Don't Bury Thoughts That You Really Want

      Спустя несколько дней после того разговора с Хёнджином, Чонин и Феликс встречаются во второй раз, когда последний зовёт на пикник. Ему так давно хотелось сходить на него, но Хёнджин ненавидит насекомых, и Ли никогда не думал, что сможет пойти один. С другой стороны, Чонин моментально принял предложение.              И, в случайный пятничный вечер, они организовали небольшой пикник на крыше университетского общежития.              Чонин сидит напротив, откусывая клубнику в шоколаде, что Феликс приготовил для него. Свет принесённого им фонаря совершенно восхитительным образом отражается в тёмных глазах.              — Так вкусно, — стонет Чонин вдобавок к комплиментам, которые Ли не может толком уловить. И ему бы так захотелось полностью отдаться их свиданию, на которое он его сам же и позвал, но он не может. Не может, потому что какое-то гаденькое чувство внутри говорит, что с Хёнджином что-то происходит, что он сам не свой в последнее время. И то, что Хван врёт ему, заставляет Феликса тревожиться ещё сильнее, потому что старший крайне редко о чём-то лгал ему, и это были вещи, о которых Ли пытается в данный момент забыть.              Неожиданно рядом с ним уведомлением вибрирует телефон, и, хотя он старается отпустить себя — Чонин рассказывает ему об одном из своих любимых занятий, садоводстве, и Феликс отчаянно старается слушать его, узнать получше — он ничего не может с собой поделать и смотрит на экран.              Ещё одна из его вредных привычек, которые он начал считать из-за ТикТока, — он однозначно не может перестать слишком много думать. Он глубоко погружался в раздумья с тех пор, когда был ребёнком и сутками размышлял о том, почему его родители разводятся. Будучи подростком, он проводил бессонные ночи гадая, почему поцелуй с тем парнем не был так уж и хорош. И точно так же Феликс проводит свои университетские годы, большую часть времени думая о вещах, о которых не должен.              И сейчас он явно слишком много думает о Хёнджине.              Что, если это Хёнджин и он нуждается в Ликсе? Что, если Хёнджин, наконец, хочет рассказать ему, что не так?              Итак,              — Прости, дай мне минутку, — шепчет Феликс, хватая телефон и читая сообщение. Чонин просто улыбается ему, пробуя остальные фрукты в шоколаде и наслаждаясь их прекрасным совместным вечером. Он кивает, но, когда Чонин бросает на него заинтересованный взгляд, глаза Ликса уже прикованы к смартфону.              Сейчас он мог бы просто заблокировать его, отложить в сторону или даже выключить, поскольку Хёнджин в порядке и просто отправил ему мем. Это было бы самым правильным решением, потому что ему точно следует уделить внимание восхитительному парню напротив.              Но вместо этого.              Вместо этого, он отвечает ему, быстро печатая, что мемы, которые он ему присылает, даже не смешные, и пытается сдержать улыбку, когда Хёнджин, задетый до глубины души, говорит, что знает, как на самом деле сильно он любит их. И Феликс не может оторваться от телефона, закрыть диалог и сказать Джину, что он на блядском свидании. Которое, к слову, сам же и организовал.              Он пытается наладить жизнь вне дружбы с Хёнджином, то, что он давно хотел сделать, но это не работает.              Или, вероятно, он недостаточно сильно старается. Пока он читает ответ Хвана и слово «недостаточно» крутится у него в голове, Феликс сглатывает комок в горле. Его попыток недостаточно, и это однозначно не то, чего он хочет.              — Могу я спросить… что происходит? — спрашивает Чонин, и, когда Феликс поднимает на него глаза, то видит, что он улыбается. Вновь пробежав взглядом то по телефону, то по Яну, он делает выбор в пользу последнего и блокирует телефон, оставляя сообщение Хёнджина не отвеченным. Ему надо постараться, а болтать с Хёнджином о дурацком меме совсем не похоже на старание.              — Ох, да. «Прости меня», — говорит Ликс, отодвигая мобильный и глядя на остатки фруктов. Он неловко смеётся, пытаясь придумать, что сказать дальше.              — Хёнджин прислал мне… сообщение, что-то насчёт универа, — бормочет он, беря кусочек манго. Да, он не совсем честен с ним. Но было бы некрасиво признать, что он прервал свой рассказ о садоводстве только из-за какой-то глупой картинки.              Что Чонин кивает, он замечает краем глаза, пока бездумно оглядывается, прикусив щёку изнутри. Он виделся с ним недостаточно много раз, чтобы понимать, о чём думает Ян, но если он и уверен хотя бы в одной вещи, — это то, что Чонин думает. И шестерёнки в мозгу отчаянно крутятся.              — Что-то не так? — спрашивает младший, глядя ему в глаза.              Феликс удивлён вопросом, и кусочек манго так и застывает в воздухе, не достигнув рта. Он хмурит брови, заинтересованный и слегка смущённый. Неужели так понятно, что его что-то беспокоит?              — Прости, если вопрос слишком прямолинейный, ты не обязан отвечать. Просто ты кажешься немного… отстранённым, — спешит добавить Чонин, взмахивая руками и понимающе улыбаясь. Спустя пару мгновений замешательства, Феликс, наконец, медленно пережёвывает манго и успокаивается. Уперевшись руками в холодный бетон позади себя, Феликс бросает взгляд на город вокруг них.              — Прости меня… Я просто… Не думаю, что… — он с трудом подбирает слова и в итоге останавливает взгляд на Чонине, не глядя ему в глаза. — Это связано с Хёнджином… но это только между мной и им, понимаешь, — заканчивает мысль, качая головой и выдавливая смешок, чтобы облегчить напряжение, сковавшее плечи.              Он не знает, хорошая ли идея говорить с Чонином о Хёнджине, правда. То, что эта идея не вызывает у него дискомфорта… любопытно. Но он не будет этого делать.              — Вы двое близки, не так ли? — спрашивает младший, не давя на него с признаниями.              В его голосе нет ни единой обвинительной нотки, вопрос кажется искренним, но Феликс не может не напрячься. Он поводит плечами, удобнее устраиваясь на подушках, раскиданных по крыше. Чонин ни на что не намекает, для двух друзей, которые провели почти всю свою жизнь бок о бок, нормально быть близкими. Однако, Феликс чувствует вину, думая, что да, они с Хёнджином близки.              — Да… эм-м, ну да. Очень близки, — признаётся он, наконец, снова робко улыбаясь. Лёгкий румянец трогает его щёки, и Феликс чувствует себя до ужаса тепло: он ничего плохого не говорит, правда же. Они действительно лучшие друзья, настолько близкие, что могли бы сойти за одного человека. Хёнджин очень хорошо его знает, так же, как Ликс знает его. Вероятнее всего, в его жизни больше не будет человека, с кем бы он мог выстроить такую связь, но говорить об этом вслух иначе. Это больше не бесплотная мысль, это нечто настоящее, обретающее вес на глазах.              — Я вижу. Ты много говоришь о нём, когда мы гуляем или переписывается. Должно быть, он особенный, — подтверждает Чонин, будто прочитав его мысли. Он действительно подтвердил то, что Хёнджин — это Хёнджин. Его Хёнджин. Его лучший друг.              Феликс кивает.              — Знаешь, когда ты находишь кого-то, с кем… едва ли можешь расстаться? — спрашивает он, оглядываясь вокруг. Он так легко говорит эту фразу, это впечатляет. Но это правда.              Именно этим для него является Хёнджин: кем-то, с кем он хочет остаться среди бескрайнего океана людей, от которых ему хочется сбежать. Он его якорь, что взрывает мозг, если подумать о том факте, что одна из его главных проблем именно в этом: он не может остаться, всё начинает давить слишком сильно, и страх всё разрушить заставляет его убегать.              И вместе с тем, есть Хёнджин.              Несмотря на осеннюю прохладу, Феликс чувствует, как жар трогает его щёки, когда он произносит эти слова. Он даже не знает, зачем это делает, может быть, потому что с Чонином он ощущает себя расслабленно, так быстро и так легко, как никогда с ним не случалось. Возможно, тот факт, что он сказал вслух нечто настолько личное, не заставил его чувствовать себя плохо или не на своём месте. Возможно, есть что-то во взгляде Чонина, когда тот смотрит на него, и это что-то — понимание.              Итак, вероятно, когда Феликс встречается с этим ласковым взглядом и возвращает эту искреннюю улыбку, в море людей, от которых он не хочет уходить, появляется Чонин.              Феликсу нравится Ян, потому что он словно свежий воздух. Он живой, спонтанный и милый, у него получается дать Ликсу внимание, которого он жаждет, и тот не мог бы желать большего. Чонин искренний, и за то короткое время их знакомства он определённо смог завладеть его вниманием. Он хихикает с каждого сообщения, краснеет от каждого комплимента и привязывается к Чонину с каждой минутой всё больше и больше.              — Да, я понимаю это чувство, — шепчет Ян, скользя рукой недалеко от ликсовой. Его мизинец проводит по пальчику Феликса в таком невесомом касании, что тому кажется, что он сам придумал себе это. Но, когда он опускает глаза на их руки, лежащие одновременно так близко и так далеко, они действительно едва касаются. — У меня тоже есть такой человек. Или… м-м, был, — объясняет Чонин, но не вдаётся в подробности, а Феликс не настаивает на большем.              Вместо этого, однако, он наслаждается повисшей между ними уютной тишиной. Снова отведя взгляд, он ловит размеренные дыхание Чонина рядом с собой.              Когда он чувствует, как движется ладонь Яна и хватает его мизинчик, в касании, которое они и так делят, Феликс чувствует, что вспыхивает. И его мысли, впервые за то время, что он провёл на крыше среди этих подушек, останавливаются. Там нет больше Хёнджина. Существует только Чонин и его ласковые пальцы, гладящие кожу.              Только кончики пальцев, которые водят по его костяшкам вверх, к запястью, так нежно, что Феликс покрывается мурашками.              И только взгляд Чонина, который по ощущениям Феликса очерчивает его профиль, что заставляет его краснеть.              Феликс чувствует, как искры бегут вниз по его позвоночнику, когда пальцы Чонина мягко оборачиваются вокруг его запястья, сжимая. И чувство невысказанного желания расцветает в его животе, когда он, наконец, поворачивается к Чонину, и его взгляд падает сначала на руку, сжимающую его, затем на губы, и, в конце концов, на глаза. В их глубине та же искра, как в ту ночь, когда они почти поцеловались.              Понимаете, у Чонина какая-то совершенно невероятная аура, что как только они касаются друг друга, Феликс не может думать ни о чём другом. И это странно для кого-то, кто так много думает, как он.              Единственная мысль, что крутится в его голове, — это желание быть ближе. О чём ещё тут раздумывать, когда всё, чего хочет Феликс, глядя в глаза Чонина, — это поцеловать его? Вот чем отличаются Чонин и Хёнджин.              Ему и не нужно много думать с Чонином.              — Твои веснушки… — в определённый момент шепчет Чонин, нарушая приятную тишину. Голос низкий, почти шёпот.              — Что? — хихикает Феликс, его пальцы поднимаются к лицу, мягко очерчивая веснушки на щеках.              Чонин не отвечает, но так сильно приближается к его лицу, что это почти нелепо. Он осторожно изучает рассыпавшиеся по лицу тёмно-оранжевые точечки абсолютно заворожённым взглядом, и один из его пальцев замирает рядом с феликсовым. Тот задерживает дыхание на мгновение, а затем расслабляется. Он чувствует головокружение, ощущая руку на своём запястье и кончики пальцев на лице.       — Можно? — спрашивает Чонин, и Феликс тут же кивает. Подушечки пальцев ведут от одной веснушки к другой, и Ли не может сдержать румянец, когда понимает, что Чонин рисует маленькое сердечко на его щеке.              — О-они у меня с детства, — заикается Феликс на грани слышимости, не зная, что и делать, когда Чонин так на него смотрит. Его взгляд мажет по губам Яна, когда последний улыбается. Сглатывая и глядя на эти губы, Феликс неосознанно облизывает собственные.              — Не смотри так на меня, — шепчет Чонин секундами позже, не переставая изучать лицо Феликса. Тот моргает, пытаясь понять, что младший имеет в виду.              — Как? — спрашивает он в ответ, глаза ни на секунду не отрываются от губ Чонина.              — Ты знаешь как, — отвечает тот, убирая прядку волос ему за ухо. — Словно ты хочешь меня поцеловать, — выдыхает, наконец, кладя ладонь на его щёку. Его большой палец оглаживает челюсть в успокаивающем движении, и Феликс не может не поддаться этой ласке. — Не если ты снова собираешься поцеловать меня в уголок губ, — добавляет Чонин, и Феликс издаёт смешок, вспоминая, как он оставил его на пороге общежития тем вечером.              Но когда смех замирает в горле, и большой палец Чонина вдруг начинает гладить его нижнюю губу, сердцебиение Феликса учащается, напряжение между ними нарастает. С Чонином всегда так, каждый раз, когда они оказываются в сантиметрах друг от друга, появляются искры и начинают летать между ними, они кружат Ли голову.              Большой палец Яна давит на нижнюю губу, слегка оттягивая её. Жаркое дыхание Феликса опаляет кончик чонинова пальца, и Ликс видит, как он вздрагивает. В его глазах горит желание, расширенные зрачки впитывают каждую его эмоцию.              Знаете что? К чёрту это всё, к чёрту идею развивать всё медленно и постепенно. К чёрту идею откладывать их грёбанный первый поцелуй. Чонин сидит прямо здесь, готовый его поцеловать, и всё, что хочет Феликс, — просто сделать это. В конце концов, он этого и искал, вот та компания, которую он желал.              Так что, сглатывая комочек в горле, который появляется от осознания реальности ситуации, Феликс двигается ближе. Очевидно, его руки вспотели, и он надеется, что Чонин не заметит этого, потому что ему не хочется показаться настолько нервным и…              — Тогда поцелуй меня, — шепчет Феликс.              Его дыхание разбивается о нос Чонина, когда он приближается, и он не замечает, как тот улыбается ему, потому что закрывает глаза сразу после поцелуй-меня-выдоха.              И он ждёт поцелуя. Погружённый в то, каким он будет, однако, он не осознаёт, что поцелуя не последует.              И рингтон телефона разрушает это тягучее напряжение.              Вместо долгожданных губ, его плеча касается лоб Чонина, и он слышит его смеющийся выдох. Феликс разочарованно открывает глаза, когда понимает, что кто бы ему ни звонил, — а это определённо его рингтон — этот человек не собирается сдаваться.              — Это Хёнджин… Я взглянул на экран, — хихикает Чонин, встряхивая головой. Феликс отчего-то заливается румянцем и тянется назад, чтобы нащупать закинутый между пледами телефон.              Феликс знает, что в звонке нет ничего важного, и он может просто его сбросить. Сейчас 23:12, пятница, вечер, конечно, ничего важного нет. Хёнджин наверняка валяется в кровати, что-то рисует.              И несколько секунд, в течение которых он смотрит на лицо Хёнджина на экране, ему безумно хочется так и сделать. В конце концов, он собирался поцеловать Чонина.              Но, закусывая губу и отстраняя голову Яна, он встаёт и шепчет: «Прости, мне нужно ответить,» — отходя от места их пикника.              Это странно, однако, он почти чувствует облегчение, когда голос Хёнджина, как обычно драматичный, достигает его ушей. И пока Хван говорит, а Феликс смотрит, как Чонин убирает их место, он называет себя идиотом.              Но это Хёнджин.              И Феликс — это Феликс, который не может игнорировать Хёнджина.