Короткие истории с трагическим концом

      Часть II       Стэн       Дом, милый дом.       Я включаю свет, как только открываю дверь, и направляюсь к обогревателю, оставив вещи Кайла у входа.       — Вау, — слышу я его бормотание, пока вожусь с кнопками и циферблатами. Я просто хочу включить обогрев, а здесь где-то двенадцать кнопок, ни на одной из которых не написано «вкл», «выкл» или «обогрев».       — Вау что? — бормочу я ему, когда наконец слышу звук включенного обогревателя.       — Это место, оно хорошо выглядело в интернете, но вживую здесь просто невероятно.       — За те деньги, что оно стоит, оно должно быть таким. В любом случае, — я поворачиваюсь к нему спиной. — Как ты видишь, мебели у нас нет. Занадачи сказал, что мы должны пойти и арендовать кое-что, и… — я лезу в карман, достаю второй серебряный ключ и бросаю его Кайлу. — Это твой ключ. Открывай сначала верх, а потом низ. Гостиная, столовая, — указываю я на два разных помещения, которые на первый взгляд связаны между собой. — Кухня, — указываю я на очевидное. — А дальше по коридору две спальни и ванная комната. Спальни одинакового размера, и нет главной, так что вопрос в том, какой вид ты хочешь.       -… а чем отличаются виды?       — В одной спальне из окна видно больше деревьев, чем гор, а в другой — больше гор, чем деревьев.       — …у тебя есть предпочтения? — медленно спрашивает он меня.       — Нет.       — Тогда можно мне взять ту, где больше гор, чем деревьев?       — Это спальня справа, — говорю я.       — Спасибо, — говорит он и начинает нести вещи в сторону этой спальни. — Ты еще не привез свои вещи?       — Нет, я только забрал ключи сегодня утром, перед тем как заехать за тобой.       — О, хорошо. Я могу разложить свои вещи в комнате, а потом помочь перенести твои вещи сюда? — спросил он, стоя в коротком коридоре и заглядывая в комнату, на которую он претендовал.       — Все в порядке, Биби дома, так что будет лучше, если я просто возьму несколько вещей, чтобы продержаться до вечера, а завтра я смогу вернуться, пока она будет бегать по делам.       При этом Кайл поворачивает голову обратно ко мне, его взгляд смягчается.       — Полагаю, это значит, что она не очень хорошо восприняла все это?       — Нет. Я вернусь, — говорю я ему и выхожу из квартиры, прежде чем он успевает сказать что-то еще.       Не то чтобы мне действительно нужно было возвращаться в квартиру, которую я делю с Биби; на самом деле я избегаю этого места, так как мне действительно не хочется ссориться. Хотя мне нужна одежда, поэтому я мысленно отмечаю, что нужно заехать в магазин одежды, прежде чем вернуться сюда, и сажусь в машину.       Запустив двигатель и выехав на улицу, я понимаю, что мне некуда ехать. У меня даже нет причин уезжать. В прошлом, если что-то шло не так, если мы с Биби ссорились, если я чувствовал себя одиноким, если мне было скучно, если я хотел выругаться… я шел к Кенни.       Положив руки на руль, я прислонился головой к креслу и начал бормотать про себя.       — Боже… нет, нет, нет… блядь! — ругаюсь я, ударяя рукой по рулю, а затем протираю глаза.       Заехав на парковку, я сажусь в машину и смотрю на пейзаж. Я не хотел ехать на кладбище. Я даже не помню, как добирался сюда, и все же я здесь. Так что я вполне могу выйти. Выключив машину, я застегиваю пальто, прежде чем выйти, и молча иду через парк. На улице довольно холодно для начала декабря, но даже несмотря на это, тут и там есть несколько человек, возлагающих цветы в память о тех, кого они потеряли.       Глядя на могилу Кенни, я ругаюсь:       — Бля. Наверное, я должен был принести цветы, да? — спрашиваю я и вздыхаю, приседая перед надгробием Кенни. — Кого я обманываю, ты даже не любишь цветы… но, думаю, это все равно был бы хороший жест.       Я провел рукой по волосам, а затем потер руки, чтобы согреть их.       — Кайл… здесь. Мы делаем это, мы реально выполняем твое дурацкое соглашение. Кстати, Биби устроила мне ад, и сейчас устраивает мне ад, так что спасибо… Мы сняли квартиру на… на Форт Авеню. Кайл выбрал ее, чувак, ты бы видел кухню. Я могу приготовить там охуенно вкусную рыбу-меч… Кстати, о рыбе-мече, угадай, кто получил повышение? Перед тобой новый шеф-повар.       Я отворачиваюсь и начинаю бить одной рукой по другой, немного фыркая, пытаясь не позволить ничему упасть с моих глаз, но не в состоянии сопротивляться.       — Я пытался позвонить тебе… — я обрываю свое предложение, и в этот момент слезы хлынули из глаз. Падая обратно на землю, я подтягиваю ноги к телу и обхватываю себя руками. — Какой же я, блядь, дурак?       Я не совсем уверен, как долго я остаюсь в таком состоянии, плача, но я слегка дергаюсь, когда чувствую, как на мое плечо ложится чья-то рука. Я смотрю красными влажными глазами на человека, который положил руку мне на плечо.       — Ты в порядке, чувак?       Я никогда не видел этого парня раньше, но я видел его, когда вошел сюда. Я потираю нос и лицо, затем вытираю руки о джинсы и встаю.       — Да, да, я… в порядке.       — Ты уверен?       — Да.       — К кому ты пришел? — спрашивает он, глядя на надгробие Кенни.       — Он мой лучший друг; мы были как братья… — тихо говорю я, глядя на Кенни. Внезапно фыркнув и прочистив горло, я снова поворачиваюсь к нему. — Кого ты навещал?       — Брата, — говорит он с легкой ухмылкой. — Сегодня годовщина — три года.       — Мне жаль, — бормочу я беззвучно.       — Да, мне тоже. Мне жаль твоего друга.       — Да, спасибо… могу я задать тебе вопрос? — спрашиваю я.       — Конечно.       — Вы с братом были очень близки?       Он улыбается и ухмыляется, глядя позади себя, предположительно туда, где похоронен его брат.       — Неразлучны.       Я понимающе киваю.       — Мы с Кенни тоже, так что, наверное, я хочу узнать у тех, кто потерял кого-то очень близкого, как я… сколько времени прошло, пока… пока не прошла эта очень сильная боль, эта грызущая штука… в груди? Как, как долго это длилось у тебя?       Он некоторое время изучает меня, ничего не говоря.       — Думаю, после первой годовщины. И дело не столько в том, что мне перестало быть больно, сколько в том, что перестало быть очень больно. Боль немного утихла, и я привык к тому, что его нет рядом. Он бы не хотел, чтобы я продолжал вести себя так, будто он все равно вернется.       — Но что, если раньше он возвращался?       — …что? — он выглядит озадаченным, и я качаю головой, оглядываясь на Кенни.       Я знаю, что этому парню, вероятно, было больно; я знаю, что у каждого, кто похоронен на этом кладбище, был кто-то, кто чувствовал боль, когда уходил. Но со мной все по-другому. Жизнь Кенни всегда была похожа на жизнь ребенка, который плакал волком, он умирал, но всегда возвращался. И подумать только, что на этот раз он не вернется? Я все еще жду того дня, когда он появится у моей двери и скажет мне, что он ошибался, что он не умер навсегда. Что это была всего лишь очередная случайность, очередной крик волка.       Часть меня, большая часть меня все еще надеется, что он вернется.       — Мне пора возвращаться домой, — говорю я парню, который стоял рядом со мной.       Он кивает.       — Мне тоже пора… тебя подвезти домой?       -Я на машине.       — Хорошо, береги себя. Боль пройдет, ты знаешь, даже если кажется, что не пройдет.       Я киваю в знак благодарности и смотрю, как он уходит на парковку. Я остаюсь еще несколько минут в тишине, прежде чем решаю, что слишком холодно, чтобы оставаться здесь дольше, даже если это ради Кенни.       Включив отопление, как только я возвращаюсь в машину, я еду медленнее, чем обычно, к квартире, которую я делю с Биби. Я действительно собирался просто купить несколько вещей, чтобы избежать конфронтации, но поскольку я вышел позже, чем думала, несколько магазинов одежды, которые есть в городе, уже закрыты.       Прибыв в квартиру, я встаю перед дверью, как только дохожу до нее. Я слышу, как негромко играет телевизор, и пытаюсь решить, стоит ли мне постучать или просто воспользоваться ключом. Похер, я не собираюсь чувствовать себя запуганным из-за ее решения, которое я посчитал важным для себя. Я вставляю ключ в дверь, и когда я вхожу, Биби сидит на диване и смотрит на меня. Я молча смотрю на нее и закрываю дверь, продолжая наблюдать за ней.       Просто войди и выйди, говорю я себе и направляюсь в спальню.       — Я просто пришел взять кое-какие вещи на вечер; за остальным я вернусь завтра, когда тебя не будет дома, хорошо? Так что мы можем не ссориться, пока я здесь? — спрашиваю я уже в спальне и достаю вещевой мешок.       Я не слышу, что она говорит, и не уверен, нравится мне это или не нравится. Я открываю несколько ящиков, шкаф и бросаю туда несколько предметов одежды, не обращая на все это особого внимания. Когда я направляюсь в ванную, чтобы взять туалетные принадлежности, и поворачиваюсь назад, чтобы взять свою сумку, я вижу, что Биби сидит на кровати и смотрит в мою сумку.       Она берет одежду, которую я туда бросил, и складывает ее, прежде чем положить обратно. Она смотрит на меня, когда я кладу вещи на кровать.       — Твои вещи помнутся, — мягко говорит Биби.       — Хорошо, что у меня есть ты, — отвечаю я ей, и она перестает складывать, вздыхая.       — Стэн, прости.       Я ошеломлен и почти уверен, что не ослышался.       — Меня действительно расстраивает то, что делает Кенни, и что мы не можем жить вместе, но я не должна была говорить такие вещи о Кенни, и я должна понимать, что, конечно, ты хочешь сделать для него это последнее дело. Поэтому я прошу прощения.       Отодвинув в сторону свои туалетные принадлежности, я сажусь рядом с ней и беру одну из ее рук.       — Ты не должна извиняться. Это я должен, и я это делаю. Ты права… Я столько раз ставил его выше тебя, и я сделал это снова, даже после того, как сказал тебе, что не буду. Я должен был поговорить с тобой об этом, прежде чем подписывать что-либо, ведь это касается и тебя тоже.       — Но ты бы подписал его, несмотря ни на что, верно?       Я не могу лгать ей об этом.       — Я бы подписал.       Она делает глубокий вдох, и я сжимаю ее руку.       — Я все еще хочу отложить свадьбу. Мы не можем пожениться во время всего этого.       Я киваю в знак согласия.       — И я добровольно позвоню каждому человеку, которому мы отправили приглашение, чтобы сказать, что свадьба откладывается на некоторое время.       — Каждому? — она поднимает бровь в недоумении, и я нерешительно киваю. — Все в порядке, Стэн, ты позаботишься о своей семье, а я позабочусь о своей.       — Спасибо, — говорю я с облегченной улыбкой. — Все в порядке? — спрашиваю я ее.       — Думаю, да; я не могу злиться на тебя из-за чего-то настолько важного для тебя.       — Хорошо, — усмехаюсь я и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее. Она улыбается в поцелуе, пока я глажу ее руку.       — А где Кайл, я думала, он прилетел сегодня?       — Прилетел, — говорю я, вставая и укладывая туалетные принадлежности в сумку. — Он сейчас в квартире.       — Ты оставил его там? — Биби неодобрительно хмурится на меня. — Стэн, он не знает дорогу, и ты просто оставил его?       — Ну, мне нужно было забрать свои вещи, и я не знал, как ты отреагируешь.       Биби фыркнула и продолжила складывать мою одежду, прежде чем застегнуть молнию на вещмешке.       — Давай я возьму тебе спальный мешок и подушку из шкафа, — говорит она, исчезая в коротком коридоре, где мы храним все наши постельные принадлежности.       Когда я несу свою сумку в гостиную, я ставлю ее на место, где лежат спальный мешок и подушка.       — Как будто ты идешь на ночевку, — улыбается она.       — С совершенно незнакомым человеком, — сухо говорю я.       — Он не совсем незнакомец, он когда-то был твоим лучшим другом.       — Ключевое слово «когда-то». Теперь он просто парень, с которым я живу.       — Которого ты бросил в квартире, где, я уверена, нечем заняться.       — Кайл — большой мальчик, я уверен, что с ним все в порядке.       Биби молча смотрит на меня, прежде чем поднять мой вещмешок и закинуть его на плечо, а затем вручить мне спальный мешок и подушку.       — Будь вежлив с ним, Стэн, я знаю, что тебе больно, и я знаю, что ты все еще держишь обиду на него за то, что он бросил тебя, когда тебе было 9 лет…       — Я не обижаюсь…       — Просто будь вежливым, вот и все, что я хочу сказать, — поцеловав меня, она подталкивает меня к двери.       — Подожди, ты не поможешь мне отнести вещи вниз?       — Ни за что, слишком холодно, — говорит Биби, слегка смеясь. — Приходи завтра, ты и Кайл, и мы поможем тебе перенести все вещи, хорошо? И я хочу посмотреть эту квартиру.       — Да, хорошо, — ворчу я. Не могу поверить, что она заставляет меня нести все по лестнице в одиночку. — Спокойной ночи, Пчелка, люблю тебя, — говорю я ей, выходя из двери.       — Я тоже тебя люблю, — отвечает она, наклоняясь ко мне, чтобы поцеловать меня в последний раз. — Будь осторожен на обратном пути.       — Буду, — говорю я и спускаюсь по лестнице, бросаю свои вещи в багажник и направляюсь обратно к нашей с Кайлом квартире.       Когда я, спотыкаясь, возвращаюсь в квартиру, я вижу Кайла, сидящего на ковре у одной из стен в пустой гостиной и печатающего на ноутбуке. Вокруг него лежит несколько учебников, и он смотрит на меня, прежде чем вернуться к печатанию, время от времени бросая взгляд на книги, прежде чем снова посмотреть на экран своего компьютера.       Закрыв за собой дверь, я молча прохожу мимо него и бросаю свои вещи в своей комнате. В унынии глядя на огромную пустую комнату, я возвращаюсь в гостиную и смотрю на Кайла.       — Что печатаешь? — спрашиваю я наконец.       — Почему тебя не было пять часов, я просто думал, что ты собираешься купить одежду, — говорит он, игнорируя мой вопрос.       — Я сделал крюк, прежде чем забрать вещи.       — Куда? — спрашивает он, прекращая печатать, чтобы посмотреть на меня.       Я хмуро смотрю на его лицо и складываю руки.       — Я не обязан говорить тебе, куда я поехал, это не имеет значения.       — Хорошо, — говорит он и снова начинает печатать на своем компьютере.       — Что печатаешь? — спрашиваю я его снова.       — Я не обязан тебе говорить, это не имеет значения, — отвечает он мне.       — Ладно, — говорю я резко. — Завтра я еду к Биби, чтобы забрать остальные вещи, и она поможет мне все перевезти, ты можешь поехать со мной, если хочешь.       Кайл ничего не говорит.       — И я думаю, что нам стоит пройтись по магазинам в поисках мебели, это место наводит тоску. Мой голос отдается эхом.       — Хорошо.       Я закатываю глаза к потолку и решаю просто лечь спать, но прежде чем я успеваю отвернуться от него, мой желудок урчит.       — Да, я тоже хочу есть, но я не знаю, где я, у меня нет ни куртки, ни перчаток, ни шапки, ни шарфа, так что мне слишком холодно, чтобы бродить на улице в поисках места, где можно поесть. Я пытался позвонить тебе, но ты не взял трубку.       — У тебя нет зимней одежды?       — Я вырос в Калифорнии, — выплевывает он на меня.       — Не огрызайся на меня из-за этого, ты же жил здесь раньше, ты должен был знать, чего ожидать!       — Так я об этом не думал! Не надо бросать это мне в лицо, это ты просто встал и бросил меня на пять часов. Я не знал, что с тобой случилось, я не мог тебе позвонить, я не знаю ничьих номеров здесь, а ты мог быть где угодно!       — А я тебе говорил, что не обязан говорить, куда я поехал! Так что я потерял счет времени, извини! Как будто ты никогда раньше этого не делал.       — Нет, когда я знаю, что меня ждут люди, я этого не делал, и знаешь что, я больше не хочу есть, — почти кричит он, начиная закрывать учебники.       — Я тоже! — кричу я в ответ.       В раздражении он закрывает ноутбук и выдергивает шнур из стены, затем собирает его и все свои книги и идет в свою комнату.       С усмешкой я прохожу в свою спальню и захлопываю дверь. Стоя у двери, я смотрю на свой одинокий вещмешок, спальный мешок и подушку. Надо было взять с собой книгу или что-нибудь еще. Я быстро переодеваюсь в тренировочные штаны, чтобы спать в них, снимаю футболку и разворачиваю спальный мешок, после чего забираюсь внутрь и пытаюсь заснуть.       Бля, у меня не получается. Я слишком голоден!       К черту все, я вылезаю из спального мешка, накидываю футболку и хватаю ключи от машины. Я достану какую-нибудь ебаную еду. Как только я открываю свою дверь, я вижу, как Кайл, чья комната находится прямо напротив моей, открывает свою. Я смотрю на него, а он смотрит на меня в ответ. На нем только футболка и треники.       Ничего не сказав мне, он проходит мимо меня и возвращается в гостиную, надевая куртку. Я молча следую его примеру и открываю входную дверь, позволяя ему пройти мимо меня. Заперев дверь, мы спускаемся к моей машине, где я отвожу нас в круглосуточную закусочную, чтобы поужинать в тишине и покое.       Впервые в жизни я не чувствую абсолютно никаких причин заводить разговор с человеком, с которым я ужинаю. Когда я украдкой бросаю взгляд на притихшего Кайла, я понимаю, что он чувствует то же самое. Пусть будет так, мы будем сидеть здесь, есть дерьмовую жирную еду и ничего не говорить друг другу.       Делая глоток апельсинового сока, я начинаю думать, не будет ли это приквелом грядущих событий, если это так, то я не могу дождаться, когда Кайл уедет, и я смогу вернуть свою жизнь.       Кайл       Он такой невнимательный ублюдок. Я распаковал все, что у меня было, запомнил каждый уголок квартиры и даже узнал, как выглядит комплекс снаружи и где находятся другие здания, а он все еще не вернулся «со своей одеждой».       Не то чтобы я возражал против того, что он ушел на пять часов, я против того, что он не сказал мне, что собирается уйти на пять часов. Я бы попытался достать еду раньше, когда на улице было бы «теплее» и не так холодно, если бы знал. Я взял с собой только легкую куртку и больше ничего. Я действительно не думал о погоде, когда собирался сюда. Большая часть моей одежды совершенно бесполезна, и я понял это, когда закончил самостоятельную экскурсию по внешней части комплекса.       На все про все у меня ушло всего полтора часа, после чего я некоторое время просто сидел в тишине в своей комнате, ожидая услышать звук ключей Стэна в замке. Когда прошел еще один час, я решил, что, возможно, мне стоит начать заниматься онлайн, поскольку я уже знал некоторые задания.       Я знаю, что сказал, что собираюсь взять отпуск на этот семестр, но действительно, взять отпуск на весь семестр? Я испытываю стресс, но лучше пусть будет немного стресса, чем отставание. Я хочу закончить универ вместе со своими друзьями, и если я не буду успевать, этого не случится. Я все еще учусь в Стэнфорде. Моя мама, я уверен, поймет все, как только получит счет. Я также уверен, что она будет скорее рада, чем расстроена тем, что я ей не сказал.       Это также поможет скоротать время, пока я нахожусь в Южном Парке. Учитывая то, как все уже складывается со Стэном, у меня такое чувство, что я буду проводить много времени с самим собой… может, мне стоит найти работу? Я еще не решил, но это может помочь облегчить переезд, я не могу представить, что буду сидеть в квартире целыми днями, занимаясь только онлайн-уроками.       Когда Стэн наконец вернулся в дом, я был вне себя от ярости. Я умирал от голода, а он, вместо того чтобы вежливо извиниться, ведет себя так, будто не сделал ничего плохого. Только первый день, а мы уже поссорились из-за какой-то ерунды. И вот мы здесь, в какой-то дерьмовой забегаловке, едим самую отвратительную еду, которую только может предложить этот городишко. Я сморщился, когда проглотил что-то, что должно было быть морковью. Она сморщенная, сухая и выглядит непригодной для употребления свиньями, я съедаю еще несколько штук.       Никто из нас не произнес ни слова, и я, блядь, не собираюсь первым ломать лед. Мы можем жить в полной тишине четыре месяца, и мне все равно… ну, ладно, может, и нет, но сейчас я не чувствую необходимости говорить с ним.       Вместо этого я пытаюсь думать о более светлых вещах. Стэн пригласил меня помочь ему завтра перевезти вещи вместе с Биби, что наводит меня на мысль, что они помирились. Я не соглашался ехать, но я поеду. Будет здорово выбраться, да и Биби мне нравится, так что я не против увидеть ее снова. Думаю, после этого мы пойдем покупать мебель, что… может быть весело.       У меня уже есть несколько идей, как украсить это место. Это хорошее место, у него большой потенциал, и мне не терпится увидеть, сможем ли мы его реализовать. У меня никогда раньше не было возможности украсить целую квартиру.       Да, покупать мебель будет весело.       — Ты уже закончил? — холодно спрашивает меня Стэн.       — Нет, — огрызаюсь я, нарезая ножом еще одну твердую морковку и засовывая ее в рот.       Я медленно съедаю оставшуюся часть еды, не обращая внимания на звуки Стэна, призывающие меня поторопиться. Я не собираюсь торопиться только потому, что он поглощает еду, как свинья. Когда я откладываю вилку, он бормочет: «Наконец-то». Но я просто беру воду и начинаю задумчиво потягивать ее. Вода здесь вкуснее, наверное, из-за гор.       — Ладно, я закончил, — говорю я, допив воду. Стэн пристально смотрит на меня, но мне все равно, я встаю и направляюсь к кассе, чтобы расплатиться за еду.       Неудивительно, что поездка до квартиры проходит в тишине, и мы молча входим в нее. Он заходит в свою комнату и закрывает дверь, не глядя и не ворча в мою сторону, и я делаю то же самое.       Проснувшись от холода, я сворачиваюсь клубочком, пытаясь снова заснуть. Кажется, что еще слишком рано вставать. Когда я чувствую, что мне не становится теплее, я решаю, что нужно просто встать. Поднимаюсь с кровати, сознание отключается, и меня охватывает короткая паника.       Это не моя комната, почему здесь так холодно, где я, где все мои вещи?       …о, подождите. О да, я в Южном Парке, штат Колорадо. Вздохнув, я откинулся на подушки, застонал в них и ненадолго отключил подачу воздуха, прежде чем смириться со своей участью. Сделав глубокий вдох, я вылезаю из спального мешка и нащупываю толстовку.       Почему так чертовски холодно?! Проведя рукой по волосам, я выхожу из спальни и иду к обогревателю. Стоя перед ним, я смотрю на сложный обогреватель. Нажав на несколько кнопок и ничего не добившись, я в конце концов сдаюсь и поддаюсь холоду. Я просто приму душ, и это должно меня согреть. Схватив все необходимое из своей голой комнаты, я затаскиваю вещи в ванную и закрываю дверь.       Только начав принимать душ, я слышу стук в дверь.       — Что? — восклицаю я, снимая рубашку и начиная работать над брюками.       — Мне нужно в туалет! — ворчливо говорит Стэн.       Я стону и сжимаю кулак. Я уже снял всю свою одежду, и я все еще замерзаю, но я чувствую, как тепло от пара из душа начинает нарастать.       — Ты не можешь потерпеть? — зову я.       — Нет!       — Боже, да что ты такое говоришь, — бормочу я про себя, неохотно выключаю душ и одеваюсь. Открыв дверь, я вижу Стэна, стоящего со сложенными руками. Его волосы взъерошены, и он выглядит раздраженным.       Ничего не сказав, он проходит мимо меня и закрывает дверь. Вздохнув с таким же раздражением, я прохожу обратно в гостиную. С таким же успехом я могу предпринять еще одну попытку включить отопление. Повозившись еще с несколькими кнопками и не получив никаких результатов, я начинаю переосмысливать эту квартиру. Не должно быть так сложно заставить тепло выходить из вентиляционного отверстия. Нажав без необходимости на определенную кнопку, я прекращаю свои ругательства в адрес тепла, когда слышу что-то.       Это звук воды… душа?!       Крутанувшись на пятках, я возвращаюсь в ванную и глубокомысленно хмурюсь, когда слышу звук душа. Он издевается надо мной, он действительно принимает душ, когда все мои вещи там, когда я планировал принять душ первым?!       Я колочу в дверь.       — Какого хрена ты делаешь, я думал, ты просто хочешь воспользоваться туалетом! — кричу я.       То ли он действительно меня не услышал, то ли услышал и решил проигнорировать, но ответа от Стэна я не получаю. Я поворачиваю ручку и обнаруживаю, что он запер дверь. Разозлившись, я встаю перед ванной и жду, когда он выйдет. Когда вода останавливается, я выпрямляюсь и прислушиваюсь к звукам, которые он издает. В ванной есть занавеска для душа, но там нет полотенец, кроме моего, и я клянусь гребаным богом, если он воспользуется моим полотенцем, я его убью.       — Эй, Кайл, ты еще там? — зовет он.       Значит, он меня услышал!       — Да, в чем твоя ебаная проблема! — сердито кричу я.       — Можешь принести мне мое полотенце, я положил его в вещевой мешок в своей комнате.       Он не может быть серьезным.       — Ты шутишь, ни за что! Ты даже не должен был принимать душ, придурок!       — Если ты не принесешь мне полотенце, мне придется сохнуть так, а это может занять время, — спокойно отвечает он.       Манипулятивный маленький говнюк. Ненавидя себя за то, что я действительно принес ему полотенце, я стучу в дверь. Он слегка приоткрывает ее, и я наблюдаю, как рука высовывается наружу, хватает полотенце и захлопывает дверь. Когда она открывается снова, он держит свою одежду, полотенце обернуто вокруг его бедер, а с волос слегка капает вода.       — Свободно, — говорит он мне. Он не смеется, он не ухмыляется. Он едва смотрит на меня, когда проходит мимо и направляется в свою комнату.       Ворча в ответ, я закрываю дверь ванной и продолжаю свои утренние ритуалы. По крайней мере, он не забрал всю горячую воду.       Закончив и положив грязную одежду в спальню, я захожу в гостиную и вижу, что Стэн внимательно осматривает помещение. Он смотрит на меня, когда я вхожу.       — Ты едешь?       — Да, — говорю я. Я все еще очень зол на его выходку, но я не могу позволять мелочам задевать меня. Даже если это было довольно по-детски с его стороны.       Когда мы добираемся до их с Биби дома, она открывает дверь, улыбаясь.       — Кайл! — радостно говорит она и нежно обнимает меня. Я не могу не улыбнуться в ответ и не принять объятия. По крайней мере, кто-то, кажется, рад меня видеть. — Как прошел твой полет? — спрашивает она, притягивая меня к себе, когда Стэн уже вошел в квартиру.       — Было скучно, я спал почти всю дорогу, — говорю я ей, и она кивает. — Итак, — начинаю я, потирая плечо и глядя на нее. — Ты не злишься из-за этой ситуации?       — О нет, я вне себя от злости, но что я могу сделать? Я хочу, чтобы Стэн был счастлив, а он не будет счастлив, если не сможет сделать это, так что… я просто должна принять ситуацию, я полагаю, — бормочет она про себя, глядя вниз. — В любом случае, ты уже перевез свои вещи? — спрашивает она, жестом указывая на стопку книг, которые я могу начать грузить в соседний открытый ящик, стоящий в гостиной.       Я приседаю и начинаю укладывать книги, пока она начинает складывать одежду Стэна из корзины для белья в пакет.       — Только то, что я взял с собой в самолет. Остальное я отправил, и все это должно быть здесь к завтрашнему дню. Моя машина будет здесь на следующей неделе.       — Ты отправил свою машину? — спросила она удивленно.       — Это идея моей матери, — отвечаю я с гримасой.       Биби смеется.       — Я помню твою маму.       — Все всегда помнят, — бормочу я.       Нас с Биби прерывают, когда Стэн возвращается с кухни.       — Биби, где мой второй филейный нож? — спрашивает он.       — Он не с остальными?       — Нет, — говорит он и снова заглядывает в кухню, а потом снова смотрит на нее.       — Подожди, разве ты не отнес его на заточку? Он был немного тупой, помнишь?       — О да, — говорит он и возвращается на кухню.       Мы с Биби продолжаем добродушно болтать, когда я вспоминаю, что у нее сегодня утром занятия.       — Разве у тебя сейчас не занятия, а после них работа?       — Я взяла выходной, как и Стэн. Я пойду на работу после того, как помогу вам обоим перевезти вещи Стэна.       — О, спасибо за помощь, и таким образом у нас будет целый день, чтобы купить мебель и вещи для квартиры… это само по себе, наверное, займет весь день, — добавляю я задумчиво.       — Со Стэном будет не так. Он, наверное, захочет кровать, диван, телевизор, обеденный стол и все. Я позволила ему походить со мной по магазинам около часа, прежде чем отправила его домой. Его стоны начали меня раздражать. Похоже, он не хотел принимать участие в том, как я оформляю квартиру.       Я смеюсь, представляя себе эту картину. Что касается покупок, Стэн действительно кажется стереотипным мужчиной.       — О, эй, Кайл? — нерешительно спрашивает Биби, и именно ее тон заставляет меня прекратить собирать вещи, чтобы встать и посмотреть на нее.       — Да?       — Ты из Калифорнии… и, похоже, у тебя хорошее чувство стиля…       — Да…? — спрашиваю я, не понимая, к чему она клонит.       Она слегка шаркает ногами и зачесывает несколько прядей своих светлых волос за уши.       — Я знаю, что это, наверное, многого от тебя требует, особенно потому, что, технически говоря, мы не так уж хорошо знаем друг друга, но есть ли у тебя или у кого-нибудь из твоих знакомых доступ к новому платью bcbe?       Я начинаю слегка хихикать; я не ожидал, что она спросит меня об этом.       — Потому что я видела его в журналах, и Кайл, у меня должно быть это платье! — ее глаза коротко вспыхивают, прежде чем ее лицо расплывается в извиняющейся улыбке.       — Ты понимаешь, что это ограниченный экземпляр, и его нет нигде в наличии?       Она кивает.       — Я, конечно, верну тебе деньги, просто я думаю, что это было бы идеальное новогоднее платье.       — Ты и еще около 5 миллионов девушек, — ухмыляюсь я. — Но в отличие от них, ты знаешь меня, а я знаю несколько VIP-персон, которые должны мне оказать кое-какие услуги. Я сделаю несколько звонков, какой у тебя размер? — я изучаю ее тело несколько секунд. — 6-й?       Кивнув и ухмыляясь, она подпрыгивает и крепко обнимает меня.       — Большое спасибо, Кайл! Девочки умрут от зависти, если увидят меня в этом платье!       Смеясь, я обнимаю ее в ответ и бормочу ей на ухо.       — Полагаю, ты хочешь подходящие туфли? — я смеюсь еще сильнее, когда она визжит и обнимает меня крепче, чуть не опрокинув меня. Когда я поднимаю голову, мои глаза ловят Стэна, который стоит за углом, он глубоко хмурится и смотрит на нас. Я мгновенно отпускаю Биби.       — Я займусь этим, — говорю я, чувствуя, как краснеет мое лицо. — Я закончил с этими коробками, есть еще что-нибудь, что я могу упаковать? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь не смотреть на Стэна.       — Хм, — говорит она, оглядываясь вокруг. — Вообще-то нет, у Стэна не так много личных вещей, и я уже многое упаковала вчера вечером и сегодня утром, пока вы двое не пришли. Все, что осталось, это все, что есть на кухне, а Стэн может быть нацистом, когда дело касается кухни, так что я бы не стала его там беспокоить.       — Тогда ты можешь начать грузить вещи в машину, — говорит он, и Биби поворачивается, чтобы посмотреть на него.       — Ты там закончил? — спрашивает она. Очевидно, она не видела его лица раньше.       — Да.       — Тогда ладно, — быстро говорю я и беру одну из легких коробок, которые я упаковал. — Могу я тогда взять у тебя ключи? — нерешительно спрашиваю я Стэна.       Он бесстрастно смотрит на меня, опуская ключи от машины в мою руку.       — Я пойду с тобой, Кайл, — говорит Биби, оглядывая все вещи на полу, и берет сумку, наполненную одеждой Стэна.       — Я пойду и возьму это, Би, — легкомысленно предлагает ее жених, и она улыбается ему, передавая сумку.       — Хорошо, спасибо, — говорит она ему. — Нам, наверное, нужно работать немного быстрее, мне скоро нужно будет уходить на работу.       Стэн кивает и выходит за дверь, а я следую за ним. Он открывает багажник своей машины и аккуратно укладывает вещи, после чего поворачивается ко мне с вытянутыми руками. Я смотрю на него в замешательстве, и он поднимает бровь.       — Коробка?       Ах да. Забрав ее, он заталкивает ее и захлопывает багажник. Когда мы начинаем подниматься обратно по лестнице, я вздыхаю и хватаю его за плечо, прежде чем он успевает пройти половину пути. Он останавливается и выжидающе смотрит на меня.       — Слушай, чувак, насчет того, что ты видел раньше, Биби просто обнимала меня, потому что я собираюсь попытаться достать для нее дизайнерское платье.       — Ага, — сухо отвечает он.       — Это правда; я бы не стал ничего пробовать с девушкой друга.       — Это не делает твой аргумент таким уж весомым, Кайл, потому что, насколько я знаю, мы не были друзьями, — он поворачивается и направляется обратно вверх по лестнице и заходит в квартиру.       Не то чтобы я думал, что мы были друзьями, это не так. Слово на букву «д» просто выскользнуло. Так что меня не задело то, что сказал Стэн. Но он как будто он не хотел, чтобы это случилось, чтобы мы были друзьями. Может быть, я вижу мир в розовых очках, но я всегда думал, что я довольно простой парень, который нравится всем. У меня никогда не было врагов, кроме Картмана, и люди всегда ладили со мной. Поэтому мне трудно смириться с мыслью, что я не нравлюсь Стэну и, похоже, прилагаю все усилия, чтобы никогда не понравиться.       Где мой старый приятель детства? Ребенок, с которым я все делал вместе, ребенок, который всегда был со мной, когда мы смеялись над всеми и над всем?       Вы двое были лучшими приятелями когда-то, будьте ими снова. По крайней мере, попробуйте.       Я помню эти слова из письма Кенни, и я, честно говоря, не думал, что это будет трудно. Я думал, что мы сможем продолжить то, на чем остановились.       — Ты собираешься взять еще какие-нибудь вещи или просто стоять здесь весь день? — раздраженно спрашивает Стэн, внезапно появляясь на лестнице. В его руках еще несколько коробок, и он направляется обратно вниз по лестнице к своей машине.       — О, — говорю я, выходя из оцепенения. — Извини, — бормочу я, поднимаясь обратно.       Кенни попросил меня попробовать, а я определенно не из тех, кто просто сдается, так что Стэну просто придется иметь дело со мной, пока я пытаюсь найти нишу, которую мы делили, когда были маленькими детьми. Я не жду, что он примет меня с распростертыми объятиями, я не настолько глуп, чтобы думать, что он так поступит после потери своего лучшего друга, но я не собираюсь перегибать палку и позволять ему наступать на меня.       Как только все было упаковано в машину Стэна, я сел в машину Биби, так как машина Стэна была занята, и мы отправились обратно в нашу квартиру. Мы быстро все выгружаем и смотрим, как Биби пускает слюни.       — Стэн, после того как вы с Кайлом закончите с этим договором, мы должны переехать в эту квартиру. Она намного лучше, чем наша, — говорит она, осматривая шкафы.       — Да, и примерно в два раза больше платить за аренду, — добавляет он.       — В два раза больше?! Кто, блядь, вообще платит за все это, ты же не используешь наши сбережения?! — она внезапно впадает в панику и бешено смотрит на него.       — Конечно, нет, — укоряет он ее.       — Тогда как ты собираешься платить за это место, как ты собираешься платить за мебель? — спрашивает она.       — Счет оплачивает кое-кто другой, — отвечает Стэн, открывая коробку и доставая набор кухонных ножей.       — Кто, это Кайл? — спрашивает она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня, и я качаю головой. — Тогда кто платит за это место, Стэн?       — Биби, — тихо бормочу я, пытаясь привлечь ее внимание и при этом убедиться, что Стэн не насторожился.       — …Кенни платит за это, ясно? — отвечает он.       — Кенни платит за это, — повторяет она. — Как? — спрашивает она прямо. — Я думала, он тратит все свои деньги на алкоголь и проституток.       — Это был единственный раз, Биби, — с досадой говорит Стэн. — Он однажды снял проститутку, а ты не хочешь этого забыть. Это было дерзко, он был пьян и даже ничего с ним не сделал.       Она недоверчиво фыркает, пока я пытаюсь переварить идею о Кенни с проституткой-мужчиной. Я думаю, это один из тех случаев, когда ты просто пропускаешь услышанное мимо ушей.       — Дело в том, что Кенни платит за все это, — заканчивает Стэн.       — Но как? — снова спрашивает она.       — Я сейчас не говорю о Кенни, понятно? — тихо говорит он, идет на кухню и берет с собой коробку.       Биби поворачивается ко мне, и я не решаюсь ответить. Я думаю, как много я должен ей сказать. Решив, что самый минимум будет лучше, я приглашаю ее сесть на ковер и присоединяюсь к ней.       — Ты ведь знаешь, что у Кенни было две работы? — спрашиваю я.       Она кивает головой.       — Хорошо, я думаю, он почти не тратил свои деньги с того дня, как устроился на работу, и до самой смерти. Он играл на фондовом рынке, сделал несколько инвестиций и в целом, у него очень… очень хорошо все было. В своем завещании он оставил все нам со Стэном, чтобы мы разделили все поровну и только если мы проживем вместе 4 ½ месяца. Все расходы оплачиваются только за счет процентов, которые он держит в банке.       — …сколько он оставил вам обоим?       — Много, Биби, — твердо говорю я, давая ей понять, что больше ничего не скажу.       — Ты ведь здесь не только из-за денег?       — Нет, — резко говорю я, качая головой. — Дело совсем не в деньгах. Кенни написал мне письмо, он реально написал мне письмо, и в нем он многое объяснил и углубился во многие вещи, и… из этого я решил, что могу сделать это последнее дело для моего старого друга, тем более что я пропустил его похороны и погребение.       Она медленно кивает.       — …у Стэна были какие-нибудь… проблемы? — неожиданно шепчет она.       Я понимаю, что она имеет в виду, и качаю головой.       — По крайней мере, я не знаю. Вчера он оставил меня здесь на пять часов, сказав, что просто заберет одежду.       Биби гримасничает.       — Он вообще не хочет говорить со мной о Кенни; он ни с кем не хочет говорить, насколько я знаю, — она делает паузу. — Кайл, ты должен заставить его говорить, ты не можешь позволить ему замкнуться в себе.       Я киваю, приказывая себе не двигаться. Еще один человек просит меня утешить и помочь человеку, который не хочет ни того, ни другого, особенно от меня. Почему мне доверили эту роль, почти не поддается моему пониманию. Если невеста самого Стэна не может заставить его открыться, почему кто-то думает, что я смогу? Я знаю, что Кенни говорил, что не считает Биби и Стэна подходящими друг другу, и несколько раз я думал, что он прав в своих рассуждениях, но они не выглядят худшей парой из всех, что когда-либо жили. Они, кажется, любят друг друга, и я сомневаюсь, что смогу быть защитой для Стэна, а теперь Биби попросила меня об этом, но я полагаю, что это еще одна вещь, которую я должен попробовать.       — Спасибо, Кайл, — шепчет она мне, вставая. — Стэн, я ухожу на работу.       Он возвращается в гостиную и коротко чмокает ее, Биби делает небольшой взмах рукой в мою сторону и уходит. Стэн вопросительно смотрит на меня, когда за его будущей женой закрывается дверь, и я отвечаю соответственно.       — Я рассказал ей только самое основное и не сказал, сколько он оставил каждому из нас, на случай, если она… — я прервался, не в силах закончить фразу, не оскорбив Стэна и Биби.       — На случай, если она вдруг полюбит Кенни? Поздновато для нее быть какой-то продажной шлюхой, — фыркнул Стэн, закончив мое предложение. — Давай лучше пойдем в магазин за какой-нибудь ебаной мебелью.

***

      Почему я вообще удивлен? Почему, блядь, я думал, что это будет весело? Конечно, у нас со Стэном разные вкусы, конечно, мы ни о чем не можем договориться.       — Мы не купим черную мебель, я, блядь, ненавижу черную мебель, — продолжаю спорить я со Стэном.       Мы с ним находимся на этом огромном мебельном складе уже три часа. Мы не договорились абсолютно ни о чем. Все, что нравится мне, он ненавидит. Все, что нравится ему, ненавижу я. Я думал, что мы сможем найти какую-то общую территорию, но у него такой плохой вкус, что я не могу даже немного уступить ни за одну вещь, которую он хочет.       — Ты знаешь, кто покупает черную мебель? — спрашиваю я его раздраженно. — Люди, которые так и не оставили готическую фазу в старших классах, и люди, которые не умеют подбирать цвета и узоры. Я не отношусь ни к одной из этих категорий людей, в то время как ты, похоже, относишься к последней. Тем не менее, мы не возьмем черную мебель!       — Ты даже не даешь ей шанса! — протестует он мне. — Ты взглянул и сказал: «Нет», хотя черный журнальный столик прекрасно сочетается с клетчатым ковром!       — Ты слышишь себя? — в ужасе спрашиваю я его. — Черный журнальный столик, черный клетчатый ковер!       — Я не говорил, что ковер черный!       — Но ведь это так, да?!       Стэн ничего не говорит, и я ухмыляюсь, а потом быстро хмурюсь.       — Ты даже не видишь, что попадаешь в черную ловушку, да?       — Что? — спрашивает он меня.       — В черную ловушку, — он все еще выглядит растерянным, и мне приходится сдерживаться, чтобы не сказать что-нибудь грубое. — Это общеизвестный факт, что как только начинаешь использовать или носить много черного цвета, его почти невозможно оставить.       Он смотрит на меня так, будто я сошел с ума, но я точно знаю, о чем говорю, и знаю, что это правда. Все начнется только с трех предметов черной мебели, но не успеем мы оглянуться, как вся квартира будет в оттенках черного.       — Почему бы нам не выбрать любую из предложенных мною цветовых схем и добавить черную вазу.       — Черную вазу? На кой хрен нам нужна черная ваза?       — Я пытаюсь найти компромисс, — говорю я, начиная скрипеть зубами.       — Ну, у тебя это не очень хорошо получается, — рычит он на меня в ответ.       — Могу я вам чем-нибудь помочь, господа? — говорит сотрудник, подходя к нам, и мы со Стэном резко поворачиваемся, явно напугав мужчину.       — Да! — мы почти кричим вместе, и быстро оба рассказываем ему о дилемме и о наших разных вкусах. Я с самодовольным удовлетворением наблюдаю, как мужчина кивает и одобрительно улыбается моим идеям, когда Стэн рассказывает ему.       — Это были хорошие идеи, вам трудно выбрать одну из них? — приятно спрашивает он.       — Не совсем, — мрачно отвечаю я. — Проблема между моими идеями и его, — обвиняюще указываю я на Стэна. — Он хочет этот черный диван, — говорю я, жестом указывая на него. Помощник улыбается.       — Это очень хорошая вещь, — говорит он.       Стэн ухмыляется.       — С черным журнальным столиком и черным клетчатым ковром, — добавляю я, с удовлетворением замечая, что улыбка мужчины исчезает.       — Кто-нибудь из вас слышал о черной ловушке? — спрашивает он, и я с триумфом оглядываюсь на Стэна.       Проходит еще час и еще один помощник, но в конце концов мы выбираем целый комплект для гостиной, целый комплект для столовой и наши личные спальные гарнитуры. Мы оставляем номер Занадачи, чтобы они могли связаться с ним по поводу оплаты, и нам сообщают, что наш выбор будет доставлен завтра.       Возвращаясь в квартиру, я завороженно наблюдаю, как Стэн почти механически направляется на кухню и открывает совершенно пустой холодильник. Я уныло растягиваюсь на ковре, слыша, как он издает нечленораздельные ругательства.       — Мы должны пойти за продуктами! — сердито кричит он. Как будто это моя вина, что в холодильнике нет ничего, кроме холодного воздуха.       Я закрываю глаза и слушаю, как он подходит ко мне. Сейчас только два часа дня, а я уже устал. Я больше никогда не хочу ходить по магазинам за мебелью.       — Мы должны пойти за продуктами, — снова слышу я его бормотание. Но на этот раз он говорит так, как будто хочет заплакать от этой мысли. После того, как между нами воцаряется тишина, я все еще лежу на ковре, а он где-то стоит, он снова заговаривает. — Почему бы мне не составить список всего, что я хочу, и ты сможешь купить это и все, что захочешь, завтра, пока я буду на занятиях и на работе? Я могу позволить тебе взять мою машину; тебе просто нужно будет высадить меня у колледжа. Я смогу добираться до работы на попутках, а пока мы можем просто заказать пиццу, китайскую еду или что-нибудь еще? Я даже заплачу.       Когда я открываю глаза, я вижу, что он стоит прямо надо мной, и его голова смотрит на меня сверху вниз, а волосы закрывают часть лица. Разрывая наш зрительный контакт, я смотрю на стену.       — Хорошо.       — Хорошо, — слышу я, как он отодвигается от меня, и поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как он берет свой мобильный телефон с того места, где он лежал на кухонном столе. — Пицца или китайская кухня?       — Неважно, — бормочу я.       — Тогда пиццу. С чем хочешь? — я смотрю, как его глаза медленно встречаются с моими.       Отлично. Наши глаза передают одно и то же. Больше решений, больше возможностей ввязаться в глупые бессмысленные споры.       — Сыр, — говорю я ему и готовлюсь защищать свой упрощенный выбор пиццы. Моя наименее любимая — пицца «Супер», что заставляет меня предположить, что она будет любимой и у Стэна, но я не хочу есть кусок пиццы, на котором есть хоть кусочек чего-нибудь, кроме сыра. Думаю, я всегда могу попросить салат.       Салат, как вкусно.       Я смотрю, как Стэн набирает номер на своем мобильном и подносит его к уху. "       — Здравствуйте, да, я бы хотел заказать среднюю пиццу с сыром.       Мои глаза слегка расширяются, когда я слышу, как он делает заказ, но я быстро нахожу свой голос.       — Большую! — шиплю я на него, и он кивает и исправляет свою ошибку.       — То есть большую пиццу с сыром… да, больше ничего… если бы я хотел пепперони, я бы заказал ее, — раздраженно говорит он собеседнику. Он резко кладет трубку и смотрит на меня. — Хочешь что-нибудь выпить?       Конечно, я хочу что-нибудь выпить; у нас здесь только вода из-под крана.       — Рутбир, — отвечаю я, и он кивает.       — И литр рутбира, и все, — говорит он. Он достает из кармана листок бумаги и произносит наш адрес, после чего защелкивает телефон.       — Двадцать минут ожидания, — говорит он мне и садится напротив меня на другой стороне гостиной. — Я никогда так не скучал по посиделкам, пока у меня их не было, — слышу я его бормотание про себя, когда он пытается устроиться поудобнее.       Как это уже становится привычным для нас, мы погружаемся в полную тишину. До тех пор, пока один из нас не расколется. На этот раз Стэн.       — Тебе удобно так лежать? — спрашивает он.       — Мне не удобно, — отвечаю я. — Ты правда любишь сырную пиццу и рутбир?       — Это единственная пицца, которая мне нравится, и это единственная газировка, которая мне нравится.       — Мне тоже.       — Просто фрукты, овощи или мясо на пицце меня не устраивают.       — Да, я понимаю.       После этого мы снова погружаемся в молчание. В какой-то момент я даже задремал, и меня разбудил стук в дверь. Я протираю глаза и смотрю на Стэна, который смотрит на меня, и у меня такое чувство, что он смотрит на меня уже давно.       — Что? — тихо спрашиваю я.       Когда через некоторое время он не отвечает, я думаю, что он меня не услышал, но он встает.       — Ничего, — говорит он и открывает дверь. Разносчик пиццы стоит у двери, и как только они со Стэном закончили, он возвращается и ставит пиццу и рутбир рядом со мной. Я сажусь и, пока он открывает коробку, открываю рутбир. Посмотрев на него, я слегка застонал.       — Чашки, — говорю я.       — Тарелки, — отвечает Стэн.       — Салфетки, — говорим мы вместе.       — Может быть, я возьму что-нибудь еще завтра, пока буду добывать еду Белые тарелки, чашки, кружки и обычная посуда тебя устроят? — спрашиваю я его, беря кусок пиццы и съедая кусочек.       — Да, пойдет.       Мы молча жуем и продолжаем передавать литр рутбира туда-сюда, попивая из бутылки, поскольку других вариантов у нас нет.       — Как долго ты смотрел на меня, когда я задремал?       — Какое-то время, — отвечает Стэн, немного удивляя меня. Я подумал, что он скажет, что смотрел на меня не дольше минуты или около того.       — А что, я делал что-то странное? — спрашиваю я его, делая долгий, немного болезненный глоток рутбира.       — Нет. Ты выглядишь очень спокойным, когда спишь.       Я делаю паузу как раз в тот момент, когда я собираюсь съесть еще один кусок пиццы.       — Слишком спокойно, ты едва двигался, — восклицает он, глядя на свой кусок. — Ты выглядел так, будто умер… Я смотрел долго, пока не убедился, что твоя грудь поднимается и опускается.       Я вгрызаюсь в пиццу и медленно жую.       — Многие говорят мне это, — отвечаю я, проглотив. — Но Стэн, я не собираюсь умирать.       Он ничего не отвечает, вместо этого он доедает свой первый кусок и берет другой, съедая его целиком без единого звука.       — Как умер Кенни?       Стэн недоуменно заморгал.       — Ты знаешь, как он умер, — холодно отвечает он.       — Я знаю, что это была автомобильная авария, но это все равно оставляет много вопросов… — я делаю паузу. — Его сбил кто-то другой?       — Нет.       — Он кого-то сбил?       — Нет.       — Тогда как он…       — Хватит, Кайл.       — …если он никого не сбил, и никто другой не сбил его, что произошло?       Стэн опускает пиццу и вытирает руки о джинсы.       — Это называют самоубийством.       Это был не тот ответ, который я ожидал услышать.       — Что… что?       — Самоубийство, — говорит Стэн с жутким спокойствием.       — Кто в это верит, кто называет?       — Полиция. Они сказали всем остальным, что это просто автомобильная авария, хотя я их тоже спрашивал.       — Ты их спрашивал? — повторил я в недоумении.       — Это же Южный Парк, Кайл, людям не так важны детали.       — Ну… — я уставился на него, мои брови нахмурились в замешательстве. — Почему они считают, что это было самоубийство, а ты что думаешь?       — Нет, Кенни не стал бы убивать себя… я знаю, что не стал бы, — Стэн шепчет больше для себя, чем для меня. — Я говорил тебе, что Кенни погиб на уличных гонках, помнишь? — я киваю. — Он был лидером, и они мчались по горам… трасса, по которой они ехали, имеет очень крутой поворот направо, и надо затормозить, прежде чем его пройти. В противном случае ты можешь сорваться в сторону. Судя по следам шин Кенни, он вообще не поворачивал. Не потому, что он ехал слишком быстро, он просто не повернул. Он просто позволил машине сорваться.       Я чувствую, как у меня отпадает челюсть, и мои глаза расширяются.       — Он убил…       — Нет! — Стэн резко прерывает меня. — Он не убивал себя, мне все равно, что говорят копы. Я знал его лучше, чем кто-либо другой. Его жизнь не была идеальной, но он не собирался покончить с собой из-за этого. Он бы не сделал этого, он бы не бросил меня вот так!       — Но тогда как объяснить…       Он снова оборвал меня.       — Я не знаю, Кайл! Я не могу! Я просто знаю, что в том, что случилось, нет его вины! И если ты не веришь мне, если ты веришь тому, что говорят копы, что Кенни покончил жизнь самоубийством, тогда можешь убираться отсюда прямо сейчас. Я скорее потеряю весь договор, чем буду жить с человеком, который думает, что мой лучший друг покончил с жизнью нарочно!       Я протягиваю к нему руку, чтобы осторожно взять его за плечо, но он быстро отдергивается.       — Ну?! — кричит он. — Кому ты веришь, мне или им?!       Я стою, беспомощно глядя на него. Он тяжело дышит, на его лице смесь ненависти, отчаяния и безысходности.       Колеса Кенни не повернулись; он сорвался в пропасть. Даже для меня это звучит как чистое самоубийство. Но когда я думаю о письме, которое он мне написал… оно было так полно жизни и энергии. Это не было письмо парня, который хотел покончить с жизнью, это было письмо парня, который знал, что его жизнь закончится, и ничего не мог с этим поделать.       — Я верю тебе, хорошо? — говорю я ему спокойно.       Он почти сразу начинает успокаиваться.       — Правда, правда? Ты не просто так это говоришь?       Я качаю головой.       — Я верю тебе. В его письме… это не был голос человека, который мог бы сделать что-то подобное тому, о чем говорит полиция.       Стэн все еще выглядит так, будто не верит, что я полностью ему верю, но он кивает и смотрит на пиццу. Там еще больше половины, но я знаю, что мы оба потеряли аппетит.       — Никому не говори о том, что я сказал тебе, Кайл, даже Биби не знает, даже его родители.       Я киваю и смотрю, как он устало опускает голову на руки.       — Я пойду спать, — внезапно говорит он и встает, оставляя меня разбираться с пиццей и газировкой. Я слушаю, как он закрывает свою дверь, прежде чем взять коробку с пиццей и положить ее и рутбир в холодильник. Прислонившись спиной к стене кухни, которая также является общей с комнатой Стэна, я слушаю его приглушенные слезы и закрываю глаза, продолжая их слушать. Он плачет не очень громко, и я уверен, что даже не услышал бы его, если бы был в своей комнате.       Стоя здесь, я пытаюсь решить, что мне делать. Позволить ему заснуть, хотя сейчас только три часа дня, или пойти туда и попытаться его успокоить? Оттолкнувшись от стены, я направляюсь в его комнату. Думаю, я могу хотя бы попытаться. Я легонько стучу в его дверь.       — Стэн? — тихо зову я. Ответа нет, поэтому я стучу сильнее и повышаю голос. — Стэн?       — Просто уходи, — слышу я его дрожащий голос. — Я в порядке.       Он знает, что лжет, я знаю, что он лжет, он знает, что я знаю, что он лжет, но я не чувствую, что у меня есть полномочия сделать больше. Он сказал оставить его в покое, и это все, что я могу сейчас сделать. Как он сказал ранее, мы не друзья. Мы просто два человека, живущие вместе в странной ситуации, у которых есть три общие черты: The Cure, рутбир и сырная пицца.