Свернув с намеченого пути, туда где живёт скверна.

Дорога не была длинной. От окраины города до дома было всего сорок минут езды на машине, но тяжелый стук капель о стекло, беспокойная ночь и довольно эмоциональное утро сделали своё дело — Вэй Ин спал. Согретый теплом машины и спокойствием после объяснений с родным человеком, он смог спокойно уснуть, не совсем удобно укладывая голову на краешке кресла, а само кресло максимально откинув, имитируя кровать. — Мы приехали. Но слова Цзян Чэна встретила тишина. Он скользнул взглядом по уютно спящему брату и, решив пока не будить, съехал на подземную парковку одного из многочисленных ничем не примечательных домов-муравейников, аккуратно паркуя авто в выкупленный бокс для машин. — Эй, спящая красавица, проснись. — Мммм, ещё… ми… ту… — Вэй Ин лишь причмокнул во сне, выдав что-то едва ли связное, словно отмахиваясь от надоедливой мухи. — Я сожру тебя, проснись! Вэй Усянь! — Цзян Чэн лишь минуту поулыбался, смотря на этого взрослого ребёнка, а затем вновь принялся будить его, тыкая пальцами под рёбра, но даже после этого ответа не последовало. — Вэй Ин! Вэй Ин, там Ванцзи, и, кажется, он тебя ждёт! Вэй Ин, словно и не было этих безуспешных попыток разбудить его, подскочил растрепанный, с впечатавшимися в кожу следами обивки на щеке и поблескивающими слюнями в уголках губ, тут же вытирая их так спешно, словно боялся, что его увидят в таком неприглядном виде. Оглядевшись и не увидев ничего, кроме полумрака в боксе, он возмущенно посмотрел на Цзян Чэна, который еле сдерживался, чтобы не засмеяться, но, судя по смешкам, неумело скрытым за покашливаниями, его выдержка давала трещину. — Какого хрена?! Я уже думал, что смогу подпортить ему личико за его словечки! — Поверь, если бы твой Лань Чжань стоял рядом, я бы первый поправил его фасад. — Себе поправь сначала, ты не лучше! — Ты мне это до пенсии припоминать будешь? Вэй Ин все ещё недовольно и сонно хмурился, дуя пухлые губы, но, увидев озадаченно-виноватое лицо брата, засмеялся. — Лучше я буду напоминать тебе это в каждом нашем воплощении. — Боже! Терпеть твою задницу в каждом перерождении? Лучше выйду в окно, чтобы не переродиться. — Боишься, что каждое перерождение не сможешь сдерживаться и будешь стирать свой кулак, мечтая о моей жопе? — Вэй Ин рассмеялся так громко и заливисто, что мог заразить смехом любого. Его глаза из-за смеха стали похожи на два полумесяца. — А ну, иди сюда, паршивец, я тебе ноги сломаю! — Цзян Чэн потянулся к брату, норовя его прибить, на деле сгорая от стыда и смущения перед ним. Не дожидаясь, когда его настигнет кара, Вэй Ин выбрался из машины, негромко хлопая дверцей, и отошел на пару шагов, смеясь. — Боюсь, умираю, страшно! — дурачился он, умело изображая страх и едва ли стараясь хоть как-то сдерживать смех. — Куда собрался? Я с тобой ещё не закончил! Цзян выскочил за братом следом, едва успев закрыть машину на ключ, и повернулся в сторону смеха и шума, но как только он появился в поле зрения брата, тот, смеясь и что-то бормоча, резво побежал вперед, скрываясь в лифте. Цзян Чэн не выдержал и засмеялся, подхватывая задор брата. — Анастейша? — спросил он, пародируя Кристиана Грея из фильма, который они смотрели вместе с сестрой, а после ещё пересматривали комедию-пародию, смеясь уже без тени смущения от откровенных сцен оригинального фильма. Вэй Ин выгнул бровь, не сразу соображая, и только когда начали закрываться дверцы лифта, он с просветлевшим лицом выдохнул: — Кристиан? — и вновь засмеялся. Двери закрылись, отрезая его от того веселья, что было. Улыбка сползла с лица Усяня. Скользнув пальцами под кромку одежды, он потрогал укус, который напоминал Вэй Ину о минувших событиях ноющей болью. Усянь вздохнул и чуть зажмурился — тело ломило так, словно оно все было одним сплошным синяком. Как объяснить произошедшее, с чего начать — он не знал, но это нужно было сделать. Стоит ли разобраться самому или нужно попросить помощи — Вэй Ин тоже не знал: с одной стороны, был риск отъехать в психушку, с другой стороны, он не хотел, чтобы это вновь повторилось. В конце концов, вполне возможно, что это было одноразовое явление, поэтому Усянь все же решил не зацикливаться и жить как раньше. Поднявшись на свой этаж, он открыл дверь с помощью кода. — Я дома, — почти шепотом сказал Вэй Ин, не ожидая ответа, уже больше по привычке приветствуя стены дома, когда в квартиру ввалился Цзян Чэн. — Мог и подождать! — И упустить такую шедевральную пародию на «Пятьдесят оттенков»? Ну, нет. Цзян Чэн только хмыкнул и провел по мокрым волосам назад, зачесывая непослушные прядки, которые падали на его лицо. — Не знаю, как ты, но я заебался и хочу спать. После того, как ты свалил, мы немного поговорили, уложили Мянь-Мянь в кровать, и каждый разбрелся по своим углам. Я так и не уснул, да и пить больше не стал. Чувствую себя ужасно уставшим, плюс во рту словно кошки нагадили — я вроде и почистил зубы, но мерзкое ощущение никуда не делось. — Согласен, я бы тоже принял душ как религию и немного поспал. В отеле ужасно воняло и было не очень комфортно. Да в те пару часов, которые я спал после вечеринки, мне, кажется, снились кошмары. — Кстати, о кошмарах… — Ваньинь ненадолго замолчал, обдумывая, стоит ли сейчас что-то требовать. — Вечером я жду тебя на кухне, нам нужно многое обсудить. Я жду как минимум твоих объяснений, какого хрена произошло прошлой ночью, и помни, мы пообещали больше ничего не скрывать друг от друга. Они скинули обувь и разошлись по комнатам, чтобы принять освежающий душ и улечься в кровать. Вечеринки-вечеринками, а отдохнуть после было бы неплохо — это был тот самый случай, когда после отдыха нужен еще отдых. Пройдя в комнату, Вэй Ин наспех вытряхнул себя из промокшей под дождем одежды, которая не успела просохнуть в машине, и, не заботясь о порядке, кинул ее на пол и прошагал нагишом в ванну, по пути потянув за край алой ленты и распуская и так едва держащийся хвост. Волосы тёмным каскадом упали на плечи, закрывая часть плеч и шею. Зайдя в ванную, он закрыл дверь на замок и устало рухнул на пол у умывальника, подтягивая ноги к груди и складывая на них голову. Усянь чувствовал себя оголенным нервом в прохладе ванной комнаты, но в голове, вопреки его ранним думам и состоянию, не было ничего — только звенящая пустота. Когда он наконец перестал чувствовать своё тело как ватное и смог принять вертикальное положение, перед его глазами все поплыло, комната завертелась, а желудок закрутило так, что его чуть не вывернуло остатками вчерашнего ужина прямо на кафельный пол. Опершись о край раковины, Вэй Ин протянул руку и включил кран, прежде чем плеснуть несколько пригоршней холодной воды в лицо, чтобы успокоить взрывающийся пустотой мозг. Охладив немного пыл лица, он посмотрел на себя в зеркало. По внешнему виду парень едва ли отличался от трупа, который каким-то чудом только что воскрес. Тошнота посетившая его, медленно отошла. Подняв влажную руку, он провел по своему лицу кончиками пальцев, чуть оттягивая мешок под глазом и смотря под роговицу на полопавшиеся сосуды. Но даже красные глаза, бледное лицо и залегшие под глазами тени не делали из него урода — напротив, такой внешний вид в какой-то степени придавал ему шарм и тот самый вайб героинового шика, который был так известен в кругах моды 90-х. Сейчас ему смело можно было бы идти сниматься на обложку какого-нибудь фэшн-журнала — учитывая новые веяния моды, он бы отлично вписался в этот стиль. Да, вид у него был «потрясающий» — потрескавшиеся губы, воспаленные глаза, спутанные грязные волосы и хрупкое измождённое тело с синяками и кровоподтеками от зубов на плече. Усянь лишь горько ухмыльнулся и, откинув изящным движением руки волосы с плеча, чуть склонил голову в противоположную сторону, чтобы лучше рассмотреть укус. Он выглядел ужасно: запекшиеся струйки крови, рваная рана со следами зубов, уже налившийся фиолетовым бутоном синяк и легкая припухлость бонусом. Впрочем, все могло быть хуже, если бы не качественная ткань рубашки, которая хоть как-то препятствовала зубам проникнуть в плечо глубже, как нож в масло. К тому же, это было веским доказательством того, что Усянь не сошел с ума. Правда, все равно мало кто поверит в этот бред… да и честно говоря, если бы не этот след, сам Вэй Ин вряд ли поверил бы в эту чушь. Сложно верить в такое, когда ты всю жизнь отрицал существование потустороннего, когда максимумом необычного и магического для него были карты таро Нэ Хуайсана. Да и что Цзян Чэн, что Нэ Минцзюэ скептично относились к этому и каждый раз недоуменно поднимали брови, глядя на их бурные обсуждения со смесью негодования и осуждения в глазах, а затем уходили говорить о каких-то своих "реалистичных" предпочтениях вроде работы, девушек, машин и прочих жизненных вещах, никак не связанных со всем этим потусторонним. А тут здравствуйте, на двадцать третьем году жизни какие-то призраки, мертвецы, зловещий туман — бред достойный психбольницы. Промыв и обработав рану тем, что было у него в ванной, Вэй Ин зашел в душ, подставляя лицо под струи теплой воды и отмывая свое тело каким-то ароматным гелем, который подарила ему сестра. Он почти раздирал кожу ногтями и мочалкой для тела, стараясь смыть с себя тот тошнотворный запах, что буквально поселился у него в носу. Усянь мылся настолько тщательно, словно пытался вместе с запахом отмыть то мерзкое, липкое чувство, которое беспокойной грызущей тьмой бродило в его душе. Вода только помогала ему истязать себя, скользя обжигающе-горячими каплями по изгибам его тела от головы вниз, теряясь мелкими брызгами где-то в ногах. К моменту, когда Вэй Ин уже вымывал шампунь из головы, вся ванна покрылась мелкими каплями пара, осевшего на стенках душа, кафеля и зеркала, вся ванна дышала жаром, с успехом вытеснив первоначальный холод маленькой комнаты. Хорошо отмыв своё тело, он ещё некоторое время стоял в ванной, чувствуя, как вода вместе с грязью забирала остатки его бодрости, и если бы сейчас кто-то был рядом, Усянь бы с радостью рухнул к нему в объятья, канюча, чтобы его отнесли и уложили в кровать. Вместе с этими мыслями в его голове встал образ Лань Чжаня, который мог бы крепко прижать к себе и без лишних слов отнес бы его в кровать, уложил, накрыл пушистым домашним одеялом, окутывая своим непревзойденным ароматом… Но Ванцзи поступил как мудень, поэтому Вэй Ин скрепя сердце отогнал мысли о нем, словно тот был недостоин больше находиться в его голове после произошедшего. Выйдя из ванной, он, недолго думая, зарылся в еще прохладную постель, ежась от холода, но, понемногу расслабившись, почувствовал как сон накрывает его, отправляя в царство морфея. Заснув, Вэй Ин так и не заметил проявившуюся на запотевшем зеркале в ванной неаккуратную надпись. «Ты убил моих детей!» Проснулись они поздним вечером. Точнее, поздним вечером проснулся Вэй Ин, почувствовав запах ароматных специй и горячей еды, которую кто-то готовил на кухне. Желудок болезненно заурчал. — Ну-ну, не рычи, сейчас мы будем кушать, — Вэй Ин похлопал ладонью по плоскому поджарому животу и выполз из кровати, натягивая на голое тело спортивные брюки. Волосы, что были ещё чутка влажные, прилипали к его шее и спине маленькими змейками, скрывая часть плеч и шеи. Выглянув в коридор из комнаты, он улыбнулся — Цзян Чэн матерился и поспешно закрывал скворчащую сковородку крышкой, явно обжегшись о масло, которое брызгами попало на его пальцы. — Так ты у нас теперь кулинар? Ваньинь повернулся, скептически оглядывая брата, и вновь приоткрыл крышку, помешивая жарящиеся яйца в соевом соусе, чтобы те не сгорели. — Можно подумать, ты первый раз видишь, как я готовлю. — Не первый, но это столь редкое явление, что даже удивительно — обычно нам либо готовит сестра, когда приезжает в гости, либо мы заказываем доставку. Или ты так хочешь побаловать меня? — Усянь сел за небольшой стол, смотря брату в спину — Ещё чего, мечтай, — вопреки его словам, шея и щёки Цзян запылали огнём смущения. — Я так и подумал, что это только мои мечты, — Усянь понимающе улыбнулся. — Кстати, надо бы сестре позвонить, она ждала, когда мы вернёмся. Но у меня сел телефон, и, если честно, я так сильно хотел спать, что забыл об этом. — Я знал, что так будет, поэтому написал ей, что мы позвоним завтра, потому что неизвестно, во сколько твоя жопа проснулась бы. — Жопа и не засыпала, она всегда ищет приключения! А я вот спал, — хихикнул Вэй Ин. — Ты придурок? Как может жопа спать отдельно от тебя? — А как не может? Они перекидывались глупыми фразами и активно обсуждали все, что можно было, все, что было нельзя, все, что было немыслимо, и как только Ваньинь закончил с готовкой и поставил все на стол, они сели рядом, нарушая поток обсуждения перерывами на еду. Несмотря на бодрый внешний вид, Цзян Чэн нервно стучал пальцами по столешнице, не зная, с какой стороны начать обсуждение и стоит ли его вообще начинать… но вопросов было много. — Сон пошел тебе на пользу — ты перестал выглядеть как воскресший труп. — По ощущениям, я все еще мертв и лежу безвольно в том лесочке у дома Нэ-сюна, — Усянь щедро приправлял еду специями и неспешно ел, зная, что брат ждёт ответов. Его взгляд блуждал по тарелке вслед за палочками, которыми он перекладывал еду с места на место, то ли перемешивая, то ли балуясь. — Ты правда не трогал Мянь-Мянь? — осторожно спросил Ваньинь, так же уставившись в тарелку. Услышав вопрос, Ин вскинулся и зло запыхтел, сжимая палочки в руке до побелевших костяшек. — Правда, — процедил он сквозь зубы, — если ты хочешь напрямую услышать ответ. Я её не трогал. Цзян Чэн несмело поднял взгляд, зная, что спросил глупость, но ему отчего-то важно было ещё раз услышать подтверждение, что его брат не трогал девушку. Они смотрели друг другу в глаза изучающе: один со злостью и грустью во взгляде, а другой виновато, чувствуя себя неловко от того, что он в принципе поднял этот разговор. — Прости, просто я хотел ещё раз убедиться, что ты ничего ей не сделал. Как вообще ты оказался в лесу? Тут уже Вэй Ин пристыженно опустил взгляд, вместо ответа наполняя рот едой, но промолчать было нельзя. Сегодня у них будет блиц-вечер, где один спрашивает, второй отвечает. — Мне нравится Лань Чжань, — прожевав, начал он и продолжил есть дальше. — Это я знаю. Но это не ответ на мой вопрос, — Цзян Чэн вздохнул и подцепил еду палочками. — Он сидел с девушкой. Она его лапала, и я им помешал, в итоге девушка ушла, а я хотел потанцевать… и я танцевал, глядя только на него, надеялся, что он поймёт! Я ведь был таким соблазнительным в этой рубашке. а он просто ушел, он даже ничего не сказал. Он просто ушел! Я, видимо, сильно обидел его, вынудив ту девушку уйти, может, он хотел что-то с ней… а я все испортил. Да и правда, зачем ему смотреть на мои танцы, на его месте я бы тоже ушел... — голос Вэй Ина с каждым словом становился всё тоскливее и глуше, словно парень понемногу уходил в себя. — Ну, я и решил, что больше мне на вечеринке делать нечего. Я не хотел больше ни с кем говорить, взял бутылку чего-то крепкого по пути и пошел в беседку. Помнишь, ту, где мы обычно тусим вчетвером и обсуждаем всякую хрень? Я же знаю, где она находится. Ваньинь только закатил глаза в ответ на это и что-то проворчал себе под нос про то, какие они оба придурки, особенно этот Лань Ванцзи, который совершенно точно не заслуживает любви его гэгэ. — Этот Ванцзи! Я его точно убью! А ты какого хрена вообще своей жопой перед ним вертел? — Я… Я хотел… — Вэй Ин замолчал и поджал губы. — Я просто хотел, чтобы он хоть раз посмотрел на меня так же, как на девушек, которые на него вешаются… да хотя бы раз позволил бы себя тронуть, а то эта… трогала его, а мои руки, видимо, слишком грязные, чтобы трогать своего друга. — Ты придурок, как ты вообще мог влюбиться в него? Ладно, проехали, мне все ещё непонятно, что ты делал в лесу с Мянь-Мянь. Я и так знаю, что ты фанючка Лань Ванцзи и девушки тебя не интересуют, но когда я увидел вас там, ты был таким обеспокоенным, растерянным и злым, и эта глупая девчонка, которая лежала на твоих руках без сознания, вся растрепанная, со следами сопротивления… Мысли сами залезли в голову, и я больше запаниковал, что тебя посадят, балбес. Вэй Ин посмотрел на брата и улыбнулся нежно и успокаивающе, потому что тот хоть и был редкостным имбицилом по мнению Усяня, но все же переживал, а не осуждал его за его поступки. — А-Чен, я не знаю, что произошло в том лесу и что произошло в баре. Я пока не могу рассказать тебе всего, потому что я не уверен даже в том, что я видел, но я ничего не делал Мянь-Мянь, я бы не посмел! Я просто думал, как выйти из леса, когда встретил её. Я и так ужасно был напуган, а тут ещё она… как только я разберусь в себе, я расскажу тебе все, обещаю. Как только он договорил, кухня погрузилась в тишину. Цзян Чэн только кивнул в ответ, и братья продолжили молча есть, каждый обдумывая что-то своё. — Спасибо, — вдруг выдохнул Вэй Ин. Ваньинь посмотрел на него с недоумением. — За что? — За то, что веришь и не настаиваешь на ответах. А Лань Чжань, я …— Усянь до боли закусил щёку изнутри, — я наверное больше не буду тревожить его своими приставаниями. Может, он хоть так сможет найти себе кого-то, а то, когда я рядом, шансы у него падают до нуля, — он горько усмехнулся и поднял глаза на брата. Но тут его взгляд зацепился за фигуру, стоящую в полумраке комнаты, и Вэй Ин замолчал, с ужасом цепляясь за подлокотник стула пальцами. За спиной Цзян Чэна стояла та самая жуткая женщина с танцпола. Она улыбалась, но её улыбка была больше похожа на оскал, оскал зверя, который готов броситься на свою жертву. Она склонилась над плечом Цзян Чэна, втягивая носом его запах, и плотоядно улыбнулась. — Мне кажется, что прежде, чем поступать так тупо, ты должен рассказать ему о том, что чувствуешь, а не брать пример с меня, — Цзян Чэн усмехнулся и посмотрел на брата. — Ты чего, неужели тебя так бесит мысль о том, чтобы признаться ему? Но Вэй Ин не слушал его, он снова видел эту мерзкую женщину, которая теперь была не где-то там, в доме Нэ-сюна — она была у них дома, и это точно не было бредом, увиденном в пьяном угаре. — Ты забрал жизнь моих детей, а они всего лишь хотели поиграть. Я же в ответ заберу жизнь того, кто тебе дорог. Её голос шелестел эхом, словно каждый слог приминал опавшие осенние листья. Вэй Ин же, оцепенев, сидел, впиваясь ногтями в обивку, и боялся даже дышать. Женщина наклонилась еще ниже к плечу Цзян Чэна, губы ее шевелились, будто она читала про себя. Недолго думая, Вэй Ин схватил палочки и запустил ими над плечом Ваньиня, целясь в бесцветное мерзкое подобие человека, мечтая, чтобы эта тварь исчезла из его грёбаной жизни, целясь прямо в лицо в надежде, что палочка попадет ей в глаз. Но железные палочки ожидаемо прошли сквозь женщину, и та на миг исчезла, а палочки, ударившись друг о друга и создавая мерзкий звук, упали на пол. — Ты совсем с ума сошел? Вэй Ин! Что ты, черт возьми, делаешь?! Я просто предложил, не хочешь признаваться Лань Ванцзи, тебя никто не заставляет, какого хрена ты кидаешь в меня палочки?! А если бы попал?! Вэй Ин проморгался, посмотрел на брата виновато и уже собирался что-то сказать, как вновь увидел краем глаза силуэт женщины. — Мы ещё не закончили, Вэй Усянь. Я не одна, и я сделаю все, чтобы ты страдал. Не сегодня — так тогда, когда ты будешь меньше всего этого ожидать. И, договорив, она исчезла так же неожиданно, как появилась. — Прости, я… — Вэй Ин замолчал, все ещё крепко сжимаяиподлокотник. — Давай завтра утром увидимся с Нэ-сюном. Мне нужно будет поговорить с вами обоими. Возможно, я схожу сума. Цзян Чэн обеспокоенно посмотрел на брата, а затем обернулся на лежащие на полу палочки и кивнул Усяню. — Хорошо. — Спасибо, и можно… кхм, можно я сегодня посплю с тобой? — Спятил? Ты что, ребенок? — фыркнул Ваньинь, но, посмотрев на Вэй Ина, который явно был разбит и напуган, сжалился и все же согласился. — Ладно, придурок, только потом не предъявляй мне, что я храплю, и надень футболку. Цзян Чэн встал, отнес палочки в мойку и принёс новые. — Доедай и пошли посмотрим что-нибудь перед сном. Он не ушел, а просто сел рядом, как делал всегда, когда Вэй Ину было грустно и плохо. Изредка беспокойно поглядывая на него, Цзян Чэн ожидал, когда Вэй Усянь доест, и они пойдут к нему в комнату смотреть какую-нибудь всратую комедию и есть вредности. Но до фильма они так и не дошли — как только Усянь лёг в кровать, он тут же провалился в сон, словно все его силы разом отобрали, словно это не он проспал весь день до этого. Решив не будить брата, Ваньинь выключил свет. Ночь не задалась ни у кого из них: один постоянно просыпался от кошмаров, захлебываясь стонами, криками, жадными глотками воздуха, цепляясь до синяков за собственные колени, и судорожно искал брата, шурша руками по огромной кровати. Второй же просыпался от воплей и плача, тут же стремясь успокоить старшего, уже даже не пытаясь отодвинуться, потому что каждое пробуждение Усяня начиналось с поисков Цзян Чэна. В конце концов, Ваньинь перестал пытаться заснуть, потому что каждый крик Вэй Ина заставлял его вздрагивать, а сердце заходилось быстрым стуком от того же страха, пусть и в меньших дозировках. Возможно этой ночью им двоим совсем нельзя было спать, ведь самые жуткие кошмары и мучительные видения приходили каждый раз, когда Вэй Ин смыкал глаза. Казалось, он попал в бесконечную череду серий самого жуткого сериала. Ослепленный липкой тьмой, Усянь лишь изредка встречал родное лицо сестры или Лань Ванцзи, но и те вскоре становились жертвами его сновидений и падали изнемождёнными, растерзанными, безвольными куклами. И каждый раз, когда он просыпался и засыпал заново, его откидывало в лес у склона горы. Вэй Ин оглядывал пейзаж вокруг, пытаясь хоть как-то осознать, где он находится. Как его занесло в эту пучину бесконечного ужаса, и почему именно он оказался здесь? Его внимание было сосредоточено на созерцании очередного бескрайнего леса до тех пор, пока пристальный взгляд не наткнулся на табличку, которая располагалась недалеко от огромного скрытого листьями и травой входа в пещеру. Столбик был увенчан потрепанным щитом с надписью «Юду». В голове тут же пронеслись исторические факты, которые вдалбливали им на факультете в универе и которым в кои-то веки он был рад. «Это и было чёрное царство, которое прозвали Юду». — Значит, Темная столица, Юду. Что ж, — Вэй Ин рвано выдохнул, продолжая искать хоть что-то, что его тут держит, что-то, что зачем-то возвращает его сюда раз за разом, перетаскивая через миллионы кошмаров, как через мясорубку. Под щитом не было никаких указателей, кроме большой черной стрелки, указывающей в направлении, куда он не хотел идти, а именно в пещеру. Усянь с трудом подавил дрожь. Его поразило, какую власть имели над ним теперь эти три буквы. Сама же пещера не была чем-то выдающимся, но первобытный страх все равно был сильнее. Стоило отойти на шаг в сторону, и он видел, как умирают все, кто ему дорог, поэтому Вэй Ин стоял на месте. Стоял и смотрел туда, куда указывал знак, зная, что, пойди он этим путем, Юду заявит на него свои права. Там действительно будет то, о чем он привык судачить с братом, пересматривая очередной фильм ужасов — существа из худших его кошмаров, которые только и ждут, чтобы подвергнуть его пыткам, терзать его, рвать его плоть зубами, жечь и сдирать мясо с его костей снова и снова. Вэй Ин вдруг понял, что изо всех сил сжимает одну руку другой, пытаясь унять дрожь. Пальцы от адреналина и страха стали холодными и влажными. — Нет, не сейчас, не сегодня, я так не могу, не пойду, я лучше увижу их смерти вновь, это всего лишь сон… Он попятился назад, тут же проваливаясь в другой кошмар. Кошмар в кошмаре, разве могло что-то быть более ужасным? Могло. Он стоял на краю обрыва в старом черном ханьфу и смотрел на безбожно красивого Лань Чжаня. Ванцзи будто был слеплен лучшими небожителями всех миров, а его светлое траурное ханьфу, словно сотканное из нежнейших облаков, подчеркивало его изящество и благородство. — Лань Чжань! — крикнул Усянь и замер, когда золотой взгляд его божества устремился на него, а рука крепко сжала меч. — Вэй Ин… Шуршащий тихий голос, который был донесен до слуха Вэй Усяня ветром, шептал о великой скорби, о боли, о предательстве. Шаг вперед — и темнота застелила его глаза, а после он вдруг увидел ту самую мертвую женщину перед Ванцзи. Усянь без промедлений, почти на автомате вскинул свой меч, желая пронзить её, превратившую его беспечную спокойную жизнь в ад. Шаг, парирование, шаг и выпад. Но меч не входил в безобразное тело старухи, та исчезала в воздухе так же резко, как и появлялась, хоть и в этом месте она не была похожа на призрака. Его меч входил в мягкую податливую плоть Ванзци, рассекая мышцы, сухожилия, раздрабливая кости, проникая в самое сердце. — Вэй Ин… — хрипло прошептал Лань Чжань и сделал два маленьких шага по направлению к тому, кто его убил, глубже насаживаясь на меч. — Что же ты натворил…? Он тянул дрожащие руки вперед, по его губам текла кровь, но Ванцзи не остановился — лишь мягко погладил лицо своего убийцы кончиками пальцев. Только слезинка прокатилась по его щеке, прежде чем тело грузным мешком осело на землю. — Убожество… Секундный ступор Вэй Усяня, кажется, перерастал в вечность, но когда до него дошло, что он сделал, Лань Чжань уже безвольно сидел на земле, и все, что он мог — это схватить его за плечи, прижимая к себе, и шептать извинения, шептать о том, что любит, что ему безгранично жаль. Слёзы градом капали на ещё не остывшее тело, но оно уже не могло услышать его трогательных слов. — Лань Чжань! Он проснулся от очередного кошмара, выкрикивая чужое имя, судорожно глотая воздух, задыхаясь, не замечая, как по лицу текут непрошеные слезы. Ему потребовалось не меньше минуты, чтобы сообразить, где он находится. Вэй Ин судорожно оглядывался по сторонам и ему казалось, будто он до сих пор сжимает в руках тело Ванцзи. —Вэй Усянь! Вэй Усянь, твою мать! До него безуспешно пытались дозваться, но все было бесполезно. Таким Вэй Ина Ваньинь не видел с тех пор, как умерли родители, но сегодняшний кошмар был другим, и он это чувствовал. Цзян Чэн не придумал ничего лучше, кроме как дотянуться до телефона и позвонить, видя, что его брат не реагирует ни на какие слова. — Поднимай свою надменную Ланевскую задницу, бери ёбаное такси и гони сюда, Вэй Ин тебя ждёт. И только посмей не приехать, я сделаю все, чтобы ты молил о гребанной смерти! Сбросив звонок и кинув телефон на кровать, он аккуратно выкрутился из хватки Вэй Ина и, встав с кровати, сгрёб его на руки, укутывая в тёплый кокон из одеяла и баюкая, как маленького ребёнка. Сердце же его отбивало бешенный ритм в страхе за Вэй Ина.