Придворная жизнь императорской свиты [2 том]

Эта ночь была тихой, но только в покоях Даниэля. Только тут можно было спокойно расслышать шорох мыши, что пробегает вдоль стен. В других же покоях, например, в спальне Филиппа – герцога Орильского – было довольно оживленно, свечи там, не гасили до самого утра. - Он назначил мне дуэль? – возмущался толстяк, едва вернувшись с бала. – Мне? Дуэль? Он убить меня хочет? – раздраженно ходил из стороны в сторону. Его жена Изабелла, лишь молча наблюдала за этим мельтешением, сидя на краю кровати и попивая вино. - Он с дуба рухнул?! – активно жестикулировал. – Я – его брат! Я – его родной брат! И он хочет убить меня?! Меня?! Второго сына нашего отца?! – вызывающе посмотрел на супругу. – Что с ним сделает, потом, наша мать?! - Вы столько лет грызетесь… - начала герцогиня. – Ты никогда не думал, что такое может произойти? - Что он назначит мне дуэль?! Да никогда! Он бы матери нашей побоялся! Он бы Давида послушал! - Давид всегда на его стороне. Да и Даниэль не выглядит как человек, который спрашивает у кого-то разрешения, прежде чем что-то сделать. Он сам себе хозяин. - Думай, что говоришь! – угрожающе подошел. - Я – думаю, - нахмурилась. – А вот ты, - поднялась и ткнула его пальцем в пузо, - лучше бы сам подумал, прежде чем начинать собачиться с таким человеком, как Даниэль. Твой брат – неуправляемый ураган. Он способен на все. Вспомни его первую дуэль. Тот вспомнил. В голове проигралась картина точного попадания его братом своему оппоненту в глаз. Продолжил беспокойно ходить по комнате: - Наша мать не позволит убить меня. Она остановит Даниэля. Она сошлет его куда-то. Она сделает что угодно, чтобы остановить эту дуэль. Она найдет выход. Изабелла недоумевала: - Ты постоянно кричишь о своем долге и величестве, а сам прячешься за юбку матери? Филипп гневно обернулся: - Что ты сказала? - То, что слышал, - сложила руки на груди. – Ты тут, громче всех кричишь о чести и достоинстве, о том, что Даниэль недостойный монарх. Почему ты не можешь, как мужчина, принять этот вызов? - Осмелела? – подошел, выказывая своими движениями готовность ее чуть ли не убить. Девушка взволнованно проглотила слюну, видя большие кулаки, заплывшие жиром. Посмотрела в глаза, пусть ее взгляд и не был достаточно уверенным: - Почему, ты не можешь его убить? Ты же так его не любишь. Убей его и все. Всем, от этого, будет лучше. - Ты думаешь, это так просто?! – возмущенно выдал и отвернулся, продолжив ходить по комнате. Та облегченно выдохнула, положив руку на грудь, тайно радуясь, что ей удалось избежать побоев. - Эту заразу даже наемники не убили! Изабелла настороженно покосилась на него: - Это ты приказал схватить Даниэля по дороге в Кромию? - Нет. Но как было бы удачно, если бы его там убили! – взмахнул рукой. – Это было бы чудесно! - Убей его сейчас, - повернулась к бутылке и налила себе еще. – Всего одна удачно попавшая пуля. Как будто это много, - залпом осушила бокал. - Одна пуля – это не много, - раздраженно думал. – Проблема в том, что у него, тоже, будет эта пуля. И выстрелит он, в меня, быстрее, - обернулся на супругу: - Сколько ты уже выпила? Та проглотила вино: - Не знаю. Бокалов шесть. - Мне нужен секс, - настойчиво направился к ней. Девушка напряглась, отступив на полшага: - Прямо сейчас? - Возможно, завтра я умру, - крепко взял ее плечи. – Ублажи мужа, перед дуэлью. Супруга отвела взгляд: «Прошу, пусть это будет наша последняя ночь». Взглянула на мужа, повернулась к нему спиной, стала раком и задрала юбку. В покоях Давида, тем временем, шел оживленный разговор, с участием Ганса и Даниэлы. - Ну как? – не мог успокоиться император, беспокойно сидя в одном из кресел. – Как я могу позволить им провести это братоубийство? Я не могу. Даниэль только вернулся! Мы только-только помирились с ним! И тут…! Он нам невест выбрал! – отчаянно посмотрел на мать. – Я готов жениться! Честно! – поднялся, пытаясь убедить ее в своих словах. – И он готов! Мы уже готовы подписывать свои договора! Я не переживу его смерти! Я ее просто не переживу! – упал в кресло и закрыл лицо рукой. Императрица и архиепископ напряженно переглянулись, понимая, что Давид действительно не переживет кончины близнеца. Вспоминая то, что с ним было, после побега второго, сомнений, в этом, не возникало. - Может быть, - деликатно начал Ганс, обратившись к правящей особе, - удастся их помирить? Может быть, они договорятся? Дуэли, ведь, можно предотвращать. Это не постыдно. Никто из них не навредит своему имени, если им удастся помириться. - Но они не помирятся, - тяжело говорил император. – Даниэль не отступит. Он никогда не отступает. Он не хочет с ним мириться. Вы сами его слышали. Он хочет только его крови. - Но может быть, есть какой-то способ урегулировать это? Ваш брат всегда вас слушает. - Если только не наоборот… Он не отступит. Вы сами знаете Даниэля. Он упертый, что баран. Они не помирятся и ничего не урегулируют. - А если Филипп принесет свои извинения? Тот поднял на мужчину недоумевающий взгляд: - Ты знаешь, о ком ты говоришь? Ты Филиппа не знаешь? Он никогда не извинится. Особенно перед Даниэлем. Они только больше поругаются, - опустил глаза. - Надо что-то решать, - подключилась императрица. – Я не позволю, чтобы один мой сын убил другого. Это – недопустимо. - Все мы это знаем, мама, - тяжело ответил ребенок. – Но что я могу сделать? Даниэль – неуправляемый. - Не говори так, будто он несет за собой один лишь хаос. Давид поднял на нее глаза. - Он не просто так назван моим именем! - заявила мать. – Я разберусь с Филиппом. А ты разберись с тем, чтобы они не убили друг друга, - развернулась и гордо ушла. Император взглянул на архиепископа. - Я попробую поговорить с Даниэлем, - начал Ганс, - но результата не гарантирую. - Я готов испытывать все, что угодно. Пока надзиратель храмов и церквей шел к комнатам второго монарха, получая там отказ на принятие его в своих покоях, императрица прибыла к спальне другого своего сына. Распахнула дверь, уверенно зашла. - Мама! – поразился ее визиту румяный Филипп, что в этот момент активно сношался с женой. - Ваше величество! – глянула на нее перепуганная невестка. - Нужно поговорить, – напористо шла она к молодым. – Наедине, - сделала жест Изабелле, чтоб та покинула их. - Мама! Выйдите! – растерянно кричал ребенок. – Мы тут…! - Да что я там не видела, - оттолкнула его от девушки, сбросила край ее юбки со спины и толкнула Изабеллу к выходу. - Мама! Вы не должны так врываться! – суетливо прятал свой член в штаны. - Нашли время потрахаться, - провожала взглядом торопливую невестку. – Тебе родной брат дуэль назначил, а ты о сексе думаешь, - серьезно повернулась к нему. - Мама! Может быть, это был мой последний секс в жизни! Дверь в покои закрылась. Они остались наедине. - Не последний, - тише продолжила императрица. – Я не позволю кому-либо навредить моим детям, даже им самим. - Но мама! Как? - Я знаю Даниэля и я знаю, что он не отступит. Кроме того, я знаю Давида и его подлые методы борьбы со всеми, кто ему неугоден. Ты уедешь. Уедешь в Дакри. - Уеду?! – шокировано повторил. - Да. Ты – уедешь. - Но мама! - Не «мамкай». Хочешь жить – послушаешь меня. Или ты действительно думаешь, что сможешь выиграть ту дуэль? – недоумевая выдала. Тот молчал, признавая свое очевидное поражение в этом поединке. - Именно поэтому, ты уедешь. - Но мама, это – побег. - Ты не хочешь быть трусом или не хочешь быть мертвым? – спросила с подвохом. – Ты уедешь в середине ночи, чтобы ни одна душа об этом не знала. Тебя проведут тайными коридорами, посадят на лошадь и отведут к перекрестку, где уже будет стоять карета. Ты понял меня? - Я не собираюсь бежать. - Ты хочешь, чтобы мое сердце разорвалось, когда я увижу твое мертвое тело?! – возмущенно дала подзатыльник. – Ты – уедешь, - угрожающе сказала прямо в глаза. – В Дакри о тебе позаботятся. - Но… - Никаких «но». Трахай свою жену дальше. Но знай, что сегодня, тебе лучше не спать. Давид – очень подлый. Он может приказать убить тебя во сне, дабы не допустить убийства его любимого близнеца. - Он так не сделает, - нахмурился. – Давид не пойдет на такое. - Он убил моего отца! Твоего деда! – возмутилась. – Этот ребенок способен на все! – развернулась и недовольно вышла. Филипп обездолено посмотрел ей вслед. Наступило утро. Как только Даниэль открыл глаза и оглядел свою комнату, не залитую светом солнца, из-за закрытых штор, он бережно потормошил Карла за плечо и отправил его будить Агата, устраивать ему завтрак. Тот кивнул, сонно поднялся, набросил на плечи халат и вышел в гостиную. Шепотом поднял с кровати одного из Холодных, что тут спал и оглядел остальных, запустив, этим самым, цепную реакцию подъема всех и каждого. После чего, отправился на кухню, периодически сладко зевая. Агат же с трудом поднялся и направился, первым делом, к Алмазу. Спустился перед ним на колено, потормошил за плечо: - Алмаз, - тихо говорил. – Алмаз. Подъем. Тот нехотя открыл свои глаза и обернулся на друга. - Даниэль проснулся, - кивнул на спальню. – Иди принеси ему костюм. - Угу, - сонно кивнул, еще не до конца понимая происходящее, и вернулся к Густаву, которого так нежно обнимал во сне. Агат пошел будить остальных, а Людовик, быстро налюбовавшись своим спящим соней, мимолетно поцеловал его в скулу и поднялся. Умылся, надел халат, ушел в гардероб. Вернулся молодой человек только через двадцать минут, когда уже сам был весь при параде: побрит, причесан и одет, неся своему владыке его костюм. По гостиной он шел быстро, так, что полы кафтана развевались от ветра. Но даже такой скорый темп не помешал ему увидеть свой предмет обожания, что в одной лишь рубахе до середины бедра, шел от одной тумбы к другой. Остановился, не в силах отвести взгляда от такого «легкого» наряда, проглотил слюну, лицезрея длинные ноги, и просто вздохнул, еле слышно простонав его имя. Густав обернулся. Людовик тут же перевел испуганный взгляд на его лицо, отвернулся к спальне и поспешил к императору. Возлюбленный провел его озадаченным взглядом. - Ваше величество, - с поклоном вошел Алмаз. - Ты не будешь этого делать! – скандалил Золото, стоя прямо перед покровителем. – Нет! Ты этого делать не будешь! Даниэль, не обращая на его крики вообще никакого внимания, уже вытирал губы салфеткой, заканчивая с завтраком. - Ты слышишь меня?! – повышенным тоном спрашивал Карл. Одноглазый красавец настороженно вошел, начал раскладывать одежду императора на застеленной кровати. - Ты можешь умереть! Даниэль! – почти в отчаянии кричал тот. - Я не умру, - с усталым вздохом ответил, наконец, монарх. - Отмени эту дуэль! Зачем тебе она?! - Я ее не отменю, - поднялся, оставив салфетку на краю стола, и сел в кресло, перед цирюльником. – Хватит уже об этом кричать. - Нет, не хватит! Ты – мой император! И я не позволю тебе умереть! Я не пущу тебя! – стал между ним и выходом, поставив руки на пояс. – Ты никуда не пойдешь! - Пускай… - спокойно ответил, пытаясь не шевелить челюстью, возле которой уже находилась опасная бритва. - Не пойдешь и точка! – боевым тоном заявил и сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что никого и никуда он не выпустит. Людовик, как только разложил всю императорскую одежду по покрывалу, поклонился своему монарху и вышел, с тяжелым выдохом закрыв за собой дверь. Взглянул на все также разодетого Густава, крутящегося возле зеркала, и сел за его спиной в кресло, наблюдая за возлюбленным и его утренним туалетом. Тот, казалось, рассматривал свое лицо, будто бы найдя на нем неприятные прыщи. Граф оглядывал свою щетину, нос, синие глаза, густые брови и заросшие волосами виски. Молодой человек был так увлечен своей внешностью, что даже не заметил, как недалеко от него, присел собственный любовник. Людовик же, видя такую озабоченность, незаметно дотянулся до чьей-то карнавальной трости, стоявшей неподалеку, взялся за ее рукоятку и протянул конец к приятелю, с озорным любопытством поддев им край той белоснежной рубахи, что так неохотно прикрывала округлые ягодицы. Густав почувствовал неладное только тогда, когда его попа покрылась леденящими душу мурашками, бегающими, до этого, только по ногам. Обернулся. Увидел Людовика, целиком и полностью погруженного в любование его формами, и поспешно закрыл свой зад ладонью, натянув на него тот поднятый край рубахи: - Луи! Ты подглядываешь! – повернулся корпусом. - Хах! Густав! – энергично поднялся и подошел, оставив трость у кресла. – Эта соблазняющая недосказанность не давала мне покоя! – прильнул, обхватив руками его бедра. - Недосказанность? – заинтересованно повторил. - Ты без штанов, - настойчиво прижал его к консоли, показывая свое желание. – Без нижнего белья. Ты в одной лишь рубахе. Зрачки Густава безжалостно расширились. - Луи… - подчиненно протянул он этим глазам, наливаясь нежным теплом у сердца. - Ты слишком раздет… - интимно прошептал, приблизившись к лицу. - Луи… - приоткрыл разгоряченные губы. - Я не могу удержаться. - Этого и не нужно, - расставил перед ним колени и бережно обнял его шею левой ладонью. – Луи… - прижал его к своим губам, соединившись в неистовом поцелуе. Людовик со стоном прильнул к нему пахом, посадил на консоль и обхватил все тело руками. Их тела начали сплетаться в обоюдной ласке, как Алмаз отвлекся. Буквально на секунду, на одно мгновение, он отстранился от того, что порождал в нем настоящий вулкан, дабы перевести дух, дабы просто надышаться в то волшебное мгновение, перед новым поцелуем, как взгляд его скользнул по зеркалу за спиной любимого. Он увидел человека. Отражение, такое правдивое и такое уродливое. Одноглазый молодой мужчина, с ранами на лице и запекшейся в них кровью. Тот глядел прямо на него, в единственное рабочее око, что не понимало, не хотело понимать, не хотело осознавать, что теперь, это уродство принадлежит ему, что этот раненный человек – он сам. Людовик опустил взгляд. Густав, переключившийся, тем временем, на шею, заметил это застывание не сразу, но как только он поднял свое лицо и прильнул к любимым устам, повстречав, на свою ласку отказ, тут же понял, что что-то не так. Отстранился: - Луи, - с легкой улыбкой шептал он другу. – Луи, что такое? – провел левой по его исцелованной шее. – Луи… - чуть притих и приблизился к уху: - Ты не хочешь делать это тут? Давай уйдем туда, где никто нам не помешает… - нежно коснулся кожи губами. Тот отвернулся. Густав нахмурился: - Луи? - Лучше не надо, - отступил от него, пытаясь не смотреть в глаза. - Почему? – застыл, чувствуя боль в сердце, от таких слов. - Я… Лучше не надо, - тяжело выдохнул и отвернулся, пошел к спальне, глядя только себе под ноги. - Луи? – тихо и непонимающе прошептал любимый, глядя ему вслед. – Луи? – с надеждой повторил, пытаясь окликнуть, привлечь его внимание. – Луи…? – плечи его опустились. – Луи…? – совсем тихо позвал он того, прежде чем опустошенно уронил голову на грудь. Людовику было не по себе от этого тона, от этого тихого шепота, наполненного болью. Уже взявшись за дверную ручку, он обернулся. - Густав! – испугался его удрученной позе и тут же подошел, сел рядом, оперативно обнял, положив его голову на свое плечо. – Густав, что с тобой? Что случилось? - Ты бросаешь меня… - отвел печальный взгляд в сторону. – Что я сделал не так…? – жалобно шмыгнул носом, будто незаметно плача. – Ты… - опустил глаза на перемотанную бинтом ладонь. – Из-за этого…? Из-за того, что я больше не смогу делать так, как тебе нравится…? – втянул сопли. - Густав! – взялся за его правое запястье, боясь навредить самой кисти. – Нет, конечно! – притих, потеревшись лбом о его висок: - Я не из-за этого… - А из-за чего? – поднял на него мокрые глаза. – Я тебе не интересен? Ты больше не хочешь меня? - Что за глупости? – сочувственно вздохнул, положив руку на его щеку. - Тогда что? Почему? Тот отвел взгляд, начав придумывать причину: - Просто… Сегодня у Даниэля дуэль, - вернулся к нему. – Будет не красиво, если мы сейчас займемся этим. Густав непонимающе помотал головой: - Луи, это не настоящая причина. Я вижу это. Ты обманываешь? – обездолено спросил. Приятель тяжело выдохнул и отпустил его, посмотрел в сторону: - У меня перемотан глаз, все лицо в шрамах… Я – урод, - с печальным отчаянием взглянул на него. - Нет, ты не урод… - сочувственно взял его за руку. - Это факт, Густав. Я потерял всю свою красоту, - отвернулся. – Я… - поднялся, отпуская его ладонь. – Я не хочу сейчас… - Луи, - потянулся к его руке и взялся за кисть. – Ты – не урод. Раны заживут. Ты снова будешь также красив, как и прежде. - Это же не правда… - обернулся на него. – Шрамы – они изуродуют меня. - Для меня, ты всегда будешь самым красивым. Эти синие глаза были так убедительны и так чисты, что Людовик правда поверил им. Сжал его руку. Через десять минут, из спальни вышел уже готовый Даниэль. В компании всей своей свиты он величественно миновал гостиную, как краем взгляда, заметил Густава, одетого в одну рубаху. Озадаченно остановился, окликнул его: - Сапфир. - Да, ваше величество, - поклонился тот. - Почему ты голый? Этот вопрос, на самом деле, волновал многих. Пускай все и знали, что граф Камп спит целое утро и его практически невозможно разбудить, к этому времени, он всегда уже был одет. - Я… - неловко начал он, спрятав руки за спину. – Я не могу. Мне очень больно… Я в рубашку еле переоделся. Кальсоны я надеть не смог… - опустил глаза, стыдясь своей беспомощности. - Так рука болит? Сапфир кивнул. Даниэль обернулся на свиту: - Алмаз, займись его туалетом. А Золото займется поиском врача, - посмотрел на рыжего. – Пусть их обоих осмотрят и что-то сделают, чтобы они не мучались. Карл неохотно кивнул, совсем не выказывая желания покидать своего монарха. - А Агат, - перевел взгляд на того, - пойдешь и подготовишь холодное оружие. Потренируемся сейчас. Все кивнули. Даниэль, с остатками свиты, отправился в коридор. Туда же вышли и Золото с Агатом. Сапфир и Алмаз остались наедине. Второй скептически посмотрел на первого: - Почему ты мне сразу не сказал, что у тебя рука болит? Я бы помог тебе одеться. - Я… - украдкой покосился на него. – Мне показалось, что тебе нравится, когда я так хожу… - Нравится, но не по той причине, что тебе плохо, - оглядел комнату. – Где твои штаны? – пошел их искать. Прошло минут двадцать. Людовик уже заканчивал заправлять рубаху Густава ему в штаны, как вернулся Золото, приведя с собой врача: - Осмотрите их и дайте обезболивающее, - сообщил он доктору и вышел, желая поскорее вернуться к своему императору, которого сегодня ждала новая дуэль. - Мне бы еще повязку сменить, - тихо попросил граф, показывая ему свою руку, замотанную в окровавленный бинт. Медик взглянул на него и кивнул, после чего, направился к столику, стоящему в паре шагов от аристократов, куда поставил свой чемоданчик с лекарствами и начала доставать разные мази, бинты. Людовик, до этого, занятый застегиванием знакомой ширинки, быстро с ней закончил и подошел к доктору. Прислонился к его уху: - Я бы хотел, чтобы сначала, вы проделали все процедуры с моим другом, а потом уже занялись мной. Я не хочу, чтобы он видел, как вы осматриваете мой глаз. Он может упасть без чувств, если увидит это. Медик понимающе кивнул, после чего, Людовик с сожалением взглянул на печального Густава, обездолено стоящего неподалеку. Процесс снятия первой повязки был долгим, продолжительным. Около получаса, Густав вымачивал свою руку в теплой воде, прежде чем началась настоящая экзекуция над его ладонью, от которой медленно отдирали этот мокрый бинт, что даже в таком состоянии приносил немало боли той ране, которую он должен был защищать. Когда ткань была полностью снята, граф и вовсе отвернулся, уткнувшись носом в знакомую грудь, вообще не желая смотреть на то, что случилось с его рукой прошлым вечером. Людовик его крепко обнял, согревая у сердца, и вытянулся к ране, что так сильно его волновала. Доктор быстро и бережно омыл ее чистой водой, чем-то помазал и наложил новую повязку, после чего, со спокойной душой, оставил Густава в покое. Аристократ, только почувствовав, что с ним уже закончили, тут же прижал кисть к груди, буквально пряча ее от этого человека, что причинял столько нестерпимой боли, хоть и из добрых побуждений. - Теперь, - обратился медик к Людовику, - мне нужно осмотреть вас. - Давайте сделаем это в спальне, - поднялся тот с места, где они с Густавом сидели. - Вы уходите? – растерянно покрутил головой Сапфир. – Не уходи, - схватил левой рукой Алмаза за запястье. – Пусть тебя осмотрят тут. - Мы ненадолго. Это просто осмотр. Мне поменяют повязку и все. Не беспокойся. Я скоро вернусь, - отступил и направился в спальню. Там, врач поставил его против окна, снял бинт и аккуратно открыл верхнее веко, оттянув его большим пальцем, лежащим у брови. Оглядел рану. Нахмурился. Людовик, только увидев эту реакцию, забеспокоился: - Что? Что такое? Там что-то серьезное? - Покрутите головой, - начал бережно вертеть ее в своих руках. – Наклоните… - Что там? – не мог успокоиться пациент. - Вы что-то видите этим глазом? - Ну, мутное все. - Вечером, я осмотрю вас еще раз, - отвел его от окна, посадил в кресло и начал накладывать свежую повязку. – Глаз не открывайте, не трите, на свет не смотрите. - Но что там? Чего вы нахмурились? - Сильное покраснение, - спокойно сообщил он, пытаясь скрыть правду. – К глазу не прикасайтесь, чтобы не занести инфекцию. - Хорошо, - кивнул, успокаиваясь. - Вам нужен покой и отдых. Не напрягайтесь, не нервничайте, пребывайте в тишине и покое. - Угу, - смиренно согласился и через пару минут вернулся к Густаву. Сел рядом, обнял. - Ну что? – тут же спросил тот. - Все хорошо. Просто очень красный глаз, - успокоил его. – Беспокоиться не о чем, - взял его за здоровую руку и поцеловал в скулу. Одновременно с тем, как Людовика и Густава осматривал врач, обновляя повязки на их ранах, Давид отправился к своему близнецу на разговор, лишь надеясь на благотворный исход их беседы. Встретились они в зале для фехтования. Под стенами стояла свита, в центре зала фехтовал император. По помещению, то и дело, разносились металлические звуки столкновения шпаг, вперемешку с громкими выдохами соперников, делающих выпады навстречу друг к другу. Давид наблюдал за этой дуэлью до самого ее конца, когда брат, таки победил, чуть ли не проткнув их кузена насквозь. - Фух! Ваше величество! – тяжело дыша, отступил Агат. – Вы чуть не убили меня! – потер место прокола, от которого, его тело защитили только металлические пластины, зашитые в куртку. - Прости, я не хотел, - подошел и по-дружески хлопнул его по плечу. – Просто вообразил на твоем месте Филиппа. - Не хотел бы я быть им сегодня, - усмехнулся. - Хах, никто не хотел бы, - потер его голову и отпустил к скамейке, куда тот устало направился. – Фух, - вытер пот со лба. – Хорошая была дуэль, - повернулся к слугам, что уже спешили к нему с подносом в руках, на котором стояли бокалы с водой. - Даниэль, - относительно строго начал брат, - нам нужно поговорить. - Давид! – вздрогнул тот, беря воду в руку. – Ты хоть объявляй, когда появляешься! – повернулся к близнецу. – Напугал! - Прости, - подошел. – Я хотел поговорить. - О чем? – начал пить. - О дуэли. Брат скорчил скептическую мину: - Опять? Мы вчера весь вечер о ней говорили. Отстань, - отвернулся, ставя пустой бокал на поднос. - К сожалению, не могу. Мы должны обсудить ее. - Да что тут обсуждать? Не отменю я ее и точка. Что ты еще от меня хочешь? - Если бой будет на холодном оружии – вы будете в доспехах. - Что это за дуэль? – недоумевающе повернулся к нему. – Я, конечно, понимаю, что ты не хочешь кровопролития, но это не дуэль будет, а посмешище. Я не надену доспех. - Легкий, - успокоил его ладонью. – Только дублет. - Нет, - скривился. – И Филипп не наденет. Мы убить друг друга хотим, а не заебать этим боем. Чем быстрее все пройдет – тем лучше. - Я не хочу, чтобы ты погиб. - Отстань ты уже от меня. Сколько дуэлей я провел – еще ни на одной не умер. Мне кажется, или в дуэлях я разбираюсь получше тебя? Отстань и не мешай мне разминаться, - размял руки. Близнец, с сожалением, оглядел его: - Не натруждай себя сейчас. Не хочу, чтобы ты устал, - положил руку на плечо. - Давиииид! – вызывающе протянул на него. - Хватит! Жалеть меня будешь, когда меня убьют! – отвернулся. – А сейчас – отстань! Раздражаешь только! - Прости. Я просто волнуюсь. - Волнуйся в своих покоях. Не капай мне на мозги. Если я буду с горячей головой, я могу проиграть! – недовольно обернулся. – Понял меня?! - Да, конечно. Я не буду… - притих. - Вот и отлично, - отвернулся и тоже сел на скамейку. С Даниэлем, император был недолго. Довольно скоро, он ушел к себе, вызвав, при этом, секундантов своих братьев. - Ваше величество, - поклонились те, только войдя в покои. - Сегодня будет дуэль, - серьезно начал он. – И я не хочу, чтобы ее результат мне не понравился. - Что нам нужно сделать? - спросил сопровождающий Даниэля. - Если Филипп выберет холодное оружие, - строго начал, - надо ему подсунуть такое, которым ему будет сложнее убить Даниэля. Если подсунуть не заточенное – Даниэль быстро это заметит. Намажьте рукоять чем-то или обмотайте ее какой-то неприятной тканью, которую держать сложно. Если это будет пистоль – пусть заряд будет с отсыревшим порохом. После выстрела Даниэля все подумают, что Филипп просто не успел нажать на спуск. Если это будет арбалет – пусть его заклинит. Те кивнули. - Дуэль должна выглядеть честно. Но только выглядеть. Я не хочу, чтобы моего близнеца убили. - Мы вас не подведем. - Никогда не подводили… - устало пробормотал себе под нос и махнул рукой, отпуская выполнять свой приказ. Мужчины поклонились и вышли. Давид посмотрел в окно. Там плыли бесконечные серые облака. Совсем скоро, буквально через пару часов, почти весь двор уже был на Кровавой поляне – на месте, где проходила самая первая дуэль Даниэля. Александр, шагая по тонкой прослойке снега, оглядывал это место совсем не с радостью. - Чего лицо такое кислое? – колко спросила его Анна, идущая рядом. Тот молчал. Многие знали причину его печали, жена – в том числе. Пять лет назад, именно на этом месте, Даниэль убил его любовника – Адама, с которым он застукал их целующимися в покоях. «Он мог убить и меня… - размышлял зять императоров. – Он целился в меня…» Именно в этот момент, перед началом новой дуэли, в Александре просыпалось какое-то тайное сочувствие к врагам Даниэля. Пускай они и делали разные гадости, часть из которых доставалась и ему, однако виконт верил, что не все конфликты стоит разрешать такими поединками. «Дуэль против Даниэля – короткий путь к собственному гробу. Хоть ты выиграешь, хоть ты проиграешь…» - взглянул на свою жену: - Может быть, Филипп извинится? Анна с удивлением и даже шоком посмотрела на мужа: - Ты себе мозги отморозил? Думай, что говоришь и о ком, - недовольно поправила руки в муфте. – Филипп никогда не извинится и не изменится. Единственный выход облегчить свою жизнь – это избавиться от него. - Может быть, ты и права… - отвел взгляд, посмотрев на место, где когда-то стоял и он сам, целясь арбалетом в Даниэля. Сам же император только готовился выйти из покоев. - Ваше величество, - робко подошел к нему Густав, когда тому уже завязывали пояс на теплом пальто, - можно я не поеду на вашу дуэль? Даниэль взглянул на него: - Какой-то ты бледноватый. Рука еще болит? - Да, немного… - слегка кивнул. Людовик покосился на возлюбленного, поправляя узел на животе монарха. - Можешь остаться, - благосклонно кивнул. - Спасибо большое, - неспеша поклонился. - Мне тоже остаться? – посмотрел на императора Алмаз, уже закончив с его нарядом. - Нет, - строго повернулся к тому. – Ты пойдешь со мной. Я хочу, чтобы они видели, что этот урод сделал, - взял его за подбородок и снова покрутил голову, разглядывая это израненное лицо. – Такую красоту испоганил, сволочь, - отпустил придворного и отступил к вину. Густав с Людовиком печально переглянулся. - Ты никуда не пойдешь! – стал перед дверью Карл. – Я не пущу тебя! Даниэль флегматично взглянул на него, отпивая из бокала: - Агат, займись этим. - Что конкретно сделать, ваше величество? – подошел тот к Золоту. - Только попробуй! – угрожающе крикнул на него рыжий, сложив руки на груди. - Проследи за тем, чтобы он остался здесь, - покосился на Густава император: - Будете тут сидеть и играть в карты. - А я? – нахмурился кузен. – Я тоже должен буду остаться? Я хочу с вами! Я хочу увидеть кровь этого засранца! - Проследишь, чтобы Золото не выбрался, пока я буду ехать. А потом, и сам приедешь. - Но Даниэль! – поражался Карл. – Я тоже хочу с тобой! Я не пущу тебя! - Золотце, я уже назначил дуэль и никуда я от нее не денусь. А вот ты – денешься. Останешься тут, в приятной компании, - обернулся на Густава. – Будете сидеть и разговаривать, пока я не вернусь. - Но Даниэль! - Точка! – строго повысил голос. – Золото, не пререкайся! Ты останешься тут! - Не кричи на меня! - Не трепай мне нервы! - Тихо-тихо! – оперативно стал между ними Агат. – Спокойно. Не кричите. Золото, - повернулся к тому, - ты же все равно не сможешь ослушаться. - Если ты умрешь…! – злобно указал на Даниэля тот. – Я достану тебя из-под земли и убью! Понял?! - Золотце, - строго направился к нему император, - если ты достанешь меня из-под земли – я не позволю тебе себя убить, - самоуверенно схватил его за поясницу и прижал к себе. Тот гордо отвернулся. - Золотце, - взял его подбородок и попытался повернуть его лицо к себе, однако тот активно этому сопротивлялся. – Золото. Молодой человек не поддавался. Даниэль попробовал повернуть его к себе еще несколько раз, однако безуспешно. - Не поцелуешь меня на удачу? – спросил более спокойно. Рыжий молчал, очевидно обижаясь. - Тогда, я сам поцелую тебя, - прильнул к его шее губами и желанно обнял. Карл держался, показывая всю свою холодную невозмутимость, однако довольно быстро, он зарумянился. Повернулся к императору: - Даниэль, что ты делаешь? – спросил он тихо. - Совращаю тебя на поцелуй, - выровнялся. – Мне нужна твоя удача, дабы вернуться живым. - Я хочу пойти с тобой… - протянул с печалью. - Нет. Ты слишком волнительный. Тебе не место на дуэлях. Ты останешься здесь, - провел ладонью по его щеке. - Обещай, что вернешься. - Обещаю. Карл тоскливо потянулся к его губам и поцеловал, закрывая глаза. Совсем скоро, Даниэль прибыл на место встречи. Придворные, к тому времени, уже заняли свои места, по сторонам императорского шатра, где на тронах сидели императрица с первым сыном, и беспокойно шагали на месте, пытаясь как-то согреться. Участник же дуэли, пошел на свое место и немного размялся, приготовился к схватке на шпагах, мечах, погрелся возле костра, разведенном слугами неподалеку, и нагрел немного свой пистоль, дабы его не клинило на морозе. Прошло полчаса, час. Все продолжали ждать второго участника – Филиппа, которого так долго тут не наблюдалось. Многие уже начинали скучать, прикладываясь к вину, как к одному из немногих средств для согрева. Некоторые принимались говорить о насущных проблемах или обычных делах. К какому-то моменту, все это собрание начало напоминать салон, где все всё обсуждают, пьют вино, едят пирожные и играют в карты. От скуки, Давид подпер голову кулаком, начав слушать придворных – это было не таким увлекательным развлечением, но это было хоть что-то. Даниэль же продолжал ходить туда-сюда по поляне и что-то делать с оружием, постоянно его проверяя и регулярно разминаясь. К этому времени, уже весь снег был истоптан его сапогами. Прошло еще минут 10-20. Императрица посмотрела по сторонам. Увидела, что аристократы уже заняты своими делами, его первый сын беспробудно скучает, чуть ли не засыпая, а второй – все так же мельтешит перед глазами, не в состоянии успокоиться. Поднялась. Многие тут же повернулись к ней. Замолчали. - Мама? – окликнул ее Давид. - Мне надоело, - раздраженно заявила Даниэла. – Я замерзла и проголодалась. Сколько мы уже сидим здесь? Филипп не пришел. Все. Пошли обратно, - развернулась и пошагала к своему экипажу, что довез бы ее прямо ко дворцу. Все провели ее удивленными глазами. - Дуэли не будет? – озадачился Даниэль. Мать повернулась к нему: - А ты видишь кого-то, кого можешь убить? Всё, - отвернулась. – Поехали домой. Нечего ждать того, кто не придет. Многие переглянулись. Даниэль посмотрел на Давида. Тот пожал плечами, соглашаясь со словами матери. Тоже поднялся. Оглядел толпу, по сторонам от шатра, и позвал всех жестом обратно во дворец. Возвращались придворные, несколько смущенными. Давид ехал с Даниэлем, их мать – со своей подругой. - Что это было? – все не мог понять участник дуэли. – Как это понимать? - Да я сам не знаю, - пожал плечами близнец. – Филипп просто не явился. На него мало похоже. - Не дай бог я узнаю, - сдерживая злость, показал на него пальцем, - что ты перерезал ему горло этой ночью или сослал куда-то… Я сам тебя на дуэль вызову! – взорвался. - Нет! Честно! – испуганно поднял ладони, вжавшись в спинку. – Я тут не при чем! Я Филиппа не трогал! Я его вообще со вчерашнего вечера не видел! - Но ты мог приказать! – подозрительно тыкнул в него. – Тебе не обязательно его видеть, чтобы убить! - Да, но тут я не при чем! Я не знаю где он и что с ним! Если бы я и убил его – уже весь бы дворец знал об этом! Я бы не сидел на морозе полтора часа, если бы сам знал о бессмысленности этого ожидания! Брат верил этим словам слабо: - Тогда где этот жирдяй?! - Не знаю! Спросим у стражи, как только приедем! Я думаю, что он просто сбежал! Он бы не выиграл у тебя! Не думаю, что ему жить надоело, чтобы так бросаться в бой против тебя! Близнец недовольно сжал губы, сложил руки на груди и сел, отвернувшись к окну. Весь его план, по убийству своего злейшего врага, накрылся медным тазом. Это чувство нереализованного убийства совсем не было приятным. В экипаже его свиты, однако, проходил совсем по-другому настроенный диалог, хоть и говорили там тоже о сегодняшней дуэли. - У вас всегда так оживленно при дворе? – вальяжно спрашивал Алмаза его молодой норийский друг, только вчера приехавший в Кромию на праздник. - Не так часто, как вы думаете. Сегодняшняя ситуация – из ряда вон выходящая. - Но и повод, согласитесь… - медленно окинул взглядом его поврежденное лицо. – Не так мелок. - То, что случилось вчера, - отвернул голову, - еще долго будет у всех на устах. - Возможно… Но сейчас, больше будут обсуждать новости посвежее. Не находите их более подверженными сплетням? - Несомненно. Но я не думаю, что не явление герцога на дуэль, будет напоминать о себе так же долго, как и мой глаз, - повернулся к нему повязкой на лице. - Ох… - смущенно оглядел его. – Да, - задумчиво отвернулся к окну, - но… Этот герцог… Говорят, он был врагом Даниэля. - Они довольно часто ссорились, - посмотрел наружу. - Говорят, Филипп был настоящим монстром… - покосился на друга. - Даже не знаю, как на это ответить, - повернулся к знакомому. - Ответьте как-нибудь… - не отрывая глаз, заполз ладонью на его колено. - Удачно… - Он делал много зла нам, - отвел печальный взгляд наружу. – Я бы хотел, чтобы он уже был мертв… - А вы… сможете познакомить меня с Даниэлем? Людовик повернулся к нему. - Я бы хотел познакомиться с ним чуточку поближе… - ласково погладил его ногу и убрал ладонь к себе. - Ну, - оглядел его с головы до пят, - вы можете быть в его вкусе. Представлю вас, как только появится возможность, - отвернулся к окну, где уже можно было видеть приближающийся образ императорского дворца. Только подъехав, правящие особы направились в свои покои. Непосредственно перед монархом, вошли Агат и Алмаз. Картина, что предстала перед их лицами, была обескураживающей. На том самом диванчике, где только этим утром сидели обнявшись Людовик и Густав, принимая на себе заботу врача, рыдал огромными слезами Карл, обнимаемый Сапфиром и Ольхой, что так безуспешно пытались его утешить в своем горе. Лишь только увидев это, молодые люди немного притормозили. Все присутствующие подняли глаза на новоприбывших. - Что с ним?! – подскочил в истерике рыжий. – Почему так долго?! – побежал к ним. - Что с Даниэлем?! – бросился на Агата, схватив лампасы его костюма. – Что там было?! ЧТООО?! - Карл? – вошел озадаченный Даниэль. – Чего ты ревешь? - Даниэль? – ошеломленно повернулся к нему. – Все хорошо? Ты цел…? – заторможенно подошел к нему и потрогал знакомый торс. - Да, я в порядке. - Но почему так долго? – взволнованно вытер уже не идущие слезы. – Что там случилось? Вас не было так долго, что я начал серьезно переживать, - оглядел всех вошедших. - Тише, не плачь… - заботливо обнял его император, приголубив на своем плече. – Этот мудак просто не пришел. - Не пришел? – втянул сопли и отстранился. – Дуэли вообще не было? - Нет. Я стоял там один. Пока нашей матери не надоело. Всё, не плачь, - поцеловал его в лоб. – Я вернулся живой, как и обещал. - Да, - прильнул к нему в теплых объятиях. – Вернулся. Даниэль сжал его, посмотрев, тем временем, на остальных. Людовик, заметив всю эту нежность и уже прекратившиеся слезы, подошел к Густаву, упал рядом с ним: - Что ты тут? Не скучал? – слегка приобнял, поцеловав в скулу. - Нет, с Золотом скучать не приходится, - лег на его плечо. – Он плакал практически все время… - закрыл глаза. Алмаз нежно улыбнулся этому уютно лежащему созданию в своих руках: - Рука еще болит? - Да, немного. - Надеюсь, скоро заживет, - крепко поцеловал его в щеку, закрывая глаза. Лишь только Даниэля переодели в нечто свежее и не такое теплое, как то, в чем он почти два часа стоял на улице, молодой человек приказал накрыть себе на стол, чем быстро занялся Золото, убежав на кухню. Остальные, тем временем, начали обустраивать гостиную, подготавливая ее к общему обеду. Уставший и раздосадованный император, как раз, развалился в одном из кресел, начав наблюдать за расхаживанием своей свиты, чем-то напоминающей ему пчел или муравьев. Выпил вина. Отдыхал и успокаивался Даниэль недолго. Совсем скоро, уже через десять минут, сюда зашел его близнец. Придворные, занятые тем временем, расстановкой стульев, мимолетно и уважительно ему поклонились, после чего продолжили свои неотложные дела. Сам же хозяин покоев покосился на него крайне недовольно. Давид заметил этот взгляд сразу. Выдержал паузу, будто бы остерегаясь нового выпада в свой адрес: - Даниэль, - начал он в конце концов, - я имел разговор с нашей матерью. - Ты знаешь, как я сейчас зол? – стиснул тот зубы и бокал в руках, пропуская мимо ушей слова брата. - Я сейчас так зол, что даже видеть свою семью не хочу! – подскочил с места, от чего близнец вздрогнул, испуганно отступив на полшага. - Я уверен, что это кто-то из них замешан в спасении Филиппа от моих рук! – гневно показал пальцем на дверь. – Это они помешали проведению нашей дуэли! - Нам нужно поговорить наедине, - спокойно выдал. - О чем?! – недоумевая выдал. - О Филиппе. И том, где он находится. - Главное, что он не здесь! – отрезал ладонью. – Увидишь его, - гневно показал на брата пальцем, - передай, что я продолжу нашу дуэль на том самом месте, где мы с ним остановились! - Я не смогу с ним встретиться. - Он мертв?! Хах! – саркастично и зло взмахнул рукой. – Как жаль, что его убил не я! - Я думаю, что он еще жив. Но не знаю насколько. Даниэль, нам нужно поговорить наедине о судьбе нашего брата. - Не брат он мне! – разозлился пуще прежнего. – Я отрекся от него! Для меня, он – никто! - В любом случае, нам нужно обсудить, что с ним делать дальше. - Ты думаешь, что у меня так много вариантов?! – развел ладонями. – Если я его увижу – пущу пулю промеж глаз! Это все, что я хочу с ним сделать! Особенно после того, что он сделал с моими людьми! – посмотрел на напряженную свиту, пытающуюся накрывать стол максимально бесшумно. – Алмаз! - Да, ваше величество, - поставил тарелки тот и выровнялся. - Иди сюда! Тот быстро подошел. Даниэль схватил его за подбородок и повернул лицом к близнецу: - Посмотри! Посмотри, что он сделал с ним! Раньше, от взгляда на этого человека ослепнуть можно было – таким красивым он был! Это лицо было самым прекрасным, которое я видел за всю свою жизнь! И этот ебаный Филипп изуродовал его! – отбросил голову подчиненного в сторону. – И ты думаешь, что я хочу сделать с ним что-то более гуманное, чем убийство?! - Нет… - сдержанно оглядел того виконта Кери, которого откинули сейчас, как ненужную вещь. – Думаю единственное, что ты хочешь, - вернулся к брату, - это убить Филиппа. - Вот именно! Если он снова сунется сюда – я прикончу его, как только увижу! - Не беспокойся. Не думаю, что ты увидишь его теперь хоть когда-то. - Очень на это надеюсь! – утрированно кивнул и сел на свое место, взглянул на Алмаза, все еще стоящего рядом, и махнул от себя, заставляя вернуться к своим обязанностям. Людовик, только увидев этот приказ, тут же кивнул и мигом удалился, оставив императоров наедине друг с другом. Подойдя к столу, где его продолжала ждать стопка плоских тарелок, он на пару секунд замер, глядя на них, медленно и глубоко вдохнул, слегка подрагивая от изменившегося к нему отношения, и принялся расставлять блюда на свои места. Густав, едва заметив такой настрой, тут же подошел к любовнику. Прижался к нему плечом, глядя на печальное лицо, обращенное к посуде: - Луи, - обратился он еле слышно, - можешь помочь мне с вилками? – кивнул в дальний угол комнаты, где стоял ящик со столовым серебром. Тот посмотрел туда, после, на Густава. Приятель заметил мокрый блеск в глазу: - Пошли, - взял его за руку и потащил за собой. Отойдя подальше от монархов, молодые люди просто обнялись. На этом, разговор Даниэля и Давида был, в принципе, окончен. Старший близнец вышел из покоев, так и не сообщив своему брату, что это именно их мать спасла Филиппа от сегодняшней дуэли. «Он должен был умереть сегодня, - думал Давид, по дороге к себе. – От судьбы не уйдешь… Смерть его таки настигнет. Пускай он и смог отсрочить ее приход на пару дней». Зайдя в покои, он вызвал своего дядю – того самого человека, чьи руки были по локоть в крови, от тех, кого ему приказывал убить сам император. - Дядя, - серьезно начал племянник, сидя в своем любимом кресле, - Филипп попытался убежать от своей судьбы. Мне это крайне не нравится. - Что я должен сделать? – холодно и бездушно спросил тот. - Он направился в Дакри – к нашей тетке Агате. Бери заведующего императорской стражей и едь к нему. Надень форму солдата и затеряйся среди других стражей. Он не должен тебя увидеть и узнать. Как только уговорите его вернуться (скажете, что я снова хочу их помирить с Даниэлем), поедите обратно. Обустроите все так, будто он действительно возвращается домой. Когда будете уже на границе и заедите в лес – перережь ему горло. Тело и одежду сжечь, форму от крови отстирать, рты стражам заткнуть. Приедете со словами, что тот отказался возвращаться. - Что делать с его женой? – сухо выдал. - Хм, с женой? – нахмурился. – Я про нее и забыл… - задумался, подперев голову кулаком. Около минуты, император думал, после чего, изрек: - Убей и ее. Лишние свидетели мне не нужны. Мужчина кивнул.