*
— Это твоё место? Всего в нескольких шагах от входа логово Ибо переходит в квартиру-студию открытой планировки. Это круглая комната, слишком симметричная для естественного образования, с каменными стенами, изрезанными ровными кольцами, как будто все пространство было выдолблено в горе с помощью бура. Каменная полка образует низкий потолок справа, под которым небольшие группы мебели обозначают гостиную, игровую зону и кухню. С левой стороны основное место занимает источник в форме почки, прозрачная минеральная вода которого отражает голубизну неба над головой. — У тебя дыра в крыше, — говорит ошеломлённый Сяо Чжань, стоя на коленях на диване, одной рукой опираясь на спинку и наблюдая, как Ибо наполняет чайник из раковины на кухонном островке. Он ухмыляется, когда Ибо поднимает глаза, чтобы посмотреть на него. — Это мой световой люк, — гордо сообщает ему Ибо, поворачиваясь, чтобы включить чайник в розетку в каменной стене. Затем, поддерживая футболку одной рукой и сверкнув не только голыми ногами, он практически заползает в свои нижние шкафы. Чай, который он ищет, находится в самом дальнем углу, в непочатой жёлтой банке, украшенной изображением доброй пожилой женщины, наливающей суп в тарелку, а на крышке видна торговая марка Мэн По. Выбираясь обратно, он также берет чайный сервиз из цзыша и обнаруживает, что его гость перебрался на один из барных стульев на другой стороне кухонного островка. Замешкавшись, Сяо Чжань виновато отводит глаза. Все ещё стоя на коленях, Ибо оглядывается назад — туда, где его белая футболка облегает его задницу, — и ему едва удаётся подавить искушение пошевелить ею. Менее успешно он пытается сдержать ухмылку. — Никогда раньше не видел чая этой марки, — замечает Сяо Чжань, не отводя взгляда от Ибо, пока тот ставит перед ним чайный сервиз и жестяную банку. — Это мне друг прислал недавно. — Ибо забывает упомянуть, что это чай для стирания памяти, который Исюань прислал ему на всякий случай. И вот он, этот случай. Чай поставляется в индивидуальных порциях, завёрнутых в золотую фольгу. Ибо внимательно сверяется с прилагаемой инструкцией, прежде чем высыпать четыре пачки в кастрюлю и залить её кипятком. Это должно стереть все воспоминания последнего часа до момента приёма. Однако прошло всего десять минут с тех пор, как Сяо Чжань обнаружил вход в логово. Спешить некуда. — Значит, когда ты сказал, что ты здесь просто проездом…? — Это чтобы девушки от меня отстали. Я живу здесь много лет. — Значит, все эти слухи о голосах, доносящихся из храма…? Ибо пожимает плечами, довольствуясь тем, что Сяо Чжань выдвигает собственные гипотезы — они в любом случае убедительнее всего того, что он мог бы придумать сам. — Жаль, хотелось бы встретить настоящего горного духа. — Не похоже, чтобы для исполнения твоих желаний нужен был настоящий дух. — Правда, мне просто нужно, чтобы ты вёл себя хорошо. Но этого ведь не произойдёт, да? Ибо наклоняется вперёд и выгибает спину, чтобы продемонстрировать, насколько хорошо он себя ведёт. Когда уши Сяо Чжаня краснеют, несмотря на то, что его глаза все ещё прикованы к чему-то другому, он дико улыбается, практически светясь от полученного подтверждения. — Пока заваривается чай, у нас есть время на экскурсию по дому. С чего хочешь начать? — Ибо, пожалуйста, надень штаны. Ты простудишься. — Я молод и полон жизненных сил, — игриво отвечает Ибо, желая подразнить ещё немного. Однако он быстро соглашается, когда видит, как Сяо Чжань начинает снимать хвост, вероятно, чтобы вернуть его ему. — Ладно, начнём со спальни. Спальня и ванная комната расположены в самом конце, за двумя перегородками панелей из промышленной стали. Ибо выбирает нижнее белье и джинсы, подаренные ему Сынёном, покрытые красочными логотипами и надписями, и надевает их, демонстрируя другую половину массивного встроенного шкафа, заполненного полками, приспособленными для хранения его шлемов. Сяо Чжань позволяет представить ему каждый из них, сообщив всё — от производителя до дизайнера и того, сколько сейчас стоят ограниченные серии, — прежде чем спросить о встроенной декоративной подсветке, полах из тёмного дерева и всех других деталях дизайна, которые его интересуют. Их на удивление много. Ещё больше удивляет то, что Ибо оказывается вовлечённым во всё это с не меньшим энтузиазмом. Даже если не он сам собирал это место по кирпичику — это его идеи, его усилия, пронизывающие каждый дюйм его дома. Это выражение его самого, которым раньше он лишь поверхностно делился со своими друзьями, и которое теперь с таким беззастенчивым восторгом хвалит Сяо Чжань. — Раньше я был графическим дизайнером, — объясняет Сяо Чжань в какой-то момент, когда они исследуют генератор, бесконечно далёкий от того, который раньше выдыхался каждые несколько дней. — Я всегда думал о том, чтобы заняться дизайном интерьеров. Ибо также узнает многое о Сяо Чжане, и каждое проходящее мгновение так драгоценно, что он уже жалеет, что не заварил всю банку. Сорок пять минут пролетают незаметно. Они возвращаются в гостиную с остывшим, но не забытым чаем на кофейном столике. Ибо только что закончил объяснять, что этот шикарный диван, на котором они сидят, действительно сделан им самим, начиная с эскизов — он шире, чем обычные диваны, потому что у Ибо много места, и потому, что ему нравится на нём спать. Обивка очень похожа на самодельную лейцистическую змеиную кожу, пусть и более тонкую и грубую, чем живая кожа его хвоста, что все ещё так удобно облегает Сяо Чжаня. Ибо раздумывает над тем, чтобы сделать Чжаню такой же. — Я действительно недооценил тебя, — признается Сяо Чжань извиняющимся тоном и качает головой. — Я знал, что ты особенный, но… Вау. — Прежнее смущение полностью исчезло, он смотрит Ибо прямо в глаза и бормочет: — Спасибо, что показал мне. — Спасибо, что пришёл ко мне, — с такой же искренностью отвечает Ибо хриплым голосом, наливая чай и протягивая ему. Приятно было быть узнанным. Если бы только это могло длиться вечно…*
— Я не знаю, как это произошло. Ван Цзюй смеётся над ним, указывая на количество его фолловеров. — Вплоть до этой недели это было довольно скромное число. — Не знаю почему, я ничего не публиковал больше года. — Твоим последним постом было вот это селфи с тренировки, — Ван Цзюй с восхищением показывает фотографию, на которой он вытирает потное лицо краем футболки, волосы спутаны, глаза полуприкрыты, пресс выставлен на всеобщее обозрение. Как будто он вдруг забыл, как он выглядит. — Должно быть, приятно быть таким самозабвенным. Ибо нерешительно смотрит на неё, похмелье прошлой ночи бешено стучит в его голове. Он не помнит ничего между открытием третьей банки пива и открытием глаз в постели, полностью одетым и под одеялом, без понятия, как он туда попал. Проснувшись и обнаружив, что его пост с Сяо Чжанем стал вирусным благодаря лайкам, он понял, что день пройдёт не так, как он себе представлял, особенно учитывая содержание их последнего разговора. Он не уверен, является ли это «причинением неприятностей», но считает, что это чертовски хороший кандидат. Хуже всего то, что он каким-то образом потерял свой хвост — буквальную часть себя, настолько значимую, что он не может просто так взять и заставить его уменьшиться или исчезнуть, как чешую или клыки. Насколько ему известно, ни одно животное-оборотень не способно сделать это в человеческой форме, о чём повествует множество сказок. Поэтому Ибо просто снимает его и носит как куртку или брюки — смотря что ему нужно в течение дня — трансформируя в разные цвета и стили. Вчера его хвост был парой серых спортивных штанов, прежде чем бесцеремонно превратился обратно. Однако не только тщеславие побуждает Ибо постоянно менять свой внешний вид — это также хороший способ скрыть хвост от тех, кто пытается его украсть. В отличие от людей, яо не способны производить свою собственную силу и могут собирать её лишь понемногу из окружающей среды. В его хвосте хранится большая часть его силы, по крупицам накопленной за все годы его жизни — и её можно полностью перенести, если знать, как это делать. Кража силы у собрата яо является также менее предосудительной прибавкой к силе, чем поедание людей, что делает её соблазном, перед которым невозможно устоять. Ибо вспоминает, как Фан Чэнчэн принюхивался к нему всего полтора месяца назад, и скрипит зубами. У него есть четыре человека, которых он подпускает к своему хвосту, но Ду Хуа и её лакеи определённо не входят в это число. Хорошая новость заключается в том, что Ибо почти уверен, что хвост не украли, поскольку только он сам может отсоединить его, не поранив себя. Хвост также обладает определённым собственным разумом и может оказать некоторое сопротивление любым врагам. К сожалению, попытки Ибо ощутить его местонахождение оказались безрезультатными — либо он все ещё слишком хмельной, чтобы правильно использовать свои силы (что менее вероятно, но более предпочтительно), либо хвост находится слишком далеко. После второго будильника Ибо принимает душ и спешит на съёмочную площадку, надеясь на возможность просмотра записей с камер наблюдения в поисках подсказок. Однако между бесконечным потоком уведомлений, делающих его телефон непригодным для использования, и бесконечным потоком людей, показывающих ему его собственный пост и делающих его таким же бесполезным, эта возможность не появляется. Это ещё не причина для паники, но очень огорчает. В следующий раз, когда Ибо прервали, он чуть не откусил голову Ли Цзысюань, прежде чем поднял глаза от телефона и увидел, кто с ним говорит. — Ван-дао хочет тебя видеть, — говорит она ему, неодобрительно цокая языком, пока он собирается с силами, чтобы неохотно встать и последовать за ней. Режиссёры, кажется, что-то обсуждают — Ван Хань сидит в своём кресле, а два его помощника стоят позади него — все трое смеются и указывают на открытый ноутбук в руках Ван Ханя. Чувство дежавю охватывает Ибо, когда Да Чжанвэй замечает его и начинает незаметно толкать Цянь Фэна локтем — на этот раз, однако, спрятаться негде, поскольку взгляд Ван Ханя устремляется прямо на него, когда он поднимает глаза. — Ван Ибо, — говорит режиссёр, сурово обращаясь к нему и поворачивая ноутбук, чтобы показать Ибо экран. Как и ожидалось, они просматривают его пост в Weibo, хотя он также может видеть несколько открытых дискуссионных форумов во вкладках. — Что ты можешь сказать о себе? Ибо тщательно обдумывает свой ответ. Несмотря на фоновый шум двух ассистентов режиссёра, перешёптывающихся друг с другом, это действительно первый момент тишины с тех пор, как он проснулся, первый шанс по-настоящему обдумать свои мысли. — Мне не следовало нарушать правила съёмочной площадки по размещению фотографий, — в конце концов признает он. — Я возьму на себя ответственность за это и сделаю все, что нужно, чтобы это исправить. Но я не сожалею о привлечённом внимании. — Мы тоже. Тебе повезло, парень. — Ван Хань передаёт ноутбук Ли Цзысюань и встаёт, с улыбкой хлопая Ибо по плечу. — В следующий раз хотя бы отметь официальную страницу, чтобы потом не плакать. И сначала отправь Цянь Фэну, нашему художнику-постановщику и главному оператору — а то он злится, что не смог немного отретушировать фотографию. — В следующий раз? — Я наблюдал за тобой. Ты не болтлив и позволяешь своим действиям говорить за тебя. Ты много работаешь и серьёзно относишься к своей работе. У нас небольшое производство, все совмещают несколько должностей, и мне нужно, чтобы ты взял на себя бóльшую роль. Я знаю, что ты можешь. Если не хочешь ответственности, я поручу Фэн-гэ твое явное изобилие времени и энергии, поскольку это как раз то, что ему нужно. — Ван Хань бросает на Цянь Фэна грозный взгляд. — Особенно учитывая то, как наше производство умудрилось выпасть из графика и бюджета, хм? — Это не моя вина, — возражает Цянь Фэн. — У меня слишком много дел. — У всех нас слишком много дел. Итак, с сегодняшнего дня ты будешь работать непосредственно под началом Цянь Фэна. — Ван Хань приподнимает бровь, глядя, как Ибо смотрит на помощника режиссёра, который вздрагивает, когда замечает это. — Или у тебя есть возражения? Из-за этого парня вырезали сцены с Сяо Чжанем? Значит, Ибо позаботится о том, чтобы этого больше не повторилось. — Нет, начальник. С чего мне начать?*
Несмотря на то, что его определили под начало к Цянь «зови меня Оскар» Фэну, Ибо проводит большую часть дня с чрезвычайно разговорчивым Да Чжанвэем, который показывает ему, что и как делать. Из множества жалоб он узнает, что причина, по которой они были вынуждены взять первого попавшегося подростка на замену, заключается в том, что команда Ван Ханя раньше состояла из пяти человек. Поскольку два режиссёра внезапно уволились по личным причинам прямо перед началом съёмок, оставшиеся были вынуждены удвоить свои обязанности. Изначально Да Чжанвэй должен был просто заниматься звуком, но теперь ему приходится работать ещё и вторым помощником. Видя весь объем работы, который навалился на трёх режиссёров, Ибо обнаруживает, что уже не так злится на небрежность Цянь Фэна. Первая официальная задача Ибо — отредактировать свой пост в Weibo, чтобы направить трафик на официальные сайты кинопроизводства, что даёт ему возможность, наконец, перестать получать уведомления. Затем его отправляют на почту, чтобы забрать несколько срочно необходимых посылок, и он делает быстрый крюк, чтобы купить ещё таблеток кофеина и аспирина для Цянь Фэна по пути. Вернувшись на съёмочную площадку, Ибо заходит к костюмерам, чтобы помочь завершить оформление вечерней съёмки. Он отправляет Да Чжанвэю кучу фотографий, и ему говорят, чтобы он руководствовался собственным мнением. Надеясь на лучшее, Ибо выбирает своего фаворита и мчится обратно в город с мастер-копией расписания задач на следующий день в кармане. Он подозревает, что спич Ван Хана о его трудовой этике был чушью, и на самом деле ему нужны были мотоциклетные навыки Ибо. К счастью, его новая роль хорошо согласуется с его планами. Его похмелье проходит в течение дня, и он готов перевернуть большую часть горы и города в непрерывных поисках своего хвоста. Ему даже удаётся просмотреть записи с камер наблюдения в перерывах между поручениями, хотя в основном это бесполезно, поскольку в его жилище нет камер. Именно в типографии, ожидая, пока сотрудники закончат фотокопирование листов задач, ему, наконец, улыбается удача. Он наблюдает, как фигура, очень похожая на Сяо Чжаня, приближается ко входу в святилище, и насмехается над собственным принятием желаемого за действительное. Как же он жалок. Ибо смотрит ещё минуту. Затем бросается наружу и уносится прочь на своём байке. Актёры остановились в отеле, комнату в котором Ибо бронировал несколько недель назад, вдали от более коммерческой части города с магазином лапши, типографией и почтовым отделением — предполагалось, что снижение уровня городского шума поможет им отдохнуть, несмотря на постоянные изменения в графике сна. Он паркуется снаружи и снимает шлем, проводя руками по волосам и жуя мятную жвачку. На фасаде отеля около пятидесяти окон, и его глаза медленно прослеживают каждое из них, пока он не находит энергетическую сигнатуру своего хвоста где-то на третьем этаже. На короткое мгновение его накрывает волна облегчения, когда он обнаруживает, что его хвост цел и невредим, прежде, чем его засыпают новые и новые вопросы. Он немного съёживается при мысли, что ему предстоит столкнуться с гневом Сяо Чжаня, но любопытство побеждает, и он достаёт свой телефон. На втором гудке Сяо Чжань берёт трубку. — Ибо? — здоровается он, явно удивлённый. — Что… — Чжань-гэ, извини за пост в Weibo, — говорит он, торопясь, прежде чем потерять самообладание. — Ты сказал мне не создавать проблем, но я клянусь, что разместил его до нашего вчерашнего разговора. — Я знаю. — Правда? — Я вижу отметку времени публикации, — замечает Сяо Чжань, и беспокойство Ибо проходит перед его очевидным замешательством. — Почему ты извиняешься? Это хорошее фото. Если бы оно было некрасивым, тогда другое дело. — Ван-дао наказал меня за это, назначив ассистентом режиссёра, — небрежно упоминает Ибо. — Стажёром ассистента режиссёра. — Ты, мелкий… Это называется повышение. — Ты называешь это повышением? Они заставляют меня бегать без остановки, я чувствую себя пресловутым сусликом. Его нытье вызывает у Сяо Чжаня смех — как и планировалось. — Это может напрягать тебя с похмелья. — Его почти нет. Это подтверждает визит Сяо Чжаня в святилище сегодня утром и то, что он встречался с Ибо в той или иной форме. Теперь осталось убедиться, что его хвост находится во владении Сяо Чжаня. — Скажи, Чжань-гэ, а ты случайно не видел белые… — Он останавливается прежде, чем сказать «штаны» — всё-таки это не тот предмет гардероба, который стоит терять. — Белую куртку сегодня утром, нет? — Нет, ты, должно быть, надел её на кого-то другого, у меня есть только комбинезон из змеиной кожи, — фыркая, отвечает Сяо Чжань. — Ты настоял, чтобы я не снимал его, когда уходил, потому что на улице было холодно. Тебе отдать его обратно? Он в моем гостиничном номере, можешь забрать сегодня после съёмок. — Все нормально, можешь пока оставить у себя. Слова вылетают из его рта прежде, чем он успевает подумать об этом. Для его ушей они кажутся нелепыми, учитывая, насколько важен его хвост, и как активно он разыскивал его весь день, но он не чувствует желания забрать его обратно. Во всяком случае, он хочет, чтобы тот побыл у Сяо Чжаня — по крайней мере, пока. Кажется, теперь он доверяет пятерым. — Ладно, но ты все равно заходи, — предлагает Сяо Чжань. — Мы должны устроить праздничный ужин, чтобы отметить твоё… наказание. — Повышение, — поправляет Ибо, улыбаясь. — Да, думаю, я зайду.