Don't Bury Thoughts That You Really Want

      — Боже, это ужасно смотрится на мне, — скулит Феликс перед зеркалом, разглядывая белую рубашку.              Хёнджин сидит на кровати позади него и явно веселится. Он не помогает, от него вообще никакой помощи, и Феликс даже не знает, зачем он пришёл сюда отвлекать его, но Хван заявился на порог его комнаты ещё утром и не отставал от него ни на секунду. И, возможно, Феликс благодарен ему, потому что сегодня — тот самый день, и он не может успокоиться. И, возможно, три чашки кофе, выпитые им с утра, были не самым умным его решением, но Феликс ничего не мог с собой поделать. Он слишком давно не был на свиданиях или вроде того, ему слишком давно никто не нравился так сильно.              — Ты хорошо выглядишь, Феликс, — фыркает Хёнджин, устраивая голову на подушках.              Феликсу бы очень хотелось ему поверить, честно, но Хёнджин — его лучший друг, и это означает, что он врёт. Он не смотрит на него так, как будет смотреть Чонин, не желает его так, как должен Чонин, так что его мнение в этом вопросе — не то, что нужно Ликсу. Ему нужно, чтобы кто-то откровенно сказал ему, хорошо смотрится его задница в этих джинсах или нет.              Чем дольше Феликс смотрит в зеркало, тем больше убеждается, что рубашка для такого случая не подходит, по крайней мере, не с этими джинсами. Ему хочется произвести хорошее впечатление и постоянно переживать, что его рубашка недостаточно хороша, не входит в его планы. И самая худшая вещь — неправильная рубашка может реально испортить ему весь день.              — У меня кризис, — бурчит Феликс, поворачиваясь к Хёнджину и бросаясь на него. Падение его тела на хваново наполняет тихую комнату очень странным и раздражающим звуком и, может быть, его локоть приземляется аккурат ему между рёбер; отчаянно кашляя, Хёнджин, однако, не жалуется, вероятно, чувствуя его напряжение.              — Я не знаю, что надеть, Господи, — всхлипывает Феликс, прижимаясь лбом к плечу Хёнджина. Он и правда может расплакаться в любой момент, он так чертовски расстроен, потому что уже перемерил пять рубашек подряд и они все оказались отстойными, если так и продолжится, то он опоздает на свидание, и это будет катастрофой, и Чонин никогда больше не захочет его видеть.              Хёнджин мягко почёсывает его затылок.              — Феликс, поверь мне. Ты выглядел бы хорошо в чём угодно, серьёзно, — вздыхает Хёнджин и, несмотря на искренность в его голосе, Феликс затыкает его, сильнее пихая его в плечо.              — Ты говоришь так, потому что должен, Хённи. Мне нужно впечатлить Чонина, ясно? — снова хнычет он, слова заглушает мягкий хлопок рубашки. — Он должен подумать, что от меня дух захватывает, а не что я выгляжу просто хорошо, — передразнивает его Феликс сдавленным голосом, перемещая тело, чтобы устроится поудобнее, и закидывая ногу на талию Хёнджина.              Несколько секунд стоит тишина, и Феликс думает о том, чтобы снова начать возмущаться, когда от резкого шлепка по заднице перехватывает дыхание.              — Вот от этого захватывает дух, окей? — шутит Хёнджин, шлёпая его ягодицы ещё раз, и Феликсу остаётся только застонать, хлопая Хвана по руке, когда он пытается ударить ещё раз.              — Сейчас же прекрати, чёрт, — ругает его Феликс, гладя себя по заднице. Он должен признать, это был ощутимый шлепок. — Если ещё раз попытаешься это сделать, я тебе руки оторву, Хван Хёнджин, — говорит, глядя на него и называя полным именем.              Хёнджин усмехается, поднимая руки.              — Хорошо, чувак, не злись на меня, — сдаётся он, и Феликс закатывает глаза, кладя ладони ему на рот, чтобы заткнуть. У Феликса реальная проблема, и Хёнджин прекрасно знает, как щепетильно он относится к таким вещам. Он не думал, что будет чувствовать себя неподходяще в собственной одежде, когда говорил да Чонину.              — Я думаю, что ты произведёшь головокружительное впечатление даже, если предстанешь перед ним с пакетом на голове, Ёнбок. Потому что окружающие влюбляются не в твой внешний вид, а в твою личность, — бормочет Хёнджин из-под руки, закрывающей ему рот, Феликс чувствует, как тепло бежит по всему его телу, и слегка краснеет. Хёнджин высовывает язык, чтобы лизнуть его руку, поэтому Феликс в отвращении отстраняется.              Его лицо на одном уровне с хвановым, когда он спрашивает: «Ты уверен?» — надувая губы, и пытается найти малейший признак, который докажет, что Хёнджин ему врёт и на самом деле так не думает. Но Хёнджин искренне кивает и, прежде чем Феликс успевает что-нибудь сказать, снова щипает его за бедро, как обычно.              — Что ты думаешь насчёт того, чтобы надеть какое-нибудь из моих худи? — предлагает Хёнджин, продолжая слабо тискать его бёдра; это одна из его наиболее частых привычек, он начал делать так, ещё когда они были моложе.              Феликс думает об этом ровно четыре секунды, пока извивается в его руках: время на то, чтобы решить, какое из его худи он действительно хочет надеть. Затем он обнаруживает, что яростно кивает, и Хёнджин начинает смеяться, спихивая его с кровати.              — Сейчас вернусь, — подмигивает перед тем, как выйти из комнаты и дойти до своей, в нескольких шагах от его.              Сидя в одиночестве на кровати, Феликс думает. Есть что-то в том, чтобы носить вещи Хвана, что заставляет его чувствовать себя лучше. Он повторяет себе, что они просто сделаны из лучшего материала, несмотря на то, что это невозможно, ведь они покупают вещи одного бренда, и он знает, что это ложь.              Дело в том, что это просто-напросто одежда Хёнджина, Феликсу всегда приятно носить что-то из его гардероба. Однажды, когда Феликс признался в этом, Хёнджин подарил ему новый свитшот. Он ему очень понравился, но спустя пару носок, вещь оказалась висящей в шкафу рядом с другими его кофтами. Новый свитшот не пах Хёнджином, успокаивающего эффекта не было. Дело не в одежде, а его парфюме. Аромат Хёнджина всегда его успокаивает.              Феликс из тех людей, которым всегда нужна поддержка, в той или иной степени. И аромат Хёнджина заставляет его чувствовать себя в безопасности.                            Он волнуется, даже если для этого нет никаких объективных причин. Чонин — такой хороший парень, и Феликс более чем уверен, что он проведёт с ним отличный день. Однако, у него в горле какой-то комок, который он не может проглотить, и, вне зависимости от того, как сильно он трёт руки о надетые на него чёрные джинсы, они продолжают потеть. Возможно, ему стоит пойти домой и отменить свидание. Это, вероятно, будет грубо, но Чонин точно поймёт, или, как минимум, он на это надеется… или, может быть, ему стоит собраться с силами и перестать быть трусом. Ему немного страшно всё испортить. Возможно, это одна из худших черт его характера, он не будет ничего делать, если боится провалиться.              Феликс вдыхает запах худи, которое носит, чтобы успокоиться, и смотрит вокруг. Стоит тихий денёк, светит слишком яркое для послеобеденного времени осенью солнце, ветер не слишком холодный, он помогает ему немного остыть.              Люди снуют туда-сюда, люди входят в кинотеатр и выходят из него, люди держатся за руки. Рядом со входом в парк сидит парень, рисующий портреты прохожих (Феликс мысленно делает пометку, он хочет рассказать о нём Хёнджину, может быть, вернуться сюда с ним и попросить нарисовать его), его руки чёрные от угольного карандаша, он улыбается ребёнку, подошедшему к нему за рисунком. Феликс теребит зубами нижнюю губу и сосредотачивается на том, что происходит вокруг него, это помогает ему справиться с нервами настолько, чтобы снова начать мыслить здраво. Чонин должен прийти с минуты на минуту. Он прислоняется к деревянной спинке лавочки, закрывая глаза, и повторяет себе, как мантру: всё будет хорошо, всё будет хорошо, всё будет хорошо.              Когда телефон в кармане звенит уведомлением, состояние спокойствия, только что им обретённое, рушится. Он тянется за сотовым, и имя Хёнджина появляется на экране.              «Как всё проходит?» — спрашивает Хёнджин, и Феликс усмехается от того, что он даже ещё не видел Чонина.              Он почти начинает печатать ответ, когда чувствует как чья-то рука мягко опускается ему на плечо. Она большая, и тепло этой ладони оказывает целительное воздействие на его напряжённые плечи. У Феликса даже нет времени на то, чтобы испугаться — что-то в его подсознании говорит о том, что это рука Чонина, слишком приятная, чтобы быть чьей-то ещё — потому что его голос достигает ушей:              — Феликс! Ну наконец-то! — восклицает парень, обходя скамейку и вставая перед ним.              Феликс на мгновение замирает от удивления, Чонин вживую ещё красивее, у него такая ласковая улыбка, что щёки Ли покрываются румянцем. Его чёрные волосы мягко спадают на лоб, а прохладный осенний ветер заставляет кончик носа слегка покраснеть. Феликс плавится, когда их глаза встречаются, а в животе что-то переворачивается.              Он почти инстинктивно поднимается и также на автомате обнимает парня перед ним; Чонин, вроде, не возражает, его руки уверенно оборачиваются вокруг талии Ли, когда тот прижимается к нему. И это странно, так нелепо и очевидно, но обнимать Чонина ощущается, как самая правильная вещь на земле.              — О Боже, я не могу в это поверить… Я имею в виду, мы, наконец-то, встретились, — начинает торопливо щебетать Феликс, как только отстраняется, эйфория разносится по всему его телу, и открытый чат с Хёнджином более чем забыт. Чонин нежно смотрит на него и мягко кивает, не пытаясь прервать поток его мыслей. За что Феликс ему благодарен, люди обычно затыкают его, когда он начинает бессвязно бормотать.              — Я знаю, ясно? Это так классно, ты такой… — Чонин неловко жестикулирует и показывает на него, проводя взглядом с головы до ног, перед тем как выдохнуть, — от тебя дух захватывает, — заставляя Феликса краснеть ещё сильнее.              Смешок слетает с его губ. Чонин никогда не упускает возможности усыпать его комплиментами, даже в течение тех двух недель, когда они всего-навсего переписывались. «Он такой навязчивый,» — сказал ему однажды ночью Хёнджин, когда они вместе лежали в кровати. Феликс просто захихикал, пихнув его в грудь и наказав заткнуться. Как любитель внимания, он был более чем счастлив получать его от Чонина.              — Нам стоит прогуляться? — спрашивает Чонин немного позже, улыбаясь ему, и Феликс чувствует, что начинает опасно влюбляться в эту улыбку. Господи, он снова чувствует себя маленьким мальчиком перед Чонином и его харизматичной речью, иногда он ощущает себя таким жалким.              Так что он кивает, хватаясь за предложенную ему руку, пальцы робко переплетаются вместе, когда они идут через парк. Изначальный план был сразу после встречи пойти в кино, но, возможно, они оба слегка забылись за этой приятной прогулкой, и пейзаж, раскрашенный закатом, ещё никогда не был таким прекрасным.              Полчаса спустя, с ладонями слегка вспотевшими от радостного возбуждения и нервным хихиканьем, они доходят до ближайшего кинотеатра.              Быть тактильным с Чонином для него ощущается правильно. Их руки, сцепленные в течение всего пути, ощущаются правильно. Ладонь Яна больше его, длинные пальцы могут полностью обхватить его маленькую ладошку. Его хватка приятная, и Феликс чувствует удовлетворение, когда понимает, что Чонин не возражает, что он такой липучий, требующий физического контакта.              Находиться рядом с ним не похоже на то, чтобы находиться рядом с Хёнджином, когда тот берёт его за руку, сплетая пальцы, или когда Хван неожиданно обнимает его. Он не чувствует того тепла, бегущего по венам, когда Хёнджин так делает, но это, в любом случае, приятно. Это совсем другое ощущение, такое же сильное. Ему комфортно, несмотря на то, что он впервые встречается с Чонином, впервые касается его, разговаривает с ним лицом к лицу. И, вполне возможно, он не чувствует этого тепла, потому что так мало ещё знает о нём, хотя кажется, что они знакомы вечность, но это уже что-то.              Нет никакого смущения, когда ладонь Чонина стискивает его или когда он покупает им обоим билеты, шутливо говоря кассирше: «Он мой парень, да» — или когда покупает попкорн, разрешая ему выбрать вкус. Как будто они старые приятели. Как будто они уже встречались в прошлой жизни, как будто им было предназначено встретиться, быть друзьями, узнать друг друга. Смущения нет, только естественная химия, взаимопонимание. Феликс краснеет, когда Чонин шутит с кассиршей, и тупит взгляд в пол, когда женщина смеётся, но высоко оценивает, что Чонин спрашивает его, не против ли он таких шуток.              В конце концов, они смотрят фильм о любви. Феликсу такие фильмы не очень нравятся, но, кажется, они нравятся Чонину, прямо как Хёнджину. Ли мысленно отмечает себе, что нужно будет посмотреть это кино ещё раз с ним, он определённо оценит. Он не понимает, как Хёнджин и Чонин могут любить это, но не жалуется. У всех свои предпочтения.              Пару раз во время фильма, когда он поворачивает голову, Феликс ловит восторженную улыбку Яна, когда он смотрит ту или иную сцену, и это заставляет его сердце биться быстрее.              — Я уверен, что она упадёт, а он поймает её, вот увидишь, — наклоняется к нему Чонин и шепчет на ухо, Феликс чувствует, как мурашки бегут по его спине, когда дыхание щекочет кожу. Он пытается сосредоточиться на фильме, а не на губах Чонина, ладони у его уха или дрожи в собственном теле.              Главная героиня скоро поскальзывается, и её любовный интерес подхватывает её.              — Я же говорил, м-м-м, — поворачивается к нему Ян, улыбаясь и подмигивая, и Феликс почти смеётся.              — Ты так похож на Хёнджина, если честно, — срывается с его губ, когда он вспоминает, как его лучший друг наклоняется к нему, чтобы сказать «Я же говорил,» каждый раз, когда он предсказывает сцены из фильмов, которые они смотрят. Чонин заинтригованно смотрит на него, теперь фокусируя своё внимание на нём, а не на фильме.              — Хёнджин? — заинтересованно спрашивает Ян.              Феликс мягко кивает, хватая пригоршню попкорна и отсыпая ему немного.              — Да, он мой лучший друг, я вас познакомлю, — отвечает, переводя взгляд на экран.              Чонин продолжает смотреть на него, Феликс может почувствовать его взгляд и думает, всё ли в порядке, не сказал ли он чего лишнего. Возможно, ему стоит перестать говорить о Хёнджине на свидании, но ему кажется это совершенно нормальным. Он — часть его жизни, если кто-то заинтересован в нём, ему придётся принять и Хёнджина.              Когда Феликс поворачивается, Чонин действительно смотрит на него, опираясь на подлокотник кресла.              — Было бы здорово когда-нибудь с ним встретиться, — тихо шепчет он, глядя на него открытым взглядом. — Мне бы так много хотелось о тебе узнать. Здорово понимать, что ты хочешь посвятить меня в свою жизнь, — продолжает он, и Феликс, наконец, понимает значение его слов. Он говорит с ним о будущем. Он говорит, что снова хочет увидеться с ним, хочет познакомить его с более личной частью его жизни, с кем-то, кого он любит, а не отправиться на нейтральное свидание в кино.              — Если ты хочешь, то конечно, — смущается Ликс, отводя взгляд, и пожимая плечами, стараясь отделаться от этих мыслей.              — Конечно… конечно, я хочу, — отвечает Чонин, тоже смущаясь.              Тот факт, что они мыслят в одном направлении, молнией прошибает Феликса. Потому что Ян хочет этого так же, как и он. Он не планировал искать любовь, если честно признаться. Но Чонин заставляет его переосмыслить планы.              Он тихо сглатывает, когда тот берёт его свободную руку и возвращает взгляд на экран.              И Феликс снова чувствует себя хорошо. Есть кто-то, кто хочет узнать его, интересуется им, помимо семьи и Хёнджина. Это ощущается чем-то новым, и ему это нравится.              Итак, они чудесно проводят оставшуюся часть свидания. Чонин продолжает нашёптывать ему забавные шутки. Должно быть, он понял, что Феликсу не сильно нравятся романтические фильмы, и пытается развлечь его таким образом. Он чуткий, это так мило с его стороны, и Феликс благодарен ему. Фильм заканчивается раньше, чем ожидается, раньше, чем ожидает этого Ли, и, когда они рука об руку выходят из кинотеатра, ему не хочется возвращаться обратно в комнату в университетском общежитии. Находиться рядом с Чонином заставляет его чувствовать себя безмятежно, лучше, чем когда он заперт в четырёх стенах.              Они садятся на ту же лавочку, где встретились после обеда. И они разговаривают. Чонин рассказывает ему, как тяжело учиться в медицинском и как иногда он хочет всё бросить, затем рассказывает ему о своей собаке Нан, как он скучает и как хочет вернуться к нему в родной город. Феликс отвечает, что ему хотелось бы завести щенка, и ему очень нравится собака Хёнджина, хотя он редко её видит, потому что Хван, как и он, живёт в общежитии, где животные под запретом. И потом Чонин делится с ним, что ему больше нравится зима, чем лето, и они начинают долгое обсуждение — возможно, слишком долгое, но Ликс теряет счёт времени — всех плюсов зимы и минусов лета. Он просто не понимает, как кому-то может нравиться жара больше холода.              Позже Ян провожает его домой в общежитие. Прогулка длится около двадцати минут, но никто из них не возражает.              — Я правда не против. Так я смогу подольше побыть с тобой, — улыбается ему Чонин, и очаровательная ямочка появляется на его щеке. Феликс трясёт головой, немного смущаясь, потому что он не привык к такому, если не считать Хёнджина. Ян — совершенно точно романтик и ставит себе цель вести себя, как джентльмен.              Они продолжают идти, держась за руки, пока не доходят до ворот общежития, и Чонину нужно остаться снаружи. Пока что. Людям из других университетов нельзя находиться внутри, но всем плевать на это правило.              — Спасибо тебе… за сегодня, — шепчет Феликс, застенчиво улыбаясь ему, прежде чем обнять. Чонин крепко обнимает его, так же, как ранее. Его руки смыкаются вокруг его бёдер, а крепкая грудь прижимается к ликсовой. Это тесное объятье, как Феликсу и нравится. Таким образом ему удаётся почувствовать его запах. Зарываясь носом в шарф Чонина, он глубоко вдыхает. Приятный, сладкий. Парфюм чертовски нравится Феликсу, и он, наверняка, будет думать об этом всю следующую неделю. Это заставляет его желудок затрепетать. Как и всё остальное тело.              Несмотря на то, что это их первое свидание и Феликс не позволяет такой близости на первых свиданиях (как бы сильно ему не хотелось, он просто не может, вините проблемы с доверием), он не может остановить поток мыслей, заполняющий голову, когда Чонин сжимает его ещё крепче, скользя руками вниз его спины и замирая прямо над ягодицами.              Дрожащий вздох срывается с его губ, когда Ликс отстраняется, проводя щекой по щеке Чонина невесомым прикосновением.              — Ты так хорошо пахнешь, — шепчет Чонин низким и слишком хриплым для такой ситуации голосом в дюймах от его лица, его дыхание щекочет нос Ликса из-за разницы в росте, и тот скользит взглядом по его губам, прежде чем поднять его и посмотреть Чонину в глаза. Феликс чувствует, как его колени подкашиваются, потому что тот говорит о его парфюме. И никто не знает, как для него важны парфюмы, помимо Хёнджина.              Чонин всегда знает, что и как сказать.              Они слишком близко, чтобы это было простым совпадением. И он мог бы просто подняться на цыпочки, чтобы поцеловать Яна, если бы захотел.              Рука скользит по груди Чонина, он даже думает так сделать, переводя взгляд с его глаз на губы. Он приближается ещё немного, его нижняя губа практически касается чониновой, но он лишь оставляет лёгкий поцелуй в уголке его рта.              Ян хихикает, встряхивает головой, когда Феликс отодвигается от него, забегая в общежитие.              — Скоро увидимся!