* * *
За окном часто стучал дождь. Морось, накрапывавшая весь день, превратилась в затяжной ливень, который явно собирался идти всю ночь. Эд зажёг в коридоре свет и небрежно скинул ботинки. — Кухня там, — он махнул рукой вправо. — Аптечка там же, так что иди смывай кровь. Не разувайся, — бросил он, заметив, что Стид нагнулся, чтобы расшнуровать свои на удивление модные туфли. — Туфли мокрые, я оставлю грязные следы в твоей квартире, — пропыхтел Стид, борясь со шнурками одной рукой. Эд усмехнулся. — Ты только что готов был отнять у меня последние деньги, а теперь уже переживаешь о грязных следах? Стид стыдливо поднял глаза и посмотрел на него, но практически сразу отвел взгляд. Его щеки залил бледный румянец. — Прости, — пробормотал он. — Не стоило мне вообще ввязываться во все это. Грабитель из меня весьма посредственный. Эд нагнулся и дважды бесцеремонно дёрнул за шнурки на модных туфлях Стида. — Давай мы сначала подлатаем тебя, а затем ты подробно расскажешь про усвоенный сегодня урок. Стид ещё больше покраснел, но ничего не сказал. Эд оставил его в коридоре и прошел в спальню, по пути стягивая влажные рубашку и футболку. Волосы противной холодной волной рассыпались по спине и плечам, и Эд, нахмурившись, небрежно перевязал их резинкой, которую всегда носил на запястье. Завтра он пожалеет об этом, когда будет пытаться их распутать. В спальне он нашел самую немятую футболку и натянул ее на себя. Выходя из комнаты, он захватил с собой картонную коробку салфеток, которая всегда стояла на прикроватной тумбочке. Пусть ему и было почти тридцать, но у него все же были потребности. На кухне Стид держал руку под струей воды. Вода мгновенно краснела и собиралась в забитой раковине, медленно стекая. Кровь все ещё не остановилась. — Иди сюда, — проворчал Эд, досадуя на себя за то, что так и не прочистил трубу под раковиной. Он достал из верхнего кухонного шкафчика аптечку и бросил ее на стол. Стид закрыл кран, сел на один из двух расшатанных стульев и протянул ему руку. Эд сел рядом с ним и, достав салфетку, прижал ее к ране, второй рукой открывая аптечку. Рана была довольно глубокой, придется стягивать ее края фиксирующим пластырем. К счастью для Стида, Эд был практически экспертом в этом вопросе. — У тебя… интересные татуировки, — аккуратно начал Стид, пока Эд копался в аптечке. — Да? — рассеяно ответил Эд, сосредоточившись на обработке раны. Кровь все никак не останавливалась, это было хреново. — Я… прости меня, Эд, — с сожалением выдохнул Стид. Эд на мгновение поднял на него взгляд. Стид смотрел на него в упор и беспокойно жевал нижнюю губу. На его лице читалось искреннее сожаление. — Мне не стоило пытаться ограбить тебя. Я настоящий осел. — Ну, у тебя бы все получилось, если бы я не дал тебе отпор, — шутливым тоном поддразнил Эд. — Я думаю, что я тоже должен извиниться… за порез. Я не рассчитал силу, приятель. Стид шумно выдохнул и нервно рассмеялся. Эд усмехнулся в ответ. — Ты вел себя очень храбро, — мягко заметил Стид, вскидывая брови. Эд не удержал смешок. — Только посмотри на нас, сидим на кухне и отвешиваем друг другу комплименты как идиоты. Стид с заметным облегчением засмеялся. Его поза, которая была все это время напряжённой, расслабилась. — А вообще, совет на будущее: если надумаешь кого-то грабить, не надевай кепку с логотипом своего университета. Стид немного побледнел и вскинул свободную руку, касаясь своей кепки с надписью «Бостонский университет» большими золотыми буквами. — Черт, я совершенно не подумал об этом, — выдохнул он, снимая кепку. Когда Эд полил на рану антисептик, Стид зашипел и дернулся. Эд сильнее сжал его ладонь, не давая ему убрать руку. — Потерпи, рану надо обработать. Как вообще получилось, что студент такого престижного университета оказался в таком неблагополучном районе вечером в пятницу с целью кого-то ограбить? — поинтересовался Эд, пытаясь отвлечь Стида, который все ещё морщился. — Ах это… — Стид издал нервный смешок. — Забавная, на самом деле, вышла история. Видишь ли… это был, своего рода, обряд инициации для меня. — Обряд иниц… чего, блять? — Эд даже перестал обрабатывать рану. — Да, — с неловкой улыбкой продолжил Стид. — Найджел и Чонси Бадминтон, наконец, любезно согласились принять меня в свою группу… если я пройду испытание. Ограблю того, кого они скажут, тогда, когда они скажут. Сегодня был тот самый вечер. Эд удивлённо фыркнул. — Я, конечно, никогда не учился в университете, но даже я бы понял, что тут что-то нечисто, приятель. — А ещё… — Стид полез левой рукой в карман толстовки. — Они дали мне это. Он выудил маленький пластиковый пакетик, доверху заполненный белым порошком. Эд мгновенно узнал порошок. — Блять, Стид… — выдохнул он, забирая пакетик из руки Стида. Глаза не обманывали его. Героин, причем необычайно качественный. — Сказали принять его. — Стид задумчиво и… стыдливо? прикусил нижнюю губу. — Но я никогда не… Честно говоря, я не имею ни малейшего понятия, как принимать героин, — тихо закончил он. — И не надо узнавать, приятель, — проворчал Эд, с отвращением бросая пакетик на стол. — Мой бывший попал за решетку из-за этой дряни. Хранение и распространение. Если бы я вызвал копов, и они нашли бы его у тебя… Он замолчал, пораженный догадкой. Стид смотрел на него широко раскрытыми глазами. Кажется, он тоже начинал понимать. — Эти парни, Бадминтоны, они твои хорошие приятели? — осторожно поинтересовался Эд. Стид зажмурился и застонал, запрокинув голову. — Какой же я дурак! Нужно было сразу догадаться, они ведь так резко изменили свое отношение ко мне… Но я слишком обрадовался, чтобы почувствовать подвох. — Обрадовался? — Эд снова занялся раной Стида, один за другим наклеивая узкие лейкопластыри, плотно сводящие вместе края раны. — Просто… я никогда не был особо популярен среди ровесников, — негромко и пристыженно признался Стид. — Полагаю, когда у меня появился шанс стать полноценной частью моего общества, я так зациклился на идее признания, что совсем забыл о том, что никогда не был среди них в своей тарелке. — Твоего общества? — пробормотал Эд, приклеивая поверх швов широкий лейкопластырь-повязку. — Я… я происхожу из довольно состоятельной семьи, — скромно признался Стид, с таким видом, как будто эта мысль причиняла ему дискомфорт. — Вот как, — хмыкнул Эд, большим пальцем разравнивая края повязки. — Это многое объясняет. Это и правда многое объясняло. Модные туфли, стоящие наверняка больше месячной зарплаты Эда, ухоженные мягкие руки с ногтями, которые видали не один маникюр, даже его причёску, эти, казалось бы, небрежные вихры, которые лежали так, как будто Стид только что вышел из салона, хотя при этом он только что снял кепку и капюшон. Стид немного покраснел. — Это вовсе не так прекрасно, как может показаться, — как будто оправдываясь, сказал он. — Мои люди — довольно жестокая и изменчивая публика. Все равно, что всегда находиться под микроскопом. Тебя постоянно оценивают. Поэтому, наверное, у меня и нет друзей, — печально закончил он. — Сколько тебе лет, Стид? — мягко спросил Эд. Стид посмотрел ему прямо в глаза: — Девятнадцать… почти. — Приятель, ты ещё так молод. — Эд слегка сжал руку Стида, как бы ободряя его, прежде чем отпустить ее. — У тебя вся жизнь впереди. Я не сомневаюсь, что ты найдешь себе множество друзей, которые не будут высокомерными мудаками. — Ты говоришь так, как будто ты сам такой уж старый, — аккуратно заметил Стид. Эд усмехнулся. — Мне почти тридцать, приятель. Считай, половина жизни за плечами. И это была отнюдь не лучшая половина, поверь. Стид протянул ладонь вперёд, сделав такой жест, как будто хотел взять его за руку, но Эд, неловко кашлянув, вскочил на ноги и повернулся к нему спиной. Его внезапная откровенность напугала его самого. Он практически никогда и ни с кем не разговаривал по душам. По большей части, людей не интересовал он сам, покуда он хорошо выполнял свою работу. Единственный человек, с которым он мог откровенно разговаривать, была его мать, но с тех пор, как у нее начались проблемы с памятью, такие разговоры случались все реже и реже. В наступившей тишине стало слышно, что дождь за окном и не подумал заканчиваться; наоборот, казалось, что капли стучат по окну с ещё большей интенсивностью. Эд повернулся к Стиду, который смотрел на него, переплетя руки на столе. — В любом случае, я, как мог, залатал твою руку. Если рана будет сочиться или начнет воспаляться, тебе стоит обратиться к врачу, чтобы они наложили нормальные швы. — Спасибо большое, Эд. Ты вовсе не обязан был мне помогать. Ты хороший человек. Эд ничего не ответил, только пристально посмотрел на Стида. Он только сейчас осознал, что парень по-прежнему сидел в своей толстовке, которая наверняка была влажной и холодной. — Ты, наверное, замерз… — неуверенно начал Эд. Стид робко кивнул и невольно поежился. — Я дам тебе сухую одежду, если, тебя, конечно, это не смутит. — Вовсе нет. Я был бы очень признателен. Когда Эд вернулся на кухню с чистой фланелевой рубашкой в руках, Стид уже стащил толстовку, оставшись в одной рубашке. Рубашка была светло-голубой, из какого-то качественного материала, возможно, шелка или чего-то подобного. Эд хмыкнул, не особо удивившись. Естественно, богатый мальчик носил красивые вещи. — Вот, держи. Чтобы не смущать Стида, который благодарно принял рубашку, но все еще не решался надеть ее, Эд решил заглянуть в холодильник. У него никогда не бывало гостей, а сам он часто пренебрегал готовкой, предпочитая ужинать полуфабрикатами или ходить в дешевую забегаловку неподалеку, поэтому Эд не удивился, обнаружив в холодильнике только бутылку давно прокисшего молока и начатую упаковку с шестью банками пива. — Мне нечего предложить тебе поесть, — нехотя признался он, захлопывая дверцу холодильника. — Если ты голоден, я закажу пиццу. — Пиццу? — Стид озадаченно нахмурился. — Честно говоря, Эд, я никогда не пробовал пиццу, поэтому не могу дать точного ответа. Если это причинит тебе беспокойство, то не утруждайся, пожалуйста. — Как это, никогда не ел пиццу? — Эд замер, не донеся руку до дверцы верхнего ящика, откуда хотел достать пачку чая. — Ммм… — смущенно протянул Стид. — Мой отец всегда настаивал, чтобы я ел только в хороших ресторанах. Его раздражала даже одна мысль о том, что я могу есть фастфуд. Он не очень… терпеливый человек, поэтому мне приходилось делать то, чего он от меня ожидал. Чего все от меня ожидали. — Ты ведь понимаешь, что я теперь просто не смогу отпустить тебя, не заставив попробовать пиццу? — Эд широко ухмыльнулся. — Пиццерия у нас, конечно, дерьмовая, зато доставляют быстро. И даже не смей отказываться — для меня это теперь вопрос чести. Стид неловко улыбнулся. — Я бы хотел попробовать твою пиццу, даже если она ужасная. Поверь, для меня уже не будет ничего хуже эскарго. — Что за хрень это эскарго? — рассеянно произнес Эд, вытаскивая из заднего кармана свой простой кнопочный телефон. Стид удивлённо вскинул брови, а потом негромко засмеялся. — Знаешь что, Эд? Кажется, я придумал, как загладить вину перед тобой за сегодняшнее неудачное ограбление. — Ммм? — заинтересованно протянул Эд, поднимая взгляд от крошечного экрана. Лицо Стида сияло от восторга, как будто он только что придумал что-то совершенно гениальное. — Я отведу тебя в ресторан, чтобы ты лично узнал, что такое эскарго. Эд чуть не поперхнулся воздухом, не веря своим ушам. Его что, только что пригласили на свидание? Но нет, выражение лица Стида было настолько восторженным и невинным, что вряд ли он подразумевал что-то подобное. Да и в конце концов, парень был так молод и богат, вряд ли что-то в Эде, с его татуировками во всему телу, длинными волосами и бородой, могло вообще привлечь человека круга Стида. Поэтому он прикусил язык, сдерживая флиртующий комментарий, готовый сорваться с языка. Вместо этого он мягко улыбнулся и сказал: — Как хочешь, приятель. Я могу познакомить тебя с дерьмовой пиццей, а ты познакомишь меня с этим эскарго, чем бы ни была эта херня. Я думаю, тогда мы будем квиты.* * *
Они перешли в гостиную, ожидая, пока доставят пиццу. Единственная лампочка, которая освещала комнату, перегорела три недели назад, но Эд практически не заходил в гостиную, поэтому он даже не думал ее менять. По всей комнате были расставлены свечи, света которых вполне хватало Эду в те редкие моменты, когда он проводил время в гостиной. Он любил их мягкое теплое освещение, едва разгонявшее сумрак вечерами. Пока Эд зажигал свечи, Стид взял одну уже горящую свечу на подсвечнике и обходил комнату, внимательно останавливаясь у каждого мелкого предмета. На вкус Эда, гостиная была чересчур захламлена, но она вызвала такой неподдельный восторг Стида, что он почти по-новому взглянул на нее. Стид с восхищенными комментариями подходил к каждой статуэтке, картине и вазе, которые небрежно стояли по всей комнате. — Эта квартира принадлежала моим родителям, — пояснил Эд, закончив зажигать свечи и повернувшись спиной к декоративному камину, каминная полка которого служила ему в основном подставкой для свечей. — Поэтому здесь столько вещей. Моя мать любила собирать всякие безделушки. — Здесь просто потрясающе, — восторженно выдохнул Стид, подходя к стене, где висели картины с морскими пейзажами. — Чья это кисть? Я не узнаю этот стиль. Эд смущённо кашлянул. — Кхм, вообще-то, это нарисовал… я. — Стид повернулся к нему всем корпусом, широко раскрыв глаза. — Я когда-то очень часто рисовал. Больше нет, времени нет особо. — Эти марины такие реалистичные. Я как будто чувствую морские брызги и ощущаю соленый запах моря. — Стид снова повернулся к картинам, поднося свечу к каждой из них, чтобы рассмотреть внимательнее. Эд на мгновение залюбовался им. Он не мог отрицать, что Стид казался ему привлекательным, несмотря на их разницу в возрасте. Фланелевая клетчатая рубашка Эда была ему чуть велика, но модные черные джинсы так плотно облегали стройные мускулистые ноги, что Эд то и дело волей-неволей посматривал на них. Это были самые красивые ноги, которые он видел, а он повидал немало ног. Он был немного раздосадован тем, что его длинная рубашка прикрывала зад Стида, мешая Эду оценить его. С тех пор, как он расстался с Джеком больше трех лет назад, у него было всего несколько случайных партнеров, и Эд не мог игнорировать реакцию своего тела при виде Стида, такого стройного и открытого. Эд кашлянул, стараясь отогнать от себя невероятно неприличные мысли о ногах Стида. Он взял одну из свечей с каминной полки и приблизился к своим картинам. — Большинство из них я рисовал с натуры, — задумчиво произнес он, проводя пальцами по контурам морских гребней. Стид вскинул брови и изумленно покосился на него. — Я был моряком в молодости, — пояснил Эд. — Много где успел побывать. — Почему ты бросил? — осторожно спросил Стид. Эд помедлил с ответом, тщательно подбирая слова. — Моя мать заболела. Мне пришлось оставить море, чтобы ухаживать за ней. — Мне очень жаль, Эд, — с сочувствием произнес Стид. — Да. Спасибо. Они немного помолчали. Стид первым нарушил тишину: — Когда я был ребенком, я обожал истории про пиратов. Я часто воображал себя капитаном пиратского корабля. Я завидовал их свободе и независимости. Наверное, потому что был лишен всего этого сам. — Стид печально улыбнулся. — Моим любимым пиратом был Черная Борода. Он был свирепым и бесстрашным, таким, каким я никогда бы не стал. Эд помолчал, раздумывая, стоит ли ему говорить то, что вертелось у него на языке. Тот факт, что он был тезкой знаменитого пирата, грозы семи морей, всегда обременял его. Как будто он был обязан быть похожим на него, раз уж носил то же имя. В конце концов, он решил, что сможет удивить Стида. Ему слишком сильно начинало нравиться, как он искренне поражается всяким мелочам. — Знаешь что? — Дождавшись, пока Стид посмотрит на него, он произнес: — Эдвард Тич — так меня полностью зовут. Стиду потребовалось секунд десять, чтобы переварить услышанное. Когда он наконец понял, глаза его широко раскрылись, и он громко ахнул: — Не может быть! Эд широко усмехнулся и игриво поднес палец к губам, как будто призывая Стида сохранить эту тайну. — Так вот почему… Ты поэтому носишь бороду? — шепотом, как будто он на полном серьёзе воспринял дурашливый жест Эда, произнес Стид. Эд засмеялся так громко, что Стид, кажется, смутился. — Прости, это, конечно, глупый вопрос… — Вовсе нет, приятель. — Эд ободряюще похлопал его по плечу, все ещё посмеиваясь. — Я ношу бороду, потому что пока я был в море, я не имел возможности брить ее, а затем я так к ней привык, что уже и не хотел сбривать. Но ты можешь считать, что проводишь время с пиратом Черной Бородой — меня иногда так звали товарищи. Стид робко улыбнулся, как будто все ещё неуверенный, не обманывает ли его Эд. В этот момент в дверь позвонили. — Кажется, это наша пицца, — подмигнул Эд, прежде чем выйти из комнаты. Удивительно, но он был в прекрасном расположении духа. На самом деле, он даже не помнил, когда в последний раз так много и часто улыбался и смеялся, как за прошедшие полчаса со Стидом. Они ели пиццу в гостиной, сидя на диване, и запивали ее горячим сладким чаем. Кружки Эда были разномастными, практически все в трещинах и сколах, с несмываемым коричневым налетом внутри, но Стида это, похоже, нисколько не смущало. Он сидел в углу дивана, подобрав под себя ноги, развернувшись к Эду всем корпусом. Эд травил байки из своей юности, когда он еще плавал на корабле, и Стид внимательно ловил каждое его слово, широко раскрыв глаза. Такое пристальное внимание не могло не казаться лестным, и Эд распалялся с каждой новой историей, бурно жестикулируя, погрузившись в приятную ностальгию по тем временам, когда все было так просто. Когда запас его самых захватывающих историй иссяк, Эд ненадолго замолчал, отхлебнув чай из кружки, но почти сразу поморщился — чай давно остыл. Стид баюкал в руках холодную кружку, с мечтательной улыбкой рассматривая его картины. — Пожалуй, нам надо навести еще чаю, что скажешь? — Эд встал с дивана и потянулся. Стид вздрогнул, как будто очнувшись от приятного сна. Он кинул взгляд на свои модные электронные часы и охнул. — Уже так поздно, Эд. Я злоупотребляю твоим гостеприимством. Что-то тяжелое и холодное ухнуло вниз в животе Эда. Он пристально посмотрел на Стида, прикусывая щеку изнутри и отчаянно пытаясь придумать предлог, чтобы задержать его. Мысль о том, что Стид уйдет прямо сейчас и оставит его одного в холодной промозглой квартире, наедине со своими мыслями, неожиданно ужасала Эда. — Давай хотя бы выпьем еще чаю, — судорожно пробормотал он, коря свой голос за то, что тот звучал так отчаянно. Господи, он такой жалкий. — Уверен, ты продрог не меньше моего. В квартире настоящий ледник. Стид вздохнул с небольшой улыбкой, но тем не менее произнес негромкое «ладно», которое заставило все внутри Эда затрепетать от восторга. Они возились на кухне с чаем, когда Эд, ощущая необходимость нарушить тишину, аккуратно задал Стиду давно мучивший его вопрос: — А что насчет тебя, Стид? Я так много рассказал тебе о себе, но практически ничего не знаю о тебе кроме того, что ты из богатой семьи и учишься в Бостонском университете. Стид обреченно вздохнул, как будто он давно ожидал этого вопроса. — Мне нечего особенно рассказывать о себе, — медленно начал он, моя кружки в раковине. — Мой отец американец, но мать была англичанкой, поэтому большую часть детства и юности я провел с ней в Англии. Отец часто был в разъездах — он владелец довольно крупной торговой компании, поэтому ему приходится ездить с командировками по всему свету. Когда мама умерла — мне было одиннадцать — отец, недолго думая, отправил меня в престижную школу-интернат в Англии. — Он нахмурился, как будто эти воспоминания были ему неприятны. — Это было… нелегко. Моя мать была доброй и нежной женщиной, и ее влияние на меня было велико. Даже… слишком велико, как неоднократно давали мне понять в моей школе. Сердце Эда невольно сжалось от жалости. Он отлично знал, как сильно достается мальчикам, которые не могут постоять за себя. Черт, к своему стыду, он и сам в детстве был тем самым хулиганом, который обижал слабых и беззащитных ребят. Стид тем временем продолжал. Он тер одну из кружек губкой уже несколько минут, но, кажется, не замечал этого. Его взгляд был остекленевшим и смотрел как будто сквозь раковину. — Именно в школе я познакомился с Найджелом и Чонси Бадминтонами. Они тоже из богатой семьи, как и я, но на этом наше сходство заканчивалось. Они сделали все возможное, чтобы в детстве у меня не было друзей. Когда я узнал, что они учатся в том же университете, куда поступил я — они на год меня старше, — я решил, что, может быть, они изменились. Ну, знаешь, выросли, решили оставить детские проказы? Они первые начали наше общение. И казались такими дружелюбными, что я сразу же купился. Как самый настоящий наивный дурак, каким всегда и был… — Эй. — Эд осторожно потряс Стида за плечо, пытаясь вернуть в реальность. — Не бери в голову. Они просто кучка расфуфыренных высокомерных мудаков. Если ты дашь им отпор сейчас, они отстанут. «А если не отстанут, тогда я сам поговорю с ними», — хотел было добавить он, но вовремя прикусил язык. Он не хотел, чтобы Стид подумал, что он чрезмерно его опекает. Парень должен сам с этим разобраться. Лицо Стида просияло, и он, наконец, поставил чистую кружку на стол, закрывая кран. Внутри кружка была такой белой, какой не была, пожалуй, с того дня, как ее купили. Ни следа коричневого налета. — Ты правда так считаешь? — мягко спросил Стид, потянувшись, чтобы взять чайный пакетик из коробки. Эд собирался сделать то же самое, и их руки столкнулись. — Прости, — смущенно добавил Стид, убирая ладонь. — Валяй, я пока сниму чайник с огня. — Эд небрежно махнул рукой, хотя ладонь его, в том месте, где их кожа соприкоснулась, все еще горела. Черт, он ведет себя как самый настоящий идиот. Надо собраться с мыслями, пока Стид не подумает о нем что-нибудь, что заставит его начать избегать Эда как чумы. — Я думаю, что тебе надо хоть раз ответить им. С напористостью, понимаешь? — С напористостью… — задумчиво протянул Стид, придерживая чайные пакетики, пока Эд заливал кипяток. — Да, кажется, понимаю. Эд только хмыкнул в ответ. Они пили чай и болтали почти до трех часов ночи. Когда они доели последние куски пиццы, давно остывшей, Эд откинулся на спинку дивана и устроил ноги на кофейном столике, как он постоянно делал, находясь один. Стид снова с сожалением взглянул на часы и вздохнул: — Теперь мне точно пора. Я попробую вызвать убер. — Останься, — вырвалось у Эда, неожиданно для него самого. Он быстро сел ровно, спустив ноги на пол, судорожно пытаясь придумать, что сказать дальше. — Мой район… не самый благополучный. Вряд ли какой-то таксист захочет приезжать сюда в три часа ночи под проливным дождем. — Ты правда так думаешь? — Стид неуверенно нахмурился. Эд утвердительно кивнул в ответ. — Я постелю тебе здесь на диване. В кладовке есть чистые простыни и одеяло. Стид посмотрел на него и помолчал, покусывая нижнюю губу. — Ладно, я думаю, ты прав. — Класс! — Эд поспешно вскочил с дивана и вышел из комнаты, надеясь, что Стид не заметил широкой ухмылки на его губах. Вернувшись, он быстро застелил диван и тщательно взбил одну из своих менее плоских подушек. Стид в этот момент аккуратно раскладывал на кресле свою голубую рубашку, тщательно расправляя все складки. Его влажная толстовка уже висела на спинке кресла. — Если твоя рубашка не высохнет до завтра, можешь уйти в моей. Потом как-нибудь вернешь, — небрежно бросил Эд, надеясь, что это прозвучало не слишком отчаянно. Стид скромно улыбнулся и присел на край заправленного дивана. — Спасибо, Эдвард. — Не за что, приятель. — Он задержался в дверях на пару секунд, не в силах оторвать взгляда от рук Стида, который приподнял рубашку, намереваясь расстегнуть джинсы. Заметив его взгляд, Стид слегка покраснел и замер. Опомнившись, Эд откашлялся и вышел из комнаты, бросив за спину короткое «спокойной ночи». — Спокойной ночи, Эд. И спасибо… за вечер. Этой ночью Эдвард спал так крепко, как не спал уже долгие годы. Когда он, наконец, проснулся, за окном уже было светло. Дождь закончился, и холодное осеннее солнце стояло высоко в небе. «Черт, который час», — пронеслась мысль у него в голове, и он потянулся к прикроватной тумбочке, нашаривая свой телефон. Его спутанные волосы заслоняли обзор, и он раздраженно тряхнул головой, пытаясь откинуть пряди назад. Было почти без пятнадцати два. — Блять! — прорычал он, подрываясь с кровати. Стид наверняка заждался его. Натянув первые попавшиеся под руку домашние штаны, он босиком вышел из спальни, заходя в гостиную. Стида не было в комнате. Постельное белье было аккуратно сложено на краю дивана. Эд нахмурился и побрел на кухню. Вымытые кружки стояли на столе, под ними лежал сложенный вдвое листок бумаги. «Жди звонка в два». Эд снова нахмурился и перевернул записку, надеясь, что найдет на обратной стороне какое-то пояснение этих странных слов. Но лист был совершенно белый. В два часа в дверь в подъезд позвонили, и Эд с недоумением впустил какого-то странного парня в зеленой кепке. — Вы Эдвард Тич? — деловито поинтересовался парень, как только поднялся на четвертый этаж. Эд хмуро кивнул. — Распишитесь вот здесь. — Расписаться? — переспросил Эд. Парень вздохнул и немного закатил глаза, протягивая ему планшет с листом бумаги. — Чтобы подтвердить, что вы получили доставку. Что вообще происходит? Эд небрежно написал свое имя и взял протянутую ему небольшую коробку. — Проверять будете? — нетерпеливо поинтересовался курьер. — Проверять? — эхом повторил Эд, но тут же спохватился, заметив новую вспышку раздражения курьера. — Нет, не буду. — Всего хорошего, — сразу же бросил курьер и, развернувшись, заспешил вниз по ступенькам. Эд прошел на кухню, по пути поворачивая коробку в руках. Она была в плотной бежевой оберточной бумаге, поэтому не было понятно, что внутри. На одной из сторон красивым летящим почерком, который Эд мгновенно узнал, было написано «Эдвард Тич». Он нетерпеливо разорвал оберточную бумагу и чуть не выронил коробку от удивления. Это был новенький телефон, один из тех модных смартфонов, которыми Эд всегда пренебрегал, по большей части потому что не мог себе их позволить. Смартфон был включен, и когда Эд активировал экран, на нем появилась надпись «2 новых сообщения». Он неловкими пальцами ткнул в надпись и его перекинуло в текстовые сообщения. На экране появилось длинное сообщение от контакта, подписанного «Стид Боннет». «Доброе утро, Эд. Хотя, вернее сказать, добрый день! Прости, что я не дождался, когда ты проснешься. Ты так крепко спал, что я не хотел тебя будить. Еще раз спасибо за вечер! Это был самый необыкновенный вечер в моей жизни. Я не знал твой номер телефона, поэтому взял на себя смелость сделать тебе такой небольшой подарок в благодарность за прощение (прости, я не мог не заметить твой телефон, который несколько удивил меня). Очевидно, ты заметил, что я также осмелился добавить свой номер телефона в твою новую телефонную книгу. Я помню, что пообещал сводить тебя в ресторан в знак признательности, — я действительно имел это в виду, это не просто какая-то случайно брошенная фраза. Но мне нужен был твой номер телефона, чтобы поддерживать с тобой связь. Я напишу подробности, как только забронирую столик. Надеюсь, у тебя нет планов на вечер следующей пятницы?» Под этим сообщением было еще одно, покороче: «P.S. К сожалению, моя одежда не высохла за ночь, поэтому я решил воспользоваться твоим щедрым предложением и остался в твоей рубашке. Я верну ее в пятницу (или раньше, если она тебе нужна). Дай мне знать, если она тебе понадобится. И еще раз спасибо». Улыбка, появившаяся на лице Эда, когда он только начал читать, становилась все шире с каждым новым предложением, но последние слова заставили его громко усмехнуться. Он не мог поверить, что на свете действительно мог существовать такой очаровательный чудак, как Стид Боннет.