Пока он тоже не уснул

Когда в один из первых дней декабря зашла речь о разводе, никто не удивился. Они с Элисон ссорились через день, и Даяна снова задавала, засыпая, душераздирающие вопросы. Лоуренса охватило головокружительное чувство дежавю, напоминающее о том, что было… до этого. Громогласное слово было брошено посреди жаркой ссоры, в которой, как и обычно, никто не кричал громче, чем могло быть слышно за пределами комнаты, но они кипели, тыча друг в друга ехидными комментариями, пока всё не пришло к кульминации и окончательно не сорвалось. Развод. Слово слетело с губ Элисон, и вся напряжённость перепалки, длившейся целых десять минут, просто рассеялась. Ошеломлённые, они стояли в тишине. Не удивлённые, и всё же пошатнутые внезапным осознанием того, во что превратились. Больше не было произнесено ни слова. Как уже привык делать, Лоуренс схватил свою куртку и ушёл. Снаружи он был предоставлен самому себе. Обычно он уходил к Адаму и оставался у него на пару часов, а затем, успокоившись и убедившись, что Элисон тоже остыла, возвращался домой. Но сегодня Адам работал всю ночь и, скорее всего, сейчас спал. Он набрался дерзости написать ему текстовое сообщение, надеясь, что, даже если тот спит, звук оповещения не будет слишком громким. Да и ответить он мог позже. Не спишь? Одной рукой он опирался на трость, другой же — скользнул в карман и бесцельно побрёл вперёд. Где-нибудь можно было найти кафе и присесть, почитать газетёнки. А можно было просто подышать прохладным воздухом, пока кожа не покраснеет и не взмокнет. Это ощущение могло бы избавить его от нарастающего в груди гнева или заглушило бы душащее чувство, будто всё вокруг вот-вот рухнет. Но со своей ногой и тростью он вряд ли сможет пройти слишком много, поэтому идея с кафе была неплохой. Телефон в кармане завибрировал. «Что случилось?» — высветилось на экране. Значит, Адам всё-таки не спал. В одиннадцать часов субботнего утра, после ночной смены, что удивительно. Дневной сон определённо помогал отдыхать лучше, но не был решением проблемы. «С Элисон поссорились», — отправил он ответ и тут же подумал отправить ещё одно сообщение, в котором сказал бы не заморачиваться насчёт этого, но Адам его опередил. «Приходи». И Лоуренс пришёл. Адам, с растрёпанными волосами, в одних только семейках и футболке, открыл ему дверь. Такой его вид на мгновение заставил Лоуренса улыбнуться. Адам захлопнул дверь, и некоторое время они молча стояли у входа. Наконец, Лоуренс сказал: — Мы говорили о разводе. — И этого было достаточно. Адам кивнул и обнял Лоуренса в поясе, уткнувшись лбом ему в шею. Лоуренс же обнял его за плечи, отчего трость неуклюже повисла в руке. Разница в росте мешала обниматься так, как они делали это лёжа или как тогда в ванной, когда у Лоуренса сдали нервы, но именно это ему было нужно, именно такой комфорт. Последние несколько недель, особенно после срыва, они стали чаще касаться друг друга, иногда обниматься, часто просто за плечи. Было так хорошо, Лоуренс уже и не помнил, когда был так близок с кем-то в несексуальном плане. Адам становился для него единственным человеком, с которым можно было показывать слабость, не боясь осуждения. Какое-то время они так и стояли в объятиях друг друга посреди коридора, пока Адам не спросил, не хочет ли Лоуренс прилечь, на что мужчина кивнул. Неудобная верхняя одежда была оставлена на стуле в углу комнаты. Скинув ботинки, он лёг к Адаму. Тот протянул ему руку, чтобы можно было удобнее устроить голову, и обнял за плечи. Именно в этот момент, когда чужие пальцы потонули в его светлых волосах, пришло удовлетворение. Будто ничего больше не имело значения. Ни Элисон или их брак, ни работа, ни отцовские заботы, ни Конструктор. Сейчас было важно лишь то, что чувствует он и как нежно путаются пальцы в его волосах, посылая мурашки по спине, вверяя в безопасность и комфорт. Бессознательно его собственная ладонь скользнула на спину Адама и мягко повела кругами, отчего чужая грудь приблизилась к его. — То, что сейчас… всё нормально? — Да, — выдохнул Лоуренс, сам того не заметив уткнувшись носом Адаму в шею. — Всё прекрасно. — Прекрасно… прекрасно. Адам всё гладил Лоуренса по волосам, и они оба немного задремали, пока спустя два часа мужчина не взглянул на часы и не решил возвращаться домой. Не то чтобы ему этого очень хотелось: выбраться из объятий было трудно, без них становилось будто бы внезапно очень-очень холодно. Взяв себя в руки, он всё-таки надел ботинки и, схватив пальто, поковылял к двери. Адам пошёл следом и открыл для него дверь. Уже на выходе Лоуренс с улыбкой обернулся: — Спасибо, Адам. — Всегда рад. Он положил руку Адаму на плечо, слегка сжав, а после — наклонился и мимолётно поцеловал в лоб. После его ухода Адам пару раз провёл пальцами по лбу, малость ошеломлённый, пока наконец не вспомнил о всё ещё открытой двери.

***

Дом встретил зловещей тишиной. Лоуренс вспомнил, что Даяна сейчас должна была гостить у подруги. Незадолго до ссоры Элисон упомянула, что отвезёт её туда перед тем, как поехать в магазин. Никаких признаков жизни — всё замерло и затихло. Было так… пусто. Может, Элисон тоже понадобилось проветриться, и, высадив Даяну, она побродила по улицам города, пока оправдания не закончатся. Элисон, сидящая за кухонным столом со стоящей перед ней кружкой холодного чая, заставила подпрыгнуть на месте. Рядом лежал открытый журнал, но она не обращала на него и капли внимания, вместо этого рассеянно перебирая в пальцах верёвочку от чайного пакетика. Глаза её поднялись вверх, но тут же опустились на холодную кружку. Во взгляде не было гнева, раздражения, напряжённости. Лишь усталость. Как будто тяжесть на её плечах медленно становилась невыносимой. — Привет, — тихо произнёс Лоуренс, удивлённый её присутствием в этой безжизненной, пустой квартире. — Привет, — прозвучало в ответ почти шёпотом, еле слышно. Довольно скоро дыра тишины вновь расползлась между ними, опустилась тяжестью на плечи — душащей, оглушающей. — Даяна с Джеймсонами? Элисон кивнула. Он кивнул в ответ. Подождав ещё несколько неловких минут в кухонном дверном проёме, двинулся к кабинету, где тишина казалась более комфортной. — Ларри? Он замер и, обернувшись, встретился с ней взглядом. На этот раз она смотрела на него в ответ. Глаза её, последние несколько недель так часто полные разочарования, ярости и ненависти, беспокоили больше всего. Он уже позабыл их вид в спокойствии, задумчивости… и печали. Дрожащий голос выдавал сдерживаемые с трудом эмоции, которых он давно не видел. — Да? — попытался он, и любое напряжение или разочарование, преследовавшее его последние несколько часов, рассеялось, сменившись осторожным, более тактичным тоном. Несколько секунд Элисон молчала, словно бы подыскивая слова. Однако, когда она заговорила, в её голосе звучало поражение. — Ларри… Это не сработает, правда? — Она выжидающе взглянула на него, но, увидев во взгляде сомнения, продолжила: — Я про нас. Про наш брак. Мне казалось, мы можем всё наладить, что если постараемся, очень сильно постараемся, если случившееся будет лишь напоминать о том, как незначительны наши противоречия… то оно сработает. Так наивно, да? То есть… оно ведь не сработало? Лоуренс поник плечами и опустил взгляд в пол, собираясь с силами, прежде чем снова посмотреть жене в глаза. — Ведь не сработало? — настаивала Элисон. В её голосе звучала мольба. Она устала. И он тоже. Он так устал, устал так жить. — Нет, — признал он. — Не сработало. Элисон медленно кивнула. Она не выглядела удивлённой или обрадованной. Без злости или разочарования. Просто… приняла факт. Ни один из них не двинулся с места: он стоял у двери, она сидела за столом, дёргая ниточку чайного пакетика. В тишине. Позволяя осознанию проникать внутрь, секунда за секундой. Оглушительно тихий конец целой эпохи.