Don't Bury Thoughts That You Really Want

      Написав очень общее извинение и сообщение: «Извини, я был в комнате, но уснул», Феликс отмахивается от Хёнджина. Да, он продолжает лгать, словно это было здоровой, нормальной вещью в их дружбе, но у него с Хёнджином далеко не обычная дружба, и Феликс осознаёт это только сейчас, когда между ними появился Чонин.              После того поцелуя Ли решил, что пришло время на самом деле вернуться к учёбе, а это означает, что, увы, Чонин и его восхитительные поцелуи вынуждены подождать. И, как и Чонин, все остальные тоже.              Или, по крайней мере, таков был его изначальный план. Но это не совсем то, что случается пару дней спустя после попыток запереться в комнате на весь день, чтобы разобраться в самых необходимых формулах или, как минимум, просто зазубрить их.              Итак, когда тем вечером он осознаёт, что слишком сильно загоняется, а Феликс не из тех, кто легко стрессует, так что это довольно-таки серьёзно, он решает, что самое время отставить в сторону все сомнения и неуверенность в себе и поговорить с лучшим другом. Понимаете, Чонин определённо заставляет его чувствовать себя хорошо. И даже если та пара сообщений, которыми они обмениваются в течении дня, вызывают у него улыбку, Ян — это не Хёнджин, он не даёт того комфорта, которым окружает его старший. Так что, когда он в стрессе, очень глубоком стрессе, Чонин не тот, кто ему нужен.              Называйте эгоизмом возвращение в объятия лучшего друга во время нужды, но Феликс больше не может вынести этого, и план по избеганию Хёнджина не слишком-то работает, раз всё, о чём он думает, будучи в одиночестве и вдали от Чонина, — это Хёнджин.              И самое главное — Хван единственный, кто может помочь ему успокоиться в большинстве случаев. И от переписок никакого толку. Феликсу нужно его увидеть, услышать его голос, как всегда в самые худшие моменты его жизни.              В итоге, пока он идёт к их обычному месту встречи после просьбы увидеться, он не может не думать о том, насколько лучше он уже себя чувствует. Возможно, это уверенность, которую дают ему привычные действия, возможно, мысль о том, чтобы снова увидеть друга, возможно, просто сам факт прогулки, свежий воздух в лёгких, но он правда ощущает себя намного лучше.              Когда до их любимой кофейни остаётся пара шагов и он уже видит Хёнджина, сидящего за столиком с телефоном в руках, Феликс на минуту останавливается, прежде чем перейти дорогу: отсюда открывается лучший обзор на кафе и на Хёнджина, и ему правда нужно увидеть, как лицо старшего озарится от его сообщения. Это его фишка, нечто, что успокаивает его, что подтверждает, что Хван всё ещё рад быть его другом. Поэтому он быстро достаёт телефон из кармана брюк и печатает, как обычно, какую-то ерунду.              Он видит, как Хёнджин смотрит на экран, он видит его мягкую улыбку, слегка заалевшие щёки, и чувство тепла, которое только старший может ему дать, растекается по венам.              В последнее время у них больше проблем, чем ему хотелось бы признавать, с Хёнджином, более резким, чем всегда, и его собственными навязчивыми мыслями. Одни дни бывают приятнее, чем другие, однако. В такие дни Феликс уверен в том, что слишком сильно реагирует, что у Хёнджина нет проблем с его зарождающимися отношениями с кем-то. Может быть, он проецирует на Хвана мысли, которые тому не принадлежат.              Другие дни он заканчивает с мыслью, что он не совсем глупый. Он может распознать сигналы. И у Хёнджина реально проблемы с этим.              Несмотря на это, у Хвана всё ещё есть супер-способность заставить его трепетать от радости из-за невинной реакции на сообщение. У него всё ещё есть способность успокаивать его и заставлять чувствовать себя с ним, как ни с кем другим, и не важно, сколько времени он пытается его избегать, Хёнджин — всё ещё Хёнджин.              Феликс, наконец, переходит через дорогу и, когда он заходит в кофейню, знакомый запах кофе и выпечки почти сбивает его с ног. Глаза немедленно отыскивают фигуру у окна, всё также склонённую над телефоном. Он рад видеть своего лучшего друга.              — Привет, — выдыхает Феликс, неловко садясь на стул и снимая шарф. Хёнджин тут же поднимает на его взгляд, ласковая улыбка на лице расцветает сильнее. Несколько минут они просто молчат, улыбаясь друг другу, что они не делали уже пару дней. Ли соскучился по такой тишине между ними, такой уютной.              — Я скучал по тебе, — обыденно выдаёт Хёнджин, листая меню. И хотя он часто это ему говорит, когда они не видятся некоторое время, за что Феликс неумолимо дразнит старшего, ведь, ну, как возможно соскучиться за один день, в этот раз слова Хёнджина отзываются чем-то тяжёлым в желудке.              Видеть его перед собой заставило его осознать пару вещей, и одна из них — он и правда тоже скучал по нему.              — Я знаю, — со смешком отвечает Феликс, стараясь не показаться слишком сентиментальным. Не сейчас, когда это ощущается чем-то опасным. Из-за собственных навязчивых мыслей и того факта, что спустя такое долгое время Феликс начал снова думать о том самом, ему просто хочется убедить самого себя, что ничего не происходит, однако, это кажется более сложной задачей, чем обычно, в том числе, из-за стресса насчёт экзамена.              — Ну и? Что хочешь заказать? — спрашивает его Хёнджин, ведя взглядом по предлагаемым кофейным и прочим согревающим напиткам. Феликс берёт меню, но у него не хватает времени на то, чтобы как следует его изучить, потому что официантка подходит к их столу.              — Боже, даже не знаю, — бормочет Ли, посылая ему умоляющий взгляд. Что ему следует заказать? Он не знает, чего хочет его живот, слышит, как Хёнджин заказывает себе напиток, и почти сдаётся — девушка всегда может подойти снова — когда голос Хвана поражает его.              — Горячий яблочный сидр с ванильным мороженым, м? — смотрит тот на него, и желудок урчит от одной мысли. Это именно то, чего он хотел. Феликс счастливо кивает официантке, и жар внизу живота распаляется ещё сильнее.              — Как ты узнал, чего мне хотелось? — заинтригованный спрашивает Феликс, поправляя свой шарф на спинке стула.              — Ты всегда его берёшь, когда на улице прохладно, — небрежно бросает Хёнджин, теребя верёвочки свитшота и оглядываясь вокруг.              Это глупо. И Феликс продолжает повторять себе, что всё из-за того, что он несколько дней не виделся с ним, он не привык к нему, но слова Хёнджина оказывают странный эффект на него. Он чувствует… головокружение от мысли, что Хван помнит мельчайшие детали, самые крошечные вещи, что касаются его. И бережно их хранит.              Феликс начинает думать, что, вероятно, не стоило ему сегодня садиться за этот стол и, вероятно, попытка избегать друга сделала всё только хуже. Он неловко ёрзает на стуле и обнимает себя, обхватывая руками. Ему нужно, чёрт возьми, собраться.              — Так… как проходит подготовка к экзамену? — спрашивает Хёнджин, возвращая взгляд на него. Феликс трясёт головой, он зубрит, как безумный, ему уже просто не терпится сдать этот тест.              — Я полностью выжат, Хённи. Скорее бы это всё закончилось, — вздыхает Феликс, замечая официантку с их заказами. Хёнджин издаёт тихий смешок, он закончил с сессией раньше Феликса.              — Это нечестно, я так занят, а ты уже можешь делать всё, что захочешь, — ноет Ли и благодарит девушку, как только она ставит их напитки на стол.              Хёнджин на автомате берёт его напиток, добавляет два кубика сахара и медленно размешивает, чтобы не испортить лёгкую муссовую шапочку, а затем двигает стакан к нему, позаботившись о его заказе. Он всегда делает нечто подобное, но Феликс снова чувствует тепло, когда понимает, что Хёнджин так проявляет свою заботу.              Когда Хван подшучивает над ним и тыкает пальцем, Феликс просто морщится и говорит, что это неправда, ведь он уже больше не ребёнок. Но, поднеся стакан к губам и благодарно глядя на Хёнджина, он понимает, что так и есть… Хёнджин всегда был рядом, чтобы позаботиться о нём.              — Это неправда, я хочу быть с тобой, но ты занят, — отвечает он, помешивая свой капучино. Фраза брошена вскользь, как и всё, что говорит ему Хёнджин, но в этот раз Феликс заливается краской и не может не дать ему лёгкого пинка под столом. Хёнджин ожидаемо хихикает, ему нравится флиртовать и, больше всего на свете, нравится его подкалывать.              — Ты видел ту новую видеоигру, которая вышла недавно? Мы должны сыграть вместе, — предлагает Хван, ласково улыбаясь и неловко жестикулируя.              — О, конечно, как только разберусь с экзаменами, — отвечает Феликс, возвращая ему улыбку. Хёнджин ненавидит играть в видеоигры, ему больше нравится читать книги или, на крайний случай, смотреть фильмы, но нередко он оказывается в комнате Ли, чтобы посмотреть, как тот играет или поиграть вместе с ним. В другие разы он валяется на кровати с книгой, просто составляя ему компанию. Феликс ценит любой исход.              Когда Ли начинает пить свой горячий напиток, то не сдерживается и тихонько стонет. Хёнджин так хорошо его знает, и мысленно он благодарит его за это. Он слышит смешок Хёнджина, вызванный звуками из его горла.              — Ты словно оргазм испытываешь, Феликс, — хихикает Хёнджин, качая головой и делая глоток капучино.              Феликс почти давится сидром, но не может удержаться от фырканья и очередного пинка под столом.              — Заткнись, — говорит Ли, смеясь, когда Хван поднимает руки.              — Но это правда, Феликс. Ты должен был это слышать: целая серия «ах, м-м, а-ах», это довольно забавно, — ещё немного дразнит его Хёнджин.              Феликс не может не смутиться, когда слышит стоны Джина, картинки Чонина, нависающего сверху, сменяются такими же с участием Хвана, но он трясёт головой, делая ещё один глоток сидра. Он знает, что другой преувеличивает, но хёнджиновы стоны заставляют жар растечься по низу живота, так же как чониновы, и Феликс ничего не может с этим поделать.              Когда он отстраняется от стакана и вновь поднимает взгляд на Хёнджина, тот опять смеётся.              — О чём ты теперь думаешь, а? — почти нетерпеливо спрашивает Феликс, хотя в голосе нет ни намёка на раздражение. Хван смотрит на него так сосредоточенно, что младший боится, что у него за спиной приведение.              — У тебя тут немного… — поднимает руку Джин, наклоняясь к нему. Он тянется к его лицу и, когда замирает всего в нескольких дюймах, Феликс почти может ощутить кожей его дыхание. Хванов большой палец медленно скользит по нижней губе Ли, к уголку. Щёки последнего вспыхивают, когда взгляд Хёнджина замирает на его губах, пока кончик пальца мягко вытирает что бы то ни было на его лице.              Глаза Хвана продолжают напряжённо разглядывать его губы, пока большой палец ласкает нижнюю, и Феликс точно уверен, что там больше нечего убирать.              — У тебя осталось немного мусса, — шепчет Хёнджин так близко к его лицу, что Феликс может чётко увидеть, какими расширенными зрачками тот на него смотрит. Палец Хёнджина не останавливается, слегка надавливая на губу. Взгляд Ли падает на приоткрытые губы старшего и затем снова возвращается к глазам.              Кажется, словно все вокруг просто исчезли, словно нет других людей, внешнего шума, ничего, кроме Хёнджина напротив него. Ничего, кроме нежного прикосновения, ничего, кроме его сосредоточенного взгляда.              После, когда Хёнджин отстраняется с удовлетворённой улыбкой, облизывая испачканный в муссе палец, мягко смыкая губы вокруг него, эта магия рушится. И он снова оказывается в кофейне, и пара за соседним столиком снова появляется там же.              — Спасибо… — шепчет Феликс, отворачиваясь. Он чувствует прилившую к щекам кровь, он знает, что покраснел, и Хёнджин тоже в курсе. Конечно же, он в курсе, конечно же, он прекрасно осведомлён, как нечто подобное влияет на Ли.              — И, м-м-м… как дела с Чонином? — меняет тему Хван, отпивая кофе. — Виделся с ним в эти дни? — продолжает и, как бы он ни старался выглядеть безразличным, проваливает задачу. Феликс знает, что Хёнджин пытается сделать, и ему не хочется затевать с ним ссору, не сейчас.              Да, Ли предпочёл провести время с Чонином, а не с ним, но Чонин — парень, с которым он встречается. Его будущий парень, точнее. И Хёнджин должен это понимать.              К тому же, Чонин — довольно опасная тема для разговора между ними, и каждый раз, когда они говорят о нём, они оба обижаются друг на друга. И как раз-таки по этой причине Ликс не знает, сказать ему, что он действительно виделся с Яном в эти дни, или нет, соврав.              Но он уже и так много лгал, и Феликс не хочет больше хранить секреты, не тогда, когда он любит их обоих, не тогда, когда Чонин не знает о беспорядке в его голове, не тогда, когда Хёнджин вообще не знает ни о чём. Не тогда, когда Хёнджин говорит, что он в порядке.              Так почему он чувствует вину, когда неуверенно шепчет: «Да»?              Он всеми силами старается избегать выражения лица парня напротив, но Хёнджин прямо здесь, и, когда Феликс сдаётся, он видит боль в хвановых глазах, которая пропадает, стоит ему моргнуть. Но морщинка между нахмуренных бровей так и не разглаживается, и старший заметно кусает внутреннюю часть щеки. Он прочищает горло, прежде чем глотнуть капучино, и на некоторое время над их столом повисает тишина.              — Я рад за тебя. Что ты выкроил для него какое-то время, — горько бормочет Хёнджин, плотно сжимая губы и избегая его взгляда. Руки крепко держат кофейную чашку.              Феликс почти уверен, что Хёнджин не подозревает о горечи в своём голосе, о холодном отношении (иногда Хван может быть таким очевидным), Ли пытается уловить хоть какие-то сигналы того, что другой шутит. Разыгрывает сцену, чтобы подразнить его. Что нет абсолютно никакой причины, чтобы огонь, вызванный реакцией Хёнджина, растекался внутри.              Правда?              Но Феликс слишком долго пытался оправдать Хёнджина, пытался его понять, когда ему стоило просто спросить.              Горло слишком сухое для человека с напитком в руках, у Феликса нет времени на то, чтобы себя сдержать, и «Ты ревнуешь?» соскальзывает с его губ. Его глаза расширяются почти моментально, когда он осознаёт, что спросил это вслух, и он глотает комок в горле, пытаясь сохранить внешнее спокойствие.              Видите? Сказать это вслух намного иначе, чем просто думать об этом. Ворочаться всю ночь, прокручивая одну и ту же мысль в голове — это одно, но прямо спросить Хёнджина — совсем другое.              Хван смотрит ему прямо в глаза, и Феликс чувствует необходимость отвести взгляд.              Скажи нет, скажи нет, скажи нет. Пожалуйста.              — Я ревную? — повторяет Хёнджин, и в его глазах мелькает искра. Феликс возвращает взгляд на парня перед собой. Даже если он и повторяет себе, что друзья тоже могут друг друга ревновать, даже если Хёнджин никогда этого не делал, даже если он тысячу раз себе повторит, что ревность ничего не значит, Феликс всё ещё в это не верит.              — Нет, — отвечает Джин, но отводит глаза в это же время. Его голос звучит неуверенно, и Ликс знает, что он врёт. Он не понимает, он больше злится или радуется такому ответу. И это странно, потому что пока Ли щипает себя за руку, боясь сказать что-то ещё…              — Хёнджин… тогда посмотри мне в глаза, — выдыхает он разочарованно.              Ликс не пытается заставить Хвана в чём-то признаться, он просто устал и не может быть единственным, кому надоела эта ситуация. И ему нужны более чёткие и более правдивые ответы.              Феликс смотрит, как кадык Хёнджина медленно поднимается и опускается, когда тот громко сглатывает. И, наконец, смотрит ему в глаза.              — Да, я ревную, — шепчет он, и Феликс пытается тщательно изучить каждое движение его лица. — Я рад за тебя, Ликс, правда. Чёрт возьми, твоё счастье — самое важное для меня, и я знаю… Боже, прости, я просто- пожалуйста… Я не хочу, чтобы ты посвящал моё время другим, — наконец выдыхает он.              И в тоне его голоса звучит поражение, и то, что он не разрывает зрительный контакт, пока говорит это, заставляет Феликса дрожать ещё сильнее. Его время, время, которое принадлежит ему, и время, которое Феликс уделял Чонину, вместо него.              Но, пока Хёнджин выпаливает признание о собственной ревности, Феликс понимает, что он совсем не готов решать эту проблему прямо сейчас, не в этой кофейне, не перед экзаменом.              — Нам нужно… нам нужно поговорить, Хёнджин, — вздыхает Ли и на этот раз решает отложить этот разговор. — По-настоящему поговорить, обо всём, — заканчивает.              Джин кивает, также убеждённый в этом, но Ли чётко может видеть страх в его глазах, агония, которая бурлит под его собственной кожей, наверняка схожа с той, что ощущает Хван.              — Мне просто нужно отдохнуть сейчас, окей? — шепчет Феликс, оглядываясь вокруг. Он кладёт руки поверх стола, играясь с бумажной салфеткой, и уже знает, что совсем скоро руки Хвана накроют их.              В итоге, трепетное прикосновение вдоль его костяшек помогает ему успокоиться и, как бы ни было парадоксально, несмотря на то, что Хёнджин сам является проблемой, он также является единственным, кому под силу её решить.