Я никогда не...

Феликс добрался до студии Чанбина только спустя почти месяц с их знакомства. Они обменялись номерами в баре, но первым Ликсу писать было как-то неловко, не хотелось навязываться, и он ждал, когда Со вспомнит о нём. Тот вспомнил спустя пару недель, и к этому времени Феликс сам едва не забыл. Принял входящий звонок на автомате, голос не узнал и переспросил, кто беспокоит, чем вызвал у Чанбина приступ смеха. - Такой серьёзный, прям президент, - прыснул тот. Ли проглотил приятное удивление неожиданным звонком и улыбнулся самому себе. Разговорились на полчаса о всяком: делах, друзьях, планах. Чанбин искренне интересовался жизнью Феликса, шутил, рассказывал о себе, и к концу разговора у Ликса заболела челюсть от постоянной улыбки. Попытка договориться о встрече на неделе оказалась провальной, потому что на Ли навалились учебные проекты, а потом была запланирована поездка к родителям Хёнджина, так что решили связаться позже, когда графики обоих будут посвободнее. Ликс сначала очень ждал сообщения, каждый день проверяя уведомления, а потом как-то отпустил это, занятый другим. Хёнджином. Тот уже почти всё время проводил у Феликса, лишь изредка уезжая в их с Крисом квартиру поработать или увидеться с другом. Целовал, много гладил и словно невзначай прикасался при любом удобном случае, обнимал, шептал нежности, окружая Ли облаком такой сладкой любви, о какой он читал только в любовных романах. На столе постоянно стояли свежие цветы, которые Хёнджин приносил для Ликса вместе с продуктами, а на тумбочке, холодильнике или зеркалах часто появлялись записки с романтичными глупостями, написанными острым почерком Хвана. Засыпали обычно отдельно, потому что Хёнджин любит засиживаться допоздна, но просыпались всегда в объятиях друг друга, и это ощущалось невообразимо приятно. Хвана, конечно, нужно было ещё растолкать, и этот квест не из лёгких, но, когда удавалось, он целовал веснушки, невесомо играл с ними подушечками пальцев, заставляя бабочек в животе трепетать. Иногда относил в ванную на руках, несмотря на то, что Ликс брыкался, и этот жест ощущался до ужаса трогательным. Принимать ванну вместе Феликсу нравилось особенно сильно. В этом было так много нежности. Касаться тел друг друга в тёплой ароматной воде, целоваться расслабленно, невесомо, почти лениво, тереться влажными от воды носами, говорить тихо-тихо, совсем не напрягая голос. Эта близость каждый раз заставляет мелко дрожать и внутренне светиться от переизбытка чувств. Хёнджин массирует волосы, взбивая пену шампуня, водит мочалкой по плечам, целует, хихикает в ухо, когда Ликса пробивают мурашки от невесомых прикосновений к спине или когда он неуклюже скатывается по скользкой поверхности ванны. Сам Хван ластится к рукам Феликса на своей шее и груди, прикрывает глаза от наслаждения массажем ладоней и ступней, довольно мычит, разнеженно улыбаясь. Ликс любит смотреть, как меняются эмоции на его лице, потому что каждая его эмоция - стрела в самое сердце. Хёнджина постоянно хочется фотографировать, чтобы не забыть ни единый оттенок настроения. Его шальную улыбку, когда он щекотит Ликса, нежный усталый взгляд в конце долгого дня, азартный прищур во время игры в Уно. Он и злится красиво, хотя Феликс не любит видеть складки недовольства в уголках его глаз. Сразу хочется успокоить, обнять, забрать себе плохое настроение, только бы Джинни снова улыбнулся ослепительно ярко. В такие моменты Ли обычно готовит любимый холодный кофе Хёнджина (даже купил формы для льда и теперь постоянно его замораживает), массирует сильные напряжённые плечи и трепетно целует. Джисон после встреч с Ликсом и лицезрения его довольной моськи несколько раз пошутил в Твиттере о том, что тот скоро захлебнётся розовыми соплями, но самому Феликсу нравилось. Он никогда не чувствовал такой идиллии с кем-то, и сейчас хотелось упиться ею. Когда Хван предложил поехать к его родителям, внутри шевельнулся страх. Как будто это какой-то новый уровень отношений. Хотя, строго говоря, они так ни разу и не обсуждали то, что между ними вообще есть отношения - никаких "официальных" предложений быть вместе никто никому не делал. Вдобавок к этому, Ликс никогда не знакомился с родителями (семья Джисона не в счёт) и смутно представлял, как это будет и что должно значить. В общем, было стрёмно, как перед экзаменом с полными трусами бесполезных шпаргалок. Однако едва двери большого загородного дома открылись и семья Хван распахнула широкие дружелюбные объятия, Ликс почувствовал лёгкость и спокойствие. Они шутили, угощая обедом, расспрашивали о жизни в Австралии, с любовью смотрели на сына, рассказывая истории из его детства. Возле стола кружила шебутная черно-белая собачка, не дающаяся в руки, несмотря на все попытки Хёнджина усадить её на колени, и от этой забавной суеты веяло ощущением дома. Хёнджин не сказал, что Феликс - его парень, и тот провёл несколько дней в доме Хван на правах друга их сына, однако вряд ли родители Джинни настолько слепые, что не видели глаза-сердечки парней при взгляде друг на друга. Скорее, мудрые, и сделали вид, что ничего не происходит, хотя прекрасно всё поняли. Чанбин позвонил во второй раз, уже когда Ликс с Хёнджином вернулись домой и первый снег запорошил улицы. Снова завел разговор обо всём и ни о чём, похвастался успешной работой с Сынмином над его сольной песней, расспросил о поездке. Ликс охотно рассказал несколько забавных историй из их с Хёнджином маленького путешествия и предложил наконец встретиться. Со пообещал скинуть адрес студии по смс и пригласил прийти в конце недели. У Феликса от радости чуть не лопнуло лицо. Чанбин встретил его возле дома, чтобы не потерялся, и по дороге в квартиру начал расспрашивать о прошедшем дне. Уже в квартире предложил чай, и Феликс даже не искал причин отказываться, потому что дико хотелось чего-то горячего после декабрьского холода. Он ещё, как назло, забыл перчатки, так что пальцы теперь почти не гнулись, а волосы от растаявшего на них снега неприятно прилипли к вискам. - Сынмин и Чонин так толком и не ответили, что тебе нравится, так что я купил всякого, - расставляя на столе кучу сладостей, хихикнул Чанбин. Ликс округлил глаза, удивлённо вскинув брови. Он не понял, какую эмоцию вызвал у него факт, что Со интересовался его вкусами у его друзей. Но в груди стало тепло. - Не смотри так, - не выдержав вопросительный взгляд Ли, дернул парень плечами. - Хотелось тебе угодить. - Мог спросить у меня, - улыбнулся Феликс. Чанбин послал ему недовольный прищур, мол, "ты самый умный, что ли?" и зашуршал упаковками, открывая. Феликс прыснул от смеха. - В следующий раз сразу прошу прислать развёрнутый список ваших предпочтений, - наигранно официально проговорил Со, усаживаясь на стул напротив и всё шурша обёртками. - Будет сделано, - чуть поклонился Ли, не переставая хихикать. Он слукавил. Никакого списка он не послал. Но зато в следующий раз принёс еду с собой. Они с Чанбином стали видеться стабильно пару раз в неделю. На первой встрече до студии в соседней комнате так и не дошли, зацепившись языками, но во второй раз Со показал свои богатства с гордостью многодетного папаши. Объяснил, какая у него есть аппаратура и для чего нужна, дал поиграться с микшером и показал несколько своих песен, в которых хотел бы слышать голос Феликса. Когда встретились в третий раз, Ликс, смущаясь до ужаса, попытался что-то напеть. Чанбин так восторженно смотрел и поддерживающе хлопал по плечу после, что ему даже показалось, что у него получилось неплохо. В конце концов, не зря же он ходил в школьный хор один день в третьем классе? Но рэп читать выходило, кажется, увереннее, да и в песнях Со нужен был именно речитатив, так что на нём было решено остановиться, и пару встреч после Чанбин тренировал Феликса, как собачку, подкармливая вкусностями, когда получалось. Показывал, как правильно дышать и делать акценты. Иногда было немного неловко, ведь Чанбин держал за живот, объясняя, как брать воздух, но Феликс старался не акцентировать на этом внимание и игнорировать собственные горящие уши. Запоминал по мере сил, что-то даже записывал в заметки в телефоне. Иногда к их компании присоединялись Сынмин и Чонин, но чаще они встречались с Со отдельно от Феликса. Он не знал, почему, но и не спрашивал - ему нравилось проводить время с Чанбином вдвоём. Непринуждённость их дружбы подкупала. Даже с Джисоном Ликс никогда не говорил так открыто, как мог говорить с Со. Дело, видимо, было в разнице характеров. Джисон замкнутый, хоть и вечно безостановочно болтает, не слишком умеет выражать эмоции, а Чанбин - сама искренность. Он постоянно озвучивает свои мысли, чувства, ощущения, а если и не озвучивает, их прекрасно видно по лицу. Он открытая книга, и Ликс впервые в жизни встретил такого человека. Он умеет слушать и всегда пытается дать какой-то совет, постоянно предлагает свою помощь, какой бы ни была ситуация. Феликс с Хёнджином заказали шкаф, и Ли обмолвился об этом Со. Тот сразу заглянул в свой ежедневник и предложил день, в который может приехать и помочь со сборкой, если нужно. А когда Феликсу надо было срочно закончить с заданием по учёбе, а времени не оставалось совсем, вызвался помочь совершенно безвозмездно и с большим рвением. У Ликса от его доброты сердце идёт уродливыми трещинами. Во время работы Чанбин постоянно спрашивает, хорошо ли Феликс себя чувствует, не устал ли, не голоден ли. Специально для него купил кофе, который сам не пьёт. Когда Ли забывает перчатки (а это случается постоянно), даёт ему свои, чтобы не отморозил пальцы по дороге домой. А ещё периодически звонит, когда они не видятся несколько дней, чтобы просто поболтать. Джисон иногда в шутку отпускает ревнивые комментарии, когда слушает о встречах с Чанбином, мол, нашёл новых друзей и старые больше не нужны. Но это, конечно, неправда, потому что, если бы Ликсу не нужны были его старые друзья, он не пригласил бы их всех в свою квартиру отмечать Рождество. Хан на это написал в Твиттере: "ЛИКС ОРГАНИЗУЕТ ВЕЧЕРИНКУ В СВОЕЙ КВАРТИРЕ Я КТО?????" Феликс не понял, как работает этот сломанный телефон, потому что его приглашение звучало: "Соберемся с парнями у меня в Рождество", и про вечеринку не было ни слова, но уже давно не задаёт Джисону никаких вопросов и на этот раз не стал. Просто одёрнул его, когда тот хотел было пригласить половину универа, и вынудил ограничиться одним Минхо. Сам позвал Сынмина с Чонином и Чанбина. Хёнджин хотел, чтобы пришёл Крис, но тот укатил на несколько дней к родителям, так что не смог. Он пообещал, что обязательно заглянет в гости, когда приедет, ведь они с Феликсом до сих пор так толком и не познакомились, и Хван остался доволен. На подарки договорились не тратиться, но почти всем на договорённость оказалось плевать. Джисон приволок средних размеров коробку и сказал, что это "для самой сопливой парочки" от них с Минхо. Ликс не стал открывать сразу, хотя по коварному взгляду друга можно было предположить, что там сибирская язва. Для остальных у Минхо в руках были пакеты, и он быстро раздал их, сдержанно поздравив при этом каждого. Чанбин тоже не смог прийти с пустыми руками. Феликсу он преподнёс тонкий квадратный конверт, склеенный наспех и повязанный обычным шпагатом, со словами: "Посмотришь потом", а остальным раздал подарочные пакеты разных размеров, видимо, подбирал подарок для каждого индивидуально. Сынмин и Чонин традиционно всем подарили деньги, потому что "если и есть подарок лучше, чем деньги, то это в два раза больше денег". Хёнджин с хитрым прищуром сказал, что его подарок Феликсу будет позже, и Ли покраснел, как школьник. Сам он для Хвана тоже подготовил кое-что особенное, но решил вручить наедине. Подарки парням Ликс выбирал очень долго и не без помощи Хёнджина, но остался доволен их счастливыми лицами. Сынмину подарил дорогущий ирригатор для его брекетов, о котором он много раз говорил в контексте "это же просто штуковина, брызгающая водичкой, почему так дорого?", что значило: "мне это очень надо". Чонину - кроссовки, потому что заметил, что его любимые уже выглядят хуже, чем он сам после сессии, а это ну очень плохо. Джисону - новые наушники, навороченнее его прежних, а Минхо (по совету Хана) оплатил абонемент в танцевальную студию. Тот крайне удивился, что Ликс решил ему что-то подарить, но отказываться не стал и поблагодарил. Чанбину Феликс преподнёс посильную сумму на новый микрофон, потому что тот, который парень несколько раз упомянал в разговоре, стоит как почка, и всю сумму Ликс бы не потянул даже с учётом того, что они все подарки дарили напополам с Хёнджином. Для Со подарком, кажется, было уже то, что Ли запомнил название микрофона, который ему хотелось, так что он начал благодарно обнимать, ещё не получив ни копейки. Под приятные разговоры ни о чём алкоголь пошёл хорошо, и Джисон быстро добрался до нужной кондиции, чтобы предложить поиграть в игры. - "Я никогда не"! - воскликнул он, поднимая указательный палец, а потом со странной улыбкой глянул на Минхо. Тот в ответ послал скептическую ухмылку. - Скучно, - нахмурился Чонин и засунул в рот закуску. - С историями? - подал голос Чанбин, чем приковал к себе шесть пар вопросительно смотрящих глаз. - Не играли никогда? Как обычно, но если было, не просто пьёшь, а ещё и рассказываешь историю о том, как это было. - Давайте, почему нет? - пожал плечами Хёнджин, вальяжно откинувшийся на спинку дивана. - Я никогда не напивался до беспамятства, - начал Чанбин после суеты с обновлением алкоголя в стаканах. Если бы пить нужно было пропорционально количеству раз, когда с тобой случалось озвученное, Джисону бы пришлось осушить пару вёдер. К счастью, правила гуманнее, и он просто сделал глоток. С ним выпили Чонин и Сынмин, и Хан отдал им право первыми рассказать свои истории. Те предпочли поведать одну на двоих - как они вместе пили в старшей школе. Сынмин после третьей бутылки соджу возомнил себя космонавтом, надел на голову рюкзак Чонина и с криком "Я хочу полететь на луну!" побежал крутиться на детской карусели. В дороге дважды споткнулся о воздух, но остановить его эти сложности не смогли. Ян от участия в катании воздержался и просто стоял рядом, рассыпаясь смехом, пока друга бултыхало из стороны в сторону. А потом держал его под руки, пока того тошнило. - Космос был так близко... - мечтательно протянул Ким, запрокинув голову. Феликс прыснул от смеха, хотя историю эту уже слышал. Настала очередь Джисона, и он выбрал историю о случайной поездке с Ликсом в Пусан. Они тогда познакомились с какими-то студентами-медиками на одной из первых совместных тусовок, Джисон выпил с ними весь алкоголь, что у них был, а было много, и захотел приключений. Те не были против: нашли непьющего водителя и загрузились к нему в машину, выбирая направление на Пусан. Никто не знал, почему именно туда. То ли у одной из девушек там жили родственники, то ли наоборот - ни у кого не было там никаких знакомых, а значит можно было оторваться. И Ликсу, и Хану было как-то кристаллически плевать, главное - движ. В машине откуда-то появился ещё алкоголь, так что веселье продолжилось, но когда доехали до пункта назначения, никому уже не было весело: половина спала, а вторая - блевала в кустах. Феликсу, оставшемуся в относительной кондиции, пришлось волочить бездыханного Джисона в какую-то дешёвую гостиницу, а утром с диким похмельем на поезде катиться обратно в Сеул. - Я никогда не звонил бывшим, - Сынмин сделал следующий ход, когда обсуждение истории Хана подошло к концу, и послал Чонину провокационный взгляд. Тот закатил глаза и выпил. Ким хихикнул, требуя историю. - У меня была девушка... - начал Ян, снисходительно мотнув головой. - И мы все искренне ей соболезнуем, - наигранно драматично проговорил Сынмин, за что получил молнию презрительного взгляда. - Мы познакомились ещё в старшей школе, потом начали встречаться, когда я поступил. Расстались через пару месяцев. Мы с Сынмином нажрались. Праздновали поминки моей любви. Ну, и я решил позвонить ей. - Если бы только позвонить, - рассмеялся Ким. - Она трубку бросила, когда я в любви признавался! - возмутился Чонин. - Охуела? Я решил поехать к ней поговорить. - А перед этим мы ещё выпили, - добавил Сынмин с кивком. - Видели бы вы, как он вывалился из такси! - Это был плановый перфоманс, - хихикнул Ян. - А, так заблевать ей туфли было частью перфоманса... - протянул Ким, театрально хмурясь. - А потом получить за это веником. - Шваброй, - поправил Чонин, поджав губы, а после хихикнул. - Она сломала ручку о мою спину. В двух местах. Хёнджин пробил себе лицо фейспалмом, падая головой на плечо хихикающего Феликса. Чанбин спрятал смешок в куске бутерброда. Минхо ухмыльнулся, как всегда сдержанно, глядя на Хана. Тот держался за живот от смеха. - А я бы тебе ладошки подставил, если бы ты блевал на моём пороге! - Сынмин потрепал друга за плечо, хохоча. - Не то что твои бабы! Хван нахмурился сквозь смех с беззвучным "Фу". - Я курить хочу, - объявил Чонин и встал со стула. С ним на балкон ушли все, кроме Минхо и Феликса. Ликс пытался делать вид, что никакой неловкой тишины между ним и Хо нет, но это было сложно. И о чём заговорить, чтобы разрядить сомнительную обстановку, он не знал. Парень оставался для Феликса белым пятном, хотя они уже не в первый раз общаются в одной компании, и Джисон нередко о нём рассказывает. По историям Хана Минхо добрый, заботливый, смешной, понимающий, а по личным наблюдениям Ликса Минхо не умеет разговаривать и улыбается только по праздникам. И постоянно очень странно смотрит, как будто пытается взглядом ни то убить, ни то покалечить. Феликсу неловко под этим взором, но виду старается не подавать, однако перестать елозить на месте не получается. Он несколько раз открывал рот, чтобы спросить какую-нибудь банальщину типа "Какие планы после выпуска?", но каждый раз закрывал, не проронив ни слова. - Я никогда не притворялся, что не чувствую себя неловко, - вдруг заговорил Хо, отпивая воду из своего стакана с чуть надменной ухмылкой. - Расслабься, а то взорвёшься. Нам не обязательно разговаривать. Ликс стушевался, с нервным смешком опуская глаза на свои колени. - То, что у нас есть общие друзья, не значит, что мы тоже должны подружиться, - добавил Хо и кивнул в конце фразы. - Но мы могли бы, - снова поднял голову Феликс. - Не думаю, - честно и ровно ответил Минхо, качнув головой, и Ликс удивлённо приоткрыл рот. - Без обид. Чтобы обидеться, нужно хоть что-то понять, а Феликс не понял ничерта. Однако спрашивать не решился. Закрыл рот, попялился на вальяжно закинувшего лодыжку правой ноги на левое колено Хо ещё немного и выпил, отвернувшись. Вот и поговорили. Лучше бы и дальше неловко молчали. Парни вернулись спустя несколько минут, которые показались вечностью. Игра продолжилась, а Ликс всё чувствовал странное напряжение. Минхо поглядывал из-под длинных ресниц то на него, то на Хвана. Захотелось прибор для чтения мыслей, потому что в этой фиолетовой голове, очевидно, они очень интересные. Чанбин тоже посылал неопределённые взгляды Феликсу, и от них было как-то не по себе, но Ли предпочёл игнорировать это ощущение.

***

Минхо уже успел отвыкнуть от этого чувства, но вот оно снова здесь. Давит на грудь, когда Хёнджин выглядывает из-за спины Ликса, встречающего их с Джисоном на пороге. Заставляет руки покрываться противными мурашками злости, когда Хван шепчет что-то Феликсу в углу, и тот краснеет. Сжимает гортань, когда Хёнджин смеётся или довольно облизывает губы. От этого удавалось скрываться почти месяц. Они с Хёнджином не виделись с той встречи в баре. В зал он так больше ни разу и не пришёл, не писал, не звонил, и даже в универе совсем не попадался на глаза. Просто пропал из жизни Минхо, будто его никогда там не было. Будто не было совместных танцевальных практик, разговоров в кафе, вечеров в квартире Хо, когда Хван рисовал и увлечённо говорил о чём-то, а Минхо слушал и шутил, заставляя друга смеяться звонко, запрокидывая голову назад. Будто не было плейлиста Хёнджина в машине Ли, забытой в дверце бутылки с водой, таблеток от аллергии в ящике на кухне специально для Хвана. Будто не было ощущения необъяснимой правильности происходящего рядом друг с другом. Будто Минхо всё это выдумал. Если не думать, то совсем не больно. И с Джисоном неплохо получалось не думать. Хо был уверен, что будет жалеть о том поцелуе в машине возле бара, но не жалел. Хотел бы, наверное, жалеть, потому что это чувство было бы правильным. Но не получалось. Ему понравилось и хотелось ещё. Ему слишком хорошо и спокойно рядом с Хани, чтобы отказаться от этого. И его чувства неправильные от начала и до конца, но совершенно наплевать, когда Джисон улыбается искренне, бесконечно рассказывает истории, шутит, показывает мемы и с надеждой смотрит на реакцию, приходит в зал, чтобы после тренировки Хо пойти вместе поужинать или погулять. Совершенно наплевать, потому что тогда становится лучше. Это нечестно. Однако Минхо не способен ничего изменить. Он никогда не пробовал наркотики, но казалось, что именно так ощущается зависимость - осознаешь риски, но не хочешь слезать. Ли подсел. Хан Джисон - тот наркотик, за который Хо убил бы любого наркобарона. Минхо совершенно не жалел о том поцелуе возле бара и, когда после они с Ханом приехали в его квартиру, поцеловал снова. И снова. До мурашек по спине и сбитого дыхания. До трепета в груди и сладкой истомы в животе. Они целовались, прикасались друг к другу, смотрели в глаза, и Минхо даже показалось, что у него больше нет дыры в груди. Показалось, что больше не тянет между лопатками. Ему показалось, что он безоговорочно счастлив, когда спустя несколько дней Джисон впервые остался спать в его постели. Когда проснулись вместе с переплетёнными ногами. Когда Хани уплетал приготовленный Хо завтрак с самым довольным лицом, какое Минхо только доводилось видеть в жизни, и измазался желтком, чуть не подавившись чаем. Когда его руки заботливо гладили спину Ли во время совместного просмотра сериала. Когда он принёс с улицы кота, и они вместе отвезли его в клинику, а спустя несколько дней нашли хорошую семью, которая смогла приютить кроху. Когда впервые прикоснулись друг к другу по-настоящему нескромно, задыхаясь от чувств. Когда после Джисон, уставший и разомлевший, жался к телу под одеялом, не в силах сдерживать блаженную улыбку. Минхо показалось, что всё не так уж нечестно и что он действительно счастлив, когда Хани в один из дней поставил сериал на паузу, выпутавшись из объятий, заглянул в глаза и сказал: - Мне никогда не было так хорошо, как с тобой сейчас. Но ему показалось. Потому что будь он на самом деле счастлив, к горлу не подступил бы болезненный ком, когда Джисон сказал, что Феликс и Хёнджин приглашают их на Рождество. Он не ощущал бы недостаток чистого воздуха в лёгких от взгляда обсидиановых глаз Хвана. Не тянуло бы между рёбрами и не болели бы виски от слишком большого количества мыслей. Но всё это есть, и от злости едва не скрипят зубы. Хо зол на всех и каждого. На Ли Феликса, что пригласил. На Джисона, который заставил пойти. На Хвана, выглядящего отвратительно радостным в объятиях Ликса. На Сынмина, который не перестаёт шутить ни на минуту, из-за чего Хёнджин заливисто смеётся, запрокидывая голову назад и заставляя сердце Хо биться в припадках. На Чонина, подкидывающего только больше поводов для шуток. И даже на Чанбина, который, вообще-то, ничего плохого не сделал, но уж если злиться, то и на него за компанию. Но сильнее всех Хо злится на себя. Потому что он не хочет это чувствовать. Не хочет, чтобы ему лишь казалось, что с Джисоном он безоговорочно счастлив. Не хочет, чтобы его чувства были неправильными. А они очень неправильные. И он лжёт всем вокруг. Лжёт Хану, потому что если перестанет, то просто потеряет то единственное обезболивающее, что у него есть. Лжёт себе, что это не плохо, не страшно, что это нормально, что не ненавидит себя за это, хотя на самом деле желание удавиться усиливается с каждой минутой, потому что он...использует. Так ведь это называется? Заменять прикосновения человека, которого хочешь сильнее всего, но не можешь получить, прикосновениями другого. Отвратительно. Хотя, строго говоря, с Джисоном Хо по-настоящему хорошо, и ему хочется быть с ним рядом, хочется именно его прикосновений, не потому что они помогают отвлечься, а потому что Хани касается совершенно особенно и будит в груди трепет, так что он точно не просто заменяет им кого-то. Но Хван из головы не исчез, и всё это нечестно. Может, слово "использовать" чересчур грубое и не слишком подходит, однако от выбора термина суть не меняется - Хо лжёт и злится, Хо играет, Хо притворяется, Хо медленно вязнет в болоте, куда загнал себя сам. И ладно бы тонул в одиночестве - он затянул с собой Джисона, и когда густая тина сомкнётся над макушкой, тот пострадает тоже. Эгоистично. Откуда вообще появился этот Ли Феликс? Ведь всё началось с него. Пока его не было, проблем не было тоже. Хван не пропускал тренировки с Минхо, смеялся из-за Минхо, говорил с Минхо, и все прежние его пассии совершенно ничего в их нечастом, но стабильном общении не меняли. А тут до задницы особенный Феликс материализовался в пространстве, как по волшебству (руки бы оторвать тому колдуну, который это сотворил), и всё перевернулось с ног на голову. Минхо не знал, что именно Хёнджин в нём нашёл, но, видимо, это было всё, что он искал. Так романтично, что аж блевать тянет. Хван нашёл всё, что искал, а Хо потерял всё, что у него было. Кое-что, конечно, приобрёл, например, Джисона с его этими до ужаса милыми щеками, звонким смехом, невероятно красивым голосом и очаровательной неловкостью, но потери гораздо масштабнее. Стабильный рассудок, как самая первая в списке, и дальше уже здоровый сон, самоуважение, искренность и прочее, прочее, прочее. Ли Феликс своим появлением нанёс жизни Минхо урона, как от бомбёжки, а теперь сидит напротив, улыбается, трогает Хёнджина за колено, льнёт к нему и смотрит, как на кусок торта. Он ведь даже не подозревает, насколько разрушительное влияние умудрился оказать на Хо. И он, вообще-то, даже ни в чём не виноват, если смотреть на вещи здраво - влюбился и обрёл счастье с человеком, который ответил взаимностью. Да и к Хо относится хорошо, даже подарил подарок, чем удивил до частого моргания. Но Минхо всё равно злится. И эта злость утомительнее четырехчасовой тренировки. Но ещё утомительнее гнетущая атмосфера, повисшая между ним и Феликсом, когда остальные ушли курить. Разбавить особо нечем, и Минхо банально подметил сам факт её наличия, чтобы хоть как-то развлечься-отвлечься, на что Ликс даже немного мило смутился. А потом сказал сущую глупость о том, что они могли бы дружить. Хо не хотел его обидеть или задеть (на самом деле, немного хотел, но скорее от бессилия перед горечью досады во рту) своим ответом, но на лицемерие сегодня его батарейки уже не хватает, поэтому честно возразил. Не быть им друзьями. Ни в одной из вселенных. Даже если бы не существовало Хёнджина и всей этой глупой сериальной драмы, с Феликсом Минхо вряд ли смог бы поладить. У них ровным счётом ничего общего, кроме любви к танцам и Хвану, если судить по рассказам Джисона, так что лучше даже не тратить социальные ресурсы на заведомо гиблое дело. Любовь к Хвану. Как глупо. Научиться бы так убедительно лгать себе о том, что её нет, чтобы поверить, и все проблемы бы исчезли. Джисону лгать об этом получается отлично. Хотя, если тебя не спрашивали, то считается ли молчание ложью? Минхо тошнит. Феликс сконфуженно отвёл взгляд, делая вид, что совсем не загрузился, но он слишком очевидный. Минхо на секунду стало не по себе, будто он что-то сделал не так, но это чувство исчезло так же быстро, как появилось. Когда вернулись ребята, Ликс чуть приободрился, однако всё равно посылал странные недоумённые взоры. А ещё поглядывал на Чанбина. Минхо заинтересовали их гляделки, наверное, потому что совершенно не заинтересовала очередная история Чонина об их с Сынмином пьяных приключениях. Со смотрел практически постоянно то на Феликса, то на Хвана, то на их переплетённые пальцы. Феликс ёрзал, видимо, глаза Чанбина лежали на нём неудобно, но тоже время от времени смотрел. Странно. Но Хо быстро стало скучно от мыслей об этом, и он продолжил развлекаться самоуничижением. Так весело, хоть вешайся. Под конец вечера Джисон уже неплохо набрался, но на ногах стоял уверенно, если спину подпирает стена. Она и подпирала, пока Хо обувался в прихожей. Хозяева квартиры стояли в другом конце, чтобы не мешать собираться, и агрессивно делали вид, что не хотят скорейшего ухода засидевшихся гостей. Минхо и рад был бы уйти ещё в начале вечера, а лучше не приходить вовсе, потому что кроме раздражения эта встреча ничего ему не дала, да только Хан очень уж хотел поболтать с друзьями, и даже когда Сынмин, Чонин и Чанбин собрались уезжать, не двинулся с места, обсуждая с Феликсом что-то своё. Хёнджин в это время гладил Ликса по плечу, увлечённо рассматривая ворсинки на одежде, и иногда ухмылялся чему-то, что говорили парни. Минхо не слушал. Наслаждался видом его склонённой набок головы, открытой шеи, ниспадающих по затылку блестящих чёрных волос. Красиво. Они бы, наверное, с жаждой пьяного Хана вести светские беседы проторчали там до утра. Хо, конечно, в тот момент было весьма неплохо сидеть и пялиться, думая о своём, но не настолько, чтобы пожертвовать оставшимися крохами сна, так что спустя ещё час аккуратно намекнул, что устал. - Спасибо за вечер! - улыбнулся Феликс. Хван поддержал. - Вам спасибо! - Джисон оторвался от стены, чуть шатнувшись. Минхо готов был ловить, но, к счастью, не пришлось. - Ещё раз с Рождеством! Хан широко расставил руки, приглашая Ликса обняться. Тот с радостью подошёл и обнял, что-то бормоча и хихикая. Минхо посмотрел на Хвана, тот смотрел себе под ноги. Стало как-то горько во рту от мыслей о том, что за вечер в одной компании они вообще не говорили. Не разговаривать, находясь рядом, для них не нонсенс, вообще-то, а вполне привычная ситуация, однако сейчас как будто не хватало хотя бы пары слов. - Хёнджин, - неожиданно для самого себя позвал Хо. Сразу же мысленно застрелился, но в реальности под рукой для воплощения фантазии в жизнь пистолета не оказалось. Что собрался говорить - вопрос на миллион, но что-то уже придётся, раз зачем-то открыл рот. Хван поднял глаза, смотря удивлённо и заинтересованно. Джисон с Феликсом глянули, разорвав объятия, но почти сразу отвернулись, делая вид, что пол в квартире - просто произведение искусства. Хван бросил короткое "М?", мол, слушает. - С Рождеством, - проговорил Хо, помедлив. Он не придумал ничего лучше. Хёнджин молчал несколько секунд, пожалуй, дольше положенного в такой ситуации, смотря в глаза. Наверное, думал о том, какой же Минхо идиот, потому что сам Минхо именно об этом и думал. А ещё чувствовал, как по спине от зрительного контакта бегут мурашки. На сдерживание дрожи в пальцах уходило непозволительно много сил. - Спасибо, Хо, - ответил Хёнджин после паузы, поморгав. - И тебя с Рождеством. Минхо показалось, что он прыгнул с парашютом, но без парашюта, потому что Хван улыбнулся, не переставая смотреть в глаза. Хо не видел эту улыбку слишком давно. Именно такую, адресованную конкретно ему. Если бы глазами можно было снимать, сделал бы миллион кадров и поставил на локскрин. - Ну, мы пойдем, - Джисон похлопал Феликса по плечу. Минхо пробрало до липких мурашек, и он отвёл взгляд, разворачиваясь к выходу. Ноги на пути к двери гнулись сомнительно. Забыл попрощаться, но вряд ли кого-то это расстроило. Джисон семенил следом до машины, что-то говоря, однако Хо не вникал. Сердце никак не могло прийти в себя, всё долбясь и долбясь в грудную клетку. - Всё в порядке? - Джисон повернулся к Минхо, когда они уселись в автомобиль, и чуть наклонился, чтобы заглянуть в глаза. - Ты бледный. Конечно, бледный. Хо тошнит. То ли от самого себя, то ли от боли, то ли от всего сразу. И с каждой такой встречей только сильнее, потому что он не способен выключить эту проклятую тягу к Хван Хёнджину и чувство вины перед Джисоном, который совершенно не заслуживает всей той неправды, что его окружает со дня знакомства с Хо. И сейчас неплохой момент, чтобы раскрыть себя и снять с плеч хотя бы эту ложь Хану, глядишь, станет лучше. Тяга к Хвану никуда не денется, но она хотя бы будет причинять боль только Хо и никому больше. Однако гарантий, что станет лучше, нет, а вероятность, что от этого сердце рассыплется в труху, крайне велика, и Хо молчит. Кивает, мол, всё просто изумительно, и заводит двигатель. Джисону вряд ли его ответ показался убедительным, но говорить он ничего по этому поводу не стал. Может, Минхо просто нужно не видеть Хёнджина. Мысли о нём за тот месяц, что они не пересекались, никуда не делись, но это хотя бы не так тяжело, как смотреть в его эти до блядской дрожи красивые глаза, а потом делать перед Джисоном вид, что это совсем не сломало его на маленькие кусочки уродливого пазла. Может, если не встречаться вообще, Хо перестанет лишь казаться, что он счастлив с Джисоном, и он на самом деле будет счастлив. А может, Минхо просто хочет, чтобы на него упало пианино, и вся эта драма закончилась.

***

Джисон с Хо уехали буквально пять минут назад, и Ёнбок сразу потащил Хёнджина в спальню, нетерпеливо дёргая за руку, чтобы подарить подарок. Однако, как только встал перед ним, смотря в глаза, заметно заволновался, не зная, куда девать руки и как вообще начать. - Я долго думал, что купить тебе в подарок, - он переминался с ноги на ногу, как школьник на ковре у директора, и Хвану захотелось обнять неспокойные плечи. - Но так и не смог придумать ничего толкового. - А, ну ладно, я тогда пошёл, - хихикнул Хёнджин и в шутку дернулся к выходу, чтобы разрядить неожиданно образовавшуюся тревожную ауру, однако Ли удержал за руку, закатив глаза: - Поэтому не стал ничего покупать, и сделал кое-что сам, - закончил фразу с наигранным раздражением, помялся мгновение и потопал к ящику стола. Достал оттуда крафтовый блокнот и протянул Хвану, вернувшись на прежнее место. - Я написал тебе стихи, - шепнул, серьёзно и взволнованно смотря в глаза. Хёнджин пару мгновений держал ответный взгляд, потом поглядел на блокнот несколько секунд и принял его. В груди свернулся маленький неспокойный клубочек предвкушения. Хван хотел было открыть, но Ёнбок схватил за руки: - Я не умею рисовать, так что оставил для тебя пустые страницы, чтобы ты мог нарисовать свои иллюстрации. Если захочешь. Хван кивнул и открыл подарок. На первой странице красовалось: "Я хотел бы подарить тебе весь мир, но могу - лишь своё непутёвое сердце". Сердце Хёнджина от этой фразы забилось быстрее. Он перевернул страницу и начал читать убористый округлый почерк. Ёнбок нервно затеребил собственные пальцы и закусил губу. Дочитав первое стихотворение, Хван почувствовал, как защипало глаза, во рту появился солёный привкус, а горло неприятно засаднило. Чувства Ёнбока. Такие, какие они есть, старательно обращённые в слова, прямо в его руках. Листы с запахом духов Ли, росчерки даты и подписи чёрной ручкой после каждого стихотворения. "Стихи - это личное", - всплыли в голове слова Ликса на их первом свидании, и сердце сжалось до боли, потому что Феликс позволил коснуться этого личного. Феликс вручил ему самое сокровенное, настолько доверяет. Хёнджин просто растёкся бы на месте, если бы прочитал весь блокнот сейчас, поэтому, осилив одно стихотворение, лишь пролистал остальные, часто моргая. - Ты исписал целый блокнот, - Хван старался говорить тише, чтобы не было слышно дрожи в голосе, но толку от его попыток не было. Он знал, что если посмотрит в глаза Ёнбока, то точно разрыдается, поэтому не поднимал головы, всматриваясь в аккуратные буквы. - Обо мне. - Ну, - Ли нервно ухмыльнулся, - я исписал о тебе уже штук шесть, вообще-то, просто сюда выбрал те, что мне понравились больше всего. Хёнджин всё-таки поднял голову, и слёзы полились из глаз. Он закрыл блокнот, притянул Феликса в объятия дрожащими руками с тихим "Боже" и уткнулся в шею носом. Ликс опешил на миг, но обнял в ответ, прижимая к себе крепче. - Это не самый дорогой подарок, но я хотел, чтобы он был особенным, - шепнул, гладя Хёнджина по позвонкам. Хван помотал головой и хотел было сказать, что это самый дорогой подарок, который Ёнбок только мог подарить, но лишь всхлипнул. Ликс добавил к напускной строгостью в голосе: - Я подарил его не для того, чтобы ты плакал. Но Хван плакал. Под ребрами слишком тесно для того количества цветов, что распускается в груди, тесно до боли, и бутоны немофилы обращаются в солёные капли, стекая по щекам. Птичка в руках, прямо здесь, только его птичка, пушит пёрышки, тычется клювиком в щёку, любит. И Хёнджин любит её в ответ настолько, что дрожит. Настолько, что кружится голова. Хёнджин любит её всем своим существом, и кажется, что, если она исчезнет, он сам просто сломается пополам, расколется надвое, цветы посыплются на землю и замёрзнут на снегу. Он не выживет. Потому что вместе с цветами выпадет его сердце. Оно попадёт в липкие лапы холода, обрастёт ледяной коркой и перестанет биться. Хёнджин погибнет, если Феликс исчезнет. Он теперь не знает, как жить без этой любви.