Локи.
Вскоре я узнал, что телевидение было одновременно и благословением, и проклятием. Я нашел это информативным, посмотрев многие документальные фильмы, которые, казалось, нравились Наташе. Но у меня не хватало терпения слушать кричащие передачи, которые предпочитала Ванда. Иногда Стивен смотрел передачи, в которых рассказывалось об операции. Они меня не интересовали (хотя я мог нанести кому-то удар ножом с хирургической точностью, это была та операция, после которой они не должны были вставать), но я обнаружил, что зачарован наблюдением за Стивеном. — Ты скучаешь по этому? - спросил я в один из редких вечеров, когда у нас не было компании. Ванда была в Камар-Тадже весь день, в то время как Наташа уже легла спать. Я никогда не думал, что Стивену будет комфортно находиться одному со мной в одной комнате – в такой непринужденной обстановке, – и все же мы были здесь. Рутина, покой и тишина; они позволили нам всем расслабиться от ужасных стрессов, которые мы пережили. — Я прошу прощения, по чему? Я почти пожалел, что задал этот вопрос. Это было, пожалуй, самое личное, о чем я его спрашивал. — По твоей старой жизни, - объяснил я, - До того, как ты стал волшебником. Он поставил телевизор на паузу, поглаживая бороду свободной рукой. Если бы он предпочел не отвечать, я бы не удивился. — Да, - просто сказал он, - Я действительно скучаю по этому. И в тоже время нет. — О? - я с любопытством склонил голову набок. Не тот ответ, которого я ожидал. — Я скучаю по… о, Боже… вызовам, я думаю. Выбор и решение того, какие операции я проводил. Я выбирал только то, что меня интересовало. Его губы сжались, - Это было эгоистично. Я был эгоистом. — Но ты спасал жизни людей, да? — Счастливый побочный продукт копания в их мозгах, поверь мне, - его жесткая улыбка была самоуничижительной, - Я спас несколько человек. Я мог бы сэкономить гораздо больше. — И что же ты не пропускал? — Это действительно личный вопрос, Локи. — Я приношу свои извинения, - конечно, я не сожалел; мне было безумно любопытно узнать больше о моем суровом тюремщике. Ил ... владельце здания, в котором я был заключен в тюрьму… это была сложная динамика, - Это твоё право отвечать или нет, как ты решишь. Он одарил меня долгим, задумчивым взглядом. Я почувствовал дрожь вдоль позвоночника: - это был мой второй любимый взгляд, сразу после его выражения "Я думаю о том, чтобы трахнуть его, надеюсь, никто не знает". Я был уверен, что Наташа заметила это, что могло стать проблемой, как только я решил перейти к следующему этапу своей игры, но я сомневался, что она что-то сказала Стивену. Пока. — Я был высокомерен, - сказал он в конце концов, - Дико высокомерен. Мои коллеги ненавидели меня. Черт возьми, мои пациенты ненавидели меня. Но я был на вершине в своей области. Я думал, что это делает меня лучше всех. Он замолчал, но я почувствовал, что он еще не закончил говорить. Я придержал язык и надеялся, что он продолжит. — Даже после несчастного случая я все еще думал, что я лучше всех, - он поднял руки. Без курса магии, чтобы успокоить их, знакомая дрожь была более очевидной, чем когда-либо, - Я думал, что если я вложу достаточно денег в исследования, то найдется способ вылечить мои травмы. В конце концов я потратил все свои деньги, а лекарства не было. Я начал понимать, что именно меня нужно вылечить. Не только мои руки. — Разве у тебя не было поддержки? - спросил я, гадая, скольким еще он поделится со мной. Благодарный за то, что мне позволили заглянуть в его разум, - Друг, родственник?.. - чуть не добавил ‘любовник’. — У меня был... друг. Вообще-то, бывшая девушка, - его улыбка, снова, была горькой, направленной на его собственные предполагаемые недостатки, - Я прогнал ее прочь. Я был мерзок с ней. Мы вроде как... - он медленно выдохнул, - Мы снова не совсем друзья, и я не видел ее некоторое время, но в последний раз, когда мы встречались, мы были вежливы. Я попытался представить его с женщиной – какой–нибудь безликой женщиной - и не смог. Слишком легко представить его со мной. Но было очевидно, что он заботился о ней. А обо мне? Его это ни на йоту не волновало. Неправда. Голос матери, молчавший несколько недель – снова прошептал у меня в затылке. Он заботится, по-своему. Он заботится о тебе настолько, что не убил тебя ни когда ты прибыл в Святилище, ни когда ты пытался сбежать. Он видел, как тебя кормили, одевали и ухаживали за тобой, возвращая тебе здоровье. У тебя есть собственное жилище, у тебя есть возможность преподавать, у тебя даже есть развлечения. Скажи мне еще раз, сын мой, что ты ему безразличен. — И что теперь? - спросил я, не решаясь продолжать настаивать, но неожиданно отчаянно нуждаясь в ответе. Когда мне стало интересно узнать о человеке внутри, а не только об обертке? - Ты все еще считаешь себя лучше всех нас? Последовала еще одна долгая пауза, прежде чем он ответил. На этот раз у меня возникло ощущение, что он скорее подбирал слова, чем решал, отвечать или нет. — Я Верховный Чародей, - тихо сказал он, - Ты мог бы подумать, что это вызовет у меня манию величия, но нет. Я просто обычный парень, - он вздохнул – короткий, тяжелый звук – и продолжил, - Мой предшественник был у власти на протяжении веков. Она использовала запретную силу, чтобы продлить свою жизнь. Она сделала это по уважительным причинам – чтобы продолжать "вести честную борьбу’, – но это был эгоистичный поступок, - его голос звенел от горечи, - Она мне нравилась, я уважал ее. До сих пор уважаю... Но я также понимаю ее, потому что признаю в себе этот эгоизм. Я уставился на него, ошеломленный его откровенностью. — Ты бы сделал то, что сделала она? - спросил я, - Если бы ты думал, что выгоды перевешивают потери, ты бы пошёл по ее пути? — Это то, что делает Верховный Чародей. Это наша привилегия и наше бремя, - теперь слова лились из него сами собой. Что-то, над чем он, вероятно, размышлял часами, но ему не дали возможности высказать это вслух, - Существует тонкая грань между предусмотрительностью и высокомерием. Люди погибли из-за моего выбора... - он прерывисто вздохнул, - Но, я надеюсь, меньше, чем если бы я сделал другой выбор, - его глаза метнулись к моему лицу, - А потом есть ты. Я не думал, что можно сбежать из Зеркального Измерения, но ты доказал, что я ошибался. Цена высокомерия. — Мы постоянно учимся, - заметил я так честно, как только мог, - Ты учишься на своем опыте. Я не уверен, что у меня есть. Что-то, казалось, блеснуло в его глазах. — Некоторые уроки усваиваются дольше, чем другие. Я думаю, ты уже добрался до цели. — Это комплимент? — Я устал, - он пожал плечами, - Не позволяй этому забивать тебе голову. Я подмигнул. — Слишком поздно.~~~
Я был неожиданно доволен тем, что Стивен решил поделиться со мной своей уверенностью. Даже счастлив, насколько я мог быть доволен любой частью моей нынешней ситуации. Мы никогда не станем друзьями. И даже коллегами. Но он рассказал мне кое-что личное о себе, и я уважал это. Не так уж много было тех, кто по-настоящему понимал цену власти. Это было, конечно, то, чего я никогда не понимал; я так долго жаждал этого, но растратил её на мелочи. Я хотел свободы без ответственности. Но наш короткий момент сближения (если вы хотите это так назвать) не означал, что я перестану играть в свою маленькую игру. Это постепенно перерастало в нечто большее, чем это… Я не хотел использовать слово "одержимость", потому что хотел верить, что полностью контролирую свои собственные действия. Но я не мог отрицать, что в том, что я делал, был захватывающий кайф. И это был тот трепет, который я хотел усилить, когда я, наконец, набрался достаточно смелости (или, возможно, сексуального разочарования), чтобы начать использовать свое собственное заклинание провидения. Для подготовки требовалось время. Во время вечера, проведенного с появлением чтения на моем балконе, Вейда свернулась калачиком у меня на коленях, я направил свои магические чувства в покои Стивена. Каждое щупальце двигалось бесшумно, как паук, ища путь сквозь слои чар, которые он построил вокруг комнат. Структура была прекрасна – слои, похожие на шелк, тончайшие, как паутинка, но в то же время наполненные очарованием. Его защитные заклинания оказались неожиданно тонкими. Я пробирался через каждый слой, медленно и осторожно, пока мой мысленный взор, наконец, не предстал перед его спальней. Я впитывал каждую деталь. Жаждущий понять, что магия Святилища произвела на него. Здесь была простота, элегантность, которые я оценил. Полы были из темного полированного дерева, стены - белоснежные, что добавляло комнате тепла. Мебель была солидной. Почти деревенской. Очаровательно. Книги и свитки валялись на каждой поверхности. В этом нет ничего удивительного. Мои умственные силы пошатнулись, не совсем восстановившись, как я надеялся. Здесь было не место задерживаться, пока я не наложу необходимые заклинания. С усилием концентрации, которого я не делал с тех пор, как сбежал из Зеркального Измерения, я создал одеяло-кокон вдоль пути, который я прошёл через чары Стивена. Канал, по которому мой разум мог путешествовать, не опасаясь вызвать какую-либо тревогу. Я вернул свои чувства назад, освободив свои умственные усилия. Это начинание опустошило меня. Пот выступил бисером на моей коже. Как Стивен шпионил за мной… так что я тоже буду шпионить за ним.~~~
Я хотел немедленно протестировать свой проводник. Но в тот момент, когда я поднялся со стула, мое тело пошатнулось, и я мог только ковылять к своей кровати, бормоча проклятия на своих губах. Такое длительное использование тонкой, точной магии также истощило мои физические резервы. Я сбросил наколдованную одежду и упал под простыни, в кои-то веки наслаждаясь глубоким сном без сновидений. Вейда свернулась в теплый клубок у меня за спиной. Прошло еще несколько дней, прежде чем я счел это достаточно безопасным, чтобы попробовать. Я ждал столько, сколько мог, в поисках признаков – магических или обычных, – что мое присутствие было обнаружено. Но отношение Стивена ко мне, казалось, не изменилось. Он наблюдал за уроками магии с Вандой по утрам, иногда наблюдал за боевыми тренировками во второй половине дня и все больше расстраивался из-за решений судей по Танцам со звездами. Но я больше не мог ждать. Однажды вечером, когда я сел читать в своей каюте, я послал свои магические чувства ползти по Святилищу в поисках... ах. Вот он где был. Стивен уже наблюдал за мной. Он был в своем кабинете, я это чувствовал, но я не осмелился наложить там заклинание провидения. Я просто осознавал его присутствие. Следующие несколько часов я провел, пытаясь читать, но, несмотря на неожиданно захватывающую природу некоторых мидгардских произведений, я не запомнил ни одного слова. Я был в постоянном состоянии полувозбуждения, пока ждал, когда он уйдет. Острые ощущения от того, что я собирался сделать – риск, вызов – награда – да, я был зависим. Прошла вечность, прежде чем он покинул свой кабинет и удалился в свою спальню. Признайся, подумал я, направляясь в свою ванную, это не просто зависимость. Ты одержим. — И в чем, на самом деле, разница? - пробормотал я. Я чувствовал на себе магический взгляд Стивена с каждым движением, с каждой снятой наколдованной одеждой. Когда я, наконец, полностью обнажил свою наготу, я был возбужден. Маленькая клиновидная головка Вейды появилась в открытой двери. Я мягко подтолкнул ее ногой, затем закрыл дверь. Мне еще предстояло понять их озабоченность тем, чтобы следовать за людьми в ванные комнаты. Я услышал скрежет когтей по дереву. Потом я шагнул в душ и совсем забыл о своей кошке. Волна желания захлестнула меня, такая сильная, что у меня потекли слюнки. Я никогда раньше не испытывал таких всепоглощающих эмоций. Никогда не чувствовал себя таким... таким отчаявшимся. Я не хотел разбираться в причинах этого. Стивен наблюдал. Это было все, что имело значение. Я стоял под струей горячей воды, остро ощущая жжение на своей чувствительной коже. Я закрыл глаза и сосредоточился. Шепотом магической воли я послал свое заклинание провидения через канал. Перед моим мысленным взором возник образ. Стивен, растянувшийся поперек своей кровати, голый, как в день своего рождения. Свежая слюна потекла по моему языку. Я позволил своей руке зависнуть над моим членом, рассматривая каждую деталь его внешности, прежде чем я уступил своему собственному желанию: - ширина его плеч и ширина его груди; ярды бледной кожи, покрытой темными волосками; темно-розовые соски, торчащие и ждущие, чтобы рот рабски поклонялся им. Его ноги были согнуты, разведены в стороны, рука лежала на члене и поглаживала его. Он заложил свободную руку за голову и закрыл глаза. Он был великолепен, множество шрамов, разбросанных по его телу, только усиливали его привлекательность. Я провел единственным пальцем по своей эрекции. Электрическое покалывание заставило меня вздрогнуть. Мои яйца напряглись. Как бы сильно я ни хотел, чтобы это продолжалось, я был слишком возбужден слишком долго, чтобы иметь достаточный самоконтроль. Было так много способов, которыми я мог подразнить его… от одной мысли о них у меня кружилась голова. Но сейчас – сегодня вечером – будет только один. Горячий, мыльный, восхитительный душ. Я потянулся за гелем для душа и намылил кожу медленными, вялыми движениями. Я ласкал один сосок, затем другой, представляя, что это его пальцы на моем теле. Почувствую ли я шрамы на его кончиках пальцев? Будут ли они цепляться за каждый выступ? Моя спина выгнулась. Норны, как я хотел, чтобы его член был внутри меня! Я крепко ухватился за свою эрекцию. Я продолжал щипать и дразнить сосок, грубо пощипывая и оттягивая нежную плоть во время поглаживания. Острого щипка было достаточно, чтобы заставить меня вскрикнуть. Я никогда не чувствовал себя таким возбужденным, таким... таким желанным. Таким нуждающимся. Мой мысленный взгляд остановился на нем. Он гладил себя; дико, почти жестоко. Грубость его прикосновений. То, как он повернул голову и – о, милые Норны! – укусил подушку. То, как его шея изгибалась вслед за поворотом головы… Мой оргазм был сильным и быстрым, таким сильным, что у меня подогнулись колени. Я упал на мокрые плитки, наконец откинув голову назад, жар воды не шел ни в какое сравнение с тем, как горело мое лицо. Я не мог отпустить свой член. Доил каждое мгновение удовольствия. Звенела каждая капля, пока я не стал чувствительным. Я опустился на пол и приложил руку ко лбу, пока восстанавливал дыхание. Я должен вернуть свое магическое сознание обратно– Нет. До тех пор, пока я не увидел, как пришел Стивен. Все его тело дрожало, бедра упирались в его руку, голова была запрокинута. Его рот был полуоткрыт, а глаза полностью закрыты; каждая конечность, каждый мускул были напряжены до такой степени, что, должно быть, причиняли боль. Его свободная рука вцепилась в простыни, пальцы глубоко зарылись в материал. Он пришел… Норны, мне казалось, что его оргазм проявлялся повсюду. Он накрыл его руку, взметнулся вверх по груди. Три, четыре, пять мощных взрывов. Неужели так было с ним каждый раз? Или наблюдение за моим выступлением усилило его возбуждение? Это было самое красивое, самое сильно эротичное зрелище, которое я когда-либо видел. Я погрузился в грязные фантазии в своем сознании. Несмотря на то, что я только что испытал один из самых сильных оргазмов в своей долгой жизни, я уже был наполовину возбужден и испытывал искушение повторить раунд. Ммм. Но лучше сначала выйти из душа. Я ополоснулся и вышел, вытираясь полотенцем быстрыми движениями, которые тщательно избегали моего становящегося все более чувствительным члена. Я прошлепал в спальню. Вейда, к счастью, не пыталась порвать мое одеяло, а вместо этого терпеливо ждала у балконных дверей. Я приоткрыл их – ровно настолько, чтобы выпустить ее и впустить прохладный ветерок, – затем забрался в постель. Я снова обратил свое внимание на Стивена. Он заснул. Я издал лающий смешок. Я не мог винить его за то, что он заснул после такого мощного оргазма; я сам устал, несмотря на вторую эрекцию. Но хотя я не чувствовал вины за то, что наблюдал, как он получает удовольствие, я испытывал острую боль, наблюдая, как он спит. В наблюдении за кем–то в состоянии покоя была какая–то близость - доверие. И все же мы не были близки, ни при каком напряжении воображения. Вуайеризм был ничем иным, как отдаленной формой похоти. Мне хотелось, чтобы мы были близки, чтобы я мог разбудить его (хотя бы на несколько дремлющих секунд) и заключить себя в его объятия. Или держать мои открытыми и поощрять его устроиться в мои. Было неприятно чувствовать такое по отношению к кому-то, с кем мои "нормальные" отношения были в лучшем случае шаткими. Это просто гормоны, подумал я, закончив заклинание провидения и увидев его спящую фигуру. Посторгазмическое блаженство, или какое там дурацкое название они ему дали. Необходимость подтвердить свою связь с вашим любовником. Но у меня не было любовника. И у меня не было никакой связи. Моя рука коснулась моего члена, заставляя меня зашипеть в предвкушении. Что у меня действительно было, так это живое воображение... и воспоминание об обнаженном, вздрагивающем теле Стивена.