Mysterium Onde

      Тяжёлый дух мэнора окутывал их мрачной аурой, словно душа этого древнего поместья была заточена в вечных муках. Каждое углубление старинной архитектуры казалось хранителем грусти и боли, а замшелые стены дышали историей страданий.       Нарцисса раньше часто бродила по запущенным залам и комнатам, пропитанным ощущением угнетающего безжалостного прошлого. Она и сама была частью этого семейного проклятия, которое, казалось, следовало за ней с самого момента её рождения. Будто бы у неё никогда не было выбора, и она была обречена на такую судьбу.       Старинные портреты предков Малфоев, висящие на стенах, казалось, смотрели на неё с очевидным и нескрываемым презрением. Плотные занавеси и тёмные окна, почти никогда не пропускающие солнечный свет, лишали дом тепла и радости. Горькая тоска коснулась каждой его части, от дальних залов до скрытых уголков.       Возможно, когда-то давным-давно, этот дом был иным — светлым и приветливым, но на протяжении жизней многих поколений его стены пропитывались аурой ненависти и жестокости. Семейная традиция, представляющая собой приверженность к тёмным идеалам и магическому превосходству, заключала Малфоев в бесконечный круг одиночества и скорби.       Нарцисса сидела за длинным столом в трапезной Малфой-мэнора, уставившись на свой завтрак, словно надеялась, что он исчезнет, если она достаточно долго будет его сверлить своим брезгливым взглядом. Рядом с ней, разделяя этот стол, завтрак и целую жизнь, сидел человек, которого она ненавидела всем своим сердцем — её муж, Люциус Малфой.       Она не могла понять, почему они продолжали влачить своё существование вместе. В этом никогда не было смысла да и какого-либо малейшего желания. Ведь их отношения были осквернены обоюдным отвращением. Нарцисса не чувствовала ни привязанности, ни уважения к человеку, который приходился ей мужем и был отцом их ребёнка. Это был брак, в основе которого лежала чистокровная традиция, но уж точно не любовь.       Она подняла глаза и встретилась с его холодным взглядом, в котором не было даже намёка на то сверкающее пламя, что горело в глазах любящих людей. Порой Нарцисса начинала сомневаться в том, что когда-то чувствовала прикосновение любви к своей душе. Её сердце сжалось от обиды, когда она подумала о том, каким образом они оказались в этой ситуации, став зависимыми от чужих решений — не по своей воле.       — Почему я должна терпеть это каждый день? — сдержанно спросила Нарцисса, отодвигая от себя тарелку. — Ты не обязан сидеть со мной за одним столом.       — Ты тоже, — безразлично ответил Люциус.       — Я села завтракать в одиночестве, — заметила она. — Это ты ко мне присоединился, муж. И мне трудно представить более отвратительное времяпрепровождение, чем завтракать с тобой.       — Как всегда, твои слова превосходят любые ожидания, Нарцисса. Так почему мы все ещё здесь, если ты ненавидишь меня так сильно?       Этот до боли неприятный тон Люциуса был подобен ледяному ветру, сотканному из насмешки, ненависти, холода и отвращения.              — Возможно, потому что мы обязаны этому дому и его чёртовым традициям, — надменно выплюнула она. — Традициям благородных Малфоев.       — Ты, конечно, всегда стараешься меня задеть своими остротами, но я не позволю тебе портить мне настроение сегодня, — холодно и без усмешки ответил Люциус. — Если что-то не нравится, ты знаешь, где дверь.       Силой воли Нарцисса старалась сохранять спокойствие и хладнокровие. Горький привкус неприязни на языке мучил её, но она была обучена сдерживать свои чувства. Она презирала своего мужа за жестокость и холодное сердце. В эти мгновения Нарцисса забывала о том, что сама недалеко от него ушла. Или это он её сделал такой?       — Ужасные люди, ужасное происхождение, ужасные манеры, — шёпотом протянула она.       — Ты не говоришь ничего нового, моя дорогая, и я не добавлю ничего нового, — скучающим тоном произнёс Люциус, отряхивая с пиджака несуществующие крошки. — Не забывай, что наш союз был инициативой твоего отца.       — О, я не забываю об этом ни на день. Ведь благодаря ему и начался этот бесконечный кошмар. Я застряла в аду, в браке с человеком, которого ненавижу, — Нарцисса улыбнулась краешком губ. — Разве не прекрасно?       — Ненависть — это единственное чувство, которое мы с тобой разделяем, — практически с нежностью протянул Люциус. — Какая замечательная основа для семьи. Не подумай, что я очень этому рад. Блэки… — ему даже не пришлось изображать брезгливость, всё и так было написано на надменном лице. — Это было огромной ошибкой Малфоев.       Он опять одержал над ней победу в самый непредсказуемый момент.       — Достаточно! — выкрикнула Нарцисса, вставая из-за стола. — Утро снова начинается с твоих раздражающих комментариев, Люциус.       Её руки сжимались в кулаки, она едва сдерживалась, чтобы не дать волю всем накопившимся эмоциям, которые так долго разрывали её душу на части. Взглянув на мужа, Нарцисса наталкивалась лишь на ярость в его глазах, которая пробуждала в ней жажду мести.       — Пожалуй, одно только твоё присутствие способно испортить мне даже самый светлый день, Нарцисса.       — О, какая потрясающая новость! — истерично воскликнула она. — Я не желаю тратить своё драгоценное время на это.       — Я не стану сожалеть о твоём уходе, Нарцисса. Твоё отсутствие только улучшит мою жизнь. Хочу, чтобы ты поняла, что моя терпимость к твоим выходкам иссякает.       И вот, её взгляд опять поймал его пустые глаза. Минута неопределённости застыла в воздухе, как молния перед раскатом грома. Нарцисса чувствовала, как дрожь проходит по телу мощным разрядом, и ей стало ясно, что она находилась в одном шаге от того, чтобы не растерзать его проклятое сердце прямо сейчас.       На этом лимит их общения и пребывания в столь непростительной друг к другу близости был исчерпан. Миссис Малфой отряхнула своё платье и направилась к двери. Ей захотелось поскорее убраться отсюда, из чёртового мэнора. Она вышла из трапезной, пока сердце продолжало колотиться в груди, а в горле встал ком.       Через несколько секунд раздался хлопок, уносящий её далеко от этого омерзительного места.       Хмурая заря окрасила небосклон в бледно-серый оттенок. Нарцисса стояла на пороге своего «второго дома», ощущая холод, который проникал прямо в душу, достигая самого её дна. На горизонте тяжёлые облака сгущались, предвещая приближение дождя.       Это утро было похожим на тысячу таких же, которые стали обыденностью для Нарциссы, несмотря на то, что лето было в самом разгаре. Внутри неё царила непроглядная мгла, сопровождаемая леденящим ощущением одиночества. Она вновь сбежала из мэнора, чтобы уйти от своего ненавистного мужа, прежде чем её гнев превратился в смертельную магию.       Ссоры и разногласия были повседневным явлением для Малфоев, и она устала от этой безжалостной борьбы за власть и контроль. Как бы Нарцисса ни старалась, всё равно из раза в раз проигрывала Люциусу.       — Моя леди, — поприветствовал её мужской голос, как только отворилась дверь, приглашающая Нарциссу в её другую жизнь.       — Здравствуй, Патрик, — она попыталась выдавить из себя хоть какое-то подобие улыбки, но вышло довольно криво и уж тем более неискренне. — Белла или Андромеда есть?       — Да, леди Белла наверху, — любезно ответил парень.       — Спасибо.       Нарцисса сделала глубокий вдох, ей нужно было за несколько минут взять себя в руки после столь рутинного диалога с мужем. Она знала, что Белла без особого труда сможет прочитать свою сестру, и это приведёт к ещё одному обыденному и неприятному разговору сестёр Блэк.       На сердце становилось немного спокойнее, когда Нарцисса проходила знакомый путь к кабинету. Она знала здесь каждый уголок. Холл, где золотистые своды потолка украшали тончайшие резные узоры, и приятный сладкий аромат заставили её затолкать все слова Люциуса куда-то вглубь сознания.       Она была дома.       Пол из мраморных плит был выстлан дорогими шелковистыми коврами с изысканной вышивкой. Величественная двойная лестница, обитая мягкой фиолетовой бархатной тканью, поднималась ко второму этажу, будто провожая гостей к заветным моментам удовольствия.       Первый зал, в который попадал всяк сюда входящий, буквально олицетворял богатство и изящество. Светящиеся хрустальные люстры, расположенные по всему залу, источали мягкий желтоватый свет. Серебряные статуэтки эфебов украшали мраморные пьедесталы, а диваны и кресла, обитые бархатом цвета ночи, приглашали гостей расслабиться и наслаждаться атмосферой безмятежного блаженства.       По бокам зала находилось множество маленьких комнат с затемнёнными окнами, предназначенных для более уединённых развлечений.       На втором этаже гости могли найти нечто более потаённое — нежно-розовые спальни, украшенные викторианскими гравюрами и барочными резными рамами. Как бы смешно это ни звучало, но всё здесь было сделано с душой. По крайней мере, сама Нарцисса вкладывала душу в своё детище.       Пробравшись через все залы, она оказалась у своего кабинета, который иногда делила с сёстрами.       — Не стесняйся, Цисси, — дверь внезапно распахнулась, и оттуда послышался голос Беллатрикс. — Я почувствовала это тягучее разочарование и кричащую ненависть, стоило тебе только переступить порог.       «Патрик! Дьявол!»       — Привет, Белла. Не ожидала тебя застать тут в такую рань.       Никаких броских цветов или ярких акцентов, только густой аромат тёмного дерева, кожи и ванили. На стенах кабинета висели массивные картины старинных замков и запутанных лабиринтов, отражающие чувство уединения и сложности жизненных выборов. За массивным деревянным столом, украшенным драгоценными камнями, виднелась высокая спинка кресла, обитого бордовым бархатом. Белла смотрела в окно, не удосуживаясь даже взглянуть на Нарциссу.       Кабинет был наполнен предметами, которые напоминали о прошлом Нарциссы Блэк, но ни один из них не олицетворял её настоящее. Здесь не было семейных портретов или гербов Малфоев, не было колдографии Драко в серебристой рамке на столе.       В это утро Нарцисса надеялась побыть здесь наедине с собой, чтобы выдохнуть и забыть очередной завтрак, разделённый с мужем.       — Я ещё не уходила. Ночь выдалась непростой.       — Выходные, оно и не удивительно, — Нарцисса подошла к маленькому столику у дивана и подожгла три свечи, которые начали медленно наполнять кабинет приятным ароматом корицы. — Было что-то интересное?       — Да, — Белла наконец развернулась на кресле к сестре. — Представляешь, к нам в гости заглянул Элай. Мне казалось, что я сто лет не видела его. С тех пор, как они поженились с Барбарой, он тут не показывался.       — Наверное, Барбара снова уехала в Америку, — догадалась Нарцисса. — А визит Элая был вопросом времени. Такие, как он, не меняются.       — Мужчины в принципе никогда не меняются, — устало ухмыльнулась Белла. — Твой муж тому яркое подтверждение. Что этот недоносок снова тебе наговорил?       Нарцисса улыбнулась и присела на диван. Она знала, что может выговориться сестре, и та всегда её поддержит, но сейчас ей совсем не хотелось прокручивать заново в голове все слова Люциуса. Её голубые глаза блуждали по кабинету, лишь бы не встретиться взглядами с Беллой.       В углу кабинета стоял старинный камин. Его тепло напоминало о давнишних вечерах в родовом имении Блэков. Нарцисса, Беллатрикс и Андромеда частенько разжигали волшебное пламя и часами секретничали, пока Сигнус не разгонял девочек по спальням, потому что время давно перевалило за полночь. И что осталось у них теперь? Лишь тусклые отголоски воспоминаний о том времени.       — Немного повздорили с мужем, — сдержанно ответила Нарцисса, хотя понимала, что подобный ответ только распалит любопытство и гнев старшей сестры. — Как обычно…       — Твой муж… — перебила её Белла. — Какая глупость и досадная ошибка.       — Это ошибка нашего отца. И довольно об этом.       — В любой другой день я бы отступила, но есть разговор куда важнее, — она встала из-за стола и подошла к дивану, швыряя прямо в лицо сестре какое-то письмо. — Появление Элая стало не таким уж шоком для меня по сравнению с тем, когда я увидела на пороге кабинета Северуса Снейпа.       Нарцисса внимательно проследила за тем, как исписанный лист бумаги приземлился у неё на коленях. В последний раз она разговаривала со Снейпом несколько недель назад, и ничем хорошим это не закончилось. Северус был ещё одним горьким напоминанием о том, как сильно изменилась её жизнь. Некогда хороший и верный друг превратился в почти что врага. Но она до сих пор узнавала этот аккуратный мелкий почерк.       — Чего хотел?       — Тебя искал, — недовольно ответила Белла. — Я надеюсь, что ты стала реже появляться в «Блэкшире» не из-за него?       Это не было единственной причиной, но доля правды в её словах всё же присутствовала. Нарцисса избегала этой встречи, как и всех остальных проблем. В какой-то момент она поняла, что устала постоянно искать решения, и потому принялась попросту игнорировать любые жизненные сложности.       — Нет, — слукавила она. — Что он говорил тебе?       — Прочти письмо и сама всё поймёшь.       — О чём вы говорили, Белла? — настаивала она.       — Его очень волнует судьба твоего сына, Нарцисса, — с её уст сорвался смешок. — Твоего с Люциусом сына.       — И твоего племянника, — холодно подметила Нарцисса, ощутив, как где-то в груди зарождалась тревога.       Новость о визите Северуса в омерзительный ему «Блэкшир» была словно гром среди ясного неба. Нарцисса знала, как Снейп любил Драко, как он берёг его и защищал. Он давал мальчишке всё то, чего не получил от своей родной семьи.       Но внутри её что-то мучило, что-то не давало покоя. Нарцисса не знала, как объяснить свою глупую трусость. Каждый раз, когда она думала о сыне, то испытывала смесь гордости и боли. Она не могла дать ему того, что он заслуживал, не могла быть рядом, чтобы поддержать его в трудные моменты. Да и гордость была очень извращённой в понятии Нарциссы: она гордилась тем, что Драко, в отличие от неё, рос самостоятельным. Возможно, это убережёт его от неправильных решений и поможет ему в будущем.       Нарцисса Малфой была заложницей своего прошлого, настоящего и будущего, своего статуса, своих обязанностей, своей несправедливой судьбы.       — Не будем сейчас об этих дешёвых ценностях, Цисси, — фыркнула Белла. — Мальца упекли в этот приют, а значит, так было правильно. Хотя, насколько мне известно, причиной всему стала какая-то мерзкая грязнокровка.       — Ты на удивление осведомлена о ситуации, которая тебе неинтересна.       — Говорю же, вчера Элая видела, — повторила Белла. — Вот мы с ним и поболтали.       — Я почти забыла о том, что он инвестировал в эту школу.       Письмо Северуса продолжало лежать у неё на коленях, и Нарцисса чувствовала, как кожа под платьем вспыхнула огнём.       Она сбилась со счёта, сколько миновало недель с того момента, как стало известно о переводе Драко в Онде, а она так и не написала ему письмо, не навестила его ни в школе, ни в больнице до этого. Это разъедало её изнутри, но она не знала, как изменить ситуацию. Или просто не хотела. Видеть себя в отражении Северуса, человека, который столько жертвовал ради своего крестника, было слишком больно.       Нарцисса не чувствовала укола совести, а вместо этого испытывала горькое чувство бессилия и обиды на себя.       Она опустила голову и сжала руки в кулаки. Нарцисса не могла допустить, чтобы эти эмоции снова помешали ей принимать решения. Ей нужно было прочитать это проклятое письмо, а позже просто забыть о нём.       «Нарцисса, ты избегаешь меня, я это знаю.       Как и то, что все мои письма точно доходят в Малфой-мэнор, но уничтожаются до того, как ты их прочтёшь. Это настолько в твоём стиле.       Я обращался в Департамент, хотел обжаловать их решение. Чёрт тебя подери, я даже встречался с Поттером, чтобы как-то повлиять на ситуацию, но ничего не вышло. Он не захотел продолжать разговор со мной после первого упоминания Онде.       Ты же знаешь, что с тобой или Люциусом он был бы более сговорчив.       Ты ничего не сделала для своего сына, кроме того, что подарила ему жизнь.       Я прошу тебя, Нарцисса, сделай хоть что-то сейчас. Я готов пойти на любые условия. Я готов сделать всё, если это сподвигнет тебя хоть на что-то.

С. С.

      — Он так жалок, — в насмешке протянула Белла, когда заметила, что Нарцисса оторвалась от письма. Она снова сидела в кресле за столом и крутила в правой руке свою волшебную палочку. — Но, скажу в его оправдание, что письмо звучит на порядок вежливее, чем его вчерашняя речь.       Нарцисса продолжала неподвижно сидеть на диване, сжимая в руках письмо от Северуса. Ураган чувств захлёстывал её, словно буря. Его слова были пронзительны, как раскалённый клинок, медленно проникающий под кожу. Она прочувствовала каждое слово, каждую мольбу. И в её глазах это не выглядело жалко.       Северус умолял её помочь Драко, и в этих словах прозвучали искренние боль, забота и тревога. Она не знала, что делать, как помочь своему сыну. Возможно, действительно единственное, что она могла сделать для него, это подарить ему жизнь. Нарцисса не была виноватой в том, что так и не смогла полюбить собственного ребёнка.       Нарцисса не знала, как ответить на умоляющие слова Северуса. Стены вокруг её сердца стали ещё толще, ещё неприступнее. Она превратилась в ледяную королеву, не способную на тёплые чувства к своему собственному сыну. В этом прослеживались её черты как Нарциссы Малфой.       Она снова прочитала письмо, словно надеясь, что найдёт в нём ответ, что слова Северуса пробудят в ней что-то новое и незнакомое, но это было напрасно. Её чувства казались замороженными, защищёнными от всякого внешнего влияния. Нарцисса ощущала себя оторванной от всего, что творилось вокруг неё.       — Элай что-то ещё тебе рассказывал? — наконец она нарушила тишину и взглянула на сестру.       — Неужто решила вписаться за сынишку? — тёмные глаза Беллатрикс блеснули опасным огнём любопытства.       — Не думаю, что это в моих силах. Просто спрашиваю.       — Ничего такого на самом деле, — пожала плечами Белла. — Говорил, что отпрыск Барбары собрался навестить Драко и пытался что-то разузнать у него.       Постепенно слова Северуса перестали беспокоить Нарциссу, и она осознала, что не может разделить каждую нить его чувств к Драко. Это было освобождающе и одновременно тревожно. Она уже не пыталась притворяться или держать маску ради других. Сложно было объяснить, что именно в этот момент переключилось внутри неё, но это было похоже на вновь запустившийся сломанный механизм. Голос Беллы на фоне казался лишь шумом, не стоящим её внимания. Всё, что её окружало, стало смутными контурами, в тени преобладала её собственная реальность.       Письмо Снейпа, которое сначала столь сильно повлияло на её эмоции, потеряло всякий смысл. Оно будто испарилось, став просто пустыми словами на бумаге. Нарцисса принимала, но не была готова осознать полную глубину родительской любви Северуса. Теперь она начала обретать понимание себя, своей собственной сущности.       — Он всегда был просто моим сыном, — без особой чувственности огласила Нарцисса. — Просто сыном, Белла.       — Это должно мне о чём-то говорить?       — Наши родители любили нас, мы чувствовали это. В заботе, тревогах за нас, объятиях, словах. Мы были их любимыми детьми, желанными.       — Мерлин, Цисси, ты не о том думаешь! — парировала старшая Блэк.       Словно принимая окончательное решение, Нарцисса решила избавиться от письма Северуса раз и навсегда. Она изящным жестом извлекла из кармана платья свою волшебную палочку, её верный инструмент, способный повиноваться каждому желанию хозяйки. Перед её глазами проплыла картина тех давних дней, когда её чувства к семье и к сыну не были окованы столь мрачными сомнениями и ядовитой ненавистью. Когда-то всё было терпимо, не напоминало кошмарный сон на повторе.              Но сейчас всё это больше не имело никакого значения.       Она аккуратно сложила письмо вдвое и положила его на столик перед собой.       — Инсендио.       Магическое пламя окружило письмо, словно свидетельство о прошлом, с которым она приняла решение распрощаться раз и навсегда. Нарцисса не хотела больше думать об этом, не хотела больше держать в сердце ту непонятную и чужую боль, которая была связана с письмом Снейпа.       Она аккуратно опустила палочку вниз, и письмо мгновенно обернулось горсткой пепла прямо на столе. Он рассыпался по глянцевой поверхности и ткани её платья, символизируя исчезновение прошлого и всех тех чувств, которые она не хотела вспоминать, проживать и понимать.       Палочка скользнула обратно в карман платья, и Нарцисса улыбнулась, почувствовав, что внутри неё зародилось новое ощущение некого освобождения.       — Это его наследник. Люциуса. Он Малфой. Он не Блэк, — она снова посмотрела на сестру. — Вернёмся к «Блэкширу».       — Вернёмся, — ответила Белла, но её голос прозвучал как-то странно.       Было время, когда обе сестры Блэк мечтали о светлом будущем. У каждой из них имелось своё представление о том, как должно выглядеть истинное счастье. И Нарцисса была той сестрой, у которой в представлениях об идеальной жизни всё крутилось вокруг семьи: любящий и понимающий муж, очаровательные дети, совместные вечера у камина в семейном гнёздышке и уютное тепло в груди. Она никогда так не ошибалась.       Юная и невинная Нарцисса Блэк никогда бы не поверила, что наступит день, когда она поставит дела публичного дома выше судьбы её сына.       «Блэкшир» наполнил её жизнь смыслом, который у неё отобрала семья.       — На следующих выходных у нас запланировано мероприятие, — Нарцисса подошла к столу. — Список гостей ещё не доставили?       — Он должен быть у Энди. Она, кстати, должна появиться с минуты на минуту, — Белла встала со своего места, уступая место сестре. — Думаю, что вы вдвоём всё обсудите. Я хочу спать. Ночь выдалась сумасшедшей.       — Уходишь?       — Да.       — Я думала, что ты настроена поболтать.       — Поболтаешь с Энди, — небрежно бросила Белла. — Если останешься тут на ночь, то я не прощаюсь.       Дверь громко захлопнулась за Беллатрикс, а кабинет погрузился в гробовую тишину.       Нарцисса смотрела на Люциуса, её нового мужа, когда он подходил к ней в их спальне. Это была их первая совместная ночь после свадьбы, и эмоции в её сердце были настолько непонятными, что становилось до хруста костей больно. На её безымянном пальце ярко сверкало кольцо, свидетельствующее о принадлежности Нарциссы к роду Малфоев.       Она была сейчас его женой, женой Люциуса Малфоя.       Она уловила его холодный взгляд, но знала, что это всего лишь маска. Глубоко внутри Нарцисса чувствовала его презрение и безудержное стремление к власти и контролю. Он был идеалом рода Малфоев, преданным своим принципам и амбициям. Она понимала, что они с Люциусом были выбраны друг для друга не по любви, а по соображениям крови и политики.       Пока Нарцисса смотрела на него, она чувствовала тяжесть своих решений и обязательств, которые отныне лежали тяжёлым грузом на её хрупких плечах. Она была связана с этим мужчиной до самой смерти, и она понимала, что этот брак не принесёт счастья или настоящей любви. В глубине души Цисси уже знала, что что-то сломалось, что их отношения были обречены на ненависть.       Они были решением её отца, принятым за неё, но её сердце не принадлежало Люциусу, оно было свободно, свободно от привязанности к этому мужчине, которого она даже не знала настолько хорошо, чтобы полюбить. Её ждут годы, полные тщетных попыток научиться любить мужа, которого она не выбрала. Ей предстоит терпеть этот тяжёлый брак ради рода, ради сохранения власти и статуса.       На её лице промелькнула тень грусти, но она не дала ей овладеть собой. Она была Нарциссой Малфой, и она знала свои обязанности. В тот момент эта фамилия не вызывала в ней такого сильного отвращения, её упоминание не вызывало рвотных позывов. Сделав глубокий вдох, она пыталась принять решение не позволить этому браку сломать её. Нарцисса будет сильной, несмотря на отсутствие любви, и будет выполнять свои обязанности с гордостью.       Но на дне её сердца всегда останется место для той боли, которую она не сможет утолить.       — Эй! — Андромеда щёлкнула пальцами прямо у неё перед носом. — Ты уснула что ли?       Андромеда стояла рядом с Нарциссой в своём прекрасном платье, которое прямо-таки было создано для подчёркивания её изящества и утончённости. Дорогая ткань облегала её фигуру, придавая ей воздушность и лёгкость. Шёлк переливался в свете свечей, оттеняя бледно-розовые щёки и сияние в глазах ещё одной сестры Блэк.       Нарцисса учуяла лёгкий аромат её духов. Этот запах лаванды мгновенно напоминал ей о приятных воспоминаниях из детства, о времени, когда они были молодыми и невинными. Их связывала дружба и безграничная поддержка.       Андромеда выглядела свежо и привлекательно, хотя в её взгляде можно было заметить лёгкую тень усталости.       Нарцисса была так глубоко погружена в свои воспоминания о первой совместной ночи с Люциусом, что даже не заметила, как Энди появилась в кабинете. Её мысли витали в прошлом, в моменте, когда она осознала, что вступает в брак с человеком, которого даже не любит.       — Задумалась просто, — уклончиво пробормотала она. — Тяжёлое утро.       — Понимаю, — сочувственно ответила Андромеда и уселась на угол стола. — Белла мне сказала, что ты ждёшь меня, чтобы обсудить выходные.       — Ты виделась с ней?       — Да, я была ещё дома, когда она вернулась. Злая, как собака. Я обещала вчера, что помогу ночью, но планы резко изменились.       — Что-то случилось? — осведомилась Нарцисса.       — Нет… не то чтобы случилось. Просто это моя жизнь.       Андромеда слегка напряглась, и грустная улыбка заиграла на её очаровательном лице. Нарцисса мгновенно поняла, что это в который раз было связано с Джеймсом Поттером. Он был причиной раздоров и горя в их семье, и его имя всегда отбрасывало тень на их дом. Каждый из Блэков был обречён на трагическую судьбу.       В эти моменты, когда болезненные воспоминания возвращались, казалось, что семья Блэк была проклята. Несчастья и трагедии сопровождали их из поколения в поколение. Нарцисса мучилась из-за несчастного брака, вынужденная жить рядом с человеком, которого вот уже много лет искренне ненавидела. Её сердце было заковано в цепи, и она не могла освободиться от этой тяжести.       Белла была погружена в собственный мир яркого безумия, она не признавала ничего, что могло бы напоминать о любви или сострадании. Её сердце остыло ещё очень давно, и она терялась в бездонной тьме своих чувств. И только к некоторым она могла испытывать что-то, что отдалённо напоминало привязанность.       Андромеда, третья из сестёр, тоже была обречена на свои мучения. Она была любовницей женатого мужчины. Её душа металась между чувствами слепой одержимости и стыда, и она пребывала в состоянии вечной борьбы.       — Что он сделал? — аккуратно поинтересовалась Нарцисса.       — Ничего, — голос Энди стал тихим. — Вот именно, Цисси, что он ничего не сделал. Опять. Просто пришёл, вывалил на меня свои проблемы, как будто бы я его личный сердцеведец, а потом ушёл. Он даже не прикоснулся ко мне, понимаешь?       — Я думала, что вы порвали.       — Нет. Я не могу отпустить его, а он не может без меня. Это созависимость, Цисси. Дрянная и совсем неблагородная. Всякий раз я думаю, что вот-вот что-то изменится, но нет, — она покачала головой. — Это никогда не изменится. Я всегда буду на втором месте после Лили. Что в школе, что после выпуска, что сейчас. А теперь он ещё и про сына своего беспокоиться начал, представляешь?       — Он даже помнит о том, что у него сын есть? — с издёвкой произнесла Нарцисса. — Мне казалось, что Джеймс выше этого.       — Да, помнит. Собственно говоря, он мне полночи рассказывал про Гарри. А потом отдал вот это, — Андромеда протянула Нарциссе лист с перечнем имён. — Это как раз-таки список гостей на мероприятие. Как оказалось, они будут отмечать у нас помолвку Рика Калвера. Это даже уже не смешно.       Нарцисса взяла список и пробежалась по нему глазами.       — Калвер… Калвер… — фамилия буквально оставляла дурное послевкусие на языке. — Что-то знакомое.       — Министерский.       — Это я поняла, исходя из списка. Поттер, Макмиллан… Ого, даже Элай будет, — Нарцисса снова подумала о том, как надолго уехала Барбара. — Кадмус? Подожди… Это же он курирует дела той школы, да?       — Вроде да, но я не уверена.       — У них есть какие-то пожелания?       — Много девочек и ещё больше алкоголя, — с нескрываемой иронией в голосе ответила Андромеда.       — Ну это не проблема…       Всё внимание Нарциссы прикипело к фамилии Кадмус, и это было едва заметно, но ощущения, которые вызывала эта фамилия, были крайне живыми и красочными. Однажды она встречалась с этим человеком, и воспоминания о той встрече стояли, как стальные заслонки, мешая её рассудку нормально функционировать.       Та встреча, которую она не смогла выбросить из головы, оставила в её сердце след, который был далёк от приятных воспоминаний. Ничего хорошего в этих ощущениях не было.       Нарцисса была настроена сделать всё возможное, чтобы на следующих выходных её не было в «Блэкшире».       Как же много ошибок навсегда отпечатались в её жизни.