Циклон наслаждений

      Небо заволокли тучи, давящие, плотно скрывающие за собой мягкость вечера, такого прекрасного в Инадзуме. Лишь глупец не признает, что во время заката и рассвета, когда оранжево-голубые цвета оттеняют нежность сакуры и утонченность травы наку, ты не ощущаешь витающую в воздухе романтику и умиротворенную мистичность. Словно закаты и рассветы были такими, какими являлись только чтобы подчеркнуть красоту природы Инадзумы. Или наоборот. Это было не особо важно, потому что на остров спустилась серость и томление наступающей грозы, проявляющейся вспышками молнии и пугающими раскатами грома, неосознанно возвращающими в темные времена правление Сегуна. И тогда, словно в насмешку, Инадузма превращалась в буйство ярких красок.       Чем безысходней дело, тем сильнее сиял энтузиазм «того самого» детектива.       Шиканоин Хэйдзо обожал запутанные, сложные дела, на которые остальные махнули, сдавшись. Искать улики, доказательства и виновных было не просто работой, не просто увлечением — это была жизнь Хэйдзо. Напрягай мозги и берись за головоломку, используй свою эрудицию и не отпирайся от шестого чувства. Это была повседневность и рутина Хэйдзо, которой он без притворства искренне наслаждался.       Однако иногда стоило и отдохнуть.       Ветер поднимался, подминая траву и склоняя тонике кусты и деревья. Он врывался во временные апартаменты гостя, ворошил одежду, листал книги и сметал вещи со стола, наводя свой никому неизвестный порядок. Хозяину немногочисленных вещей было все равно, Хэйдзо уж тем более. Конечно, у него проскакивала мысль закрыть двери и вместе с тем перебраться из открытой террасы дома внутрь, спрятавшись от всего мира и гневной погоды. Но ни Хэйдзо, ни гостю было нечего скрывать или чего-то стесняться.       Хэйдзо давно стоило заинтересоваться культурой и жителями Мондтштата: даже лучшие проститутки Инадзумы не умели заглатывать так глубоко, как этот так называемый Венти. Будто лишенный рвотного рефлекса, он вбирал по самые яйца, двигаясь быстро, интенсивно, не давясь. Только иногда отрываясь наполнить легкие свежим воздухом и поиграть умелым, резвым язычком, пройтись им по всей длине слизывая собственную слюну и задевая более чувствительные места, чтобы жадно припасть к своей сладости обратно. Обычно приходилось удерживать голову и самому грубо толкаться в глотку. Но с Венти было иначе. Хэйдзо в секунды проясняющего разума, задумывался, кто здесь на самом деле ловит кайф, и кто кого использует?       Еще с началом фестиваля Иродори наблюдающий со стороны Хэйдзо понял, что приглашенный бард — личность необычная. А когда тот час назад подсел к нему в баре, игнорируя предупреждение в виде пустых стульев рядом, интуиция закричала. Подсел к нему не потому, что глуп или слишком пьян. Нет, Венти не просто необычный, он исключительный, таких людей не бывает. И как Хэйдзо мог отказаться от приглашения отведать мондштатского вина?       Конечно, сейчас вино расплескалось по террасе с керамическим чашечками, да и наплевать. Ураган страсти всегда несет за собой непредвиденные разрушения, так что таким пустякам стоило радоваться. Впрочем вечер еще был незаконченным, а значит и гарантий, что апартаменты на утро не окажутся разгромлены, словно там и вправду прошелся ураган, не было.       Редкие капли дождя падали на потные, разгоряченные тела в своеобразной позе. — Всю работу делаю я один? — перекрикивая ветер, насмешливо спросил Венти и повилял задом перед лицом Хэйдзо.       Как можно по такой попке не шлепнуть?       С такой же усмешкой Хэйдзо раздвинул ягодицы, где краснели следы укусов. Не без удовольствия он прошелся по ним пошлыми поцелуями, обвел языком, оставляя влажный след. Венти наблюдал за ним, насколько это было возможно, в ожидании прикрыв глаза. Благодаря Хэйдзо он уже был готов, но, кажется, не мог упустить дополнительные ласки. Настырный. Аппетитный. И податливый.       Пальцы Хэйдзо без предупреждения вошли в барда. До этого они уже растягивали его попку, но Хэйдзо тоже не мог упустить возможность помучить свою жертву, оттрахать ее жестко и грубо. Учащенное дыхание, недвусмысленное сдержанное мычание, его имя, смешенное, прерванное громкими стонами. Венти изгибался над ним, извивался и двигался, как если бы он сидел на члене. Но нет, это были всего лишь пальцы и немного нежных поцелуев на покрасневших от шлепков на ягодицах. Как же они будут болеть, когда Хэйдзо прекратит шалости и возьмется за него серьезно. Да, давненько у него не было славной разрядки.       Единственное, о чем Хэйдзо жалел, — он не может увидеть их со стороны. Не может увидеть, как высоко вздымается грудь и ребра, которые можно посчитать, не может увидеть, как Венти, запрокинув голову, задыхается от собственных криков. Не может увидеть его хрупкую дрожащую фигурку, наполняющеюся экстазом, затянутую в ураган наслаждения, зная, что этот ураган это он, ураган Шиканоин Хэйдзо. — Хэй-Хэйдзо!.. Черт, ах, черт- черт!       Да, черт. Гребанный черт. Само представление этого, и он уже как девственник готов кончить.       Белая вспышка небес. С правой стороны их омывал дождь под свидетельством грозы, но, увлеченные друг другом, им на это было все равно. Пускай острые капли режут, пускай порывистые ветер растреплет волосы, пускай молния бьет и опаляет. Пускай, но пока они не утолят голод желания, погода может сколько угодно высказывать свои капризы.       Стенки сфинктера все плотнее и плотнее сжимали пальцы Хэйдзо. Не было уже никаких подступательных движений, было достаточно держать пальцы прямо и не доставать, Венти сам кружил на них, кажется, готовый вознестись в Селестию. И вправду, не прогадав момент, Хэйдзо решил заодно простимулировать член обворожительного барда — зайти с двух сторон — и насладится большими криками, мольбами «быстрее, о да, быстрее-быстрее» (Хэйдзо все еще ничего не делал, позволив ему самому насаживаться на свои пальцы).       Странно, что обычно ему не нравились слишком громкие шлюхи, их свиные визги резали слух, уничтожая любое удовольствие, и приходилось затыкать им рты. Венти не был шлюхой, он был чем-то большим, намного большим, чем можно было представить. По сравнению с Венти, Хэйдзо становился ничем и никем, и до чего же сладко понимать, что именно из-за тебя он так громко стонет, именно из-за тебя он ведет себя, как последняя шлюха, готовая сделать все, лишь бы ты дал ей свой член. Идеальная цена, чтобы стать из «того самого» обыкновенной букашкой.       Еще пару секунд и по свободной руке Хэйдзо скатывалась горячая, практически кипяток в сравнении с нарастающем дождем, сперма.       У Хэйдзо вырвался смешок. Во время минета он думал, что первым кончившим будет именно он, тем не менее, сейчас он наблюдал за развалившимся бардом. Вода и пот катились по идеальной светлой коже без изъяна, очерчивали упругие мышцы.       Пьяный, покрасневший, разгоряченный. Неотразимый. Не способный сделать глубокий вздох, он лежал с открытым ротиком, сжимал и облизывал распухшие чувственные губы, в которые хотелось впиться, даже если Хэйдзо не имел привычку целоваться после минета. Им можно любоваться часами, как бы слащаво это не звучало — любоваться прекрасно проделанной работой. — Не расслабляйся, — настроение Хэйдзо было как никогда приподнято за время фестиваля. — Ты еще не закончил с моим членом.       Теперь Венти будет скакать так, чтобы он видел абсолютно все. Его худое тело, его искаженное экстазом лицо, проступающие на закатанных глазах слезинки, дергающийся фаллос. Хэйдзо закинет руки за голову и будет наслаждаться представлением. Лучшим из представлений. — Так иди и возьми, — откинув со лба липнущую челку, игриво с нотками требовательности прошептал Венти. Несмотря на усталость, он резво перевернулся на бок и раскрыл вид на только что оттраханную попку.       Не одному Хэйдзо сегодня мало.       Венти не боялся урагана. Он был его создателем.