Я никогда не...

Черты лица Ёнбока мягкие, нежные, и даже не нужно прикладывать усилий - кисть сама порхает по холсту. Будто руки Хёнджина созданы для того, чтобы нарисовать Ли Ёнбока. Его аккуратный нос, губы с заострёнными углами и глубокой ямкой над аркой купидона, большие глаза в объятиях густых недлинных ресниц, прямые брови, чёткие скулы и острую линию челюсти. Ёнбок слишком красивый. Ёнбок - ангел. Хёнджин запомнил каждый перелив радужки, зацеловывая залитое смущением и утренним солнцем лицо. Изучил каждый изгиб, касаясь шеи и плеч в ночном горячем полумраке. Практически посчитал все веснушки, держа в ладонях мягкие щёки. Рассмотрел каждую крохотную деталь. И сейчас хотелось, чтобы все эти детали прямо из его сознания разлились на холст. Хотелось чувствовать, как небрежные масляные мазки приобретают форму скул и подбородка, крыльев носа, лба, бровей, таких глубоких, чувственных, горящих глаз. Они не чёрные и не карие. Где-то между ивово-коричневым и черновато-красным. Где-то между любовью и абсолютной одержимостью. Они переливаются, отражая свет ламп и закатного солнца, и в бликах можно рассмотреть вселенную. Его абрикосовая кожа в брызгах янтарных веснушек. Даже не янтарных - перламутрово-золотых. Они расходятся от носа по щекам до самых висков, маленькие солнечные касания, перемешанные с родинками возле уха, на челюсти справа, на лбу. Они повсюду: на его шее, плечах, руках, на груди и животе, и Хёнджин поцеловал каждую. И каждую хотел перенести на картину. А ещё мягкие волны светлых волос, щекочущих ухо во сне, складки чуть обветренных от вечерних поцелуев на набережной губ и маленький шрам под подбородком. Всего Ёнбока, живого, чувственного, настоящего, такого, каким Хван видит его по утрам. Такого, каким чувствует в минуты близости. Такого, в какого случайно, но безоговорочно и бесповоротно влюбился. Хёнджин пытался понять, в какой момент это произошло. В какой момент тяжёлые гроздья привязанности и трепета завязались на деревьях в саду в его груди, цветы перестали закрываться на ночь, а стрекотание сотен цикад сменилось пением одной единственной птички. Маленькой, совсем крохотной, но до дрожи нежной и волнующей. Может быть, когда они впервые пересеклись взглядами в аудитории. Или когда поцеловались в душной толпе. Или когда Феликс заснул на коленях Хёнджина в машине по пути с вечеринки. Или когда он, полусонный и поплывший от алкоголя, попросил не уходить, сжимая запястье. Или когда путал пальцы в волосах, пока Хёнджин вдыхал аромат его футболки, лежа на его коленях. Или это происходило каждый раз. И происходит. Каждый раз, когда Ёнбок рядом, Хёнджин влюбляется, и в саду распускаются такие цветы, названий которых Хван никогда не слышал. Обоняние улавливает экзотические ароматы, слух - малейший шёпот его кукольных губ, и мурашки бегут по спине водопадом. Каждый раз, когда Ёнбок рядом, Хёнджин мысленно рисует картину, полную чувств, красок, энергии, самых искренних эмоций. Жаль, он не может нарисовать их все в реальности, но в его сознании есть картинная галерея, посвящённая Ли Ёнбоку. На одной картине он улыбается широко и счастливо, уплетая мороженое, что Хёнджин принёс в качестве извинения за опоздание на их третье по счёту свидание. На другой Ликси целует предплечья Хвана перед сном, мажет носом по груди и утыкается в шею с тихим бормотанием: "Сладких снов, Джинни". На следующей они чистят зубы вместе, и Феликс балуется, мажется пастой, предлагает сразиться на зубных щётках, и Хёнджин принимает правила игры, брызгается водой, прикасается к лицу Ли измазанными пастой губами. В стакане в ванной Ёнбока теперь есть зубная щётка Хёнджина, и эта мысль кажется отчаянно радостной. А ещё для него Ли купил новые тапочки, и на следующей, четвёртой по счёту картине Хёнджин, стоя в них на кухне, заваривает чай, пока Феликс плещется в ванной, а потом выходит с мокрыми волосами и каплями на лице, обнимает, размазывая воду по щеке Хвана. Тот морщится, но улыбается довольно-довольно. У Хёнджина в сознании так много картин, посвящённых Ли Ёнбоку, что кажется, будто они рядом всю жизнь. Маленькая, скромная вечность, ощущающаяся одним всеобъемлющим мгновением. Но, на самом деле, прошла лишь пара недель. Две недели абсолютного счастья. Когда хочется проснуться, потому что тёплые руки обнимают за плечи. Когда знаешь, что в кофе нужно два сахара и молоко. Когда один гель для душа на двоих. Когда твоя футболка перестаёт быть только твоей футболкой. Когда расставание на несколько часов сжимается в одно желание - снова коснуться любимых губ. Хёнджин мечтал о такой любви, чего уж греха таить. Он читал так много книг, смотрел так много фильмов и сериалов, где "я тоже люблю тебя", много нежности, взгляды глаза в глаза, свадебное конфетти, а потом "долго и счастливо" и титры, что не мог о таком не мечтать. Но выходило спорно: либо он не любил, либо его недостаточно сильно, много интрижек, но исход один - "давай будем друзьями" и никогда больше не писать друг другу. В последнее время казалось, что так будет всегда, потому что один - случайность, два - совпадение, три - закономерность, и Хван выбил комбо уже не раз. Однако появился Ли Феликс, и эти чувства сильнее, чем всё, что Хёнджин чувствовал в своей жизни. Лучше, чем танцевать. Лучше, чем рисовать. Лучше, чем фотография. Лучше, чем всё. Ли Ёнбок лучше, чем всё. И Хван готов завалить картинную галерею в своей голове экспонатами, посвящёнными его птенчику. Только бы он был рядом. Только бы его маленькие ручки всегда держали Хёнджина в объятиях. Он готов отказаться от всего, что у него есть, только бы подольше вдыхать аромат лимонной газировки от его волос и ощущать сливочный вкус его кожи. - Джи, - послышалось после стука по косяку распахнутой двери, - я ужин приготовил. Иди поешь, часов пять уже сидишь. Крис звучал устало, скорее всего, и сам просидел за работой много часов подряд. Хёнджин сделал два резких мазка и положил кисть, вытирая капельку пота с виска тыльной стороной измазанной красками ладони. - Ты поужинал? - повернув голову к другу, спросил Хван. - Посижу с тобой, - кивнув, слабо улыбнулся Бан.

~

- Как работа? - пережёвывая говядину, поинтересовался Хван. - Утомительно, - вздохнул Бан. Прежде он привычно сидел напротив, откинувшись на спинку стула, и молча наблюдал, как Хёнджин орудует палочками, а теперь склонился и упёр локти в столешницу, складывая руки в замок под подбородком. - Нарисуй мне обложку к альбому. - Ты дашь мне послушать альбом до релиза? - Хёнджин удивлённо вздёрнул брови и чуть не плюнул куском мяса. - Нет, - Бан хихикнул и снова откинулся на спинку. Это уже третий альбом, который Крис выпускает, если не брать в учёт синглы и всякие другие штуки, названий которых Хёнджин не помнит, и ни одной песни Бан не показывал до выхода то ли из принципа, то ли из вредности. Зато после выхода заставлял слушать при нём и давать комментарии, желательно развёрнутые и в письменном виде. Хван всегда говорил честно, потому что врать смысла не было - Крис потрясающий музыкант. Его музыка всегда мудрёная, сложная, многослойная, а тексты простые, но глубокие, с посылом и идеей. Хёнджину не все песни нравились одинаково, о вкусах не спорят, но абсолютно все песни друга он считал гениальными. Он знал, как сильно друг старается над своей музыкой. Как долго корпит над текстом, как тщательно подбирает мелодию, как выверяет каждый звук до идеала на записи вокала. Он может не спать несколько дней, потому что занят музыкой и оторваться - значит потерять нить. Но результат того стоит. И за трудолюбие Хван уважал Бана ещё сильнее. Друг несколько раз предлагал Хёнджину нарисовать ему обложку или сделать классный снимок для неё, но дальше шуток дело не заходило, так что и на этот раз оба просто похихикали и продолжили разговор о другом. - Опять звонила соседка, которую мы затопили на прошлой неделе, - Крис начал мять собственный затылок ладонью. - Ты затопил, - поправил Хван, направив на Бана палочки. - А мне пришлось пропустить пары, чтобы приехать. - Я затопил, - снисходительно закатив глаза, согласился тот. - Так вот старушка снова сетует. - Хочет денег? - Не-а, - помотал головой Бан. - Скорее мужского внимания. В гости заглянуть не хочешь? Она пригласила нас обоих. - Спасибо, откажусь, - прыснул от смеха Хёнджин. - У неё есть пирог. И самогон предлагала, - в шутку настаивал Крис, и Хван рассмеялся, запрокидывая голову. - Подумай, что ты упускаешь. - Я бы с удовольствием, но завтра иду в бар со своим парнем, - поборов приступ смеха, дернул Хёнджин бровями. - Уже парнем? - Бан улыбнулся. Хван спрятал счастливую ухмылку в тарелке: - Он потрясающий, - сказал тише. - Я рад за тебя, - Крис протянул руку через стол и накрыл ею плечо Хёнджина, чуть сжав. Тот кивнул, заглядывая в глаза друга с благодарностью. - Только не теряй голову. Хёнджин пропустил предостережение мимо ушей. Заметив поникший взгляд Бана, осторожно спросил: - Как там с Рюджин? - Скоро дебют. Пророчат успех. - Хочешь поговорить об этом? - уточнил Хван. Бан замялся, облизывая губы, а потом качнул головой. Хёнджин кивнул, не настаивая. Недоотношения Криса с Рюджин - сюжет для слезливой дорамы, где двое хотят быть вместе, но жертвуют своими чувствами ради карьеры. Син пожертвовала, а Бан просто принял, как данность, и нырнул в работу, чтобы не рефлексировать (получается у него сомнительно). Они учились в одной группе, быстро сблизились и начали встречаться. Бан по-мальчишески влюбился, много говорил о ней, посвящал песни, дарил цветы, и Хван даже завидовал тому, как воодушевлён друг. Они классно смотрелись вместе, будто идеально друг другу подходили. Но долго это не продлилось - Рю пригласили в агентство стажёром. Она всегда хотела стать айдолом, так что согласилась, не раздумывая. А Крис остался со своими чувствами, будто облитый смолой и обсыпанный перьями. Они продолжали дружить, и дружат до сих пор, но эта дружба вытягивает из Бана жизненные силы. Потому что сложно дружить, когда любишь совсем не по-дружески. Но о большем лучше забыть, ведь у Рю чёртов контракт и принципы, которыми она не намерена поступаться. Хёнджин не знал, как помочь Крису, поэтому просто был рядом и слушал, если другу нужно было выговориться, и не донимал, если помолчать. Непрошенных советов не давал, даже если очень хотелось, потому что каждый калечит свою жизнь своими собственными руками. Может, Бан был бы счастливее, если бы просто оборвал это общение и попытался идти дальше. Может, он нашёл бы себе кого-то лучше и влюбился бы даже сильнее. Но он должен прийти к этому сам. - Пойдём со мной в бар завтра? - предложил Хван. - Там будет какой-то друг друзей Ликса, который тоже занимается музыкой. - Забыл, как закончилась прошлая вечеринка? - грустно ухмыльнулся Бан. Хёнджин стушевался. На той самой тусовке в честь Хэллоуина к Крису в курилке подошла их общая с Рю знакомая, что училась на два курса младше, и начала с пьяных глаз бередить старые раны. Хван выступил парламентёром и культурно послал её туда, откуда пришла, но Бан уже растерял те крупицы хорошего настроения, что у него были, и поехал домой. - Прости, - поджал губы Хёнджин. - Всё нормально, - махнул головой Бан. - Отдохни там, как следует. Хван кивнул, вздыхая. Доел в тишине, иногда поглядывая на загруженного друга и матеря себя, что решил поднять неприятную тему. Потом помыл посуду под пристальным взглядом уставших глаз. - Ты сегодня дома? - спросил Бан, когда Хван вытирал последнюю тарелку. - Да, - кивнул, складывая посуду в шкаф. - Хочу ещё поработать над картиной. - Чего не заберешь с собой туда? - Крис поднялся со стула, разминая спину. - Половину шкафа уже увёз. - Всего лишь несколько футболок, - возразил Хёнджин, хотя, на самом деле, Бан был прав. Две полки в шкафу Ликса уже принадлежат Хвану. - Эта картина - сюрприз. - Романтично, - тепло улыбнулся Крис. Добавил с наигранным возмущением: - А мне почему картины не дарил никогда? Хёнджин рассмеялся и ткнул друга в бок, проходя мимо него к выходу из кухни: - Могу нарисовать тебе что-нибудь неприличное. - Повешу над кроватью, - бросил Бан вслед, когда силуэт Хвана уже скрылся в коридоре. Хёнджин снова надел фартук и вернулся к полотну, где в небрежных мазках пока едва можно было узнать любимые черты. Продолжил добавлять детали, улыбаясь собственным мыслям. Телефон уведомил о новом сообщении. От кого: Ёнбок~и Время: 22:47 Не трудись слишком долго! И не забудь о завтрашнем вечере. Скучаю, как сумасшедший Целую 💕 Хван ухмыльнулся ощущению тепла в груди. Напечатал в ответ, что ляжет пораньше и тоже очень соскучился. Хотелось сорваться и поехать по заученному адресу, чтобы оказаться в ласковых объятиях, но он сдержался. В картинной галерее его сознания, посвящённой Ли Ёнбоку, стало на одно полотно больше.

***

Хо привык, что минимум четыре раза в неделю Хван мельтешит перед глазами, шутит, пахнет розой и потрясающе танцует, наблюдая за собственными движениями в зеркале. Иногда чаще, но никогда реже. Пару раз в неделю просит подвезти, подпевает песням в машине, забывает свою бутылку с водой в дверце, изредка присылает фотографии своих картин не ради оценки, а чтобы просто найти повод поболтать. Они видятся раз или два в месяц вне стен зала либо у Минхо дома, либо в кафе на углу у универа (там очень вкусный пудинг). Ужинают, болтают, если есть настроение, молчат, занимаясь каждый своим, если нет. Потом расходятся без объятий напоследок, потому что ни тот, ни другой не любят лишние прикосновения. Хо привык, что Хван, хоть и не каждый день, но есть в его жизни. Но вот он не появляется в танцевальной студии вторую неделю, и настроение Минхо норовит скатиться в пропасть. Он неплохо тренируется один, и вообще один оставаться любит, но в зале без Хёнджина стало как-то внезапно пусто. Никто заливисто не смеется, запрокидывая голову назад. Никто не включает во время разминки Coldplay. Никто не бегает пить воду каждые десять минут. Никто не теряет кроссовки во время танца. Никто в другом углу зала шёпотом не считает такты. Странно. Зал ощущается другим. Всё ощущается иначе. Даже привычные, уже отработанные до автоматизма движения стали неправильными. Хотя, казалось бы, с чего вдруг? Они с Хваном общались нечасто, ситуативно, на тренировках большую часть времени молчали, даже когда отрабатывали связки вместе. Глупо. Но ребра чешутся с обратной стороны. Вместо привычных двух с половиной часов Минхо оттанцевал четыре с половиной в попытке избавиться от свербящего ощущения в груди, но получилось только приобрести боль во всём теле и головокружение. И эта тренировка совершенно его не расслабила. Уже в раздевалке пришло сообщение от Джисона с предложением погулять, и Хо согласился, не раздумывая, потому что когда Хани без умолку болтает, не так сильно тянет между ребрами. Они встречались стабильно раз в пару дней. И эти встречи были для Ли глотком воды в пустыне, где с каждым днём становится жарче и жарче. Сначала Хан вызвался пойти в приют с Минхо. Попытки отговорить не увенчались успехом, и даже весомый аргумент - его аллергия, о которой он упоминал накануне - не сработал. Парень просто потряс перед лицом Хо таблетками и уверил, что будет в порядке. - Ну, может, немного попускаю на тебя сопли, - хихикнул, когда они уже были в машине возле приюта. У Ли сердце растаяло в маленькую розовую лужу, когда Хан начал тискаться с котами и говорить с ними так, будто они действительно могут ему ответить. Его губы растягивались в ослепительную искреннюю улыбку от довольного мурчания животных на его руках, и Хо на мгновение захотел быть котом, которого Джисон так заботливо гладит. Было приятно встретить кого-то, кто любит этих маленьких царапок так же сильно. Хёнджин, к слову, больше любил собак. С котами у него в принципе не слишком ладилось. Во-первых, аллергия, как и у Хана. Во-вторых, коты шипели, едва завидев парня на пороге, иногда пускали в ход когти и зубы, если он пытался их приласкать. В общем, взаимная неприязнь. Хо узнал об этом, когда СуниДуниДори жили в его квартире. Родители тогда улетели по работе в другую страну на неделю, и оставить кошек было негде. Хван решил нагрянуть с неожиданным визитом. Ушёл с насморком, расцарапанными руками прямиком в аптеку за таблетками и больше не приходил без предупреждения (примерно две недели, а потом снова стал наведываться, когда вздумается, но не так часто, как хотелось). Джисона же коты любили, льнули к нему, как к родному, радостно мяукали и подставляли спинку для поглаживаний. Хо захотелось познакомить его с кошками родителей. Хотя, для этого сначала придется ограбить полку с таблетками от аллергии в аптеке. Но Минхо готов был пойти на криминал, если это бы значило снова увидеть, как Джисон сюсюкается, целует мохнатые щёки и пародирует кошачье мурчание. Спустя пару дней после посещения приюта Хан предложил повторить попытку посмотреть фильм. На этот раз она увенчалась успехом, потому что кинотеатр был организован в квартире Минхо. Джисон притащил кучу вредных снеков, пиво и свою фирменную счастливую улыбку. - Я не пью, - возразил Ли, когда парень протянул ему банку с алкоголем. - Ты же пил на вечеринке, - Хан округлил глаза и поднял брови. На его удивленное лицо Минхо мог бы смотреть вечно - оно чрезвычайно милое. - С чего ты взял? - Хо махнул головой, изображая недоумение. - Ну, - парень растерянно нахмурился, - мы пили вместе. - Это ты пил, - парировал Минхо, кивнув в конце фразы. - В моём стакане была вода. Джисон загружался некоторое время, а потом рассмеялся: - Иисус воду в вино превращал, а ты соджу в воду умеешь что ли? Минхо дернул плечами и улыбнулся, забирая с колен Хана пачку с чипсами. Фильм оказался редкостной гадостью, но Ли стойко выдержал его до самых титров. Джисон же просто заснул где-то на середине. Будить его не хотелось, и Минхо в очередной раз поступился собственными принципами, позволив парню остаться в квартире на ночь. Благо, фильм они смотрели на диване - не хватало ещё, чтобы кто-то спал в его кровати. После этого они с Ханом не виделись дня три. Тот писал сообщения о том о сём, но никуда не приглашал. Минхо проявлять инициативу не спешил и просто ждал. Занимался своими делами, каждый вечер убивал тело в зале и ждал. И дождался. Но лучше бы отказал сразу. Джисон пригласил его в парк. Аттракционы показались веселыми, а вот проклятое колесо обозрения веселым не выглядело от слова совершенно. Минхо с его зрением самый верх этого адского механизма даже видно не было. Страшно. И он молился, чтобы Хан не додумался затащить его в одну из кабин. Но тот додумался. С азартом задергал его рукав, восторженно разглядывая сияющие лампочки на железном каркасе. Вменяемых аргументов отказать не было. Не станет ведь Хо говорить, что до ужаса боится высоты. Что за детский сад? Да и Джисон так сильно хочет прокатиться на этой машине смерти. Поэтому Ли согласился, пытаясь выглядеть невозмутимо. В итоге ехал с зажмуренными глазами и чуть не сломал Хану руку, так сильно её сжимал, пока колесо делало полный оборот. На вопросы о том, почему он не сказал, что боится высоты, и почему вообще поехал, Минхо предложил купить сладкую вату. Не то чтобы Джисона ответ устроил, но от предложения он не отказался. Хо к лакомству не притронулся, с удовольствием наблюдая, как сахарная паутина пачкает пухлые щёки Хани. После этого несколько дней подряд Хан приглашал просто гулять. Они либо катались по городу на машине, либо бродили пешком, пока ноги не начинали болеть. Прямо как сейчас. Джисон выпытал адрес танцевальной студии и встретил Хо на выходе уже во второй раз. С улыбкой отсалютовал и сразу начал что-то рассказывать о прошедшем дне. Его голос успокаивал и расслаблял все напряжённые узлы в теле, коих стало в последние две недели слишком много. Хотелось слушать постоянно, чтобы зуд в груди не возвращался. Положить в карман, чтобы всегда носить с собой. Джисон иногда выглядит таким крошечным в глазах Хо, что точно поместится. Например, когда сидит у реки на корточках или на его диване, поджав под себя ноги. Когда набивает полные щёки и улыбается, не переставая жевать. Когда разводит ступни и сводит колени, сидя за столом. Хани такой маленький и плюшевый. Минхо нравится держать его рядом. Чувствовать, как он нуждается в одобрительном смехе, заканчивая рассказывать очередную забавную историю. Видеть восторженный блеск его глаз, когда Хо улыбается его шуткам. Нравится слушать его, что бы он ни говорил. Из его уст всё звучит невинно, забавно, расслабляюще. Отвлекает. От глупых иррациональных мыслей и ощущения пустоты там, где её быть не должно. Иногда взгляд Джисона становится слишком серьёзным. Когда он смотрит, как Минхо ведёт машину или что-то долго рассказывает. Это тревожит, потому что серьёзность улыбчивых и озорных людей не приводит ни к чему хорошему. Но Минхо предпочитает не слишком задумываться об этом. Гораздо приятнее просто слушать неспокойный голос Хани, сопровождаемый активной жестикуляцией. Любоваться на родинку на его щеке. Чувствовать запах геля для душа и порошка от его одежды. - Феликс написал, - эта фраза Джисона сразу после рассказа о запуске воздушного змея в третьем классе вывела Минхо из состояния, близкого к нирване. Он нахмурился от резкой мигрени. Колючее раздражение неприятно сжало затылок. - Завтра Сынмин с Чонином зовут в бар. Отпустив короткое "Круто", Минхо чуть пнул камушек на дороге. Хан несколько раз за прошедшие пару недель жаловался, что "Ликс заебал, слиплись с Хёнджином, как пельмени, вообще почти не общаемся с ним теперь". Хо на это хмыкал, потому что не знал, что сказать, а внутри как-то противно, как будто все его органы - это слипшиеся пельмени. Благо, Джисон быстро переводил тему. Но это всё равно было неприятно. И сейчас тоже было неприятно, даже сильнее, чем обычно. - Хочешь пойти со мной? - Хан беззаботно улыбнулся. - Зачем? - недоумённо уточнил Хо, очень заинтересованно следя за носками своих ботинок. - Ликс будет с Хёнджином. Почему бы мне не пригласить тебя? Хван с Феликсом не делали никаких официальных заявлений, но все вокруг ещё неделю назад знали - они встречаются. Вместе. Пара. И ещё сто двадцать синонимов на разных языках. Минхо и Джисон - нет. Их встречи хоть чем-то и походят на свидания, но таковыми не являются. Они не говорили о какой бы то ни было симпатии, и Хо серьёзные взгляды Хана планировал подольше игнорировать, потому что это слишком. Ему нравится с Джисоном, ему хорошо, ему приятно, ему бы навсегда остаться в этой непринуждённости, что между ними. Но большее - слишком. Хо не готов думать об отношениях с Ханом, как об...отношениях. Он вообще не готов думать об отношениях. И от того, как Хан приравнял их к парочке Хёнджина и Феликса (вряд ли он сделал это намеренно, но сути это не меняло), Минхо передернуло. Ему хотелось ответить: "Потому что мы не Ликс с Хёнджином". Щёки резко покраснели, а внутри забурлило, как в кипящем чайнике на плите - ещё чуть-чуть, и побежит через края. И осознание этого ощущения только усиливало это ощущение. Злость. Минхо даже не знал, что конкретно злило его в этой ситуации. Склонялся к тому, что всё. От упоминания парочки Феликса и Хвана до приглашения на них посмотреть в баре. Он насмотрелся на них в Хэллоуин, и тогда это было любопытно, а сейчас почему-то неприятно даже от мыслей о том, что придётся провести вечер с их воркованием на фоне. Глупость. Как там учили бороться со стрессом в школе волонтёров? Стоп. Почему это вообще вызывает у него стресс? Ладно. Вдох на пять счётов, пауза на два, выдох на восемь. Абсолютно бесполезная чушь. Вдох. - Сынмин с Чонином приведут своего нового друга-музыканта, - продолжил аргументацию Джисон. Минхо надеялся, что парень не заметит его горящих ушей и ногтей, впивающихся в ладони. Пауза на два счёта. Хан притормозил. Минхо по инерции сделал два шага, а потом остановился и повернулся к отставшему парню. Тот заглянул в глаза, сминая свободной от телефона рукой подол толстовки: - И я был бы рад, если бы ты пошёл со мной. Выдох. Когда Хани смотрит так, как он смотрит сейчас, Минхо соглашается даже залезть в чёртово колесо обозрения. Как он может отказаться от похода в бар? Да и перспектива снова увидеть Хвана, пусть и в компании Ли Феликса, не самая ужасная. Может, это уймёт неприятный зуд внутри. А может, сделает только хуже. В любом случае, Хо поджал губы и кивнул: - Ладно. Бар.

~

Тесно, душно, всего четыре столика в разных концах помещения и длинная стойка с двумя барменами, бегающими возле неё туда-сюда. Минхо пожалел о своём решении пойти, едва вошёл в дверь. Но Джисон тянул за рукав, отрезая пути к отступлению. - Привет! - воскликнул Хан, когда они подошли к одному из столов, прикрытому витражной перегородкой. На диванах сидели трое. Минхо с Хэллоуина знал только двоих: блондина с отросшими корнями, лисьим прищуром и чуть хрипловатым голосом и длинноногого брюнета с широкой улыбкой в кандалах брекетов. С ними Джисон обнялся по очереди, приветственно хлопая по плечу. Блондин указал ладонью на третьего - широкоплечего, с маленькими аккуратными губами и большим носом: - Знакомьтесь, Со Чанбин, - перевел ладонь на Хана. - Хан Джисон. Названный Со Чанбином встал, неловко улыбнувшись, и протянул руку. Джисон пожал его ладонь двумя руками, кланяясь. - Это Минхо, - Джисон кивнул на Хо. - И он не любит рукопожатия, - хихикнул, озорно стрельнув глазами. Минхо поклонился, выжимая улыбку. Хан представил блондина Ян Чонином, а брюнета с брекетами Ким Сынмином. Второй уведомил, что Ликс и Хёнджин задерживаются, и предложил начать без них. Рассевшись после знакомства, парни заказали выпивку и какую-то еду, Хо попросил два стакана воды. Чонин спросил, почему он не пьёт, но внятного ответа не получил и отстал. Джисон привычно начал солировать, рассказывая что-то о прошедшем дне. Сынмин вкинул в его историю пару шуток, и по столу прошлась волна смеха. Выпили без тоста, мол, за знакомство будем пить, когда придут Феликс и Хёнджин. Те пришли только спустя минут сорок. За это время Хо успел выпить ещё два стакана воды, поклевать из тарелки Джисона и рассказать целую одну историю о себе - очень увлекательный вечер. Вошли парни в обнимку, о чём-то говоря. Хван привычно выглядел по-голливудски роскошно - полностью кожаный чёрный аутфит. Штаны в обтяжку, заправленные в массивные высокие ботинки, рубашка с v-образным вырезом и рукавами до середины предплечья, по поясу и вокруг плеч украшенная декоративными кожаными лентами, волосы небрежно чуть уложены назад, но чёлка неизменно падает на глаза. Феликс рядом с ним выглядел до жути невинно, слишком контрастно - в чём-то светлом на несколько размеров больше. Минхо не вглядывался, потому что рассматривал складки на штанах Хвана. Когда парни подошли, Джисон вскочил и начал обнимать Феликса. Хван в это время прошёлся взглядом по лицам за столом, остановился на Хо, улыбнулся и приветственно кивнул. Тот повторил его жест, ощущая этот проклятый зуд между ребёр как никогда отчётливо. Хан всех представил, обмен рукопожатиями, суета во время заказа для новоприбывших, а Минхо всё смотрел на Хёнджина. Открыто, совершенно забыв, что это, вообще-то, со стороны выглядит странно. Хван заметил только после того, как принесли их с Ликсом напитки, но сказать ничего не успел - Хо отвернулся, притворяясь, что очень увлечён рассказом Джисона, который в этот момент молчал. За их столом было громко, и скоро начала болеть голова. Минхо несколько раз думал выйти с курящими Чонином, Сынмином и Хёнджином на воздух, но так ни разу и не решился. Джисон, как выяснилось, тоже курит, но нечасто, и вообще не курит, просто сейчас хочет за компанию, ну, короче, помялся и на третий перекур ушёл с остальными. Минхо сидел, пил свою воду и наблюдал за оставшимися за столом Феликсом и Чанбином. Те зацепились языками по поводу написания стихов - ничего интересного, поэтому слова их Хо в ум не брал, думая о своём. Ликс то и дело касался нового знакомого, как, впрочем, и каждого, с кем говорил в течение вечера: похлопает по плечу, погладит, шутливо ткнёт, и Хо коробило от одного взгляда на такое количество прикосновений. И как только Хван выдерживает столь высокий уровень тактильности от этого парня? Спрашивать Минхо, конечно, не станет. Они с Хёнджином с начала вечера так и не заговорили. Минхо мог завести разговор первым. Спросить, как дела, куда пропал, что не появляется в студии, но ответы очевиднее некуда - Ли Феликс и ещё раз Ли Феликс. Он появился в жизни Хвана, и сам Хван из своей прежней жизни исчез, причём буквально одним днём. Ну, может, не из всей прежней жизни, но из зала точно, а это уже огромная её часть. Однако, кажется, его это устраивает, если судить по счастливому взгляду на Ликса. Есть ли в таком случае смысл сотрясать воздух? Разве что послушать мелодичный голос Хёнджина. Но если он будет рассказывать об их отношениях с Феликсом, Хо стошнит, так что лучше не пытаться. Хёнджин временами раньше рассказывал о своих пассиях. Его голос в такие моменты приобретал снисходительный и немного скучающий тон, будто нет ничего тоскливее, чем отношения, взгляд расслабленно гулял по собственному отражению в зеркале зала или по холсту, если в этот момент он рисовал в квартире у Хо. И Минхо всегда был совершенно не против послушать этот спокойный и размеренный тон, и даже не особенно важно, что там парень говорит. Иногда было немного неприятно, когда повествование касалось секса, но Хван рассказывал об этом так равнодушно, что быстро отпускало. Однако сейчас у Минхо было отчётливое ощущение, что если Хёнджин заговорит о Феликсе, он не будет равнодушен и полон снисхождения. На этот раз всё совсем не так. Его глаза при одном взгляде на Ликса горят искренним благоговением, а когда они тихо о чём-то переговариваются, держась за руки и прижимаясь плечами, Хван и вовсе исходит счастьем, будто пёс, который увидел хозяина после долгой разлуки. Разве что не ссытся от восторга, и на том спасибо. Под кожей снова заколола иррациональная, но очень сильная злость. Хо залил её, осушив стакан с водой, но помогло, как дорожный указатель слепому водителю. И вот Минхо летит на всех парах в горящей машине на красный через перекрёсток с четырьмя полосами, и неплохо бы разбиться, чтобы на раз, но вряд ли судьба будет так благосклонна. - У тебя удивительный голос, - донеслась до отвлечённого сознания Хо фраза Чанбина. - С ним можно сделать потрясные партии. Феликс весь зарделся и нервно хихикнул: - Правда? Потом стал говорить, что петь не умеет и никогда не занимался музыкой. Чанбин возразил, мол, ему талант видно сразу, и у Феликса определённо есть. Хо с этим поспорил бы, если бы ему было не плевать. Ликс состроил странное лицо, от которого у Минхо по плечам потекла брезгливость, и проговорил вдохновенно: - Ты так думаешь? - он уронил ладонь на массивное плечо Со. Тот кивнул, ухмыльнувшись одним правым уголком губ: - Тебе обязательно нужно заглянуть ко мне в студию как-нибудь. Попробуем твой голос в деле, запишем что-нибудь. У меня есть пара треков, куда ты бы классно вписался. - Чонин с Сынмином будут ревновать, - ухмыльнулся Феликс. - Меня на всех хватит, - Чанбин дернул бровью и рассмеялся. Ликс рассмеялся тоже. - О чём шутим? - Джисон выскочил из-за витражной ширмы неожиданно, как крот из норы в игровом автомате, которого нужно прибить молотком. За ним показались Сынмин с Чонином. - Где Джинни? - спросил Ликс, заметив отсутствие Хвана. У Минхо от того, как парень его назвал, едва не заскрипели зубы. - Говорит по телефону, - бросил Чонин, поудобнее устраиваясь на диване. Ответ удовлетворил всех, и разговор продолжился. Минхо пару минут делал вид, что слушает, даже улыбнулся ободряюще пихнувшему его в бок Джисону, а потом поднялся, чтобы пойти в туалет. Не то чтобы он хотел в туалет, но просто зачем-то пошёл. Проходя в уборную мимо стеклянной входной двери, заметил Хвана, действительно говорящего по телефону на крыльце. Его глаза направлены в одну точку, как бывает, когда человек лишь делает вид, что слушает, а губы сжались в тонкую линию. Раздражён. Хо видел эту эмоцию Хёнджина в зале достаточно часто, чтобы безошибочно распознать. И, неизвестно почему, она очень ему нравилась. Вначале, когда они только познакомились, испытывать Хёнджина подколами и комментариями в сторону его танцев было любимым занятием Хо в том числе из-за этого его раздражённого вида. Тёмные глаза светятся, как у Цербера, но не чистой злостью, а скорее снисхождением, будто он слишком высоко, чтобы обращать внимание на всё, что пытается вывести его из себя, губы сжаты до побеления, ноздри раздуваются от глубокого дыхания. Со временем Хван перестал воспринимать слова Минхо так резко, но это его лицо навсегда отпечаталось в сознании Ли. Парень толкнул входную дверь и вышел, сам не зная, зачем. Хван обратил на него взгляд своих глаз, напоминающих в этом свете чёрные сапфиры. Черты лица смягчились, губы расслабились, медленно алея от прилившей к ним крови. - Я свою часть договорённости выполнил, - процедил Хёнджин серьёзно. - Спасибо за сотрудничество. Завершил вызов, когда Минхо оказался в метре от него. - Когда-нибудь я совершу убийство, - пробубнил, убирая телефон в карман и доставая пачку сигарет. Зубами вытащил одну, подкурился и выпустил облако дыма. Оно окружило их с Хо. Ли поморщился от неприятного запаха, но с места не сдвинулся. - "Вы должны мне за такие деньги отправить все фотографии до одной!" - передразнил, очевидно, того, с кем говорил по телефону. - Почему люди не умеют читать условия фотосессии? Хван подрабатывал фотографом с тех пор, как купил себе камеру на первом курсе. У него отлично получалось, и пару раз его даже приглашали в какие-то журналы поработать на фотосессии. Он вежливо отказывал, потому что не хотел брать на себя такую ответственность, тем более фотография для него - хобби, он нигде этому не учился, как и рисованию, к слову. Хо тогда назвал его идиотом. Хёнджин повозражал немного ради приличия, но, в целом, с утверждением был согласен, ведь деньги предлагали неплохие, да и условия для работы приятные, в отличии от персональных фотосессий, которые чаще всего проходят на улице, и заказчики - отбитые придурки, постоянно выводящие из себя претензиями. Но заднюю давать было поздно, поэтому Хван просто работал дальше, делая вид, что не жалеет об упущенных возможностях. Периодически жаловался на недалёких заказчиков, и Хо обычно в ответ на это отпускал какую-нибудь шутку. Сейчас же ни одной хоть сколько-нибудь смешной шутки в голову не приходило. - Ты чего тут? - несколько молчаливых затяжек спустя поинтересовался Хёнджин, внимательно смотря на Минхо. - Вышел подышать, - дернул тот плечами. Хван ухмыльнулся своим мыслям. - Куда пропал из зала? Хо не хотел спрашивать, но почему-то всё равно спросил. Почувствовал себя идиотом, мысленно закатил глаза на два полных оборота и сунул руки в карманы. Хван как-то до ужаса глупо улыбнулся: - Не хватает времени. Его мечтательный взгляд пробрал до мурашек. Минхо понимающе кивнул и поджал губы. Хёнджин повитал в своих мыслях пару минут и спросил, уже почти докурив сигарету, с ухмылкой: - А ты соскучился? Ли, прежде заинтересованно изучавший камушек под ботинком, поднял голову, заглядывая в глаза Хвана. Они горели озорством. Всматривался несколько мгновений, а потом угукнул неопределенно. Он и сам не понял, пошутил или нет. Хёнджин снова ухмыльнулся. Сделал два шага и бросил дотлевшую сигарету в урну у входа. - Идёшь? - позвал, собираясь открыть дверь в бар. В груди завернулась чёрная воронка пустоты, и захотелось забросить в неё хоть что-то, только бы не вытягивала силы, но, к сожалению, Джисон с его бесконечными историями занят общением с друзьями.