Локи.
Я стоял перед пьедесталом, Ларцом Вечных Зим, светящимся голубым от первобытной энергии. Охваченный сомнением, замешательством и страхом, я схватил артефакт и поднял его вверх. — Стой! Голос отца заставил меня остановиться, прижимая Ларец к груди. — Я проклят? — Нет. — Кто я? - моя кожа посинела, прежде чем снова стала розовой; мои глаза горели алым. Ни один асгардец никогда не выглядел так! — Ты мой сын. Сила пульсировала во мне, дикая и холодная. Вне моего контроля. С неприятным ощущением покалывания, которое заставило меня вздрогнуть, моя кожа снова изменилась. Алый светофильтр застилал мне глаза. Я поставил Ларец на землю и повернулся лицом к человеку, которого всю свою жизнь называл Отцом. Держи себя в руках, сын мой. Ты один контролируешь себя. Голос матери прошептал в глубине моего сознания. Я сосредоточился на золотых одеждах Отца, на его единственном глазу, используя знакомое (и часто презираемое) зрелище, чтобы успокоиться. Я отбросил эту холодную магию в сторону. Моя синяя плоть вернулась в нормальное состояние. Алая полоса исчезла. Это был не я. Эта магия была не моей. — А кто я ещё? - потребовал я, приближаясь к нему. Он, соответственно, стоял надо мной, глядя сверху вниз, - В тот день ты забрал из Ётунхейма не только Ларец, не так ли? Глаза отца расширились. Меня не тронул его шок. Он явно надеялся держать меня в неведении до конца моих дней. — Да, - ответил он, - Когда битва закончилась, я вошёл в храм и нашёл там ребёнка. Маленького для отпрыска великанов. Покинутого, страдающего, брошенного умирать. Я отвернул лицо в сторону, чувствуя щипание и жжение от слез. Я не ожидал, что он так скоро признает правду. Я жаждал физической конфронтации, хотя моя практическая сторона знала, что я не смогу уйти от этого невредимым. — Сын Лафея, - эти слова были горькими у меня во рту. Горькими и холодными. — Да, - была ли эта жалость, которую я услышал? Печаль? Моё смятение усилилось. Мой гнев усилился. — Зачем? - спросил я, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. Чьим бы сыном я ни был на самом деле, я был королевской крови, а принц не плачет! - Ты был по колено в йотунской крови. Зачем ты меня забрал? — Ты был невинным ребенком..– — Нет, - выдохнул я. У Одина было много качеств, но альтруизм не входил в их число, - Ты взял меня с какой-то целью. С какой именно? Его молчание заполнило комнату. — Отвечай! - я закричал, моя ярость, наконец, вырвалась. — Я подумал, что мы сможем объединить наши царства, создать союз, установить вечный мир... с твоей помощью. — Чт...- мой голос сорвался. Эмоции застряли у меня в горле. — Но эти планы больше не имеют значения, они не сбылись. Наконец я нашёл нужные слова, пробиваясь сквозь свою боль. — Значит, я похищенный трофей, запертый здесь до тех пор, пока я тебе не пригожусь? — Ты извращаешь мои слова, - вот оно – первая нотка разочарования. Раздражение. — Ты мог с самого начала сказать мне, кто я такой, - затем , более резко: - Почему не сказал? — Ты мой сын, - разочарование ушло, и на его месте появилась ужасная неумолимость. Он действительно верил в то, что говорил, - Я хотел всего лишь уберечь тебя от правды. — Что? Потому что я... одно из чудовищ, которым родители пугают своих детей? - Мне было стыдно за свое заикание, но дело было сделано. — Нет... нет... Перестань, - Отец оторвал свой пристальный взгляд от моего, его разочарование снова стало очевидным. — Но всё встало на места! Поэтому ты все годы благоволил Тору, - я начал подниматься по ступенькам; отец тяжело сел, когда я поравнялся с ним, возможно, уставший перед лицом моего растущего гнева, - Потому что сколько бы ни говорил, как ты меня любишь, ты бы никогда не посадил ледяного великана на трон Асгарда! Он отпрянул, умоляя меня одной поднятой рукой. Он позволил ей упасть. Я понял, что не усталость заставила его тело рухнуть на холодные каменные плиты. Это был я. Я смотрел на него сверху вниз, желая, чтобы я почувствовал жалость к его положению – хоть какую–то жалость, пусть самую малость, - но её не было. Его махинации однажды приведут к гибели всех нас. Я опустился на колени рядом с ним, положив руки ему на грудь. Дотрагиваясь до его плеча. Когда мой гнев покинул меня, я увидел Отца таким, каким он был на самом деле ... некогда великим воином, ставшим слабым со временем, человеком, пытающимся стойко противостоять гневу своего младшего сына. Он был моим отцом! Что я ему сделал? Какую болезнь я навлек на него? — Стража! - позвал я, - Стража!~~~
Я очнулся от кошмара. Слезы прожигали дорожку по моему лицу, пропитывая подушку. У меня не было ни сил, ни желания вытирать их. Я не мог назвать это кошмаром, потому что это было воспоминание о реальных событиях. О тех временах, когда отец подтвердил мои опасения и выбил саму основу из-под моих ног. Прикосновение Отца спасло моё хрупкое тело Йотуна от смерти в Храме. Его магия сделала голубую плоть розовой, дала мне красную кровь и сделала мои алые глаза бирюзовыми. Но это также прокляло мою йотунскую магию, исказив что-то важное внутри меня. День, когда он взял Ларец Вечных Зим, был днем, когда он обрек Йотунхейм на долгую, медленную смерть, но это был также день, когда он проклял моих детей, чтобы они жили как монстры. Я был рад, что он был мёртв. Я был рад, что Асгард был мертв, как и большинство моих людей. Что хорошего было в мире, который мог терпеть такое поведение своего короля? Что хорошего было в том, чтобы пощадить младенца только для того, чтобы обречь его на рождение собственных чудовищных детей? Но если бы я был рад, что они все ушли... почему я чувствовал себя таким одиноким?~~~
Меня почти не волновало, что диагностическое заклинание Стрэнджа задержало моё "выздоровление". Я мало обращал внимания на течение дней, отмечая только количество мерзких ванн в постели, которые мне приходилось терпеть. Со временем Наташа сочла, что моё истощённое тело достаточно окрепло, чтобы снова отсоединиться от аппаратов жизнеобеспечения. Физиотерапия возобновилась. Это было унизительно. Но когда она уходила... Я скучал по её обществу. Я не сомневался, что она считала мой уход рутиной, но ‘забота’ определенно было ключевым словом. Каждый раз, когда она уходила, я с тоской думал о своей матери. Я не сомневался, что Стрейндж видел во мне не более чем интересный случай для изучения, проблему, которую нужно решить. ‘Тайна воскрешения Локи’. Мне не нужна была его забота. Тем не менее, я все еще подозревал, что помощь Черной Вдовы была не более чем уловкой, чтобы завоевать моё доверие. Стрэндж был очевидным Врагом, которому не доверяли и презирали, в то время как она смягчала меня ласковыми словами и нежным вниманием. Я проклинал свою глубоко укоренившуюся паранойю. Моя постоянная потребность судить других людей по своим собственным стандартам. В долгие, темные моменты ночи, когда сон ускользал от меня и я чувствовал себя таким одиноким, я был готов признать, что отчаянно нуждался в её дружбе. И кто знал? Возможно, она была готова предложить свою собственную дружбу.~~~
Я, наконец, набрался достаточно сил, чтобы сесть в кровати, хотя простое действие переставления одной ноги перед другой оставалось для меня непосильным. Я мечтал о том времени, когда эти проклятые трубки можно будет снять и я смогу сходить в ванную. Я бы никогда не смог смириться с этим унижением. Дверь открылась. Я поднял глаза с улыбкой на лице, ожидая ответной улыбки Наташи. Было трудно определить течение времени без доступа к дневному свету, но я решил, что прошло, возможно, четыре или пять дней с момента диагностического заклинания Стрэнджа. Несмотря на его угрозу, что мы "поговорим" после его откровений, Наташа по-прежнему была единственным человеком, которого я видел. Но в дверь вошла другая рыжеволосая девушка. Я напрягся, улыбка исчезла с моего лица, пытаясь за несколько скудных секунд оценить, представляет ли этот новичок угрозу: хорошо сидящие черные джинсы; черные балетки; футболка с ярким розово-белым мультяшным котом. Волосы прямым водопадом спадают на одно плечо. Осторожная походка. Глаза..– — Ведьма, - выдохнул я, узнав вспышку энергии внутри неё. Я чувствовал это и раньше. Это особое прикосновение, этот особый уровень энергии. Но где?.. — Большинство людей просто здороваются, - заметила она, закрывая за собой дверь. — Что ж, тогда вы должны извинить меня, - протянул я, пытаясь придать себе беззаботный вид. До тех пор, пока я не узнаю всю меру этой женщины, не стоит враждовать с ней, - С момента моего появления здесь у меня было мало гостей. Полагаю, мои навыки общения немного подзабыты, - казалось, существовала тонкая грань между беспечностью и сарказмом. Но она только рассмеялась. В этом было что-то головокружительное. Волнующее. — Я много слышала о тебе, - сказала она. Я был незнаком с мидгардским акцентом, но её акцент был не совсем таким, как у Стрэнджа или Наташи. Я уловил намек на что-то ещё, - Я должна признать, ты не тот, кого я ожидала. Конечно, мой тюремщик или няня рассказали бы ей рассказ и поэму о моей ситуации, прежде чем отправить её сюда. Если не... её визит не был санкционирован...? Моя настороженность усилилась. Стрэндж создал это место, так что, если она не должна была быть здесь, это было потому, что она попросила разрешения и получила отказ. Таким образом, её визит не носил социального характера. Она чего-то хотела от меня. — О? - заметил я, - А чего ты ожидала? — Я не знаю... Может быть, какого-нибудь монстра, - это причиняло боль: я не был монстром, но я их породил, - Рога, хвост... Легким усилием воли я создал короткие иллюзорные рожки на макушке своей головы. — Тебе от этого стало лучше? Она снова рассмеялась, её улыбка была широкой и радостной. — Мне очень жаль, - сказала она. Её юмор угас. Я избавился от рогов, - Я веду себя грубо. Можно мне присесть? - она указала на стул. — Пожалуйста, - у меня не было особого желания приглашать её быть ближе, но это позволило бы мне лучше почувствовать её магию. Она села на предложенный стул, глядя на меня широко раскрытыми голубыми глазами. На мгновение улыбка исчезла, и я уловил её настоящие чувства. Тревога – неуверенность – страх. — Я Ванда. — А я, конечно же, Локи. Принц из… ну, ничего, - с горечью добавил я, протягивая руку. Это было большим усилием, сохранять её устойчивой. Её пальцы коснулись моих..– Танос держал скипетр, украшенный красивым голубым кристаллом. Я опустился перед ним на колени, предлагая свою верность, лгал так же легко, как дышал. Он передал скипетр мне. Странный краснокожий мужчина свисал с кулака Таноса. Безумный Титан вырвал Камень Разума из его лба. Мужчина дёрнулся и умер. Ванда закричала, звук был полон ярости и отчаяния. Украшенный синими драгоценными камнями скипетр висел в уродливой мидгардской машине, вибрируя от силы. Драгоценный камень освободился, его голубая кристаллическая тюрьма взорвалась, когда Камень Разума внутри вырвался на свободу. Ванда смотрела, зачарованная и напуганная, пока Камень не окутал её теплым желтым светом космической силы. Мы одновременно отстранились друг от друга. Я моргнул, сбитый с толку желтым фильтром над моими глазами. — Мы связаны, - сказала Ванда дрожащим голосом, - Ты, я, Виж, мой брат... Всё связано... - она покачала головой, - Я имею в виду, я задавалась этим вопросом, но... — Чего ты хочешь? - прошипел я, пытаясь контролировать свое собственное растущее замешательство, пока страх терзал мой разум. Желтый фильтр исчез. Я назвал её ведьмой, распознав вспышку силы, и я не ошибся. — Сведения, - она сглотнула, явно пытаясь контролировать свою реакцию, - Ты умер и вернулся. Скажи мне, как. — Я не знаю! — Я тебе не верю! - она рванулась вперед и схватила перед моей бесформенной сороки, дернув меня вперед. Страх пронзил мою грудь твердым шипом. Я потянулся к своей магии..– Оно ускользнуло от меня, то немногое, что я восстановил, истощенное моей предыдущей иллюзией. Меня раздражало – мне было стыдно – что у меня не было ни магической, ни физической силы, чтобы оттолкнуть её. — Что ты будешь делать? - подстрекал я, гнев брал верх над здравым смыслом, - Пытать меня, чтобы получить информацию, которой я не обладаю? Бить меня, пока не угомонишь ту ярость, что движет тобой? — Мне не нужно бить тебя, - её голос дрожал от яда, которого я не понимал. Что плохого я сделал этой женщине? - Нет, когда я могу просто вырвать это из твоего мозга! Она положила ладонь мне на лоб. Её сила била по моей ментальной защите, молотя по ней тяжелыми, неуклюжими руками. Я уставился на неё – широко раскрытыми, но невидящими глазами – вкладывая каждую частичку энергии, которой я обладал, в блокирование её вторжения. Если бы я полностью выздоровел, все мои физические и умственные силы восстановились, я бы держал её подальше от моего разума, пока не закончился срок её несчастных мидгардских лет. Но сейчас? Истощенным, каким я был, ослабленным, каким я был? Никаких шансов удержать её на расстоянии, даже на несколько скудных секунд – Мы стояли бок о бок на поврежденном корабле, наблюдая момент моей смерти. Танос держал меня – другого меня, прошлого меня – мертвой хваткой, сжимая моё горло. Я повис над усыпанным обломками полом. Он сжал. Моя шея сломалась. Шок вытолкнул меня из желтоватых воспоминаний. Ужас и паника заставили мой разум пойти по единственному пути, который казался знакомым, по ощущению энергии, которое я испытывал раньше. Я слишком поздно понял, что это была связь, которую Ванда установила с моим разумом. Вижн. Мужчина, которого она любила, единственный человек в мире, который по-настоящему понимал её. Человек, которого она собиралась убить. Чтобы спасти Вселенную, она должна была удалить Камень Разума. Это убьет его. Это уничтожило бы её. Но она сделает это. — Несправедливо, что это выпало тебе, но лучше от твоей руки, - сказал он, гладя её по лицу, - ощущая тепло. Я чувствую тебя... Все хорошо! Я люблю тебя... Она оттолкнула меня, физически отшатнувшись назад, когда вырвала свои ментальные пальцы из моего разума, отодвинув стул в спешке, чтобы увеличить расстояние между нами. Я схватился за лоб и попытался не закричать. Никогда раньше я не чувствовал себя таким... оскорбленным. — Я чувствую тебя, - прохрипел я, сознательно повторяя слова, сказанные Вижном в её памяти. Я оскалил зубы в рычании, которое, по сути, было беззубым, - Если ты когда-нибудь сделаешь это снова, я вытряхну из тебя жизнь так же, как её вытряхнули из меня! — Что, черт возьми, ты со мной сделал? - её голос был хриплым, на грани слез. — Что я сделал?! - я хлопнул по одеялу - единственный физический признак гнева, который я мог показать, - Что ты сделала?! Мы уставились друг на друга, каждый тяжело дышал, каждый пристально смотрел. Её поза сказала мне, что она хотела убежать; её напряженное тело было полуобернуто к двери, одна рука была поднята, как будто отгоняя меня, пальцы другой руки медленно тянулись к выходу. Но её глаза были прикованы к моим. Пока я вглядывался в эти жесткие синие глубины, ещё одна желтая волна закрыла мне зрение. Она моргнула. Оно исчезло. — Пожалуйста, - сказал я мягким голосом, переключая передачу, - Поговори со мной, Ванда, - мой гнев только спровоцировал её гнев, так что пришло время попробовать другой подход, - Моя репутация опережает меня, но я не могу причинить тебе вреда. Я едва могу сидеть. Она медленно, прерывисто выдохнула. Напряжение покинуло её тело, хотя кое-что всё ещё оставалось в её глазах. Я отвел свой пристальный взгляд от её глаз, намеренно глядя в другую точку на её лице. Я не был готов к ещё одной вспышке желтого. Пока я не понял, что это значит. — Мне очень жаль, - сказала она, - Там был кто-то... рядом со мной. Он умер. Я думала... — Я ничего не знаю о своем воскрешении, - пробормотал я, - кроме того, что дал мне Стрэндж, - я почувствовал странный укол эмоций; своего рода боль, но не моя собственная. Встревоженный, я понял, что это было сочувствие. Я сочувствовал её потере. — Ты не вернулся тем же путем, что и Нат, - она вздохнула, - Я надеялась... Эту эмоцию я понимал слишком хорошо. — Мы все потеряли кого-то, кого любим. Она с любопытством посмотрела на меня. — Разве асгардцы не живут вечно? Это заставило меня захотеть рассмеяться. Я сдерживал это, потому что подозревал, что если начну сейчас, то расплачусь. И я скорее отгрызу себе руку, чем позволю кому-нибудь увидеть это. — Плюс-минус пять тысячелетий, - очевидно, Стрэндж не рассказал ей о моей йотунской стороне. Я понятия не имел, хорошо это или плохо, - Хотя лезвие в кишках обычно делает своё дело. — Почему твоя магия похожа на мою? То, как она говорила, заставило меня остановиться. Она знала что-то, чего не знал я. — Ты путаешь магию с энергией, - в этом я был уверен, - По своей сути магия - это манипулирование энергией. То, чем ты владеешь, не то же самое, что у меня, и всё же я прикасался к этому раньше. Это ощущается... знакомо, - Что она знала? Смогу ли я убедить её рассказать мне? Она положила одну руку на лоб, другую на бедро. — Послушай, я не должна быть здесь. Прости, я... - она направилась к двери, - Мне очень жаль. — Ванда! - я не хотел, чтобы она уходила, несмотря на её вторжение в мой разум, несмотря на то, как она прорвалась сквозь мою ментальную защиту, как будто она едва существовала, - Пожалуйста, останься! Но она уже была за дверью. Дверь закрылась за ней со зловещей окончательностью.