грейнджер, переплюнешь меня? Малфой был уверен в том, что её ждёт такой же приговор, как и его. В этом он не сомневался с самого начала, с их первого и последнего разговора в Мунго. Невооружённым взглядом было видно, что в Грейнджер сидела такая же тьма, сотканная из злости и ненависти. Краем глаза Малфой заметил, как за Гермионой наблюдал Кадмус, явно очарованный и потрясённый развернувшейся картиной. Этот напыщенный министерский ублюдок получал удовольствие от того, что в его коллекции, очевидно, будет пополнение на целых два особенных экземпляра. Пока кто-то собирал открытки из-под шоколадных лягушек с изображением великих волшебников, Леон коллекционировал юные человеческие души. Облако над Грейнджер практически сразу же окрасилось в чёрный цвет. Не прослеживалось никакой градации — оно просто за мгновенье изменилось. — Думаю, что этого более, чем достаточно, — весьма громко произнёс Калвер, опуская палочку. — Тут было всё понятно по рунам. Магическая сетка очень повреждена, но при этом руны указывали на высокий уровень нерастраченной энергии. Беря во внимание то, как сильно пострадала магия юной мисс Грейнджер, невозможно не отметить, что руны были более выразительны, чем у мистера Малфоя. — Да, весьма интересный случай, — поддержал его пожилой мужчина, что сидел за столом комиссии. — Странно, что эта девушка оставалась вне поля зрения института. — Или же её магия просто была скрыта, — уверенно заключила Левин. — Возможно, что несчастный случай в раздевалке помог Гермионе открыть в себе этот потенциал. Во время оживлённого обсуждения того, что показала проверка Грейнджер, она так и продолжала стоять с закрытыми глазами. Малфой снова переключился с Кадмуса на неё, невольно заметив, как по её лицу скатывались слёзы. Она слышала, что говорили все присутствующие, но, похоже, отказывалась воспринимать эту реальность. Плечи еле заметно подрагивали, пока она беззвучно плакала, окунувшись в осознание своего неизбежного рока. Нет, она не гриффиндорка. Возможно, ей место на Когтевране. Похоже, смелость и храбрость покинули её вместе с тем самым магическим выбросом на квиддичном поле. — Можете открывать глаза, мисс Грейнджер, — любезно обратился к ней Рик, коснувшись пальцами её подбородка. Но в ответ она лишь сильнее зажмурила глаза и отрицательно замотала головой. И почему-то Малфою на долю секунды стало её жаль — это странное чувство, которое он редко когда испытывал по отношению к чужим людям, очень настойчиво пробиралось в остатки его искромсанной души. Он снова почувствовал укол вины за то, что произошло тогда, в раздевалке, пусть и повторял себе, что это — трагическая случайность. Ему должно быть плевать на реакцию Грейнджер, но он не мог сейчас об этом не думать. Неужели можно было настолько отчаянно любить свою школу? — Всё хорошо, мисс Грейнджер, — снова заговорил с ней Калвер. — Вы можете занять своё место. Давайте я вам помогу. — Не трогайте меня! — вскрикнула Гермиона, попятившись, нервно озираясь по сторонам. — Уберите свои руки! Не трогайте меня… Грейнджер горько плакала, закрыв лицо руками. И Малфой ненавидел её за это. Каждый раз, когда у неё случалась истерика, он снова и снова возвращался мыслями в ту чёртову квиддичную раздевалку. Больше всего на свете он мечтал забыть этот душераздирающий, чудовищный эпизод его жизни, но как это возможно, когда перед ним всё время мелькало живое напоминание? Он чувствовал, что с каждым разом справлялся с этим всё хуже. Долгие годы Люциус мастерски выводил Драко на неприятные и отвратительные ему чувства и эмоции, но, пожалуй, судьба посчитала, что одной психологической травмы ему мало и решила подбросить новый раздражитель в виде Грейнджер. — Это несправедливо! Как же вы не понимаете? — Грейнджер заглядывала в глаза каждому из членов комисси, но в ответ получала лишь соболезнующие гримасы, от которых становилось тошно. Не найдя ни единого отклика на её беду, она бросилась к Драко. — Это всё из-за тебя, Малфой! Ты сломал мне жизнь! Уничтожил всё, что у меня было! Он стойко терпел её крики и обвинения, буквально приказав себе натянуть маску равнодушия и держаться этой эмоции до самого конца гневной тирады из бесконечного потока оскорблений. Из-за стола неторопливо поднялась блондинка, доставая палочку из кармана. — Я ненавижу тебя! — Гермиона резко подалась вперёд, остановившись перед Малфоем вплотную, и замахнулась рукой, намереваясь ударить его, но не успела. — Аметиус! — громко произнесла блондинка, и луч её волшебной палочки пронзил спину гриффиндорки. Она безвольно повалилась на пол у ног Малфоя. В кабинете стало очень тихо, настолько, что, при желании, можно было услышать дыхание и сердцебиение каждого из присутствующих. Драко потрясённо смотрел на обмякшее тело Грейнджер, чьё сбитое дыхание выровнялось и успокоилось, а затем перевёл потемневший взгляд на светловолосую волшебницу. — Вы совсем рехнулись? — злобно прошипел он. — Это такие методы успокоения у Департамента? — Неужели ты считаешь уместным, чтобы я отчитывалась за свои методы, мальчишка? — надменно поинтересовалась женщина. — Пусть проспится и придёт в себя. Ей не помешает здоровый сон. — Вам не стоило так категорично решать вопрос, Мерьем, — с некоторой строгостью заметил Рик. Её имя показалось Малфою очень знакомым. Он точно уже слышал его из чьих-то уст. Возможно, когда-то Блейз обмолвился о ней. И почему-то у Драко было чувство, что это было нечто нелестное. Члены комиссии начали что-то суетливо обсуждать, отойдя к окну. Казалось, они вовсе позабыли про лежащую на полу Грейнджер — никому не было до неё дела. Это было так дико… Абсолютно типичное для Министерства поведение. И не стоило рассчитывать на то, что Департамент, который изначально когда-то создавался ради детей, отличался своей политикой от общего устройства страны, где всем было плевать на простых людей. Внезапно Левин разразилась громким смехом, хватаясь за руку Калвера, и в этот момент Драко ощутил сполна, насколько же сюрреаличной была ситуация, в центре которой он оказался. Он встал со своего места. Пусть Грейнджер и была истеричкой, пусть ненавидела его, он это заслужил. Его ненавидели все просто за то, кем он являлся, и только она относилась к тем немногим людям, которые ненавидели его за что-то существенное — за его очевидный промах, за его ошибку. Она была такой лёгкой. Её волосы пахли чем-то приторно-сладким. Кажется, похоже на спелую вишню — от этого аромата можно было задохнуться. Её пушистые кудри лезли ему в лицо, пока Драко пытался усадить Гермиону на диван, где всего пару минут назад сидела мисс Даттон. На секунду Малфой ухмыльнулся, проведя в голове эту забавную параллель: львиная грива — вот и всё, что связывало Грейнджер с её факультетом. — Очень благородно, мистер Малфой, — к нему подошёл Кадмус, отвлёкшийся от разговоров своих коллег. — Но что-то мне подсказывает, что мисс Грейнджер вас за это благодарить не станет. — Ну, и ладно, — он пожал плечами. — Думаю, что и вас она не поблагодарит за то, что вы вырубили её ударом в спину. Может, вашей блондинистой леди тоже нужно подлечиться в Онде. У неё явно проблемы с самоконтролем. — Мисс Эддерли — сердцеведец Онде, — Леон улыбнулся. — Думаю, что мисс Грейнджер как раз попадёт в группу именно к ней. — Охуеть, — Драко поморщился, как будто съел что-то омерзительно-противное на вкус. — Она будет копаться в наших мозгах? Серьёзно? — Уверяю вас, что Мерьем — отличный специалист, — спокойно ответил Кадмус. — Да уж, я вижу. — И да, Онде — это не больница, — уточнил он с лёгкой дежурной ухмылкой, — у нас там никто никого не лечит. «Один хуй. То ещё местечко», — пронеслось в мыслях Драко, но озвучивать это он не стал. Он вымотался за этот день. И пусть ничего особенного не случилось, но чувство усталости незаметно подкралось к нему из-за спины. Малфой сел рядом со спящей Грейнджер, которая продолжала размеренно дышать, и закрыл глаза, чтобы немного выдохнуть. Конечно, ему тоже хотелось бы взорваться, извергнуться лавой из своих истинных эмоций, но Драко пытался контролировать себя из последних сил. Он бы сейчас с удовольствием полетал на метле, погонялся за золотым снитчем. Вернулся бы в тот день и сделал всё возможное для того, чтобы на следующее утро проснуться целым и невредимым в подземельях Хогвартса. Наверное, ему стоило проигнорировать Снейпа, который пришёл в спальню мальчиков и сообщил о визите Люциуса и Нарциссы. Всё могло обернуться по-другому. Это бесило. Всё время думать о том, как бы могло всё произойти, если бы какое-то решение отличалось от принятого. Но ведь именно это и есть удел живого человека — жалеть о своих поступках, представляя, как могло бы быть. И Драко тоже был обычным живым человеком. Ему было свойственно ошибаться, а потом убиваться из-за чувства вины. — Ну, что же, — послышался голос Калвера, и Драко открыл глаза. — Поздравляю, мистер Малфой. Для вас и вашей подруги новый учебный год начнётся в новых стенах. Отныне, вы — студенты специализированного института Онде. — Я безмерно счастлив, — процедил Малфой. — Уверен, что моя подруга — тоже, но мы об этом не узнаем, потому что ваша неадекватная дамочка её вырубила. Направила палочку безоружному подростку в спину. — Мистер Малфой, вы-то знаете, что всё могло закончиться куда хуже, — съязвила в ответ мисс Эддерли. — Но, как видите, у меня имеется опыт. — Ваши личные дела сегодня же будут переданы в Онде, — провозгласил Калвер. — Мистер Кадмус и мисс Даттон сопроводят вас в институт. Драко вопросительно вскинул бровь. — Сейчас? — Да, — ответил Рик. — Вам нужно познакомиться с устройством института, с персоналом и со своими будущими одногруппниками. — Она вообще-то не в себе, — Малфой надменно кивнул в сторону Грейнджер. — Может, у мисс Эддерли имеется опыт не только в том, чтобы оглушать подростков, но и приводить их в чувства? — Не переживайте за свою подругу… — Да прекратите вы её так называть! — не сдержался Драко, значительно повысив голос. — Какая она мне, блять, подруга? Вы находите эту шутку забавной? Калвер отреагировал на его выпад снисходительной улыбкой, сложив руки на груди. — Мисс Грейнджер прибудет в Онде сразу после вас, мистер Малфой. Ему срочно нужно написать письмо Снейпу. Как сказала Левин перед процедурой анализа, Северус пытался попасть в Мунго к крестнику, но это было запрещено до самого заседания комиссии. О том, что Малфой и Грейнджер отправятся в Департамент, стало известно на следующее утро после трагического происшествия, потому никаких писем и посещений не дозволялось. Даттон обмолвилась, что когда станет понятна дальнейшая судьба подростков, у них появится возможность связаться с кем-то из друзей или близких. Драко намеревался написать в первую очередь Северусу, а затем Блейзу. Обязательно. Забини должен был знать чуть больше об этом институте от своего отчима. Теперь любая мелочь, любая информация была на вес золота. — Пройдёмте, мистер Малфой, — лениво протянул Леон. — Нас уже ждут. А она кому напишет?.. Драко в последний раз взглянул на свою подругу и послушно встал с дивана. Усталость становилась всё ощутимее, и тратить остатки сил на препирательства ему больше не хотелось. У него была некая уверенность, что ему понадобятся его дискутирующие навыки уже там, в стенах института. — Снова камин? — безучастно поинтересовался Драко, возвращаясь по знакомому маршруту из бесконечных мраморных коридоров. — Нет, никаких каминов, — категорично отрезал Леон. — Нам сюда, — он остановился у одного их десятков невзрачных кабинетов. — Вы первый, мистер Малфой. Драко без особого энтузиазма открыл двери и тут же сощурил глаза из-за яркого солнечного света. Он шагнул в просторную комнату, чем-то отдалённо напоминающую одну из гостиных Малфой-мэнора. Не самая лучшая ассоциация. Малфой не любил своё семейное гнёздышко, где не было ничего, кроме бесконечных пустынных коридоров и постоянного гнетущего чувства одиночества. Ему было там плохо. Прямо как теперь в этой комнате. Следом за ним появились Леон и улыбающаяся Левин, которая, наконец-то, почувствовала себя «дома». — Это портал? — Малфой осмотрелся по сторонам. — Грубо говоря, да, — самодовольно подтвердил Кадмус. — До сих пор считаю, что это моё лучшее решение — сделать подобный проход из Департамента в институт. — Это похоже на какой-то пансионат для душевнобольных, — Драко продолжал оглядываться, изучая интерьер комнаты. Высокие потолки, безупречный белый цвет в сочетании с чёрным и золотым. Аляпистая безвкусица. — Теперь это — твой дом, — восторженно добавила Левин. Драко ощутил приступ подступающей тошноты. Он всегда мечтал о доме. О настоящей, уютной семейной обители, но ему словно судьбой было предписано пожизненное заточение в холодных сырых замках с никому ненужной позолоченной лепниной на стенах и потолках вместо тёплых материнских объятий и душевных разговоров с отцом по вечерам за чашкой горячего чая. — Отлично. Тогда проводите меня в мою спальню, или где тут у вас спят особенные дети, и дайте мне лист пергамента с пером и чернилами. Вроде, уговор был такой. — Левин сейчас вас проводит, мистер Малфой, — Леон кивнул своей помощнице и вышел за дверь. Наверное, он отправился за Грейнджер. По крайней мере, Драко почему-то хотелось чтобы это было именно так. Чувство вины, которое он всё это время продолжал испытывать перед своей сокурсницей с Гриффиндора, постепенно начало сменяться жалостью, и это вовсе не улучшало сложившуюся ситуацию. Он предпочёл бы совсем не думать о ней, но ничего не выходило. Его мысли были заняты лишь ею, как бы Драко ни старался сосредоточиться на чём-то другом. В голове была либо Грейнджер, либо Люциус. Третьего не дано. Мисс Даттон лучезарно улыбнулась, взяв Драко под руку, как старого товарища, словно она не была министерской ручной птичкой Леона. Это было настолько ловкое, отработанное и неожиданное телодвижение, что Малфой даже не смог вовремя среагировать и вывернуться. С чувством нарастающего раздражения он позволил Левин увести его за собой. — Институт гораздо меньше, чем Хогвартс, — воодушевлённо начала Левин, быстрой походкой пересекая просторное фойе, — но тут тоже полно секретов. Сейчас мы находимся на первом этаже, в Западном блоке. Здесь четыре этажа и четыре блока: Южный, Западный, Восточный и Северный. Ученики имеют свободный доступ только в три. — А в четвёртом кого прячут? — презрительно ухмыльнулся Драко. — Кого-то слишком особенного? — О, нет, — рассмеялась Левин. — Четвёртый — Северный блок — это что-то вроде больничного крыла в Хогвартсе. Западный блок — столовая, библиотека, зал с музыкальными инструментами и свободные кабинеты, где ученики могут выполнять своё домашнее задание. Малфой вслушивался в болтовню Левин, анализируя каждое слово, хоть и был уверен, что она не сболтнёт чего-то лишнего. Таким, как она, всегда приказывают играть наивных дурочек со счастливой улыбкой, но на деле они способны воткнуть в спину с десяток острых ножей, даже глазом не моргнув. Драко прекрасно осознавал, что Левин не просто так с ним возится — в Онде нельзя никому доверять, а особенно тем, кто чрезмерно мил и любезен. — Южный блок — учебный, — продолжила Даттон. — Здесь находятся все аудитории, кабинеты для практических и теоретических занятий. Там же размещены теплицы и дуэльные залы. — Тут играют в квиддич? — с вялой надеждой поинтересовался Драко, заранее зная ответ. — Нет, но есть уроки полётов на метле. — Скучно, — фыркнул Малфой. — Получается, что весь досуг учеников в этом склепе — это домашнее задание? — И в открытом доступе ещё имеется Восточный блок, куда, собственно говоря, мы сейчас и направляемся, — Левин снова широко улыбнулась, сжав крепче руку парня. — Это блок, где находятся ваши спальни и залы отдыха. Повсюду был сплошной белый цвет. На миг Драко показалось, что у него даже в глазах начало рябить от переизбытка белого. Все было настолько стерильно и выдержано в одном стиле, что даже чёрный брючный костюм Левин походил на часть интерьера института. Малфою казалось, что стены сужались, сдавливая лёгкие — ему становилось душно и дурно от пятиминутного пребывания здесь. Головная боль возникла из ниоткуда, ворвавшись в его сознание оглушительным набатом. — В институте есть школьная форма? — спросил Драко, непроизвольно потянувшись свободной рукой к виску. — Да, — ответила Даттон. — Твоя форма уже ждёт тебя на твоей кровати. Очень оперативно. Интересно, она появилась там до или после проверки? Или всё это мероприятие было не более чем обычным фарсом для протокола? Они снова свернули за угол. Драко и Левин петляли длинными извилистыми коридорами, свернув несколько раз вправо и влево, поднялись дважды по мраморным белым ступеням и вышли из неприметной боковой двери в ещё один длинный, но очень широкий коридор с множеством дверей. — Это — спальни мальчиков, — объявила Левин, отпуская руку Драко. — В отличие от Хогварста, в Онде нет общих спален. Каждый студент живёт отдельно. Малфой нахмурился, окинув беглым взглядом десятки одинаковых дверей. — Сколько студентов в институте? — Триста шестьдесят четыре было сегодня утром, но теперь вас триста шестьдесят шесть, — без запинки уведомила его Даттон, словно имела при себе заранее заготовленный список ответов на все вопросы, которые выучила наизусть. — Третья дверь по коридору с правой стороны — это твоя спальня, Драко. Все твои вещи из Хогвартса будут доставлены сегодня вечером. Располагайся и чувствуй себя, как дома. — Благодарю, — грубо бросил Малфой, демонстративно отвернувшись от своей спутницы. Спустя мгновенье от Левин не осталось и следа, она просто растворилась в воздухе, словно её тут никогда и не было. Нерешительно подойдя к двери, на которую указала Левин, Драко остановился и заметил маленький золотой номерок: 3. — Замечательно, — буркнул он себе под нос. — Номер три. Как какой-то блядский заключённый. От произнесённых слов головная боль только усилилась и Драко больно прикусил язык, потянувшись рукой к дверной ручке. Он уже был готов увидеть снова тот же белый цвет под стать всему институту, но нет. Внутри его спальня была очень похожа на спальню Слизерина в Хогвартсе, не было лишь факультетского герба. Всё тот же приятный глазу тёмно-зелёный оттенок, мебель из тёмного дерева и большое окно с видом на сад. А ещё тут приятно пахло травами, словно в этой комнате несколько минут назад побывал Северус. Единственным белым пятном во всём этом убранстве был небольшой свёрток на постели. Драко небрежно схватил его и тяжело выдохнул. Это были рубашка и брюки — форма студентов института. Честно признаться, он ожидал худшего, но пока что всё казалось довольно-таки сносным, даже бурлящая злость в жилах начинала понемногу угасать. Или дело было в головной боли, что перетягивала на себя всё внимание. Малфой подошёл ближе к окну, выглядывая на улицу. Прекрасный солнечный день. Цветущие персиковые деревья выглядели неестественно живо для обстановки этого места, будто они попали сюда из другого измерения. Всё, что уже успел увидеть Драко в стенах института, мало походило на настоящую жизнь — слишком всё рафинированно, искусственно и мёртво. Коридоры Хогвартса всегда были наполнены голосами и детским смехом, тут же было до ужаса тихо. Это место всё больше и больше напоминало Малфою его дом, из которого он был рад сбежать в школу Чародейства и Волшебства. А теперь его снова вернули в одиночную камеру. На подоконнике лежала небольшая книга, открытая на определённой страннице. — «Парк Энаид», — прочитал он вслух. — «Создан основателем института Онде — Леоном Кадмусом». Забавно. Драко пробежался глазами по строчкам книги, и как только дочитал последнее слово, она закрылась. Это никоим образом не помогало ему расслабиться, а только сильнее настораживало. Малфой отодвинул книгу в сторону и отвернулся от окна, изучая взглядом спальню. Ему срочно нужно написать письмо Блейзу. Да, теперь он был уверен в том, что сперва нужно написать именно Забини, потому что вопросов с каждой секундой становилось всё больше. Искать письменные принадлежности долго не пришлось. Чистые белые листы, перо и чернильница ждали Драко на прикроватной тумбе. Возможно, как сказала Левин, у института и были секреты, но, похоже, что у студентов в этих стенах от института секретов быть не могло. Драко уселся за небольшой столик и, обмакнув перо в чернильницу, принялся быстро выводить слова неаккуратным почерком. Привет, Блейз! Я уверен, что ты уже в курсе, что меня запихнули в этот чёртов институт Онде. Мы давно с тобой не виделись. Я буду рад, если ты сможешь проведать меня. У меня к тебе много вопросов. Д.М. — И как это отправить? — Драко сложил лист вдвое. — Совы? Блять, куда я попал?.. Малфой вскочил с кровати, крепко сжимая в руках письмо. Здесь всё было по-другому, ничего похожего на то, к чему он привык. От изматывающего чувства безысходности Драко вновь подошёл к книге, надеясь найти в ней хоть какую-то подсказку, как вдруг раздался тихий и ненавязчивый стук в дверь. — Открыто! — он прокашлялся, пряча письмо за спину. Ручка двери медленно опустилась. У Малфоя по коже пробежал неприятный холодок от предвкушения очередного сюрприза. — Я всё боялся, что Левин одурачила меня, — произнёс тихий приятный голос. В дверном проеме показался высокий молодой мужчина с блестящими чёрными кудрями. — Здравствуй, Драко. — Регулус? — в изумлении воскликнул Малфой. — Вот так встреча, — он окинул Блэка взглядом с головы до ног. — Мы с тобой настолько чужие друг другу люди, что я совсем позабыл, что ты у нас преданный труженик этого сраного института. Они не виделись с Блэком несколько лет. Если память Драко его не подводила, в последний раз он встречался с Регулусом на первом курсе. Он зачем-то наведывался в гости к Снейпу. Они обменялись не самыми тёплыми приветствиями, и на этом их недолгое общение закончилось. — Я рад тебя видеть, Драко, — искренне сказал Регулус, прикрыв за собой дверь. — Жаль, конечно, что мы снова встретились при таких безрадостных обстоятельствах. — Да уж, дрянное место, но могло быть и хуже. Блэк улыбнулся краешком губ, но не спешил что-то говорить. Они ведь и вправду были совсем чужими друг другу людьми, пусть их и связывали кровные узы. Никто из них не знал, как начать разговор и как стоит себя вести. — Забавно, что твоя спальня оформлена в стиле спальни в Хогвартсе, — Регулус внимательно разглядывал убранство комнаты. — Они не все так выглядят? — лениво поинтересовался Драко. — Нет. Здесь все спальни безликие и полностью белые, но стоит студенту переступить порог, как комната в мгновение преобразовывается, ты даже не успеваешь это заметить. Спальня становится такой, какой ты бы хотел её видеть. — Интересно, — хмыкнул Драко. — А у персонала института так же? — Да. У меня спальня такая, какой я запомнил свою комнату в родительском поместье. Там тоже присутствует тёмное дерево, но вместо зелёного преобладает глубокий синий. — Как тут можно послать письмо? — Малфой достал из-за спины сложенный лист. — Мне нужно отправить это своему другу. — Пойдём, я покажу тебе, — Регулус открыл двери спальни. — Будь осторожен с письмами, Драко. Он кивнул в ответ на совет Блэка, сжимая письмо крепче и чувствуя, как начали потеть ладони.