Придворная жизнь императорской свиты [2 том]

В покоях другого императора, тем временем, полным ходом готовился обед. Стол уже был накрыт, свита сидела по местам, а слуги расставляли только что принесенные горячие блюда, испускающие пар и приятные ароматы. Даниэль наблюдал за всем этим молча. Его окружение тоже молчало. Справа сидел Золото, слева – Александр. Но вот, блюда уже были расставлены и слуги начали перекладывать их аристократам в тарелки. Тарелкой же самого монарха был озабочен Карл. Как только каждому досталось то, чего он хотел, все обратили свои взгляды на Даниэля, что так и продолжал молча сидеть, будто о чем-то думая. Начать есть раньше императора не решался никто, так что все ждали, когда за приборы возьмется и он. Даниэль покинул свои мысли уже через минуту. - Он убьет его, - с досадой выдал молодой человек и взял в руки вилку с ножом. Все тут же заинтересовались этой фразой. - Кого? – негромко спросил его Золото, не понимающий, о чем речь. - Филиппа. Давид убьет его, - начал резать мясо в своей тарелке. – Сука. Я хотел это сделать, - положил кусок в рот, начав жевать его, отведя взгляд в сторону. Всем присутствующим было очевидно, что их повелитель немало из-за этого расстроен. - Может быть, - начал ему Карл, - ты сможешь поговорить с Давидом? Не думаю, что он сможет запретить тебе найти и убить Филиппа самому. - Это не имеет смысла, - тяжело вздохнул тот, начав снова резать дичь. – Он мне не скажет куда именно тот поехал. Дакри большая, а искать этого урода я не собираюсь. Я его вообще видеть не хочу. Если он сунется сюда – я его убью, но тратить время и силы на его поиски я не намерен, - оглядел компанию, положив мясо в рот: - Лучше, я это время проведу в вашем обществе. Я уже вдоволь нажился в обычных гостиницах, выдавая себя за обычного человека. Сейчас, я хочу насладиться императорским комфортом, - опустил глаза к еде, продолжив ее разрезать. – Пусть этот толстяк в бегах находится. Он и так уже испоганил свою репутацию. Марать об него руки я не собираюсь, - положил кусок на язык, начав его жевать. Многие переглянулись. - Ну, - начал Александр, оглядывая придворных, - раз уж Филиппа тут нет, а если он вернется – ты его убьешь, то почему бы нам это не отпраздновать? – повернулся к монарху. – Без него, наша жизнь станет значительно легче. И я хочу это отметить. Давай устроим кутеж? - Сегодня? – посмотрел на него тот. Знакомый пожал плечами: - А почему бы и нет? - Если вдруг придет новость о кончине Филиппа – наш кутеж будет совсем не к месту. - Ты всегда можешь спросить Давида, на когда он собирается сообщить о его смерти. - Я даже вспоминать, сейчас, этого человека не хочу, - брезгливо отвернулся, вернувшись к трапезе. - Тогда, я спрошу, - пожал виконт плечами. - Спроси. - Тогда, устроим кутеж сегодня? - Да, если никаких дурных новостей не планируется. - Хорошо, - оглядел императорскую свиту, что постепенно начинала присоединяться к обеду. Трапеза шла своим чередом, когда Людовик заметил, что его сосед практически не ест – Густав только немного поковырял вилкой первое блюдо, съев пару кусочков моркови, что представляла из себя гарнир, и всё. - Чего ты не ешь? – слегка толкнул его плечом Людовик, говоря не громче шепота. - Я десерт жду, - неловко ему улыбнулся тот, отложив вилку в сторону. - Густав, ты бледный. Съешь хоть немного мяса. Ты выглядишь нездоровым. - Нет, все в порядке, - отвел взгляд. - Густав, - обеспокоенно взял его правое запястье, - тебе необходимо поесть. Я не видел, чтобы ты завтракал. Что ты ел утром? - Я? Два пирожных, - опустил лицо, забирая руку. - Я знаю, что ты любишь сладкое, но… - тяжело вздохнул. – Ты не можешь порезать мясо? – скептически выдал. Тот тоскливо помотал головой. - Если я его тебе порежу, ты поешь? Густав покосился на него, будто спрашивая правда ли он это сделает. - Ты мог просто попросить, - подвинулся к его тарелке и начал разрезать большой кусок на много мелких. - Я не… - неловко начал знакомый. – Ты очень заботишься обо мне… - Так и должно быть, - взглянул на него. – Мы должны заботиться друг о друге, - поцеловал его в щеку. – Тем более, когда мы так ранены, - кивнул на его обмотанную бинтом руку и разрезал последний крупный кусок на три мелких. - Луи, - наблюдал за ним. - Да? – отложил приборы и отодвинулся к своей тарелке. - Я люблю тебя. Тот ласково улыбнулся этим синим глазам: - Я тебя тоже, - потянулся к нему и нежно поцеловал, взяв за раненное запястье. Даниэль случайно заметил этот поцелуй, увидел их взгляды, румянец, улыбки. «Вчерашний инцидент не разобщил их…» - задумчиво положил кусочек мяса в рот. Сразу после трапезы, Александр отправился к своему шурину, в виде Давида. Придя к его покоям, две минуты постоял перед дверью, собираясь с мыслями и мужаясь, после чего, зашел: - Ваше величество, - поклонился виконт. - Чего тебе? – взглянул на него император, сидящий возле камина и читающий книгу. - Есть новости, что Филипп покинул дворец, - прошел внутрь, став в нескольких метрах от монарха. - Это уже все обсуждают? – подпер голову кулаком. - Да, - кивнул. – И на этой почве, мы, с вашим близнецом, захотели устроить кутеж. - Предполагаю, что это была твоя идея. - Не без этого. Даниэль думает, что вы убьете Филиппа и немного беспокоится о том, чтобы новость о кончине герцога и наш кутеж происходили в одно и то же время. Сегодня вы не планируете подобных заявлений? - Нет, - непринужденно выдал. – Можете развлекаться. Но не тут. Наша мать не будет рада этой пьянке у себя под носом. Пусть Даниэль поедет в свой домик. Зять кивнул. На кутеж были приглашены все, кто желал прийти сам и кого Даниэль был не против видеть. Сама гулянка планировалась только к семи, так что аристократы, изъявившие свое желание присутствовать, заполонили собой торжественный зал и некоторые комнаты, уже после заката. За окнами царила тьма и холод, одновременно с тем, как внутри горели свечи, камин, играла приятная музыка и лакеи всем раздавали вино с закусками. - Хороший сегодня вечер. Так людно… - оглядывал остальных тот самый приятель Алмаза из Нории. - На кутежах Даниэля всегда так оживленно, - отпил из бокала его друг. – Но сегодня, и правда, людей многовато, - осмотрелся. – Давно у нас такой гулянки не было. Даже не знаю, что от этого вечера ждать. - И дамы, и мужчины… Сдается мне, что это будет не самый обычный кутеж, - взглянул на него. - Кто знает… - отпил из бокала. - Может быть, для остальных этот вечер и будет необычным, так как он проводится тут, но для своих… - повернулся к знакомому. – Покои императора пустуют, но это пока что. - Ох… - отвернул свой взгляд на остальных. – Хотел бы и я присоединиться к этому празднику жизни на императорском ложе, - покосился на друга: - Вы обещали мне знакомство с Даниэлем. - Да, я могу это устроить, но это не гарантирует вам успеха. Он не любит, когда к нему проявляют интерес так открыто. - И что же мне, тогда, делать? - Нужно привлечь его внимание. - Подскажите как? Я не так хорошо знаю императора, как вы. Дайте совет… К ним подошел веселый Агат, с бокалом шампанского и парой сладостей в руках: - Алмаз, попробуй эти шарики! – вручил ему десерт, посыпанный ореховой крошкой. – Попробуй, пока их все не разобрали! Это просто нечто! - М? – взглянул на это что-то необычное. – Не видел такого раньше, - задумчиво откусил половину и поднял брови: - Мм! Действительно вкусно! Сколько крема! – облизал его с губ. - М? М? Я же говорил? – задорно кивал ему тот. – Наслаждайся, пока их все не разобрали! - Там еще много осталось? - Я бы так не сказал! – весело помотал головой. – Все только их и пробуют! - Надо Густаву несколько штук взять. - Хах! Да он там самый первый их пробовать начал! Уже штук пять съел! Смотри за ним в оба! А то он так сладким объестся, что ходить не сможет! – повернулся к норийскому незнакомцу, приветственно кивнул ему и вручил второй сладкий шарик в ореховой присыпке, после чего покинул компанию, отправившись развлекаться дальше. - Попробуйте, - кивнул своему знакомому Алмаз, - это действительно вкусно, - продолжил наслаждаться десертом. - А кто это был? – указал взглядом вслед тому Холодному. - Хах, это – Агат. Друг мой. - Друг? Мне кажется, я видел его в свите Даниэля. Или кого-то очень похожего на него… Эти Холодные на одно лицо… - задумчиво начал есть содержимое рук. - Да, он в свите, - подтвердил кивком. – И занимает там не последнее место. - Хм, не последнее место, говорите…? – заинтересовался. – А можете рассказать мне об этом человеке побольше? - Хах, а что вы хотите знать? - Ну, - мимолетно посмотрел тому вслед, - какой он любовник? - Вас познакомить настолько поближе? – улыбнулся. - Только после того, как вы расскажите о нем побольше, - сверкнул глазками. Людовик отпил из бокала. В этот же самый момент, к нему направился и Густав, несущий в руке блюдце с двумя небольшими пирожными, посыпанными кокосовой стружкой. Эти сладости были так необычны и любопытны, что молодой человек хотел первый раз попробовать их, в компании своего любимого, чье присутствие сделало бы любое блюдо по-особенному сладким. С легкой улыбкой и приподнятым настроением он шел к Людовику, в надежде распробовать эту новинку вместе, однако в паре метров граф притормозил. Он услышал, о чем, а точнее о ком, говорит его друг. Предвкушение приятного момента тут же сменилось горечью. Улыбка его сменилась печалью, а приподнятое настроение – тоской. Плечи его опустились. - Ох, - продолжал Алмаз своему приятелю, - Агат – хороший любовник, хоть и не самый нежный. Ему не нужны ласки и любящие поцелуи, чтобы довести вас до высшей точки. Он сможет сделать это жестко и даже болезненно, - увесисто кивнул. – Вы будете стонать от боли, но вам понравится, - довольно улыбнулся. - Хм, какой интересный персонаж… У меня еще не было таких жестоких Холодных. - Вам необходимо его попробовать. Агат – это что-то. Вы оцените его, как только хорошо распробуете. Гарантирую вам – будете в экстазе, от того, что он будет с вами делать. Главное – довериться и просто наслаждаться. - Вы часто были с ним? - В какое-то время – да, - кивнул. – Даниэлю нравилось смотреть на наш дуэт. Он находил его… Необычным. Порою, мы даже боролись на кровати, пытаясь занять доминирующую позицию. - Хм… Даже боролись? - Да. Это была интересная ночь, - таинственно улыбнулся, отпив из бокала. - Хм… - заинтересованно протянул, видя эту улыбку. – Я хочу распробовать этого человека прямо сейчас. Вы так о нем рассказываете… - Уверяю, вам понравится. Агат сможет найти то, от чего вы не сможете устоять. - Когда вы уже познакомите меня с ним? - Давайте я познакомлю вас прямо сейчас? Кажется, он пошел туда, - повернулся в сторону ухода приятеля. – Пойдемте. Не думаю, что он уже успел найти себе пару на этот вечер, - повел знакомого дальше от места, где стоял Густав. Покинутый граф опустил глаза. - Друг, - подошел к Агату Алмаз, в компании своего земляка, - хочу представить тебе одного человека. - М? – взглянул тот на незнакомца, держа бокал с шампанским в руке. - Это – мой старый знакомый. Барон Шанэ, - указал на приятеля. – Он прямо из Нории. Приехал вчера на маскарад. - Добрый вечер, - пожал тот ему руку. - И заинтересовался он не только маскарадом… - таинственно протянул, намекая. – Он засыпал меня вопросами, после того, как увидел тебя, - слегка кивнул. – И он хочет провести с тобой ночь. - А может, и не только ночь… - задорно выдал барон, пройдясь глазами по Агату с головы до ног. Тот заинтересованно усмехнулся, глядя на этого человека: - Алмаз, я видел там Густава возле фуршета. Наведался бы ты к нему… - Да, я как раз к нему собирался, - слегка улыбнулся, увидев, что контакт налажен, после чего, кивнул обоим знакомым и покинул их, давая свободу говорить, о чем они хотят. Отправившись к месту, куда лакеи выставляли все закуски и сладости, Людовик быстро нашел Густава, собирающего на свою тарелку почти все виды десертов, которые там были. - Хах, как много пирожных ты берешь! За тобой и правда нужен глаз да глаз! – подошел к нему молодой человек и обнял за плечо. – Густав, от такого количества сладкого тебе плохо станет! – с улыбкой забрал тарелку с целой горой десертов. – Не налегал бы ты так. - Мне грустно, - печально сообщил тот. – А когда мне грустно – я всегда много сладкого ем, - отвернул от него взгляд. - Грустно? – тут же озаботился. – Что случилось? Только недавно же Агат передал мне, что ты ореховыми пирожными объедаешься и тебе было совсем не грустно. Что успело стрястись? – отставил его блюдо на стол. - Почему ты постоянно о нем говоришь? – подавленно выдал. - Говорю? О ком? - Об Агате, - болезненно посмотрел на него. – Я шел к тебе с десертами, желая попробовать их вместе с тобой, как услышал твое расхваливание этого Холодного, - бессильно взмахнул рукой. – Я видел твои глаза, я слышал твой голос. Я видел КАК ты говоришь о нем. И после этого ты хочешь меня убедить в том, что для тебя, он просто друг? Как часто вы были вместе? Как сильно вы успели привязаться друг к другу? Может быть, - отвернулся, - вы и вовсе были парой. Как и мы сейчас с тобой, - оттолкнул его. - Густав, - округлил испуганные глаза. - Я не хочу быть с тобой. Ты постоянно думаешь о нем, - отстранился и пошел в сторону. - Нам нужно поговорить, - схватил его запястье. – Наедине, - потащил его на выход. Сапфир шел за ним неохотно, однако шел. Этот человек был до такой степени наивен и инфантилен, что честно ждал новых слов Алмаза о том, что тот его очень любит, приготовившись снова им поверить. А может, Густав был и не наивен, а просто глуп. Он сам не понимал почему продолжает идти за тем, кто постоянно делает ему больно. «Возможно, я просто люблю эту боль. Люблю мучаться…» - тоскливо говорил он сам себе, совсем не желая признавать это и верить себе. Граф не хотел быть в собственных глазах мучеником, что только и делает, что страдает. Он хотел наслаждаться, веселиться, по-своему быть счастливым, а не постоянно печалиться и заедать свои горести сладким. Пока Густав думал о своей судьбе и самом себе, о том, кто же он такой и чего, на самом деле хочет, Людовик привел его в одну из небольших комнаток. Сел с ним на диванчик перед камином. Обнял. Серьезно посмотрел в глаза. Сапфир даже замер, немного настораживаясь всему происходящему. В таких позах они сидели несколько секунд. - Густав, - наконец-то тяжело вздохнул Алмаз, - я расхваливал Агата для своего друга. Он хотел с ним повеселиться. Все, что я делал – так это просто рассказал, что его ждет, если он хочет провести с Агатом ночь. Приятель отвел взгляд, показывая свою печаль и нежелание сейчас говорить об этом. - Ну как, - не мог понять любимый, - как мне убедить тебя в своей любви? Я люблю тебя, Густав. И я хочу быть с тобой, - основательно кивнул. – И я не думаю об Агате целыми днями. Я о тебе думаю. Я только тебя хочу. То, что у нас с ним, было общее прошлое в одной постели, не делает нас парой. Мы просто ублажали друг друга, для развлечения Даниэля. Я и с тобой делал тоже самое, - толкнул его плечом. - Значит, у тебя к нему были такие же чувства, что и ко мне? - Нет. С чего ты взял? - С одинакового прошлого. - Ну так я и у Даниэля был пару месяцев любимчиком! – взмахнул рукой. – Но я не вижу от него такой же любви, что у него с Золотом! Густав, - прижал его к себе, - то, что мы с Агатом чем-то занимались – еще не значит, что это к чему-то действительно привело. Мы с ним просто друзья. У нас общие увлечения и время препровождение. Мы просто похожи. Но как друзья. Он не привлекает меня, как любовник. Он не в моем вкусе. Тот недоверчиво покосился на него. - Я тебе честно говорю, - колыхнул его приятель. - У нас, с ним, похожий типаж. Мы оба светлокожие и темноволосые, - отвернул взгляд. - Да разве вкусы определяются только цветом кожи и волос? У вас разные характеры. - Вот поэтому, ты, с ним, и был бы парой получше. Людовик тяжело выдохнул, понимая, что они снова возвращаются к этой теме. - Вы оба активные, - продолжал Густав. – Оба любите охоту, постоянно ездить куда-то. Вы постоянно в движении. Вам очень весело вместе. А я? А я не очень люблю все это. Я только во дворце сижу и иногда гуляю по окрестностям. Я даже на охоту с тобой не езжу. Алмаз лег на его плечо: - Этим ты и подкупаешь. С тобой, можно просто полежать вот так на диване, и отдохнуть. С тобой можно ничего не делать. - Тебе, со мной, скучно, - тоскливо отвернулся. - Мне, с тобой, умиротворенно, - взял его за руку. Густав недоверчиво посмотрел на него. - Если бы мне было с тобой действительно скучно, - начал Людовик, подняв на него глаз, - я бы был с тобой так долго? Что-то я сомневаюсь. - Я тоже сомневаюсь. - Ну вот. А я – до сих пор тут. С тобой, - сжал его руку. - Может быть, ты тут по другой причине? - По какой? Тот не хотел говорить. Молодой человек думал про этот закрытый повязкой глаз, про шрамы на лице, про исчезновение благосклонности, к нему, Даниэля. Сапфир думал, что Алмаз может быть с ним из-за денег, из-за того, что ему будет не на что жить, если они расстанутся. Однако озвучить это, он не осмеливался. - Ну? – окликнул его Людовик. – Не знаешь? Вот и я не знаю, почему я еще могу быть тут. Ты просто дорог мне. Вот и вся причина. Густав отвел взгляд. Любимый тяжело и устало вздохнул на это: - Ты все равно не веришь? Почему? Может быть, это ты не любишь меня? – нахмурился, решив спровоцировать его. Приятель тоскливо покосился на него, одним лишь взглядом давая понять, что он любит, правда любит, но просто не верит. - Как мне доказать свою любовь? – не понимал Алмаз. - Ты постоянно мне не веришь. Я не могу так. Я хочу, чтобы ты верил мне. Это недоверие разрывает меня. Сапфир и сам понимал, что долго так продолжаться не может. Отношения не могут жить тогда, когда один из партнеров не верит словам второго. - Это недоверие будет только расти… - прискорбно сообщил он. - Но почему? – нахмурился Людовик. – Я дал слово, что буду только с тобой. Я честно люблю тебя, - убедительно кивнул. – Почему ты не веришь мне? - Я не знаю. Просто… - устало вздохнул. – Я постоянно замечаю, как с Агатом тебе лучше и веселее. Что ты говоришь о нем, что ты говоришь с ним… Я не знаю, - отвернулся. – Вы постоянно вместе. - Ты хочешь, чтобы я перестал общаться с ним? - Я не знаю чего хочу. Я хочу быть просто уверенным в том, что все твои слова – правда. - Чистая, как горный ручей. - Но каждый раз, как я начинаю верить тебе, проходит какое-то время и я вижу, как ты обсуждаешь Агата, как любовника, - бессильно взмахнул рукой. – И все мое доверие к тебе рушится. И это порочный круг, в котором я тебе верю, а потом, вся моя вера просто разрушается, как карточный домик, - посмотрел на него. – Может быть, мы не созданы друг для друга? У нас не получается нормальных отношений... Они обречены на провал. - Густав, - неодобрительно нахмурился, сжав его руку, - ты опять? - Что «опять»? Луи, как будто сейчас ты видишь у нас что-то гармоничное. Все, что мы делаем последнее время – так это ссоримся из-за ревности и недоверия друг к другу. - Это недоверие нужно просто искоренить. И тогда, мы снова будем отличной парой. - Но мы не можем его искоренить… - Мы просто плохо пытаемся. - Нет, я не думаю, что у нас есть будущее, - отвернулся и поднялся. - Густав! – схватил его за руку и развернул. – Ты любишь меня? – недовольно выдал. - Да… - печально протянул. - Докажи. Сейчас, мы тут одни. Тебе меня ревновать не к кому и я от тебя не убегу. Докажи прямо здесь и сейчас, что ты снова разрываешь наши отношения не потому, что разлюбил меня. Тот сел обратно, подвинулся к нему и прильнул к губам в нежном, самозабвенном поцелуе, забывая обо всем на свете. Людовик обхватил его тело руками и передал весь контроль над ситуацией. Густав таял, растекался в удовольствии, лишался собственной воли и полностью растворялся. Густав по-настоящему наслаждался данным моментом, не думая ни о чем. Они целовались долго. Так долго, что сами не заметили, как начали ласкать друг друга, поглаживая бедра и торсы, как послышались первые постанывания и показались первые прижимания. Они возбудились. Да до такой степени, что в какой-то момент Сапфир просто оседлал Алмаза, забросив руки ему на плечи и обняв локтями голову, от губ которой он все так же не мог оторваться. Людовик же залез руками на его ягодицы и крепко их сжал, буквально подвигая любимого ближе: - Ты любишь меня очень сильно, - тихо прошептал, уже наклоняясь с ним к дивану. - Угу… - тоскливо промычал, вновь примыкая к этим губам. - Но и я люблю тебя сильно, - положил его на спину и отстранился, поднявшись на руках. – Почему же ты мне не веришь? Тот отвел печальный взгляд: - Не знаю. Мне кажется, что ты в любой момент можешь просто уйти от меня к кому-то получше. - Но я так не сделаю. - Но я в этом не уверен… - тоскливо посмотрел в его глаза и сел. - Но как мне убедить тебя в том, что я так не сделаю? – подвинулся и лег подбородком на его плечо. - Не знаю… - слегка пожал плечами и взглянул на него. - Как же все сложно… - тяжело вздохнул. - Но я люблю тебя. Я снова заговорил о расставании не из-за того, что ты мне не мил. Просто я не уверен в том, что я сам тебе мил. - Да к кому я с таким лицом, теперь уйду? – иронично улыбнулся, указав на свои шрамы, после чего опустил печальный взгляд на знакомый кафтан. - Это не та причина, которую хочется слышать в этот момент. Я хочу, чтобы ты был со мной из-за любви ко мне, а не потому, что ты, якобы, больше никому не нужен. Ты многим нужен. - С таким-то уродством? - Ты – очень красив. Да и внешность – это не всё, почему начинают отношения. - И почему же ТЫ начал эти отношения? – поднял на него глаз. - Ты мне всегда нравился. - Чем? - Всем. Ты такой бойкий, красивый, спортивный и веселый... У тебя такие красивые руки, - опустил к ним взгляд, начав ласкать, - такие длинные пальцы... У тебя прекрасный торс и волшебные волосы. - Ты, сейчас, описываешь только внешность, - отвел недовольный взгляд. - Ты смелый и волевой, - продолжал тот, лаская руку. – Эти ладони такие разные… Иногда, они возбужденно меня сжимают, а иногда – бьют до крови чье-то лицо. Мне нравится это в тебе, - посмотрел на него. – Эта… Мужественность. Ты прекрасен, как ангел, а ведешь себя, как настоящий дьявол. Тот заинтересованно повернулся к нему. - Я люблю тебя именно за это, - продолжил Густав, сжав руку. – За то, что ты такой, какой есть. Ты часто делаешь мне больно, но я, почему-то, до сих пор с тобой и до сих пор тебе верю. Может быть, я продал тебе свою душу, как-то этого сам не заметив. - Мой Густав, - довольно выдал, будто гордясь этой душой в своих руках. - Твой. Полностью. - Ну так поверь мне, раз твоя душа уже моя. - Я пытаюсь, - отвел взгляд. – Но у меня не получается. У дьявола может быть много душ. А у души – только один дьявол, - взглянул на него. – Я не знаю, что должно случиться, чтобы я успокоился. Ты слишком прекрасен, чтобы перестать бояться тебя потерять. - Но я уродлив, - недоумевал. - Нет. Ты – само совершенство, - тоскливо поцеловал его, поднялся и печально вышел. Людовик провел его лишь взглядом. Прошел час, за который, многие уже успели напиться, в том числе и Алмаз, которого затащили в свою компанию Опал и Бронза с их некоторыми друзьями. - Я не понимаю, что мне делать, - бессильно жаловался им хмельной Людовик, выпивающий уже которую бутылку вина подряд. – Он просто не верит мне! Он – не верит! – печально колыхнул за плечи Бронзу. Компания уже готова была болезненно выть от всех этих историй, которые тут рассказывал каждый. - Он – не доверяет мне! Опал, со всем сочувствием похлопал его по плечу, чувствуя на самом себе каждую крупицу этих чувств. Людовик печально обернулся на него: - Ну ты знаешь? Знаешь, что мне с ним делать? Я так просто не могу! Это – невыносимо! – упал на стол, закрыв лицо руками. Каждый тяжело вздохнул, обменявшись взглядами. - Эта любовь… - наливал всем уставший Бронза. – Она всегда такая… - Он терзает меня…! – мучительно простонал одноглазый, сжимая кулаки. – Он просто…! – поднял голову с растрепанными волосами и печально оглядел знакомых: - Знаете, что мне делать? - Эх, ничего в голову не приходит, - подавленно сообщил рыжий, отставляя бутылку. – Давайте выпьем за то, - поднял свой бокал, - чтобы у всех была счастливая любовь, без таких мучений. Все подняли свое вино, чокнулись, осушили бокалы. - Я так его люблю… - тоскливо протянул Людовик, затягивая кусок сыра в рот. - Сильно любишь? – толкнул его Опал, жуя ломтик буженины. - Угу… - Женись, - пьяно кивнул. - Жениться? – повернулся к нему. - Да. Если сильно любишь – женись, - кивнул. - Да они же мужики! – толкнул его кто-то, чьего имени Людовик не знал. - Любовь…! – героически поднялся Опал. – Для всех…! – окинул жестом помещение. – И, если любовь сильная, - наклонился к Алмазу, - женись! - Может быть, - начал рассуждать Бронза, - он этого и хочет. Моя свадьбу очень хотела… - Да она же старая! – взмахнул рукой стоячий. – Поэтому и хотела! - Потому что ее никто раньше не взял, - подметил тот. – Если бы взял – она бы так меня сейчас не любила. - Любовь – это серьезно, - подметил Опал, вернувшись к Алмазу. – И, если ты любишь сильно – вы должны связаться перед Богом, - показал вверх. - Связаться? – задумался Людовик. - Да, - кивнул тот. – Вы будете связаны и уже никто не сможет вас разлучить, - взял бутылку, начав снова себе наливать. Молодой человек значительно задумался. Пока молодой виконт Кери думал о том, что связаться с Густавом узами брака – довольно неплохая идея, показывающая его истинные (серьезные) намерения и настоящую сильную любовь, Даниэль уже поражался тому, что кто-то посмел занять своей персоной его императорское ложе, даже не спросив у него, на это разрешения. Монарх был уже под градусом, так что вошел в свою спальню он крайне недовольно: - Кто смеет трахаться на моей кровати, без моего участия?! – прошел к постели, в сопровождении надменного Александра, пораженного этой наглостью, и пьяненького Карла, что хотел только инфантильно веселиться, смущенно хихикая. - Ваше величество! – без зазрения совести откликнулся румяный Агат, дико сношающийся сейчас с тем самым бароном, что стоял перед ним на четвереньках, опустив лицо к самому покрывалу. – Смотрите, кого я поймал! – схватил нижнего за волосы, накрутив их на кулак, и потянул на себя, не прекращая самого действа. – Настоящий нориец! – заставил его выгнуться, аки жеребца. - А! А! А! А! А! – болезненно стонал тот от этих толчков внутри себя. Даниэль молча пронаблюдал за этим несчастным норийцем, которого так жестко имели, вообще не обращая внимания на его мучительное выражение лица и стоны, что разносились по покоям настоящим эхом. Это красное лицо, покрытое мелкими капельками пота, это напряженное тело, удерживаемое за сами волосы, этот член, что воздымался, словно каменный. - Стоп, - строго, но не зло, приказал повелитель. Агат остановился, тут же прижав это тело к себе: - Император решил пожалеть тебя… - притянул его ухо к своим губам, удерживая голову за подбородок. – Помиловать… - спустился на его шею и жадно укусил, оставляя после себя след от зубов. Тот зажмурился, болезненно сжимая кулаки. Грудь его вздымалась от частого и глубокого дыхания. Агат покосился на Даниэля, будто выжидая его следующего слова. Свои глаза открыл и гость. - Имя? – спросил его монарх. - Жан, - громко дыша сообщил тот. - Ты нориец? Он кивнул, проглатывая слюну. - Как давно трахаетесь? – перевел взгляд на Агата. Кузен посмотрел на часы: - 10 минут, - вернулся к покровителю. - Близки к кульминации? Холодный покосился на нижнего, внутри которого до сих пор находился, и впился в его шею зубами, со всей силы сжав его упругий член. От всего этого, Жан чувственно простонал, одновременно от боли и удовольствия, окружающего его со всех сторон. - Он уже скоро… - довольно ответил Агат, начав заботливо зализывать свой укус на его коже. Нориец опустил голову, с громким дыханием приходя в себя, от всего, что с ним делали. Даниэль неожиданно свистнул, привлеча этим самым, все внимание к себе. - Александр, - указал на гостя пальцем, - подразни его. Агат довольно усмехнулся, крепче прижав Жана к себе. - Подразнить? – величественно прошел тот к кровати, расстегивая, по дороге, камзол. - Он ворвался в императорскую спальню без моего разрешения. За такое, нужно наказывать… - присел на край постели, приготовившись наблюдать за действиями своих фаворитов. Начались пытки страстью. Александр разными способами дразнил этого Жана, заставляя возбуждаться еще больше, Агат - жестоко шлепал по бедрам, груди и животу, оставляя после своих ладоней болезненные стоны и красные следы на коже. Молодой человек начинал просить о пощаде уже через пятнадцать минут, умоляя дать ему кончить, избавившись от этого напряжения, распространившегося уже на все тело, однако никто не позволял ему этого сделать. Молодые люди держали крепко как его руки, так и сам член, теперь обмотанный шнуром. Они, буквально, измывались над ним, соблазняя и не давая реализовать свое возбуждение. Закончить они решили тогда, когда уже Агат не выдерживал такого длительного стояка. Он начал трахать этого норийца, словно кролик – так быстро и беспощадно, что тот мигом застонал: - Аааа! Боже! Дайте! Развяжите! – начал вырываться, пытаясь освободить руки и самолично развязать этот шнур, что перекрывал ток семени, в основании члена. На все эти дергания, верхний только сильнее заломил его руки на спине и наклонил к постели, придавил собственным телом к матрасу, не давая воли двигаться и вырываться. - Боже мой! Умоляю! Дайте! – громко стонал тот, закрыв глаза от ткани, что лезла прямо в лицо. - Александр, - указал на Жана Даниэль, продолжающий сидеть рядом и наслаждаться этим действом. Уже обнаженный зять подошел на коленях к их гостю, силой поднял его грудь с постели и парой быстрых движений высвободил многострадальный член из оков, тут же обхватив его ладонью и начав дрочить, ожидая скоро почувствовать на своем животе и пальцах горячее норийское семя. - Да! – блаженно прокричал тот, подняв свое лицо к потолку. – Да! Боже мой! Да! – зажмурился, отдаваясь собственному наслаждению, что в виде дрожи распространилось по всему телу. – Дааа! – радостно протянул, наконец кончая. - Какой ты горячий, - в блаженстве прильнул к нему Александр, размазывая сперму по еще содрогающемуся члену. - Да-да-да! – закричал Агат перед резкой остановкой на всю длину. – Как хорошо…! – закрыл глаза, чувствуя облегчающий выход семени наружу. - Какой хороший… - протянул доверенный актер, тоже постепенно останавливаясь. Жан же только с легкой улыбкой упал лбом на плечо того, кто перед ним стоял, желая отдышаться, прийти в себя и просто успокоиться от всех этих чувств, которые он только что испытал. Агат, напоследок, облизал его шею, где красовались собственные места от укусов, и довольно вышел из него, дважды шлепнул по ягодице. Спустился на постель: - Фух… - устало лег на подушку. – Вечер начался удачно, - усмехнулся спине нижнего. Даниэль поднялся на колени и подошел к двум обнаженным людям, все так же стоящим на его покрывале. Взял голову Жана за подбородок и направил лицо к себе: - Хороший нориец, - довольно похлопал его по щеке. – Ты мне понравился, - с усмешкой толкнул его на подушки. – Я хочу еще увидеть ваш пикантный дуэт, - кивнул на них с Агатом. – Ты в свите, если хочешь, - благосклонно кивнул гостю. - Даниэль, - повернулся к нему капризный Александр. - Да, мой дорогой? – взглянул на него тот. - Я хочу оргию. - Хах, а это была не оргия? - Недостаточно большая. Я хочу огромную оргию. - Хах, на весь домик? - Да. - Хм… Если сможешь ее сейчас организовать – будет тебе оргия, - махнул рукой. Александр тут же соскочил с постели и поспешил к выходу. Все провели его взглядом: - Оргию устраивать бежишь? - Да! - Хоть бедра прикрой! – бросил ему вслед чьи-то штаны. - Пусть наслаждаются таким! – распахнул двери, шокировав своим видом стражей, стоявших по бокам. Аристократы лишь усмехнулись этим синхронным «о боже», исходящим от мужчин. Гулянка, в торжественном зале, тем временем, шла своим чередом: кто-то не останавливаясь пил вино и шампанское, кто-то ел десерты и закуски, опустошая вечно наполняющийся стол, кто-то не замолкая болтал, обсуждая все на свете, а кто-то во что-то играл, пытаясь доказать свое мастерство в одной из знакомых игр. Были даже такие, что тактично пытались соблазнять замужних дам или даже мужчин, которые отзывались на эти пикантные предложения совсем не сразу. Все это буйство приличного кутежа продолжалось до того самого момента, пока на него не заявился совершенно голый Александр, остановившийся в дверях, поставив руки на пояс. Весь его вид показывал, что сейчас что-то будет. Что-то, что явно в его репертуаре. Другие развлечения и разговоры прекратились. Каждый направил свой выжидающий взгляд именно на него. - Я объявляю оргию! – торжественно тот заявил. – Каждый может брать себе любую комнату! Главное – получить удовольствие! – взмахнул руками и вошел в зал, начав свой путь к фуршету, оглядывая по дороге остальных. Шаг его был таким свободным и непринужденным, что окружающие даже поражались такому отсутствию застенчивости. Женщины прикрыли свои лица веерами, мужчины просто удивленно наблюдали. Казалось, Александр даже не замечает свою наготу. Молодой человек прошел к столу. Взял бокал вина, блюдо с закусками и повернулся к публике, созерцающей такой его вид. Гордо поднял голову, давая рассмотреть себя во всех подробностях, и направился волевой походкой обратно. - Оргия, друзья мои! – гласно напомнил он. – Сама себя она не проведет! – вышел в коридор. Все присутствующие переглянулись, обменявшись смущенными улыбками. Эта персона – такая обнаженная и свободная откровенно подтолкнула многих к тому, чтобы забыть ненадолго этикет и любую скромность. Вечер начал стремительно набирать обороты. Опьяненные аристократы уже сами шли в руки той похоти, о которой только что заявил практически хозяин вечера. Игры быстро забылись или перешли в другое русло, закуски стали деликатесами, которые можно есть только с рук друг друга, а все разговоры перешли со светских тем на личные, даже интимные, заставляющие краснеть и смущенно хихикать. Исключением, для этого «приказа», не был никто. В том числе и Людовик, что уже с трудом мог ходить. Шатаясь, едва держа себя на ногах, он таки нашел своего любимого, мирно отдыхающего в одной из комнат и просто напал на него, как только тот поднялся с кресла. - Густав! – неконтролируемо бросился ему на шею, примкнув к губам в поцелуе, что мгновенно замазал половину любимого лица слюной. - Луи! – испуганно отступал тот, с трудом пытаясь выдержать на себе его вес. - Густа…! – расслабился, доверив всего себя другу, как почувствовал, как падает с ним, прямо в то кресло, что стояло за спиной Сапфира. – Густа… – сполз по нему на свои колени, нашедшие опору только на полу. - Луи! – пугался тот этому пьяному человеку, сидящему у него в ногах. - Нам сказали… - пьяно он начал, посмотрев на знакомое лицо. – Что сейчас оргия… - принялся медленно расстегивать его ширинку. - Луи, - нахмурился, - сколько ты выпил? - А это важно, когда я тут? – похотливо ему усмехнулся, расстегнув штаны. Густав просто наблюдал, даже не зная, как на это реагировать. Людовик же, не видя на свои действия особого сопротивления, оголил его член и начал самозабвенно сосать, расслабленно закрыв веко. Его любимый еще некоторое время сидел с нахмуренными бровями и недоумением в глазах, после чего довольно быстро смягчился, разрешив тому делать все, что он хочет. - Мм, Луи, - тихо протянул Сапфир, заботливо погладив светлые волосы рукой. – Луи… - устало откинулся на спинку. Однако долго расслабляться Густав не смог. Уже через пару минут, сюда завалилась другая парочка, испугавшись неожиданного визита которой, граф просто-таки зажал любимую голову бедрами, тут же бросив на нее кусок пледа, лежащий рядом на подлокотнике. К большой удаче, пара, что так внезапно заявилась сюда, так же скоро и покинула эту комнату, побежав искать местечко поуютнее. Густав провел их совершенно неодобрительным взглядом. «Какую наглость нужно иметь, чтобы так врываться к другим людям? - негодовал внутри себя молодой человек. – Какая дерзость,» - недовольно повернулся к своему возлюбленному, все еще зажатому между ног и облегченно отпустил его, давая лечь на свое бедро. К большому сожалению, Людовик больше не двигался, предпочитая просто лежать на ноге и дышать на член, все еще находившийся в его рту. Озадаченный таким Густав скоро открыл плед. Увиденное, заставило его только тяжело вздохнуть. Пьяный Алмаз попросту уснул, так и не закончив то, к чему он так рвался. Густав достал член из его рта, застегнул свои штаны и уложил любимого на своих бедрах, укрыв его спину пледом. Проснулся Людовик только к шести часам утра и не понятно от чего. То ли от головной боли, спровоцированной вчерашней пьянкой, то ли от тошноты, то ли от простого желания сходить в туалет, что, после такого количества выпитого вчера вина, было особо сильным. С трудом поднявшись и взявшись рукой за голову, что раскалывалась на миллион кусочков, молодой человек медленно и слегка пошатываясь направился к выходу, по пути, ища места, куда же можно отлить. Густав, от всех этих движений и шороха, тут же проснулся. Ленно открыл глаза и увидел перед собой такую же сонную фигуру, что в специфической позе продвигалась к двери: - Луи. - М? – сонливо обернулся тот. – Спи. Рано еще. - Горшок в той стороне, - показал себе за спину. - Да? – развернулся. – Спасибо, - пошел чуть быстрее. - В соседней комнате, - широко зевнул. – Сразу за дверью, - подобрал плед и укрылся им, удобно укладываясь в кресле. - Угу, - промычал тот и вышел. В следующий раз они увиделись только к десяти утра, за завтраком, что проходил в покоях императора, что в целой компании обнаженных молодых людей прятался под одеялом. - М! – приветствовал Густава Даниэль, жуя мясную закуску. – А вот и Сапфир проснулся! Сладкий, чего ты так долго спишь? - Простите, - вошел тот в спальню, потирая сонный глаз. – Просто люблю поспать, - широко зевнул и подошел к тарелкам, взял одну тарталетку, которую тут же начал есть. - Как прошел твой праздник? – задорно кивнул ему монарх. – Мы тут всю ночь успокоиться не могли, - с усмешкой указал на свою компанию в кровати. – Вы, - указала на него и Людовика, что сидел неподалеку в кресле, все еще страдая от головной боли, - были бы тут совсем не лишними. Ваши нежные ласки – именно то, что мне нужно было, после всего того, что мы проделали с Бирюзой! - Бирюзой? – нахмурился синеглазый. Алмаз кивнул на Жана, пьющего вино на кровати: - Это мой старый знакомый из Нории. Он теперь с нами, если захочет. - Знакомый из Нории…? – насторожено повторил Густав, покосившись на партнера. Людовик скептически повернулся к нему: - Ты же не будешь к нему ревновать? Сапфир молча отвел взгляд. - Густав! – возмущенно воскликнул знакомый и тут же схватился за голову, что хотела просто-таки лопнуть от таких громких звуков. – Густав! – недовольно прошептал ему. – Тебе не к кому меня ревновать! Даниэль тяжело вздохнул: - Вы опять поссорились? Те молчали, будто бы не замечая этого вопроса. - Помиритесь, - негодуя выдал император. – Я хочу видеть, как вы нежно ласкаете друг друга. Я не хочу видеть, как вы ссоритесь. Вышли, - строго указал на дверь, - и помирились, да так, чтобы я вообще о вашей ссоре не знал больше! Людовик недовольно поднялся, глядя на любимого, подошел и, не останавливаясь, взял его под руку, уволакивая с собой в коридор. - Слышал? – уже выйдя из покоев, прошептал одноглазый, продолжая куда-то идти. – Мы обязаны помириться. Этого сам Даниэль хочет. - Я думаю, этого все хотят… - опустил печальный взгляд себе на ноги. - Густав, - остановился и повернул его к себе, поднял лицо к своему. - Давай, - негромко начал тот этому одинокому серому глазу, - возьмем еды и поговорим там, где нам никто не будет мешать? Людовик даже брови поднял от такого неожиданного и смелого предложения: - Давай, - тут же кивнул. – Тебе взять закусок? - Давай, ты возьмешь поднос с закусками, - взглянул на его обе руки, после чего вернулся к лицу, - а я – вино. - Но, - озадаченно взглянул на его раненную ладонь, - как ты понесешь бокалы? - Мы что-нибудь придумаем, - непринужденно коснулся губами его щеки и направился обратно в императорские покои, дабы взять все то, о чем они договорились. Алмаз, почувствовав на себе этот поцелуй, еще больше округлил единственный рабочий глаз: «Мы помирились? – озадаченно спрашивал он сам себя. – Мы миримся? Мы в процессе примирения?» - шокировано посмотрел ему вслед. - Ну? – обернулся тот. – Ты идешь? Сам я еду не донесу, - показал перевязанную конечность. - Да, бегу, - мигом кивнул и поспешил следом. Вернувшись в спальню, их приветствовал слегка удивленный, но радостный вопрос Даниэля: - Уже помирились? Как вы быстро. - Нет, - негромко сообщил Густав, подходя к столу с едой. – Мы хотим поговорить наедине. Дабы прояснить все, что между нами происходит. - Проясните так, - показал на них повелитель, - чтоб по возвращению, вы снова нежно обжимались и бесконечно целовались. Поняли? - Да, - моментально кивнул ему Алмаз, подскочивший к закускам. – Будем стремиться. - Главное, чтобы результат был, - проследил за ними монарх. Быстро набрав на один поднос три тарелки с самыми разными закусками и десертами, а также, взяв два бокала и одну бутылку вина, молодые люди удалились, направившись прямо в зимний сад, куда предложил идти Густав. Людовик, шагающий вместе с ним по этим коридорам, украшенным золотом и коврами, просто не мог найти слов, дабы выразить свое изумление всему тому, что сегодня происходило с его любимым. Эта инициативность и готовность серьезно говорить поражали его до глубины души. - Кажется, я еще немного пьян… - ошеломленно сообщил он, уже подходя к заветной двери. - После нашего завтрака, ты будешь еще больше пьян, - показал ему бутылку вина. - Это так необычно… - Что? – вошел в сад. – Никогда не завтракал среди растений? – придержал ему дверь. - Нет, я о том, что ты сам предложил все это, - оглядел любопытные заросли, окружающие их со всех сторон. - Я очень много думал вчера. - О чем? - На самом деле, о многом, - повел его вглубь помещения. - О чем же ты таком думал, что…? А тут уютно, - поставил поднос на небольшой столик, стоящий в обществе двух массивных кресел; присел. - Да, поэтому я и позвал тебя сюда, - налил им вина. – Хотя, если честно, - осмотрелся, - до сих пор не понимаю чья идея была устроить тут зимний сад. Даниэль точно не любитель подобного земледелия, - кивнул на большие горшки, в которых сидели растения. - Кто знает… - огляделся. – Может быть, это его мать или кто-то из наших. Может быть, Золото, - вернулся к тому. - Может быть, - пожал плечами. - Так о чем ты хотел поговорить? – взял вино и сделал маленький глоток. - Я… - слегка растерялся тот, посмотрев на него. – Давай немного поедим, перед этим? Мне нужно… - Собраться с мыслями? - Да, вроде того, - кивнул и сел рядом. - Ладно, - пожал плечами. Они принялись за завтрак. Оба съели по несколько маленьких бутербродов, запили вином и закусили ломтиками мяса с сыром, после чего, начался черед десертов. Оба взяли по небольшому пирожному и уже принялись их есть, как Густав задумчиво притормозил, уже поднося сладость ко рту. Повернулся к Людовику, что непринужденно продолжал наслаждаться трапезой, и начал: - Луи, я думал о тебе. Голос его был настолько мягким, что Алмаз тут же прекратил свое жевание, настороженно покосившись на друга. - Вчера вечером, - продолжил Сапфир, отложив откусанный десерт на тарелку, - после нашего разговора о том, как я тебя люблю, я очень долго думал. Приятель внимательно слушал, поставив и свой кусок на стол. Запил содержимое рта вином. - Я… - опустил тот глаза. – Я был с тобой недостаточно честным. Я описывал твою внешность, твою бойкость, но… Да, - кивнул, - мне это нравится в тебе. Даже очень, но, на самом деле… Я даже не знаю, как это сказать… - прикусил губу. – Я… - поднял глаза. – Я не знаю, за что я тебя люблю. Мне с тобой просто нравится, - отвел взгляд: - Я даже задумался вчера о том, что может быть я и не люблю тебя. Ты так спросил это вчера… - опустил глаза. – Я правда задумался над этим, подумав, что может быть, я и сам недостаточно хорошо показываю тебе свою любовь. Но… - тяжело вздохнул. – Я люблю. Это есть внутри меня. Во мне есть что-то, что тянется к тебе каждый день. Может быть, - отвел взгляд, - я и веду себя иногда не… Не так, как надо. Не все говорю что-то или делаю что-то, но… Я думаю, это просто из-за того, что я боюсь не угодить тебе. Показаться неправильным, нехорошим. Я боюсь, что ты отвернешься от меня, если я что-то такое сделаю, - опустил лицо. – Да и ревность моя… Она тебе не нравится, - поник. – Но она есть. Она причиняет мне столько боли, что я, иногда, даже смотреть на тебя не могу, - болезненно отвернулся. – Я боюсь, что ты бросишь меня. Что ты уйдешь к кому-то, с кем тебе интереснее и веселее. Кого ты считаешь лучше меня. Эти мысли разрывают мне сердце. Я просто не могу их контролировать. После того случая с Агатом, я постоянно об этом думаю. Я постоянно думаю о том, что я недостаточно хорош, - болезненно сжался. – Был бы я хорош – ты бы так не поступил. Ты бы всего этого не сделал. Ты наслаждался бы только мной… - закрыл лицо руками. - Густав… - сочувственно протянул. – Я это сделал не потому, что ты плох… - потянулся к нему и взялся за предплечье. - А почему? Почему…? - Потому что я самовлюбленный олух, что… - тяжело вздохнул. – Что хотел получить все и сразу. Я так сильно хотел тогда проникновения, что решил не ждать, когда это сделаешь ты. Я хотел получить удовольствие и спереди, и сзади, как мы это делали еще до отъезда Даниэля. Я думал, что правила не изменились. Я ошибся… Очень сильно… Густав, - кивнул ему, - иди сюда, - указал на свои колени. – Я не могу видеть, как ты плачешь. Давай. Иди. Тот жалобно поднялся, вытирая руками слезы, шмыгнул носом и подошел. Тот усадил его на свои ноги, обнял: - Будь тут, - прижал его к себе Людовик. – Со мной… - начал гладить по голове, успокаивая. - Луи, - все еще хныкая, продолжил тот, - я никогда не успокоюсь. Я всегда буду тебя ревновать. - Ты боишься, что я уйду от тебя? - Угу… - жалобно кивнул. - А если мы поженимся, ты будешь бояться этого меньше? - Мы никогда не поженимся… - опечалился. – К тому же, ты и так уже женат… - вытер слезы, что продолжали идти из глаз. - На самом деле нет. Мой брак не консумирован, так что я не женат. - Но все думают, что женат… - Я не думаю, что мой развод будет сложным делом. - Я все равно не к жене тебя ревную, - отвел взгляд. - Но если мы с тобой поженимся и дадим друг другу клятвы верности – это убедит тебя в моей любви и неготовности тебя бросать? Густав посмотрел в его глаз, остановив ненадолго всхлипы: - Нас никто не поженит. Это невозможно. - Но такая серьезная клятва убедила бы тебя? - Привселюдная – может быть… - шмыгнул носом и вытер слезы, постепенно успокаиваясь. Людовик обнадеживающе улыбнулся. - Только, - продолжал тот, вытирая лицо, - я хочу, чтобы Агат точно эту клятву слышал. И твой друг из Нории – тоже. - Конечно, - легко ему улыбнулся и поцеловал в щеку. - Я не хочу, чтобы они думали, что могут очаровать тебя, - обижено выдал. - Никто, - помотал головой. – Только ты – радостно чмокнул его в скулу. - Хорошо… - лег на него, продолжив успокаиваться. Так сидели и наслаждались они своей компанией еще минут десять, прежде чем Густав окончательно не забыл о слезах и не начал непринужденно водить пальцем по плечу возлюбленного. Людовик, заметив это времяпрепровождение, нежно улыбнулся и прижал его к себе: - А помнишь, что было вчера вечером? - Когда? Я почти все время провел отдельно от остальных. Было что-то интересное? – поднял на него глаза. - Не знаю. Но я помню, что Александр объявил оргию… - заманчиво залез ладонью на его бедро и страстно сжал. - Да, - опустил смущенный взгляд. – Мне даже немного польстило то, что даже в том состоянии, в котором ты был, ты нашел меня… - Я немного выпил… - Да, действительно «немного», - неоднозначно подтвердил. - Потом, помню, как упал перед тобой на колени… - соблазнительно продолжил. – И расстегнул тебе штаны… - А что было дальше – помнишь? – усмехнулся. - А вот что было дальше, я, к сожалению, не помню, - досадно закончил. – А было что-то незабываемое? – тут же оживился. - Это был просто незабываемый минет, - поднял на него глаза. - Да? Ану, что я там такое делал? - Помнишь, где ты проснулся? - Эм… Кажется, на твоих коленях… - озадачился. - Ты уснул почти сразу, как начал меня ублажать. - Оу… - отвел неловкий взгляд. – Как-то неудобно получилось… - Это был не самый лучший минет в моей жизни, но я точно его запомнил, - усмехнулся. - Ты главное никому не рассказывай, кто такое незабываемое впечатление после себя оставил, - вернулся к нему. – Хорошо? - Этому человеку можно простить подобную слабость, тем более в таком-то состоянии… - заманчиво приблизился к губам. – Он пришел ко мне, даже будучи настолько пьяным… Настолько, что даже ноги его с трудом держали и голова почти не соображала… Такая твоя пьяная выходка, - нежно улыбнулся глазами, - доказала твою любовь даже больше, чем твои слова. - Надо почаще так напиваться, - голодно проглотил слюну. - Хах, алкоголь, из этого примера, можно и вычеркнуть, - прижался к нему в желанному поцелуе. К императору, Людовик и Густав вернулись только к полудню, когда вдоволь нанежились в компании друг друга. - О! – воскликнул им Даниэль, стоявший рядом с кроватью, завязывая пояс на халате. – А вот и мои сладкие вернулись! Помирились уже? – затянул узел. - Почти, ваше величество! – весело отметил одноглазый, обняв Сапфира за плечо. Приятель неуверенно покосился на него, украдкой потянув за край кафтана, будто на что-то намекая. - Меня такой ответ не устраивает, - нахмурился повелитель, сложив руки на груди. – Я сказал вам помириться так, чтобы я знать не знал о вашей ссоре. - Мы в процессе, ваше величество, - успокоил его Алмаз. – Мы уже многое выяснили и уже почти помирились. Густав потянул его кафтан сильнее, настойчиво заглядывая в лицо. - Да? – повернулся к нему любимый. Тот смотрел на него недовольно и хмуро, до сих пор чего-то ожидая. Даниэль лишь тяжело вздохнул, замечая все это: - Ну? - Ваше величество, - все с такой же улыбкой повернулся к нему Людовик. – Я хочу просить у вас разрешения на развод с любовницей вашего брата. Негодование Сапфира не уменьшалось. - Развод? – озадачился император. – Ты женат? Почему я об этом не знаю? - Я уже несколько месяцев женат на Амалии, - кивнул тот. – Разрешите мне развестись. Повелитель махнул рукой, будто говоря о чем-то неважном: - С этим, иди к Давиду и Гансу. Не я этим занимаюсь. - Но вы разрешаете? - Мне нет никакой разницы. - Спасибо, ваше величество, - радостно поклонился ему. Его возлюбленный, наблюдая за всем этим, все еще не понимал, почему Людовик не делает то, о чем они договорились. Недовольно толкнул его локтем, тихо прошептав «Луи», напоминая о своем существовании. - И еще одно, - не прекращал радоваться одноглазый, - я хотел бы сказать кое-что, - повернулся ко всей свите. - Жан, Агат, вы трезвы, все понимаете? Те непринужденно кивнули, слегка озадачиваясь своему упоминанию. - Остальные, - окинул их взглядом Алмаз, привлекая к своей речи. Каждый заинтересованно посмотрел на него, выжидая какой-то важной информации. - Я хотел бы напомнить всем вам, - красноречиво прошелся по всем взглядом, ненадолго задержав его на Александре, - что мы, с Густавом, - прижал его к себе, - пара. Даже не смотря на наши ссоры и некоторые разногласия, мы не расходились и расходиться не собираемся. Кроме того, мы не приемлем измен друг друга. Так что, если кто-либо захочет совратить меня или Густава, воспользовавшись чем угодно – даже моим опьяненным состоянием – я размажу тому морду до такого состояния, что его родная мать не узнает. У этого человека больше не будет лица, не будет тела. А может, даже не будет жизни. Густав – только мой. И я – только Густава. Каждый понял, что я сказал? – вновь прошелся по всем взглядом, проверяя убедительность своих слов. Те были откровенно насторожены такой речи. Его любимый, напротив же, стоял рядом с ним и смущенно улыбался. - Вчера, - нахмурился Даниэль, после всех этих слов, - был какой-то курьез? – повернулся к своей свите. - Кто-то к кому-то приставал? - Нет, - негромко ответил синеглазый. – Просто Луи, - поднял на того улыбающийся взгляд, - хотел напомнить всем, что мы вместе, - радостно поцеловал его в щеку, вызвав на его лице такую же светлую улыбку. - Довольно жестко он напоминает это… - задумался император, посмотрев на них. – Но, раз уж вы помирились и снова целуетесь – я рад, что это напоминание было тем немногим, что заставило вас снова быть такими милыми, - строго показал на них пальцем: - Чтобы больше так не ссорились и всегда любили друг друга. Я хочу смотреть на ваши ласки. Сегодня вечером, будете целоваться в моей спальне. - Хорошо, - смущенно покосился на него Густав, в то время как Людовик уже тонул в его синих, как океан, глазах.