дорогая МэйМэй

Пальцы Лань Сычжуя невольно разжались, однако Вэй Усянь подоспел вовремя и ухватил масляную лампу, как раз когда она почти ударилась об пол. Затем он спокойно поднес её к горящему огненному талисману, зажатому в другой руке юноши, зажёг светильник и поставил его на стол: — Хозяйка, вы изготовили их сами? Отличная работа. Остальные наконец сообразили, что в комнате столпились не живые люди, а лишь бумажные манекены. Однако все они до сих пор стояли без зрачков, смотря вперёд абсолютно белыми глазами, поэтому чем ярче и сочнее был их румянец, тем мрачнее они выглядели в глазах путников. В комнате находился ещё один стол, а на нём стояли несколько свечей разной длины. Вэй Усянь по очереди зажёг их, и тусклый желтый свет озарил большую часть комнаты. Кроме бумажных манекенов в доме также обнаружилась пара похоронных венков, висящих друг напротив друга, ритуальные деньги, бумажные золотые слитки и пагоды, сваленные небольшой горой у стены. Взор Цзян Шэнли уже стал немного размытым и сквозь полуоткрытые глаза, он едва видел перед собой. Что уж говорить об устрашающих манекенах. Пушистые ресницы опали на взор, еще больше затемняя картину. Вэй Усянь, заметив, что юноши расслабились, спросил пожилую даму: — Позвольте спросить, можно ли нам воспользоваться вашей кухней? Пожилая дама почти озлобленно косилась на лампу, словно ей не нравилось присутствие света: — Кухня в задней части дома. И она в вашем распоряжении. — Произнеся эти слова, она поспешно юркнула в другую комнату, словно спасаясь от чумы, и с такой силой хлопнула дверью, что некоторые из юношей даже вздрогнули. Цзинь Лин воскликнул: — С этой момо наверняка что-то приключилось, ну вот не присуще нормальному человек, так огрызаться и злостно смотреть, как-будто мы враги для нее— прижав руки у груди, выдавил из себя голос. Вэй Усянь косо посмотрел на Цзинь Лина, и, после того, как он договорил, спросил: — Итак, ребятня, мне нужны помощники на кухне. Желающие есть? Лань Сычжуй поспешил ответить: — Я помогу вам. На что, Цзинь Лин, хмуро хмыкнул. Но так же, следом за ними, ушел на кухню. Все еще держа руку подле ножен, дабы в любой опасный момент, быстро выхватить клин и отсечь врагу конечность Опомнившись, Вэй Усянь окликнул Цзян Шэнли. — Молодой господин Цзян, тебе не следует двигаться, пока я не скажу. После того, как троица ушла на кухню. Юшэн немного опал на пол, расслабившись. Про себя же, он думал, лишь бы дядя не рассказывал об этом родителям. Надеясь, оставить история отравления трупным ядом, в тайне. В это время, как, на кухне раздавались яростные возмущения. И Цзинь Лин все время, то выходил из комнаты, то обратно возвращался. Шэнли издали прислушивался к звукам, что исходили от кухни. Он слышал, как что-то бурлит, кто-то помешивает чем-то, звук соломы, которыми видимо подметали. Его расслабленный вид, не мог не заметить Лань Цзинъи. Подойдя ближе к другу, тот слегка похлопал того по плечу. — Юшэн? Слегка встрепенувшись, Шэнли слегка приоткрыл глаза: — Противоядие уже готово? Лань Цзинъи ответил: — Нет, но скоро Немного помолчав, Юшэн, стиснув зубы прошипел: — Ну так не мешай мне отдыхать, как только они закончат, тогда и встану. Опешив от раздраженных слов друга, Цзинъи, моментально отошел от гневного Шэнли на пару шагов назад. Спустя минут пятнадцать, из комнаты в которой готовили, раздались возгласы. А вместе с ними, вышел и сам заправитель, старший. Каждому, он отлив в чашу по своему вареву и с легкой усмешке, подперев собой стенку. Начал наблюдать за ними, говоря: — Тот, кто не выпит противоядие, назначенное мною. Тех, мы выбросим на съедение мертвецам. Вас же все  равно уже невозможно будет спасти. — похлопав перед собой, стряхивая пыль с рук, которой там и в помине не было. Вэй Усянь, довольный собой, хмыкнул. Получив свою порцию и отведав всего глоток, Цзян Юшэн спокойно, без всяких проклятий, целиком и полностью испил чертов отвар. Когда же чаша полностью опустела, он слегка приоткрыл рот, высовывая язык, что поджарился от остроты, наружу. Но и Шэнли не упустил возможность подметить, то, как же сильно шпарило это противоядие, своими пламенными языками: — Непереваремое варево, не думаю, что даже отец такого бы выдержал... — помахав рукой в сторону рта, прохладный ветерок, что создался от размахиваний, слегка затмил остроту. Остальные юноши, уже успевшие отведать яство, начали орать то, будто их расчленяют, обливаясь горючими слезами. Вэй Усянь задумчиво потёр подбородок и произнес: — Эх, ну что же вы. Вот, берите пример с господина Цзяна. И бровью не повел— указывая на Шэнли. Вэй Усянь слегка подивился его выдержке. Из чистого любопытства Лань Сычжуй взял миску и отпил глоток каши. Лицо и глаза его тут же покраснели, однако он сжал губы, стерпел и не стал плеваться. Лань Цзинъи выкрикнул: — Это не противоядие, а настоящий яд. Как ты вообще умудрился такое сотворить. Накашеварил, а сам-то, сможешь выпить свое чудо, не выплюнув его. Вэй Усянь изрёк: — Все лекарства содержат немного яда. А специи заставят вас пропотеть, и так вы скорее исцелитесь. И да, конечно я смогу выпить свое творение. Но я, по крайней мере, не был настолько глуп, и не отравился ядами. Вздохи, полные недовольства, выдавали в юношах недоверие. Тем не менее, они со страдальческим видом расправились со своими порциями, при этом щёки их зарделись, а лбы покрылись испариной, словно каждый подвергся страшным мукам, когда сама смерть казалась милее жизни. Вэй Усянь не мог не заметить: — Неужели настолько ужасно? Ханьгуан-цзюнь ведь тоже из Гусу, тем не менее весьма спокойно относится к специям. Почему же с вами не так? Лань Сычжуй ответил, прикрывая рот ладонью: — Нет, Учитель. Ханьгуан-цзюнь не переносит приправ. Он никогда не ест острую пищу… Вэй Усянь на секунду растерялся: — Правда? Сам не зная отчего, но он вдруг очень-очень сильно захотел увидеть лицо Лань Ванцзи. — Учитель, учитель Мо!.. — Хм? — Вэй Усянь, наконец, очнулся от своих мыслей. Лань Сычжуй прошептал: — Дверь пожилой дамы… отворилась. По комнате гулял непонятно откуда возникший зловещий ветер, то приоткрывая, то закрывая дверь в каморку старой женщины. В щёлке виднелась сгорбившаяся тень, в расплывчатом мраке сидящая за столом. Вэй Усянь дал юношам знак оставаться на своих местах и в одиночестве направился в комнату. Тусклый свет масляной лампы и свечей из главной комнаты просочился в её каморку. Пожилая дама сидела, низко наклонив голову, и словно не замечала, что к ней кто-то вошёл. Похоже, она занималась рукоделием: на коленях её лежала ткань, туго растянутая на пяльцах, а окостеневшие руки негнущимися пальцами прижались друг другу, будто силясь продеть нить в иглу. Вэй Усянь присел за стол рядом с ней: — Хозяйка, почему бы вам не зажигать лампу, когда вы вставляете нитку в иголку? Позвольте мне помочь. Он взял работу из её рук — нить с лёгкостью прошла сквозь ушко. Затем он передал иглу пожилой даме и, как ни в чём не бывало, вышел из её комнаты, плотно притворив за собой дверь: — Вам незачем туда заходить. Цзинь Лин полюбопытствовал: — Ну что там? Что там? Жива ли момо вообще? Вэй Усянь ответил: — Прекрати, Цзинь Лин. И вообще, эта пожилая дама – живой мертвец Юноши переглянулись, а Лань Сычжуй спросил: — Что такое «живой мертвец»? Вэй Усянь объяснил: — По всем признакам её тело мертво от макушки до самых пят, но на самом деле она жива. Вот что такое «живой мертвец». Цзинь Лин поразился: — Так значит, она всё ещё жива?! Вэй Усянь спросил: — Вы заглядывали внутрь? — Да. — Что вы видели? Что она делала? — Вдевала нить в иглу. — У неё получалось? — Нет. — Правильно. Она не может вдеть нить в иглу, потому что мышцы покойников деревенеют и не способны выполнять столь сложные действия. А следы на её лице — это не старческие пятна, а трупные. Она даже обходится без пищи, дыхание — единственное, что делает её живой. Лань Сычжуй пролепетал: — Но… Но пожилая дама находится уже в довольно преклонном возрасте. А многие старые женщины слабы глазами и не могут вдеть нить в иглу. Вэй Усянь ответил: — Вот поэтому я и помог ей. Кстати, а вы заметили ещё кое-что? С тех самых пор, как мы постучались к ней и вплоть до нынешней секунды, она ни разу не моргнула. Юноши один за другим заморгали, а Вэй Усянь продолжил: — Живым людям необходимо моргать для того, чтобы уберечь поверхность глаза от пересыхания. Мёртвые же, напротив, в подобном не нуждаются. Или, в момент, когда я взял у неё иголку, кто-нибудь обратил внимание, каким именно образом она взглянула на меня? Цзинь Лин ответил: — Её зрачки не двигались… Двигалась её голова! Вэй Усянь согласился: — Совершенно верно. Когда живые люди хотят посмотреть в определённом направлении, их глаза, хоть ненамного, но изменят своё положение. Глаза же мёртвых всегда неподвижны, потому что это действие слишком искусное для закостеневших мышц, поэтому им приходится поворачивать головы и шеи. Цзян Юшэн озадаченно произнёс: — Нам стоит это записать? Вэй Усянь заметил: — Вести заметки — безусловно, хорошая привычка. Но, как думаете, будет ли у вас возможность рыться в ваших записях во время ночной охоты? Лучше держите всё у себя в голове. Цзинь Лин, сквозь щель, посмотрел на живого мертвеца: — Ходячие мертвецы и так, изменяют своей природе. Так почему же они, слишком уж густо заселены на один город? Вэй Усянь ответил: — Живых мертвецов трудно вписать в естественный порядок вещей. Обыкновенно их создают заклинатели, как, например, в случае с этой пожилой дамой. Цзинь Лин воскликнул: — Создают? Зачем они так поступают? Вэй Усянь объяснил: — Конечно же, у трупов много своих недостатков: окоченевшие мышцы, замедленные движения и так далее. Однако также они обладают и рядом преимуществ: отсутствие страха перед болью, неспособность к разумному мышлению и, самое главное, их лёгкая управляемость. Однажды кто-то решил, что может избавиться от их изъянов и сотворить идеальную марионетку. Вот так на свете и появились живые мертвецы. Несмотря на то, что юноши держали языки за зубами, на их лицах крупными иероглифами светилась фраза: «Это точно был Вэй Усянь!» Он продолжил: — Кхм. Ладно. Начало всему в самом деле положил Вэй Усянь, но ему удалось сотворить лишь Вэнь Нина или Призрачного Генерала. Кстати, мне вот всегда было любопытно, кто именно придумал этот титул? Он же такой глупый! Но речь не об этом. Есть среди заклинателей люди, которые пытались повторить успех Вэй Усяня, но, не отличаясь достаточно высоким мастерством, они прибегли к бесчестным методам: обратили свой взор на живых и таким образом обнаружили способ создания живых мертвецов. — Он подвёл итог: — Своего рода провальная попытка подражания. Услышав имя Вэй Усяня, Цзинь Лин переменился в лице и проворчал: — Перестаньте, он не достоин даже упоминания. Лань Сычжуй сказал: — Учитель Мо, что же нам делать? Вэй Усянь ответил: — Некоторые живые мертвецы могут не знать, что они уже умерли. Мне кажется, пожилая дама как раз из таких. Давайте пока не будем её беспокоить. Неожиданно снаружи донёсся звонкий стук бамбукового шеста по земле. Шум шёл со стороны окна, наглухо заколоченного длинными чёрными досками. Юноши, столпившиеся в комнате, тут же побледнели. Этот звук неотступно преследовал их с тех пор, как они попали в город И, поэтому теперь они пугались каждый раз, когда его слышали. Вэй Усянь жестом показал им помолчать, и ученики, затаив дыхание, увидели, как он подошёл к окну и выглянул наружу сквозь тонкую щель между ставнями. Сердца всех едва не выскочили из груди: юноши до дрожи опасались, что с Вэй Усянем в процессе наблюдения случится нечто ужасное, и он упадёт без чувств, прикрывая ладонями глаза. Неожиданно мужчина ахнул, заставив учеников замереть от страха, и даже их волосы, казалось, встали дыбом: — Что там?! Вэй Усянь очень тихо прошептал: — Шшш, помолчите! Я как раз сейчас это выясняю. Цзинь Лин понизил свой голос настолько, что он звучал даже тише, чем голос Вэй Усяня: — Так что ты видишь? Что за существо притаилось за дверью? Вэй Усянь, ни на секунду не отводя взгляда от щёлки, уклончиво произнёс: — Ага… Да… Невероятно… Просто потрясающе. Его лицо светилось неподдельным восторгом, а восхищённые восклицания исходили словно от чистого сердца, и вскоре любопытство учеников пересилило их тревогу. Лань Сычжуй не удержался и спросил: — Учитель Мо, что там такое потрясающее? Вэй Усянь пробормотал: — Ого! Какая красота! Потише, пожалуйста, иначе спугнёте. А я ещё не налюбовался! Цзян Юшэн, из-за временной неспособности двигаться, попытался рассмотреть снизу, что же так удивило мужчину: — Что же там такого может быть?— говоря тише тишего, спросил Шэнли Вэй Усянь сказал: — И так, кто первым пойдет смотреть на эту красоту? Повисла минутная тишина. Пусть, все и были в предвкушении увидеть то, что же так обрадовало старшего. Но из-за страха или недоверия, они не решались на поступок. Думая про себя «вот, пускай кто-нибудь первым пойдёт, а я за ним» Так как, все не решались выйти первым, никто даже не шелохнулся. Оставляя ветер неизменным. Вэй Усянь возмутился: — Ну, вы чего? Всем же интересно? Так почему стоите как вкопанные? Сделав шаг вперед, Цзинь Лин вышел из толпы посредников. Он подошел в окну, легонько похлопав по плечу засевшего Вэй Усяня. Тот с неохотой заколебался, будто не желая отходить от окна, но, в конце концов, уступил. Цзинь Лин подошёл первым и выглянул в узкую щель между чёрными досками. В полусогнутом состоянии, он разок вздрогнул, но сохранял молчание. Спустя время, Цзинь Лин повернулся к Вэй Усяню, тот, криво улыбнувшись ухмылкой до ушей и подняв бровь, спросил: — Ну что, красота? Цзинь Лин кинул на него свирепый взгляд, но понимая, что Вэй Усянь намеренно разыгрывал их, стиснул зубы и ответил: — Ещё какая… Затем он всё-таки изменил своё мнение, выпрямился и равнодушно произнёс: — На самом деле, ничего особенного. Разок глянуть, и не более! Благодаря их лживым словам любопытство учеников достигло наивысшей точки, и Лань Сычжуй, растеряв всё своё самообладание, устремился к окну. Ужас отразился на его лице, и юноша резко отскочил назад, на мгновение потеряв ориентировку в пространстве. Немного успокоившись, Лань Сычжуй отыскал глазами Вэй Усяня и запричитал: — Учитель Мо! Там же… Там…! Вэй Усянь ответил тоном прекрасно осведомлённого человека: — Там же «то самое», да? Но держи это пока в секрете, иначе другие не смогут также приятно удивиться. Позволь им самим насладиться зрелищем. Ты напугался? Лань Сычжуй кивнул и честно ответил: — Да. Вэй Усянь заключил: — И это правильно. Сейчас вам выпала прекрасная возможность немного усовершенствовать своё тело и дух. Знаете, зачем призраки пугают людей? Всё дело в том, что когда люди напуганы, их сознание затуманивается, а дух приходит в смятение — в этот момент они наиболее уязвимы и легко поддаются высасыванию энергии Ян. Вот почему призраки больше всего опасаются бесстрашных, тех, кто не боится их: им никак не удаётся застать смельчака врасплох, поэтому приведения бессильны перед такими людьми. И по этой причине ваша первостепенная задача как учеников кланов заклинателей — стать храбрее! — А теперь, Цзинъи, твоя очередь. Ну а там, дальше по списку пойдем. Лань Цзинъи пришлось собраться с духом и побрести к окну. Он одним глазом заглянул в щель и сразу же отнял голову. Затем он заглянул вторым глазом и вновь отвёл взгляд. Вэй Усянь постучал по доске: — Чего ты так боишься? Я же здесь. Она не ворвётся внутрь и, уж тем более, не сожрёт твои глазные яблоки. Лань Цзинъи тотчас же отскочил назад: — Я уже насмотрелся! Вэй Усянь сказал: — Молодой господин Цзян, а вы чего же тут просиживаетесь? Не хотите взглянуть сквозь силу в окно? Однако, Шэнли встрепенулся: — Вы ведь сами сказали, что не стоит двигаться. А то разнесёшь яд по телу? — привставая и разминаяс, подошел он к Вэй Усяню — Что же, вы уже давно исцелены — Если так говорит врач, то так и быть, поверю. Сказав это, Шэнли, наклонившись, присмотрелся к окну. Однако увидев то, что ходит за окном. Он отскочил как ошпаренный: — Это? Это? Вэй Усянь опередил его: — Тише, тише, пока-что, придержи это в себе Запнувшись, будто на него наложили заклятие молчания. Юшэн, немой, отошел он окна. А движения его, приобрели более неестественный вид. Когда же все вдоволь насмотрелись, и лица их перекосило от негодования и страха. Вэй Усянь вновь заговорил: — Все закончили? Итак, теперь пусть каждый из вас расскажет остальным, какие подробности вам удалось разглядеть. Давайте подведём итог. Цзинь Лин первым взял слово: — Белые глаза. Женский пол. Маленького роста и очень худая. Не уродина. В руках бамбуковый шест. Лань Сычжуй немного подумал и добавил: — Девушка ростом мне по грудь; одета в лохмотья, на вид не очень опрятные; в целом, похожа на нищенку, скитающуюся по улицам. Использует бамбуковый шест в качестве трости для слепых, поэтому, вероятно, её глаза побелели не после смерти, но она была слепой при жизни. Вэй Усянь отметил: — Цзинь Лин больше видит, но Сычжуй больше замечает Свое мнение высказал и Цзян Шэнли: — Девушка, более похожа на слепую, но движения ее столь быстрый и резки. Так, будто она обрела слепоту уже после смерти, а при жизни могла вдоволь разбежаться в полю и даже не споткнуться. Одежда ее, а точнее обрубки ткани, видимо, было не самого лучшего качества. Это наводит мысль о том, что была она простой девушкой, что жила в городе. Эм...больше нет слов... Вэй Усянь сказал: — Очень интересно подмечено, несмотря на слепоту, она резво передвигается и даже бегает.— он заулыбался: А сейчас давайте пригласим её в дом и рассеем все свои сомнения. Едва закончив фразу, он резко дёрнул одну из досок и снял её. От столь неожиданного движения подпрыгнули не только юноши, столпившиеся в доме, но даже призрак на улице вздрогнула и с опаской подняла свой шест. Первым делом Вэй Усянь поприветствовал призрака, а затем поинтересовался: — Девушка, зачем вы преследуете этих юношей? У вас к ним какое-то дело? Юноши за спиной Вэй Усяня тихонько пискнули, на что тот отреагировал: — Чего вы так боитесь? В будущем вам придётся наблюдать людей, кровоточащих из всех семи цицяо. Сейчас их всего два, а вы уже не в силах вынести подобного зрелища? Вот именно поэтому я и говорю, что вы должны приобретать как можно больше опыта. До сего момента девушка раздражённо нарезала под окном круги, сердито стучала бамбуковым шестом о землю, нервно топала ногами, злобно поглядывала на всех и яростно махала руками. Однако сейчас её поведение изменилось: она принялась рисовать в воздухе знаки, словно пытаясь что-то сказать. Цзинь Лин удивился: — Странно. Почему она не говорит? При этих словах призрачная девушка замерла и раскрыла рот. Из него тут же сплошным потоком хлынула алая кровь: её язык был выдран с корнем. Мурашки поползли по спинам учеников, но все они, не сговариваясь, прониклись к ней сочувствием, подумав: «Так вот почему она не говорит. Бедная девушка — нема и слепа одновременно». Вэй Усянь спросил: — Она использует язык жестов? Кто-нибудь его знает? Никто этого языка не знал. Девушка пришла в такое волнение, что топнула ногой и принялась что-то корябать на земле бамбуковым шестом. Впрочем, происходила она явно не из образованной семьи: призрак был безграмотен и не способен написать ничего осмысленного, оставляя в пыли лишь нагромождения маленьких человеческих фигурок, и никто не мог разобрать, что же она пытается до них донести. Внезапно с дальнего конца улицы раздался звук бегущих шагов запыхавшегося человека. В ту же секунду призрак девочки исчез, но, скорее всего, она вернулась бы позже, поэтому Вэй Усянь, ни капли не забеспокоившись, быстро приладил доску на место и продолжил смотреть за происходящим через щель. Ученики также жаждали увидеть, что же там случилось, поэтому сгрудились перед входом и выстроили целую лесенку из голов, заглядывая в зазор между дверью и косяком. Из белой мглы вырвалась измученная фигура и продолжила нестись вперёд. Человек этот, одетый в чёрное, бежал весьма неуклюже, спотыкаясь и запинаясь о камни, словно страдая от раны. На поясе его висел меч, завёрнутый в такую же чёрную тряпицу. Лань Цзинъи прошептал: — Это человек с лицом, покрытым туманом? Лань Сычжуй тихо ответил: — Скорее всего, нет. Тот двигался совсем иначе. Человека преследовала целая толпа ходячих мертвецов, которые шли довольно быстро и потому вскоре настигли его. Яркое и чистое сияние меча разрезало демонический туман: незнакомец обнажил своё оружие и принялся отбиваться от атак.  Однако одновременно с замахом меча послышался странный, но уже знакомый плеск, и чёрно-красный порошок брызнул из отрубленных конечностей мертвецов. Незнакомец оказался окружён трупами, и, лишённый всякой возможности уклониться от отравы, остался стоять на месте в плотном облаке порошка. От развернувшейся перед ним картины Лань Сычжуй пришёл в ужас и срывающимся голосом проговорил: — Учитель Мо, этот человек, мы… Ещё одна группа ходячих мертвецов вышла из тумана и устремилась к человеку: кольцо тварей, окружавших его, сузилось ещё сильнее. Вновь просвистел меч незнакомца, и из мертвецов изверглась новая волна порошка. Человек также вдохнул ещё больше трупного яда, и ноги его, казалось, уже начали подкашиваться. Вэй Усянь произнёс: — Мы должны ему помочь. Цзян Шэнли предупредил — Пусть ты и взрослый, но даже ты, без всякого владения техник фехтования. Не сможешь никак ему помочь, а потому, станешь только обузой для незнакомца. Будь на твоем месте дядя, я бы не сомневался, чт... — однако, не успел он договорить, ка его перебили. — Ага, я понял господин Цзян, вот только я не собираюсь сам помогать ему— сказав это Вэй Усянь прошел к куклам манекенам и провёл ладонью на паре близняшек: —Пожалуй, остановимся на этих двоих! Он легко провёл рукой по обнажённому мечу одного из юношей, неглубоко порезав большой палец. Затем вернулся на место и четырьмя небрежными мазками нарисовал выбранным манекенам зрачки. После Вэй Усянь сделал шаг назад и, еле заметно улыбаясь, прочёл заклинание: — Стыдливый взгляд и длинные ресницы, алые губы, манящие в улыбке. Будь ты добра иль зла, нарисованными глазами я призываю тебя Внезапный порыв зловещего ветра налетел на лавку, и юноши невольно покрепче вцепились в свои мечи. В следующую секунду сёстры-близнецы резко вздрогнули. Ещё через мгновение с их ярко очерченных губ сорвался переливчатый смех! Словно увидев или услышав что-то смешное, пара хихикнула. Прикрыв уста в рукавах маленькой одежды. Встав напротив женщин, Вэй Усянь чуть склонил голову и отвесил им учтивый поклон в знак приветствия. Сёстры-близнецы ответили любезностью на любезность — склонились перед ним в ещё более почтительном поклоне. Вэй Усянь указал за дверь: — Приведите в дом живого человека. Всех остальных уничтожить. Мощный и пронзительный хохот манекенов раздался в комнате, и дуновение зловещего ветра распахнуло дверь настежь! Женщины бок-о-бок выскочили на улицу и юркнули в самую гущу живых мертвецов. Кокетливый девичий смех эхом разносился по всей улице, пленяя и ужасая разом. Вскоре все пятнадцать или шестнадцать ходячих мертвецов оказались порубленными на куски парой манекенов! Теперь вся земля снаружи была завалена конечностями трупов, так что сомнений не оставалось — им точно не удастся собраться вновь. Две бумажные служанки одержали безоговорочную победу и, повинуясь приказу, втащили в дом совсем ослабевшего беглеца. Затем женщины вновь умчались на улицу, и двери сами собой закрылись за ними. Они встали по обеим сторонам от входа, будто каменные львы на страже резиденции важной персоны, и наконец затихли. Ученики вытаращили глаза и лишились дара речи. Лань Сычжуй подошел к Вэй Усяню, намереваясь помочь незнакомцу, но тот предупредил: — Не подходите близко, берегитесь порошка. Трупный яд может отравить вас, даже просто попав на кожу. Когда бумажные манекены внесли незнакомца в дом, тот находился в полубессознательном состоянии, словно силы уже покидали его, однако сейчас его разум прояснился. Незнакомец откашлялся, прикрывая рукой рот, будто беспокоясь, что порошок, неминуемо вылетающий из его нутра, может навредить другим, и слабым голосом произнёс: — Кто вы? Голос его звучал крайне устало, и свой вопрос он задал вовсе не потому, что люди в комнате являлись для него полными незнакомцами, но и оттого, что мужчина не имел возможности видеть. Цзинь Лин неожиданно воскликнул: — Послушайте, мы ведь про него ничего не знаем. А вдруг он злодей, и тогда получится, что мы сами пустили змею в свой дом? Незнакомец всего лишь улыбнулся, обнажив кончики миниатюрных клычков: — Молодой господин, вы совершенно правы. Мне действительно лучше уйти. Лань Сычжуй поспешил примирить их: — Но ведь он может оказаться и хорошим человеком. К тому же, как бы то ни было, правила нашего ордена запрещают бросать умирающего на произвол судьбы. Цзинь Лин упрямо ответил: — Как хотите. Вы тут все добряки. Но если кого-то ранят... Юшэн вскрикнул: — Цзинь Лин! Хватит, ну правда, сейчас не самое подходящее время для сор. Тем более, когда нас могут окружить сотни мертвецов и... — он опять не успел договорит, как увидел, куда направлен взгляд двоюродного брата. Меч незнакомца. Меч этот создал мастер исключительных способностей: ножны цвета бронзы представляли собой ажурную резьбу, изображающую замысловато переплетённые узоры инея, а сквозь них сияло лезвие, выкованное словно из серебряных звёзд и мерцающее бликами кристально чистого света в форме снежинок. Меч сверкал прозрачной и чистой, но в то же время насыщенной, красотой. Шэнли широко распахнул глаза, будто намереваясь что-то выпалить. Вэй Усянь не знал, что именно хотел сказать юноша, но осознавал, что если мужчина скрыл свой меч под чёрной тряпицей, то значит, явно не хотел, чтобы оружие увидели; поэтому он, не желая спугнуть незнакомца, одной рукой накрыл рот Цзян Шэнли, а указательный палец второй приложил к своим губам, давая остальным ученикам, лица которых также исказились удивлением, знак хранить молчание. Цзинь Лин, беззвучно шевеля губами, произнёс слово, потом вывел иероглифы пальцем на покрытом пылью столе: «Шуанхуа». Этот меч — Шуанхуа?.. Вэй Усянь также беззвучно спросил: «Меч Сяо Синчэня — Шуанхуа?» Цзинь Лин и остальные утвердительно кивнули. Похоже, одного из юношей посетила схожая мысль, и он, не стерпев, потянулся к слоям ткани, обмотанным вокруг глаз незнакомца, намереваясь сдёрнуть их и проверить, на месте ли глаза мужчины. Однако едва его рука коснулась ткани, как на лице человека появилось крайне болезненное выражение, и он слегка отодвинулся, словно страшась, что другие коснутся его глаз. Юноша, осознав, насколько неприлично он себя повёл, немедленно убрал руку и забормотал: — Простите, простите… Я случайно. Незнакомец поднял левую руку, одетую в тонкую чёрную перчатку, желая закрыть ей глаза, но не решился. Возможно, причина тому состояла в том, что даже лёгкое касание причиняло ему такую невыносимую боль, что даже мелкие капли пота проступили на его лбу. Он принуждённо сказал: — Ничего страшного… Голос его, при этом слегка дрожал. Вэй Усянь быстро натянул на меч сползшую чёрную тряпицу. Сяо Синчэнь наконец взял своё оружие в руки и учтиво кивнул: — Позвольте поблагодарить вас за помощь. А теперь мне пора. Вэй Усянь предложил: — Останьтесь пока здесь. Вы отравлены трупным ядом. — Насколько серьёзно? — Весьма серьёзно. — Если дела настолько плохи, то к чему мне оставаться здесь? Я ведь уже безнадёжен. Так не лучше ли тогда мне уничтожить ещё немного мертвецов, пока я сам не пополнил их ряды? Услышав, что он вот так просто смиряется со своей кончиной, юноши почувствовали, как кровь забурлила в их жилах от несправедливости. Лань Цзинъи не выдержал и затараторил: — Кто сказал, что ты безнадёжен? Оставайся здесь! Он тебя исцелит! Вэй Усянь удивился: — Я? Извини, ты действительно говоришь обо мне? — Он не находил в себе сил сказать всё, как есть: Сяо Синчэнь вдохнул слишком много порошка, и лицо его приняло уже тёмно-красный оттенок — едва ли каша из клейкого риса чем-то поможет. Сяо Синчэнь возразил: — Я истребил уже немало мертвецов в этом городе, но они продолжают преследовать меня, и новые приходят взамен уничтоженных. Если я останусь здесь, то рано или поздно вы потонете в море трупов. Вэй Усянь спросил: — Сударь, вам известно, почему город И стал таким? Сяо Синчэнь покачал головой: — Нет. Я всего лишь бродячий закл… Бродил в окрестностях. Я услышал о странностях, творящихся здесь, и решил отправиться на ночную охоту. Вы даже не представляете, какое огромное множество живых и ходячих мертвецов обитает здесь, и насколько они сильны: некоторые передвигаются настолько быстро, что от них никак невозможно спастись бегством; другие же, будучи уничтоженными, извергают порошок, содержащий трупный яд и отравляющий людей даже при лёгком соприкосновении. Однако если ты не зарубишь их, мертвецы налетят на тебя всем скопом и примутся кусать и царапать, что так же в итоге приведёт к отравлению. С этими трупами весьма сложно справиться, а судя по вашим голосам, среди вас немало совсем юных господ, ведь так? Позвольте посоветовать вам уходить отсюда как можно скорее. Едва он закончил говорить, как снаружи послышалось зловещее хихиканье бумажных сестёр. На этот раз смех звучал пронзительнее, чем когда-либо.