Короткие истории с трагическим концом

      Стэн       Я просматриваю бумаги, которые мне передали, пропуская все, что не имеет смысла. Мой взгляд останавливается именно на том, что я искал, на причине, по которой мистер Занадачи передал бумаги в моем направлении.       Я смотрю на место, где будет построен его второй ресторан, а затем оглядываюсь на него и всех частных инвесторов, сидящих в том же конференц-зале, где мы встречались несколько месяцев назад.       — Мы нашли идеальное место, — говорит один из инвесторов, ухмыляясь. — Он будет на угловой улице, достаточно далеко от конкурентов, но достаточно близко к торговым центрам для тех, у кого зарплата побольше. И вы бы видели планы строительства, этот новый ресторан станет местом, где стоит побывать через несколько месяцев.       — Захватывающе, не правда ли? — говорит другой инвестор.       С моей стороны — тишина, но я начинаю чувствовать на себе тяжелый взгляд босса и поднимаю на него глаза, ожидая, когда он заговорит.       — Ну, что скажешь, Стэн? Ты будешь отвечать за него, — говорит он.       Я не знаю, что ответить. Мне только что сообщили, что ресторан Занадачи — это точно. Что он будет построен через пять месяцев и что он хочет, чтобы я возглавил его. Он понимает, что у меня нет опыта управления бизнесом, но он сказал мне, что уже нанял кого-то, кто позаботится об этом аспекте. Все, что мне нужно делать, это управлять кухней. Маргарет даже поедет со мной.       Это необыкновенная честь, особенно в моем возрасте. Я буду одним из самых молодых в своем ремесле, и в каком-то смысле Занадачи сказал, что я могу считать его своим собственным. Мой собственный ресторан? Я никогда не представлял себе этого. Это не было чем-то, что я рассматривал. Я думал, что буду шеф-поваром Занадачи несколько лет. Я думал, что он наймет кого-то другого, кто возглавит новое место, но он сказал мне, что не будет нанимать кого-то, с кем он лично не работал раньше. Кого-то, кого он лично не обучал.       — Ну? — мой босс подталкивает меня к ответу, и мне удается слабо улыбнуться, пока я думаю, что сказать.       — Нью-Йорк, — это все, что мне удается сказать.       — И не просто где-то, а в самом центре города! — я слышу, как один из инвесторов с волнением провозглашает.       — Да, — говорю я медленно. — Это… далеко, — заканчиваю я.       Мистер Занадачи внимательно смотрит на меня.       — И такой шанс выпадает раз в жизни, — добавляет он. Но ему не нужно говорить мне это. Я и так это знаю.       — Что… — я делаю паузу. — Что случилось с тем, чтобы открыть ресторан в районе залива? Или в Чикаго? — поспешно добавляю я.       — Мы не смогли найти ни одного места в Чикаго, которое бы соответствовало вкусу Ахиллеса. И после тщательного изучения демографической ситуации и проведения большого количества исследований мы решили, что район Сан-Франциско не подходит для процветания такой кухни. Нью-Йорк действительно был лучшим вариантом, — говорят мне.       — О, — тихо говорю я и позволяю остальным продолжить разговор о подписании договора аренды нового помещения и других подобных юридических вопросах. Тем временем я возвращаю свой взгляд к бумагам. Я никогда раньше не жил за пределами Колорадо, и, несмотря на это, я испытываю смешанные эмоции по нескольким причинам.       — Можешь уходить. Увидимся завтра на работе, — сдержанно говорит мне мистер Занадачи, и я смотрю на него, прежде чем кивнуть.       Глаза смотрят в мою сторону, когда я встаю, не говоря ни слова, но разговоры не прекращаются, когда я беру папку с бумагами и выхожу из конференц-зала. Выйдя на улицу, я останавливаюсь у двери и делаю глубокий успокаивающий вдох. Среди всей информации и мыслей, проносящихся сейчас в моей голове, одна находится в центре внимания.       Мне нужно увидеть Кайла.       Он, наверное, на работе, поэтому вместо того, чтобы тратить время на звонок ему, я иду к машине и направляюсь прямо в «Вишневый поцелуй». Подъезжая к заведению, я понимаю, что сейчас обеденное время, потому что не могу найти место для парковки поблизости. Мне приходится припарковаться у ближайшей аптеки и пройти несколько кварталов до нужного места. Когда я захожу внутрь, там кипит жизнь, столы переполнены, и даже собралась очередь.       Я никогда не видел «Вишневый поцелуй» в таком состоянии. Но, опять же, я сюда почти никогда не заглядываю. Кайла очень легко узнать по его рыжим волосам и рукам, полным тарелок. Он поворачивается во все стороны, передает тарелки, принимает заказы, улыбается и смеется с клиентами…       Я никогда раньше не видел, как он работает. Это так волнующе. Он выглядит так, как будто он здесь. Прямо здесь, в Колорадо… но даже это подходит к концу. Эта мысль маячила у меня в голове. Я прекрасно понимаю, что у нас есть еще только две недели до того момента, когда соглашение, заключенное Кенни, закончится. Я пытался отгородиться от этого, пытался сосредоточиться на настоящем и сегодняшнем дне. И это было несложно, учитывая загруженность на работе, приближающиеся экзамены в колледже, мои растущие чувства к нему…       В течение последней недели мы очень хорошо притворялись, что я почти не сказал ему фразу на букву «Л». И какое-то время все было неловко, но мы отодвинули все это в сторону, просто чтобы двигаться дальше. Я все еще думаю о том, что я не совсем точно сказал, и я знаю, что Кайл тоже так думает. Но никто из нас не знает, как к этому подступиться, поэтому мы просто игнорируем это. В конце концов, нам придется решить эту проблему, независимо от того, удобно это или нет. В конце концов, Кайл действительно скоро уедет.       Все это кажется сюрреалистичным. Потому что он прямо здесь, прямо передо мной. Но скоро… скоро он надолго исчезнет из этой атмосферы, и, несомненно, Шеф подберет кого-то на его место. Я чувствую себя странно при этой мысли, представляя, что его не будет рядом.       На самом деле, я не хочу думать об этом прямо сейчас.       — Стэни?       Я поднимаю глаза, услышав Крейга и его дурацкое прозвище. Его руки полны тарелками, и он выглядит немного смущенным.       — Ты… хочешь сесть за столик? — спрашивает он с любопытством.       Я смотрю на людей вокруг меня, которые одаривают меня взглядами, поскольку они, без сомнения, уже целую вечность ждут места, чтобы поесть. Я быстро качаю головой.       — Нет, я просто… я хотел поговорить с Кайлом, но… — я оглянулся на него. — Может быть, я пришел не вовремя, во время обеденного перерыва?       — Эээ… — он оглядывается вокруг себя и ухмыляется. — Нет, все в порядке. Садись в подсобке? Шеф не будет возражать, поскольку это ты, а я отправлю Кайла в твою сторону, когда у него будет свободная минутка.       — Ты уверен? — спрашиваю я, медленно вставая.       — Да, да, и я пришлю тебе сэндвич, хорошо?       Я удивленно киваю ему.       — Спасибо, Крейг.       — Без проблем, — подмигивает он мне, а затем поворачивается и направляется к столику.       Я осторожно пробираюсь сквозь толпу людей, чтобы попасть в подсобку. Когда я уже почти дошел до двери, Кайл внезапно поворачивается и смотрит мне в глаза, видя меня впервые с тех пор, как я вошел в ресторан.       — Стэн. Что ты…       — О, привет, Кайл, не мог бы ты налить мне чай со льдом? — спрашивает его клиент за столиком, за которым он ждал. Кайл возвращает свое внимание к парню и кивает ему с улыбкой, но его голова быстро оглядывается на меня.       Я киваю головой в направлении подсобки.       — Я буду в подсобке, а ты… занимайся своими делами.       Его глаза недоверчиво сужаются, но он кивает и возвращается к своим обязанностям, а я проскальзываю в подсобку. Как только я оказываюсь внутри, я почти натыкаюсь на Шефа, и он бросает на меня изумленный взгляд.       — Крейг сказал, что ты не будешь возражать, если я подожду Кайла здесь?       Я смотрю, как он расслабляется, и он похлопывает меня по плечу.       — Конечно, но он пока занят.       И он прав. В конце концов Крейг приносит мне сэндвич, но проходит не более двух часов, прежде чем Кайл наконец заходит в подсобку. Он улыбается мне, падая на стул с усталым вздохом.       — Несмотря на то, в каком состоянии я нахожусь, я больше всего люблю время пик, — говорит он.       — По-моему, ты выглядишь великолепно, как всегда, — говорю я без долгих раздумий. Его щеки слегка краснеют, но он ничего не говорит по этому поводу.       — Так что случилось такого, что не могло подождать, пока я вернусь домой? Судя по твоему лицу… босс ведь не уволил тебя? — спрашивает он, выглядя внезапно обеспокоенным.       — Нет, — качаю я головой. — Ничего подобного… на самом деле, скорее наоборот.       — Да ну? — он слегка наклоняет голову в замешательстве.       — Да… он, ну, ты знаешь о том, что он думал открыть второй ресторан?       — Да, конечно.       — Это… уже в процессе. Он будет в Нью-Йорке, место уже выбрано, и он должен открыться примерно через пять месяцев.       — Правда?! Ого, и в Нью-Йорке! Это потрясающе, он должен быть в восторге! — Кайл ухмыляется, и я могу только кивнуть.       — Так и есть, поскольку он давно этого хотел. В любом случае, Занадачи… хочет, чтобы я возглавил его.       — Ты серьезно?! В твоем возрасте?!       — Я тоже так думаю, — говорю я и слегка хихикаю. — Но он сказал, что не хотел бы, чтобы этим занимался кто-то другой.       — Боже мой, это как… это как твой собственный ебаный ресторан, а тебе еще и двадцати нет!       — Я знаю, — говорю я, не в силах удержать ухмылку на моем лице.       — Но как это будет работать, если ты будешь здесь, в Колорадо?       С этим вопросом я замолкаю, и беспокойство, которое ушло с лица Кайла, когда я рассказал ему новости о местонахождении в Нью-Йорке, возвращается.       — Я бы переехал туда, — говорю я ему прямо, без обиняков, и, глядя на его выражение лица, возможно, мне следовало бы быть немного мягче с тем, что я ему сказал.       На его лице внезапно появляется понимание, и я вижу, как он вцепился в стул, на котором сидел.       — Я уезжаю через две недели, — говорит он.       Я киваю.       — Чтобы вернуться в Калифорнию.       Я снова киваю.       — Это значит, что я буду на западном побережье, — тихо говорит он. — А ты будешь на восточном.       Я киваю еще раз.       — Ох, — медленно выдыхает он. — Ох, — повторяет он снова. Он начинает тереть один глаз, как будто внезапно устал. Когда он встает, почти оттолкнув стул, я чуть не подпрыгиваю. — Мне нужно возвращаться на работу, эм… увидимся дома.       — Кайл…       — Увидимся дома, — отрезает он и наклоняется, чтобы поцеловать меня, прежде чем провести руками по волосам. Без лишних слов он бросается обратно в зал, оставляя меня сидеть на стуле.       Посидев некоторое время в одиночестве, я медленно встаю, понимая, что в конце концов мне придется покинуть подсобку Шефа. Как только я снова оказываюсь в зале, мои глаза автоматически обращаются к Кайлу, который весело смеется за столом с девочками, которых я помню еще со средней школы. Он даже не смотрит на меня, когда я прохожу мимо него и выхожу из «Вишневого поцелуя», хотя я замечаю нахмуренные брови Крейга.       На улице я засовываю руки в карманы и медленно иду к своей машине. По выражению лица Кайла, когда я рассказывал ему об этом, я понял, что он совершенно забыл о соглашении. Что вся причина его пребывания в Южном Парке заключалась в соглашении и только в нем. Наблюдая за ним, я понял, что он не осознавал, что все изменится по сравнению с их нынешней ситуацией.       Он совсем забыл о возвращении домой.       Я могу представить его мысли, когда он в конце концов обдумывает то, что я ему сказал. Он сомневался, что может быть со мной кем-то, кроме друзей, потому что мы не сможем быть вместе слишком долго. Но, по крайней мере, тогда Кайл окажется всего лишь в нескольких штатах от меня. Если я займу эту должность в Нью-Йорке, он будет слишком далеко, и я не знаю, смогу ли я это вынести. И не знаю, сможет ли он.       Я делаю шаг, чтобы обойти человека, который стоит у меня на пути, и останавливаюсь, когда что-то привлекает внимание моего обоняния. Пахнет так же, как духи, которыми всегда пользовалась Биби… Я поднимаю взгляд и вижу, что она внимательно смотрит на меня.       — Биби, — произношу я ее имя без необходимости и замечаю, что ее глаза устремлены на рабочее место Кайла. — Ты собиралась навестить Кайла?       — Я просто собиралась пройти мимо, — говорит она обычным тоном.       Я молча киваю, и прежде чем кто-то из нас успевает сказать еще хоть слово или сделать хоть шаг, я слышу звук, как кто-то толкает открытую дверь «Вишневого поцелуя», и слышу, как Кайл зовет меня по имени.       — Подожди, Стэ… Биби?       Кайл       Почему, когда решаешь одну проблему, появляется другая?       Мы со Стэном только что вернулись к привычной жизни, только что привыкли быть вместе. Я только начинал привыкать к мысли, что он, возможно, любит меня, и что, возможно… Но потом он появился и напомнил мне, что наша рутина подходит к концу. Затем он должен был пойти и сказать мне, что не только все закончится, но что он будет еще дальше от меня, чем до того, как мы начали. То есть… Нью-Йорк?       Мне трудно смириться с тем, что я скоро вернусь в Калифорнию, я совсем забыл о своем настоящем месте жительства. Неважно, что он так далеко от меня. Это хорошая возможность для него, я знаю это, но…       — Шеф? — я внезапно отворачиваюсь от клиентов, которых обслуживаю. Он поднимает взгляд со своего места за кассой. — Не возражаешь, если я возьму выходной до конца дня?       Он удивленно смотрит на меня, но его глаза блуждают по двери, через которую только что вышел Стэн. Он бросает на меня измученный взгляд, но кивает с улыбкой.       — Только потому, что ты будешь у меня еще пару недель. Я собирался спросить тебя о двухнедельном уведомлении.       Мое лицо должно быть мрачным, но я благодарно смотрю на него, прежде чем засунуть блокнот и ручку в задний карман и направиться к входной двери. Я не потрудился откланяться или снять черный фартук ресторана. Стэн не мог уйти слишком далеко, так как он вышел всего секунду или две назад. Выглянув в окно, я вижу след его черных волос и быстро бросаюсь к выходу.       — Подожди, Стэ… Биби?       Я меняю направление своей фразы, когда вижу их двоих вместе, их глаза смотрят на меня.       — Э-э, — говорю я, не зная, что еще сказать, когда немного замедляю шаг и подхожу к ним.       — Я думал, у тебя работа, — говорит Стэн после нависшего молчания между нами тремя.       — Да, Шеф разрешил мне взять выходной, чтобы я мог… — я запнулся и покачал головой. — Биби, ты собиралась меня навестить?       Она моргает, и я вижу, как хмурится ее маленькие губы.       — Нет, я просто проходила мимо. Пойду дальше, — она делает шаг в сторону, чтобы отодвинуть нас со Стэном, но после всего, что Стэн только что сказал мне и напомнил, я не позволяю ей этого сделать. Я хватаю ее за руку, и взгляд, который она бросает на меня, когда оборачивается, почти заставляет меня скривиться, по крайней мере, я освобождаю ее от своей хватки.       — Я думаю, нам нужно поговорить, — говорю я ей мягко.       — Я не знаю, о чем еще можно поговорить, — говорит она, и ее глаза переходят на Стэна. — В конце концов, тебе нужно зайти и забрать остальные вещи. Я съезжаю с этой квартиры. Поживу с Хайди.       Стэн выглядит удивленным, как и я, но он кивает, ничего не говоря ей.       У меня начинает болеть голова. Я так много хочу сказать Биби. Я по-прежнему считаю ее своей лучшей подругой, но в данный момент я знаю, что она хочет только одного — быть подальше от меня. Она уже готова сбежать, и я не могу ее винить. Но слишком многое осталось недосказанным. Я хочу знать о ее переезде к Хайди, хочу знать, как она себя чувствует, знает ли она, что я уезжаю через две недели… волнует ли ее это вообще. Мне нужно что-то сказать. Но ничего не выходит. Я просто стою здесь, глядя на нее, и в конце концов ее глаза возвращаются ко мне. Они плавают в эмоциях, в них есть то, что даже она хочет сказать. Но, как и я, она этого не делает. Скорее, она делает шаг назад и ненадолго закрывает глаза. Я смотрю, как она делает глубокий медленный вдох, а затем ее глаза снова открываются, и она начинает идти мимо меня.       Чувствуя тяжесть в груди, которая так и не прошла после того, как я выбрал Стэна, а не ее, я начинаю напоминать себе, что мне нравится путь, который я выбрал. Честное слово. Если бы мне дали шанс сделать все заново, я бы принял то же решение. Прокручивая это в голове, я понимаю, что она остановилась рядом со мной. Она медленно поворачивает голову ко мне и осторожно наклоняется, держа глаза в противоположном направлении от моих.       — Перестань беспокоиться о том, что ты сделал со мной. Есть более важные вещи, о которых стоит подумать, — говорит она так тихо, что я едва слышу ее, и я понимаю, что это для того, чтобы Стэн, который находится всего в футе или около того от нас обоих, не услышал. — Например, о том, что наш идиот влюблен в тебя по уши. Но нет… не наш, а твой.       Я чувствую толчок в груди и сжимаю кулак, чтобы заставить свое лицо оставаться нейтральным.       — Биби, я… — я начинаю бормотать, но она прерывает меня.       — Может быть… через год или два, поищи меня. У тебя есть мой номер, я его не поменяю. Пока, Кайл, — заканчивает она и отходит от меня. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на ее удаляющуюся спину, чувствуя, как внутри меня разгорается надежда.       Стэн занимает место рядом со мной, и боковым зрением я вижу, что он тоже смотрит вслед уходящей Биби.       — Что-нибудь, что я должен знать? — спрашивает он.       — Она не простила меня, — говорю я очевидное. — Но она собирается попытаться, — я поворачиваюсь к нему лицом и улыбаюсь. — Мне просто нужно дать ей пару лет.       — И это тебя устраивает?       — А у меня есть выбор?       — Нет, у тебя нет… Я рад, что у вас с ней все… квази-получилось.       — Да, — тихо говорю я, думая о последних словах Биби. — Я тоже.       — Кайл?       — А?       — Раз уж ты не на работе, не хочешь куда-нибудь сходить? Моя машина в конце квартала.       — Конечно, — отвечаю я без колебаний, и мы вместе направляемся к его машине. Я начинаю ломать голову над тем, почему я вообще сейчас здесь, а не на работе. Это напоминает мне, что Стэн тоже должен работать, и я задаюсь вопросом, не ушел ли он только для того, чтобы рассказать мне свои новости о Нью-Йорке.       Когда мы добираемся до его машины, мы забираемся в нее, и он выезжает на главную улицу, не отрывая глаз от дороги. Наш небольшой разговор на самом деле не более чем пустая болтовня. Мы не говорим ни о чем, что действительно волнует каждого из нас. Речь идет о таких вещах, как погода, Крейг и Токен, и о том, как «Наггетс» дошли до финальной игры, но потерпели поражение. Хотя, в какой-то момент нашего бессмысленного разговора, когда я говорю о том, почему я не люблю грибы, правая рука Стэна опускается с руля и тянется к моей левой. Он слегка сжимает ее, а затем ослабляет давление. Когда я смотрю на него, я улыбаюсь, потому что он краснеет и отказывается смотреть мне в глаза.       — Куда именно мы едем? — спрашиваю я через некоторое время, выглядывая из его машины и наблюдая, как позади нас исчезает маленький знак с надписью «Южный Парк». Мы проезжаем короткий деревянный мост, и тогда Стэн останавливает машину на обочине. Когда он отпускает мою руку и вылезает, я смотрю в окно, совершенно не впечатленный нашим окружением. Здесь ничего нет. Горы впереди, слева и справа, а город остался позади.       Когда Стэн открывает мне дверь, я смотрю на него, приподняв бровь.       — Пойдем, — внезапно тоскливое настроение, которое его охватывало, исчезает, и он ухмыляется.       Я медленно выхожу, оглядываясь по сторонам, пока не слышу тихий скрип моих ног по земле. Я сморщился, глядя на то, как они соприкасаются с мягкой грязью.       — Наверное, надо было надеть другую обувь, — бормочу я и встаю, стараясь не думать о том, что мои Marc Jacobs могут быть испорчены.       — Да забей. Тут любую обувь испортишь, — говорит Стэн, уходя.       — Хорошо сказано, — снова бормочу я и закрываю за собой дверь. Я смотрю, как Стэн спрыгивает в небольшой овраг. Он оборачивается и, увидев, что я подхожу к краю, поднимает руки вверх, и я сомневаюсь в его здравомыслии. — Что? — спрашиваю я в замешательстве.       — Прыгай, я тебя поймаю.       Он шутит? Что, блядь, на него нашло?       — Думаю, со мной все будет в порядке, — фыркаю я и пытаюсь мелкими шажками спуститься. Но на мне только резиновые сапоги, а у них нулевое сцепление, поэтому не удивительно, что я теряю опору и скатываюсь вниз по склону, не слишком удобно приземляясь в грязь под собой на руки и колени. — Ах… — простонал я. Моя голова резко поднимается, когда я слышу, как Стэн разражается смехом. — Ты, придурок, я думал, ты, блядь, поймаешь меня! — я рычу на него и отдергиваю руку, когда он пытается помочь мне подняться.       — Ты сказал, что все будет хорошо, — замечает он.       — Придурок, — бормочу я и встаю, чтобы оценить ущерб.       — Но ты ведь не пострадал? — спрашивает он, и я слышу беспокойство, но все еще немного злюсь, что он позволил мне упасть в грязь.       — Если пострадал, то это твоя собственная ебаная вина, — резко говорю я ему, ощупывая свои конечности. Кажется, я в порядке. Единственное, что пострадало, это мое эго и моя одежда Lacoste. — Бля, мне нравился этот наряд…       — Вот, — говорит Стэн, и я поднимаю на него глаза. Он снимает куртку и стягивает через голову толстовку, — он бросает толстовку мне, а затем застегивает куртку обратно. Неудивительно, ведь под толстовкой у него была только тонкая белая футболка. — Чтобы вытереть руки, — говорит он мне, когда я бросаю на него растерянный взгляд.       — О, — говорю я, глядя на серую толстовку. Это из школы Южного Парка, футбольная. — Ты уверен?       — Да, все в порядке. У меня таких штук десять.       — Ну ладно, — говорю я и вытираю грязь только с рук, а не со всего тела. Это действительно заставляет меня чувствовать себя немного лучше. Моя одежда — это потерянное дело, и нет смысла портить толстовку Стэна больше, чем нужно. Когда я привел себя в порядок, насколько это было возможно в данной ситуации, я бросаю толстовку обратно на землю, чтобы мы не забыли взять ее домой на обратном пути.       Повернувшись к Стэну, я вижу, что он терпеливо ждет меня. Когда я догнал его, он кивает головой в направлении небольшой площадки под деревянным мостом, которую мы пересекли, чтобы попасть сюда.       — Так где мы находимся? — спрашиваю я после того, как мы прошли под мостом. Здесь не так уж много интересного. Место сырое и грязное. Я вижу журналы, окурки, пустые пивные банки и бутылки, разбросанные повсюду. Похоже, что люди бросали свою херню через мост, и все это собралось здесь. Хотя тут есть два маленьких табурета, вдавленных в грязную землю у края, где мост поднимается вверх.       — Это, — говорит Стэн, оглядываясь вокруг. — Это было наше место, Кенни и мое. Здесь у нас все было впервые. Сигареты, пиво, порно… иногда наркотики. Все это было здесь.       Он делает несколько шагов от меня, и я замечаю, что его глаза стекленеют, как будто он вспоминает то, что только что сказал мне.       — Я сидел здесь, — продолжает он, указывая на место. — А Кен сидел вон там… Я не был здесь с его похорон, — бормочет он последнюю фразу.       Я понятия не имею, что мне следует сказать. Это не то, чего я ожидал, когда он сказал, что хочет куда-то пойти.       Стэн смотрит на меня, и я думаю, что он понимает, что я не могу подобрать слов. Он улыбается и возвращается ко мне.       — Я не жду, что ты что-то скажешь, я просто хотел тебе показать. Объявление Занадачи о ресторане в Нью-Йорке заставило меня вспомнить, что ты скоро уезжаешь, что, в свою очередь, заставило меня понять, что я ничего тебе не показал за все время, что ты был здесь. То есть, да, ты видел Южный Парк, но ты не видел его как мы с Кенни. У нас было много особенных мест, которые были только для нас двоих. Места, о которых никто не знал, куда мы ходили, и это одно из них. Наше любимое. Я просто хотел показать тебе, — тихо повторяет он.       Я киваю и смотрю на маленькие табуретки.       — Для чего они использовались?       Он поворачивается, чтобы посмотреть на них, а затем пожимает плечами.       — Они были не наши, так что, думаю, кто-то другой нашел это место. Что прекрасно, мне оно больше не нужно, — он подходит к табуретам и внимательно их осматривает, прежде чем опуститься на один из них. — Знаешь что?       — Хм? — спрашиваю я, подходя к другому табурету. Обычно я бы с отвращением посмотрел на грязь, покрывающую его, но поскольку я уже весь в грязи, в этом нет смысла. Я сажусь и смотрю на парня напротив меня.       — Я должен сводить тебя во все наши с Кенни места. Наш любимый ресторан, место, где он работал… это было в том убогом баре, который я совершенно ненавидел, но только если ты хочешь.       Я улыбаюсь ему.       — Конечно, — если он хочет показать мне, я пойду. Он прав, когда говорит, что не показывал мне все вокруг. С самого начала я как бы сам за себя постоял и задавал как можно меньше вопросов, когда речь заходила о том, чем они с Кенни занимаются в свободное время. Теперь, когда наши дни как бы подходят к концу, я счастлив думать, что он не хочет, чтобы я уезжал отсюда без связи с Кенни. Даже если это просто видение вещей глазами Стэна и попытка представить его и Кенни в этих местах, это лучше, чем ничего. Таким образом, в каком-то смысле я могу быть связан с мальчиком, которого я едва знал, но который дал мне так много.       Мы со Стэном разговариваем некоторое время, и это отличается от обычного, потому что он больше говорит о себе, а я больше говорю о себе. Мы все еще не так много знаем друг о друге, по крайней мере, наши старшие «я». К тому времени, когда мы решаем возвращаться, я понимаю, что мы ни разу не затронули тему повышения Стэна, которое ждет его в Нью-Йорке.       — О, — говорит он, помогая мне подняться, чтобы мы могли вернуться домой. — Мы должны отправить твоему брату снег по почте в ближайшие несколько дней, пока ты совсем не забыл.       — О да, я забыл об этом. Он, наверное, уже несколько месяцев проклинает меня, — смеюсь я от этой мысли, пока Стэн тянет меня вверх. — Это просто еще одна вещь, добавленная к списку причин, по которым я не хочу возвращаться домой.       Когда я уже уверенно стою на ногах, я слегка пошатываюсь, когда Стэн подходит ко мне ближе, обхватывает меня за талию и крепко целует без колебаний. Я расширяю глаза от удивления, но потом чувствую, что они закрываются. Он убирает одну из своих рук с моей талии и кладет ее на шею, делая прикосновение еще более болезненным. В воздухе раздается стон, и в этот момент я не уверен, от кого он. Я никогда не знаю, от кого это. Когда язык Стэна выныривает, дразня более чувствительные части моего рта, по позвоночнику пробегает волнующая дрожь. Он слегка отстраняется, чтобы направить свои почти дикие поцелуи на мои щеки и шею, а затем возвращается к моим губам.       — Ммм, Кайл, — бормочет он мне в рот, как раз когда рука на моей талии начинает прокладывать себе путь вверх по спине моей куртки и рубашки.       Я уже готов полностью потерять сознание в его объятиях, когда звук гудка отталкивает нас друг от друга, и мы смотрим, как мимо проезжает машина с группой подростков, улюлюкающих и кричащих на нас. Внезапное возвращение в реальность напоминает мне, что мы стоим на обочине дороги средь бела дня.       — Бля, надо сделать это с тобой на этих сраных табуретках, — бормочет он, и моя челюсть почти отпадает, как и его, когда он понимает, что сказал это вслух. Но я смеюсь, зная, что мои щеки приобрели свой обычный оттенок смущения. Наклонившись, чтобы взять толстовку, которую я бросил здесь, я хватаю одну из его рук обеими своими и тащу его к машине.       — Пойдем, я думаю, мы дали публике справедливую долю поцелуев двух горячих парней.       — Ты думаешь, я горячий? — говорит Стэн несколько задыхаясь, и я смотрю на него, закатывая глаза. — Все считают тебя привлекательным, а у меня есть над чем поработать, ты же знаешь.       Я удивляюсь, когда наши позиции меняются, и именно меня тащат к его машине. Он открывает пассажирскую дверь и практически забрасывает меня внутрь, после чего снова соединяет наши губы, пристегивая меня.       — То же самое касается и тебя, — бормочет он.       — Я сказал «два горячих парня», — замечаю я, и когда он отстраняется, он смеется и закрывает мою дверь, а затем идет к водительской стороне.       — Так и есть, — соглашается он, закрывает свою дверь и заводит машину, чтобы вернуться в Южный Парк. Я удобно устраиваюсь на своем сиденье, понимая, что забочусь о Стэне гораздо больше, поскольку он ни разу не пожаловался на грязь, которая теперь наполовину покрывает его.       Две недели пролетают быстро только тогда, когда лучше бы так не было. Мы старались, чтобы все оставалось по-прежнему, старались не зацикливаться, старались не думать об обратном отсчете. Но мистер Занадачи звонил и говорил о бумажной работе каждую минуту. Компания, у которой мы арендовали мебель, звонила по поводу доставки и времени, когда лучше приехать. Бывшие «Изюминки» были более тихими, чем обычно… от них невозможно было убежать. Стэн приготовил мне куриный суп с лапшой, который он обещал несколько месяцев назад, и теперь я понял, что он имел в виду. Каждая мелочь была сделана с нуля, включая лапшу.       — Я пытаюсь решить, по кому я буду больше скучать — по тебе или по твоей стряпне, — пошутил я, но он не засмеялся, и после этих слов я понял, что это тоже не смешно.       Из четырех с половиной месяцев, необходимых для завершения соглашения, которое мы со Стэном подписали, чтобы получить вещи Кенни, нам осталось прожить вместе еще пару дней. Мой рейс был заказан с того дня, когда я впервые решил остаться здесь, и до сих пор казалось, что нам осталось прожить вместе годы.       — Стэн! Ты опять опоздаешь на занятия! — кричу я из столовой. Возможно, у нас осталось всего пара дней, но я заставил Стэна согласиться не брать отгулы на работе или в колледже ради меня. Я нахожу необходимым, чтобы ничего не изменилось за то небольшое время, что нам осталось здесь. Это помогает мне не думать о том, что все будет по-другому. Что скоро Стэн будет просыпаться в этой пустой квартире и возвращаться домой в эту пустую квартиру. Он решил остаться здесь, так как у него нет другого места, куда бы он мог пойти. Кроме того, «все мои вещи уже здесь», — сказал он, когда сказал мне, что останется.       Я не знаю, как он собирается справляться. Я бы не смог остаться здесь, вспоминая все то время, что мы провели вместе. Для меня это был бы ад. И как бы он ни пытался это скрыть, для него это тоже будет ад. То, как он выглядит в последнее время… он не выглядел так с тех пор, как я впервые приехал сюда, а тогда он все еще горевал по Кенни. Все в нем сломалось. Его волосы, его кожа, мешки под глазами. Я знаю, что для него стало невозможным спать, когда в его голове постоянно идет обратный отсчет. Но я пытаюсь оставаться нормальным. Мы не можем оба быть на грани срыва, один из нас должен быть сильным, и я все чаще вспоминаю, что это почти всегда должен быть я.       Блин. Стэн опоздает, если не вылезет из ванной. Бросив свой завтрак, я стучу в дверь ванной.       — Стэн! Господи Иисусе, ты ведешь себя так, как будто ты — это я. Почему ты так долго? Кроме того, мне нужно в ва…       Я останавливаюсь на середине предложения, когда открываю дверь.       — …нную, — неубедительно заканчиваю я. — Блядь, не делай этого, — шепчу я, наблюдая, как он вздрагивает от удовольствия, когда мои руки ложатся по обе стороны от его щек. — Стэн? — спрашиваю я, на этот раз немного более обеспокоенно.       Не говоря ни слова, он делает дополнительный шаг и обхватывает меня руками за плечи, зарывается лицом в мою шею, крепко обнимая меня. Как будто он отказывается думать о том, что ни на секунду не сможет сделать это в ближайшее время.       — Что… в чем дело. Что происходит? — спрашиваю я озадаченно. Он меня пугает.       — Ничего, — тихо бормочет он. — Разве я не могу тебя обнять? — спрашивает он, пытаясь защищаться.       — Но ты не обнимаешь меня, — говорю я и вырываюсь из его объятий. — Ты сокрушаешься, так в чем дело? — мои глаза ищут его, и, чтобы остановить меня, он смотрит вниз на кафельный пол ванной.       Он что-то бормочет в ответ, но так тихо и неясно, что я его не слышу.       — Что? — спрашиваю я в легком разочаровании. — Ну же, блин, посмотри на меня, ладно?       Он так и делает, и я киваю головой.       — Хорошо. Теперь ты скажешь мне, почему ты так плохо выглядишь рано утром?       — Это наш последний понедельник… вот и все, — практически шепчет он.       — Наш последний понедельник? Стэн… ты не можешь так об этом думать.       Мы долго стоим в тишине. Он не двигается, и я тоже. Мы, наверное, простояли бы так весь день, если бы могли, но я вновь обретаю цель и делаю глубокий вдох, качая головой. Как будто для того, чтобы стряхнуть с себя все депрессивные эмоции, которые мы оба изливаем.       — Сегодня понедельник, а это значит, что тебе нужно идти в колледж, а мне — на работу, так что, — я отталкиваю его назад и наклоняюсь к ванне, пуская воду. — Тебе нужно подготовиться, а я помоюсь.       Я чувствую, что Стэн наблюдает за мной, пока я настраиваю температуру воды и тяну ручку, чтобы начать принимать душ. Повернувшись к нему, я выжидающе смотрю на него.       — Не мешкай слишком долго, ты и так опоздаешь. Могу представить, как твой профессор будет ворчать.       Я делаю боковой шаг, чтобы направиться к двери, но прежде чем я дохожу до нее, он успевает схватить меня за локоть. Я смотрю на него и вопросительно поднимаю брови.       — Иди со мной, — говорит он.       — Куда?       — В душ.       Я чувствую, как жар поднимается по моему лицу, и мне кажется, что уши тоже начинают немного розоветь. Может быть, это из-за усиливающегося жара от горячего душа, но я так не думаю. Меня так легко заставить покраснеть. Я ненавижу это в себе.       — Будет быстрее, если мы примем его вместе, — говорит он мне, и я хмурюсь.       — Готов поспорить, что если мы примем душ одновременно, это будет скорее контрпродуктивно, чем что-либо другое.       Он крепче сжимает мой локоть и слабо улыбается.       Я снова краснею и отдергиваю локоть, поворачиваясь лицом к двери, чтобы закрыть ее.       — Не смотри, как я раздеваюсь, — бормочу я, все еще не поворачиваясь к нему лицом.       Я рад, что он не находит причин указывать на то, что скоро все равно увидит меня без одежды.