Кайл
— Hugo, Jacobs, Pliner, Kenneth C., Frye, Guess… хм, — задумчиво бормочу я, оглядывая свою комнату. Большинство вещей лежат в коробках, за исключением нескольких предметов первой необходимости. Только вчера до нас со Стэном дошло, что я ни черта не собрал. Впрочем, это не слишком удивительно. Мы провели последние несколько дней, редко находясь в присутствии друг друга. Не то чтобы мы потеряли нашу… гей-связь или что-то в этом роде, мы просто проводили время друг с другом. Пытаясь впитать все это.
Стэн до сих пор не рассказал о своем повышении, и поскольку я завтра уезжаю, я чувствую, что мне придется вытягивать это из него силой. Я хочу, чтобы он согласился, потому что с его стороны было бы глупо не согласиться. Я не могу представить, что у него еще когда-нибудь будет такой шанс. Но если он согласится и в итоге будет жить в Нью-Йорке…
— Чувак, что ты здесь делаешь? — спросил Стэн, заходя в мою комнату и разглядывая меня, а я разглядывал свои коробки. — Ты готов ехать или как?
— Да, я просто… — я сосредоточился на своем широком выборе обуви. — Я не могу найти зимние ботинки, которые ты подарил мне на Рождество.
Стэн фыркает, прежде чем подойти ближе и поцеловать меня в шею.
— Ты уверен, что они не просто «исчезли»? — спрашивает он, откидываясь назад и улыбаясь мне.
— Я не выбрасывал их, если ты на это намекаешь, — хмурюсь я. — Я носил их, ты знаешь. Да, они не очень в… но они практичные и все такое.
Он смеется.
— Я знаю, что ты их носил. Я видел следы потертостей.
Я решительно киваю головой.
— И это больше, чем я могу сказать о рождественском подарке, который я тебе подарил. Ты хоть раз надевал их на лицо?
— Ааа, нет. Я жду идеального дня, вот и все.
— Точно, — вздыхаю я. — Ну, не бери в голову. Думаю, тебе идет образ сурового горца.
— Точно так же, как тебе идет обходительный фирменный стиль.
Мы внимательно изучаем друг друга в течение секунды, прежде чем Стэн наклоняется и ухмыляется, беря меня за руку.
— Пойдем, мы опаздываем на твою прощальную вечеринку.
— Я даже не хотел вечеринки, — бормочу я, позволяя увлечь себя за собой. — Крейг хотел.
— Ну, он любит любой повод, чтобы хорошенько напиться. Кстати говоря, если он приблизится к тебе, ему конец.
— Аналогично, — усмехаюсь я. — Может, нам стоит подтолкнуть его в сторону Токена.
— Конечно, если ты хочешь потерять дружбу Токена.
— Хорошая мысль, — отвечаю я, смеясь, пока мы выходим из квартиры.
К тому времени, когда мы приходим, кажется, что мы, наверное, последние. Это почти как дежа вю. Снаружи дом Крейга выглядит точно так же, как в тот раз, когда мы в последний раз были у Маршей, и Стэн и Биби объявили своему маленькому миру, что они расстались. Кажется, что это было только вчера… так почему же я так скоро еду домой?
— Не слишком ли холодно для барбекю? — спрашиваю я Стэна, засовывая руки в карманы и поднимаясь по ступенькам дома Крейга. Я чувствую запах жареного мяса, который витает в воздухе и исходит от дома прямо перед нами.
— Чувак, пока ты здесь, здесь никогда не станет намного теплее. Кроме того, дело не столько в барбекю, сколько в том, чтобы пообщаться со всеми в последний раз. И, очевидно, у Крейга есть невероятный рецепт соуса для стейка, который я просто обязан приготовить для всех — поскольку будет мой соус для стейка, он решил сделать все мясо на природе.
— Йо, Кайл! Стэн! — мы оглядываемся и видим Токена, который, ухмыляясь, открывает входную дверь Крейга. — Самое время, игры вот-вот начнутся и, — он пристально смотрит на Стэна. — Все голодны.
— Да, да, — просто отвечает Стэн. Мы с Токеном смотрим, как он проходит мимо него в дом, по пути хватая напиток в руке Токена и направляясь на кухню. По пути он произносит какое-то рассеянное приветствие тем, кто находится в гостиной. Следуя его примеру, я улыбаюсь Токену и проскальзываю мимо него. Вместо того чтобы направиться на кухню, я прохожу в гостиную, где вижу Клайда, Баттерса, Твика, Шефа и бывших девушек из «Изюминок».
— Как думаешь, он злится, что мы заставляем его готовить? — спрашивает меня Токен.
— Хм, — я смотрю в ту сторону, где исчез Стэн. — Нет, он знает, что я хочу провести немного времени с вами, ребята, — мой взгляд перемещается на телевизор, который включен. Хотя большинство людей разговаривают между собой, понятно, что все ценят фоновый шум телевизора. — Так что мы будем смотреть? — спрашиваю я, чтобы сменить тему с готовки и Стэна.
— «Эйсы» против «Ред Сокс», так на кого будет твоя ставка? — лукаво спрашивает он.
— Мы делаем ставки, да? Тогда, конечно, на «Эйсов», — усмехаюсь я в ответ. — Я должен болеть хотя бы за штат, в котором живу.
— Я это уважаю, сколько?
— Двадцать.
— Потрясающе. Крейг! — кричит Токен, поворачивая голову в сторону коридора.
— Что? — Крейг почему-то раздраженно высовывает голову. — А, Кайл! Я не знал, что ты здесь! Стэни здесь?
— Не называй меня Стэни, тупой ублюдок! — мы слышим, как Стэн раздраженно кричит из кухни.
— На кухне, — говорю я, улыбаясь.
— Крейг, Кайл ставит двадцать на «Эйсов», — вмешивается Токен.
— «Эйсов»? — он поднимает бровь.
— Это калифорнийская команда, а я калифорниец. Это мой долг как гражданина.
Крейг пожимает плечами.
— Твои деньги, но я тебя запишу, — он достает из заднего кармана блокнот, и я смотрю, как он записывает мое имя и сумму вместе с кучей других имен. Когда он снова смотрит на меня, я протягиваю ему свои деньги.
— Должен быть какой-то закон, запрещающий заставлять виновника торжества передавать наличные, — говорю я, но внутри у меня все смеется.
— Но ты среди друзей, — говорит Крейг и убирает свой блокнот. — И в любом случае, не напоминай мне, что это может быть последний раз, когда я тебя вижу.
Это одно предложение, но его достаточно, чтобы полностью испортить настроение. Казалось бы, все воспользовались именно этим моментом, чтобы прервать свой разговор. Как будто телевизор в ту же секунду выключился и перешел на рекламу. Кто-то выключает его, и все взгляды устремляются на меня.
— Ребят, — медленно произношу я, оглядывая все лица, которые сделали мое пребывание здесь таким незабываемым. Ребят, особенно Крейг и Токен, которые заполнили ту пустоту, когда у меня не было группы близких друзей-мужчин. Шефа, за то, что взял меня в качестве своего первого официанта, за то, что научил меня, заставил привыкнуть к тому, что ко мне пристают. Фактически, принять это и стремиться к лучшим чаевым. И, конечно, бывшие девушки из «Изюминок». Это единственные девушки в зале, и они выделяются на фоне остальных. Не только из-за пола, но и из-за внешности, манеры держаться и того, как они не пытаются скрыть, насколько они расстроены.
— Эй, Крейг, нет у тебя тимьяна… — голос Стэна прерывается, когда он снова входит в гостиную. Он останавливается и оглядывается вокруг. Я вскидываю голову в его сторону, одаривая его очень слабой улыбкой. — Что происходит? — медленно спрашивает он.
— Крейг только что напомнил нам всем, что мы собрались здесь не для простой встречи, — сухо говорит Токен, складывая руки на груди. — Он просто напомнил нам, что это может быть последний раз, когда мы видим Кайла.
— О, милашка… — я слышу, как тихонько бормочет одна из девушек.
Раздается громкий разочарованный вздох, и Стэн делает несколько шагов ближе к группе, останавливаясь рядом со мной.
— Вы все ошибаетесь, Кайл вернется. Вы будете видеть его гораздо чаще. То, что он возвращается в универ, не означает, что он никогда больше не ступит на землю Колорадо.
— Именно это ты говорил, когда нам было девять лет, — подхватывает Баттерс, и я сокрушаюсь от этой мысли, наблюдая, как Клайд ударяет его локтем.
— Да, но в этот раз все по-другому, — он смотрит на меня сверху вниз. — На этот раз у него есть веская причина вернуться сюда на неопределенный срок.
На неопределенный срок? Мне не нравится, как он это сказал, но я киваю головой в знак согласия.
— Конечно, я вернусь. Я уже не маленький ребенок, которому нужно разрешение родителей. Я могу сам проложить себе дорогу обратно сюда, и время от времени вам всем тоже придется приезжать в Калифорнию, — я оглядываюсь на девочек. — Я возьму вас, девочки, в лучший поход по магазинам, — они выглядят значительно счастливее при мысли об этом, и постепенно усталые грустные лица начинают исчезать, и все постепенно возвращаются к своим прежним разговорам.
Я облегченно вздохнул и посмотрел на Крейга, который даже не потрудился выглядеть виноватым. Он пожимает плечами.
— Я не хотел об этом говорить, но… ты завтра уезжаешь, Кайл, а мне нужно работать весь день.
— Мне тоже, — говорит Токен. Он кладет руку мне на плечо и слегка сжимает его. — Ты еще не уехал, но я уже скучаю по тебе, чел.
Прикусив внутреннюю сторону щеки, я заставляю себя легко улыбнуться и Токену, и Крейгу.
— Я тоже буду скучать по вам, ребят, но это не значит, что я переезжаю из страны. Я просто буду в нескольких штатах отсюда. Ничего особенного.
— Даже если так, — отпускает меня Токен, — это будет не то же самое. Я уже вроде как привык к тебе.
— Я тоже, — кивает Крейг.
— Я тоже, — бормочет Стэн мне на ухо. Это посылает мурашки по моему телу, и я на секунду закрываю глаза, прежде чем снова встать на ноги.
Я фальшиво смеюсь и отползаю от Стэна, чтобы направиться к остальным. Мне бы хотелось побольше с ними поговорить, особенно с Шефом и девушками.
— Чувства взаимны, ребят, но вечеринка только началась, так что давайте пока не будем говорить сердечных прощаний, хорошо?
Я не даю никому из них шанса ответить, прежде чем подойти к Шефу, который ведет какой-то разговор с Клайдом. Я пытаюсь избавиться от ощущения, что за мной наблюдают, но я знаю, что Стэн, Токен и Крейг наблюдают за мной. Без сомнения, они тоже говорят обо мне. Не то чтобы это меня раздражало, нет, но я еще не уехал. Я только что пришел!
Вот почему я не хотел вечеринку. Я бы предпочел просто тихо попрощаться со всеми. Я уже попрощался с родителями Стэна, с постоянными посетителями «Вишневого поцелуя», которых я бы назвал знакомыми. Теперь я остался с теми, с кем провел больше всего времени, пока был здесь. С теми, кто заставлял меня смеяться сильнее всего, заставлял меня чувствовать себя наиболее комфортно. Теми, кто сразу же принял меня таким, какой я есть, а не таким, каким я стал. Это те люди, с которыми я не хочу прощаться.
В конце концов я вступаю в разговор с окружающими, и все проходит гладко. Никто не говорит о моем отъезде. Скорее, мы просто разговариваем. Как друзья. Мы дразним друг друга, смеемся друг над другом и задаем друг другу вопросы. Единственное, что действительно странно, так это то, что четверо моих самых близких друзей вообще не разговаривают со мной.
Естественно, Стэн на кухне, готовит, но Крейг, Токен и даже Мерседес с ним. Я понимаю, что нужно составить компанию повару, но…
Когда люди начинают бормотать, что они проголодались, еда появляется как по волшебству. Точнее, Мерседес и Токен начинают выносить тарелки с едой, оставляя ее на всех доступных ровных поверхностях, кроме пола. Тарелки, салфетки и посуда раздаются, а разговоры и смех продолжаются, как будто их и не прерывали.
Когда я начинаю соглашаться с Лексус, что инициалы дизайнера не должны быть на сумочках, я понимаю, что Токен и Мерседес ушли обратно на кухню, где, как я предполагаю, все еще находятся Крейг и Стэн. Какого черта они не здесь, со всеми остальными?! Я думал, это вечеринка для меня?!
Отвлекая Твика от разговора, который я вел с Лексус, я незаметно ухожу, чтобы посмотреть, почему четверо моих близких решили держаться от меня подальше. Проскользнув на кухню, я с удивлением вижу, что их там нет. На кухне только лишние тарелки с едой и напитками, а также грязная посуда.
Перед тем, как наступит замешательство, я слышу отчетливый звук смеха Крейга. Я тихонько иду в сторону звука и замечаю, что он, должно быть, доносится из-за раздвижной стеклянной двери, выходящей из кухни на задний двор. На двери есть занавеска, так что они не могут меня увидеть, но, слегка отодвинув ее свободной рукой, я вижу их четверых, расположившихся на крыльце. Мерседес сидит рядом с Токеном, Стэн прислонился к дому, а Крейг расположился в шезлонге на крыльце.
Все они стоят спиной ко мне и не смотрят друг на друга. Скорее, их взгляды устремлены на обширный сад, который является задним двором Крейга. Они замолчали после того, как Крейг коротко рассмеялся, но теперь их разговор возобновляется, и, поскольку дверь приоткрыта, я слышу каждое слово.
— Я никогда не говорил вам об этом, ребят, — начал Стэн. — Но в первые месяцы, когда мы с Кайлом не ладили, у нас была черная ваза. Кайл выбрал ее, это был его способ компромисса, поскольку я хотел черную мебель, а он — нет. В общем, в какой-то момент я так разозлился на него из-за… я даже не помню из-за чего… думаю, из-за того, что он сказал, что собирается нарушить соглашение. В общем, я так разозлился, что просто опрокинул эту штуку, и вы бы видели его лицо, когда он увидел, что я сделал. Он выглядел так, будто собирался меня задушить. Тогда это было не смешно, но сейчас, вспоминая об этом… мне становится смешно, — смеется он, а я слегка улыбаюсь, вспоминая тот случай. Тогда это действительно было не смешно. Мы до сих пор не оплатили счет за эту проклятую вазу.
— Представляю лицо Кайла, — добавляет Крейг.
— Правда? Не думаю, что когда-либо видела его в ярости, — задумчиво говорит Мерседес. — Но о! — она тихонько хихикает, прежде чем продолжить. — Я помню один раз, когда Рыжик обслуживал одного очень симпатичного парня… который, я уверена, был, ну, вы знаете, и тот приставал к нему без устали! В общем, его лицо стало таким красным! Это было восхитительно! И он побежал в подсобку. Он так легко краснеет! Это ужасно трогательно! — она вздыхает, и я чувствую, что краснею. — Тебе так повезло, Стэн, что ты получил этого милашку в свое распоряжение.
Стэн ничего не говорит на это, а я не решаюсь посмотреть на него, и все четверо молчат, пока Токен не заговорил первым.
— Помните, Крейга на Новый год, когда он напился, ну… наверное, мы все были пьяны, но он говорил о тебе, Стэн. В основном о том, что ты мудак, который его не прощает… тот вечер был полным предвестием того, что должно было произойти.
— Не был, — слышу я бормотание Стэна. — И пожалуйста, не напоминай мне о той ночи, — говорит он, и я вижу, как его голова поворачивается к Крейгу.
— Эй, я был пьян! — говорит Крейг в свою защиту.
— Ты всегда «пьян», — говорят вместе Токен, Стэн и Мерседес, в их голосах пляшет веселье.
— Хмф, ну я помню, как Кайл рассказывал мне, как ты заставил его остаться в Южном Парке, Стэн, что все, что тебе нужно было сделать, это попросить. Я чуть не завыл от смеха.
Стэн ворчит что-то, чего я не слышу, но после слов Крейга до меня доходит, что они все здесь делают. Они говорят обо мне, да, но они делятся воспоминаниями, которые у них были со мной. Как будто я…
Я с силой отодвигаю стеклянную дверь, и четыре пары глаз удивленно поворачиваются и смотрят на меня. Я смотрю на каждого из них.
— Прекратите говорить в таком тоне. Я не умер и не умираю. Я все еще здесь!
Стэн выпрямляется и тянется ко мне, чтобы схватить меня, но я отдергиваю руку. Он смотрит на меня, прежде чем попытаться снова, и на этот раз я позволяю ему. Я даже позволил ему обнять меня, стоя к нему спиной, отводя глаза в сторону.
— Мы не говорили так, будто ты умираешь. Мы просто… мы будем скучать по тебе, ты знаешь это. И это наш способ справиться с этим. Кай, мы знаем, что ты еще не уехал, но завтра уезжаешь, — он обнимает меня крепче, и я прижимаюсь к нему.
— Может быть, я не вернусь, — бормочу я полусерьезно.
— Нет, вернешься, — отвечает он и отпускает меня.
— Ооо, моя очередь! — вдруг говорит Мерседес и вклинивается между мной и Стэном, обнимая меня за плечи. — Боже мой, я буду очень скучать по тебе. Ты был одним из лучших, что когда-либо случалось с этим городом. Я даже не хочу думать о том, что не увижу твое милое лицо, когда зайду в «Вишневый поцелуй». Теперь я буду видеть только ужасные волосы Крейга!
— Я здесь! — я слышу, как Крейг спорит, и когда Мерседес отстраняется от меня, чтобы сообщить ему, что она знает, что он здесь, Токен подходит ко мне с расчетливым взглядом.
— Ты, конечно, произвел впечатление, пока был здесь, надо отдать тебе должное. Я тоже буду скучать по тебе, но я буду в районе залива через месяц или около того по делам. Мы должны будем встретиться.
— Определенно! — я усмехаюсь при мысли о том, что увижу Токена в своей стихии. Я делаю еще один шаг вперед, чтобы обнять Токена самым… мужским образом, на который я только способен. Он никогда не был похож на человека, который приходит в восторг от идеи публичных демонстраций, как с мужчинами, так и с женщинами. Поэтому удивительно, когда он обнимает меня сильнее и прижимается ко мне немного крепче, чем я ожидал.
— Токен! — его имя ядовито выкрикивают и Стэн, и Крейг, и, закатив глаза, он отстраняется. Видимо, я не ошибся в своем предположении, что Токен редко проявляет к кому-либо физическую привязанность.
— Вы двое просто смешны, — раздраженно говорит он, возвращаясь к Мерседес.
— Ну, ты только что сказал, что скоро будешь в Калифорнии… не вижу причины для смертельных объятий, — бормочет Крейг, располагаясь напротив меня. Он внимательно прищуривается, и я откидываюсь назад, пытаясь предугадать, какого рода прощание я от него получу. Но у меня не получается, Крейг склонен быть предсказуемым, но он также склонен быть полной противоположностью самого себя.
— С твоим отъездом все станет гораздо менее прикольным, — мягко начинает он. — Было здорово работать с тобой и… — он делает паузу, чтобы нежно обнять меня. — Спасибо за то, что вы со Стэни сделали с Токеном и мной. Я ценю, что вы, ребята, влезли в мои дела.
— Но мы ничего не сделали, — указываю я.
— Сделали, поверь мне. Вы, ребят, лучшие. Я буду очень скучать по тебе, Кайл, ведь мы очень сблизились, пока ты был здесь. Даже больше, чем когда-либо в детстве.
Я тепло улыбаюсь в объятиях и нежно похлопываю Крейга по спине.
— Может быть, ты сможешь навестить меня, когда приедет Токен.
Крейг отстраняется и, не глядя в сторону своих лучших друзей, качает головой.
— Он не захочет этого, и, кроме того… я просто загоню его, и он в конце концов убьет меня, — он обнимает меня скорее наполовину, чем на полную катушку. — И между нами говоря, Токен, наверное, сумасшедший, если думает, что я потерял надежду, — он отпускает меня и подмигивает, с удовольствием устраиваясь в шезлонге, который он когда-то занимал.
Я удивленно моргаю, но прежде чем я успеваю что-то сказать, раздается звук моего мобильного телефона, и я открываю его, удивляясь номеру офиса мистера Занадачи.
— Мистер Занадачи, — говорю я, глядя на Стэна, который выглядит гораздо более заинтересованным. Остальные смотрят на нас, а затем снова погружаются в тихий разговор.
— Мистер Брофловски! Я счастлив, что смог связаться с вами! Кажется, прошло много времени.
— Кайл, — автоматически поправляю я его, и он хихикает.
— Верно, в любом случае я весь день пытался дозвониться до вас и мистера Марша. Но он не берет трубку.
— Ты не отвечаешь на звонки? — шиплю я на Стэна, закрывая динамик на своем телефоне. — Мистер Занадачи весь день пытается нам дозвониться.
Он пожимает плечами.
— Оставил телефон в квартире.
Я качаю головой и убираю руку с динамика.
— Ну, извините за это, мистер Занадачи, но чем мы можем вам помочь?
— Вы ведь сейчас не заняты? Я слышу голоса на заднем плане.
— Нет, все в порядке, — поспешно отвечаю я. — Это просто… вечеринка в мою честь.
— А, так как вы завтра уезжаете, правильно? В конце концов, именно тогда договор официально заканчивается.
— Да, и вообще-то я тоже собирался вам позвонить. Извините, я был так поглощен наведением порядка в своих вещах и прощаниями. Я хотел узнать, как мы… закроем договор и все такое.
— Это как раз причина моего звонка. Если вы оба не слишком заняты, я подумал, не могли бы вы заглянуть ко мне в офис сегодня вечером или даже завтра утром перед отъездом? — он делает паузу. — Просто чтобы обсудить некоторые вещи в последнюю минуту. Я хочу убедиться, что у вас все готово, и, наверное, должен признать, что хотел бы попрощаться с вами.
— Конечно, мистер Занадачи, — говорю я, чувствуя, как что-то застряло у меня в горле. Должно быть, это из-за всех этих объятий и заявлений о том, что люди скучают по мне. Потому что в моей голове все официально решено. Я уеду отсюда всего через день или около того. — Я уверен, что мы со Стэном можем заехать сегодня вечером, — я смотрю на него, и он качает головой. — Или, нет, думаю, завтра утром будет лучше.
— Это хорошо, если только я увижу вас вместе в последний раз. Что ж, я не хочу обременять вашу вечеринку больше, чем это необходимо. У вас будет прекрасный вечер, и я надеюсь скоро увидеть вас?
— Хорошо, спокойной ночи, мистер Занадачи.
— И вам того же, — говорит он и кладет трубку.
Я захлопываю телефон и кладу его обратно в карман.
— Мы встретимся с ним завтра.
Стэн кивает.
— Я так и думал.
— Так что же вы, ребята, получаете от этого соглашения? — неожиданно спрашивает Крейг. — Ну то есть все знают, что Кенни наметил эту безумную вещь, но никто не знает, что вы, ребята, получите от этого.
— Никто не знает? — подозрительно спрашивает Стэн, поворачиваясь к нему.
— Ну, не совсем, но ходят слухи, — отвечает Мерседес.
— Хм, но никто точно не знает, каковы были его условия. В конце концов, это был Кенни, так что все начинается с пустяка, с того, что вам придется пить кровь друг друга, а в конце вы получите зарытое сокровище или еще какую-нибудь ерунду, — заканчивает Токен.
Мы со Стэном смеемся.
— Я думаю, — говорю я, глядя на Стэна. — Что зарытое сокровище так же близко к правде, как и все остальное.
— Что, правда? — интересуется Крейг, его глаза загораются от возбуждения.
— Что-то вроде этого, — отвечает Стэн безразлично.
Не успеваем мы оглянуться, как они втроем начинают выпытывать у нас подробности соглашения. Мы со Стэном некоторое время ходим вокруг да около, но в конце концов отвечаем на вопросы. Нет ничего такого, что стоило бы скрывать. Сказать, что они были просто поражены, когда мы им рассказали, значит не сказать ничего.
— Вау, — выдохнул Крейг.
— Я и не знала, что у него столько денег, — Мерседес прикусила губу и отвела взгляд.
Токен качает головой.
— Мы должны были догадаться. Он так много работал, а похвастаться ему было нечем. Ни новой машины, ни одежды, не ходил в колледж, мы должны были знать.
— И подумать только, он оставляет все это вам, везучим ублюдкам, — усмехается Крейг при этой мысли.
— Да, но речь никогда не шла о деньгах, — решительно вмешивается Стэн. — Были некоторые его личные вещи и идея, что я просто хотел сделать последнее, о чем он когда-либо просил меня.
Я киваю головой в знак согласия, но, конечно, я не могу сказать, что это мои единственные причины. Они глубже, из-за того письма, которое Кенни написал мне, и желания узнать, кем он был и кем был Стэн. Но это точно никогда не было связано с деньгами.
— А вот и вы, дети! — мы все поворачиваемся на звук голоса Шефа и видим его и всех остальных, сгрудившихся вокруг него. — Нам было интересно, что случилось с вами пятерыми. Пойдемте, не задирайте Кайла. Мы тоже хотим поболтать с ним в последний раз, по крайней мере, на сейчас.
Обменявшись взглядами и улыбками, я делаю то, что предлагает Шеф. Но когда я возвращаюсь в дом, я понимаю, что Стэн, Мерседес, Крейг и Токен остались снаружи. Теперь они говорят о Кенни так, как я, наверное, никогда не смогу понять. И это прекрасно. Я понимаю, что как бы я ни старался впитать информацию об этом парне, у меня просто никогда не будет той связи, которая есть у других. Я никогда по-настоящему не узнаю его личность, так как не смог испытать ее воочию, кроме той короткой встречи в Стэнфорде.
В конце концов, день продолжается, и в какой-то момент все возвращаются в дом, и мы наслаждаемся обществом друг друга в целом. Когда люди начинают уходить по своим делам, у меня начинает тяжелеть на сердце. Объятия бесконечны, слезы (в основном девочек) сильно бьют по моим сердечным струнам. Но я продолжаю напоминать им, напоминать себе, что я вернусь. Стэн поддерживает эту мысль, и каждый раз, когда он ее поддерживает, я бросаю на него подозрительный, но благодарный взгляд.
И когда остаются только я, Стэн, Крейг и Токен, я почти хочу передумать и сказать им, что не собираюсь уезжать. Мне было слишком весело, и не только сегодня, но и вообще в Южном Парке. Притворяться, что я живу здесь, и вписываться, но на самом деле выделяться. Как я смог покинуть это место однажды, я даже не могу вспомнить. А уехать во второй раз?
— Ребят, вам нужна помощь в уборке? — спросил я Крейга, когда мы со Стэном подошли к входной двери. Я просто не могу представить себе, что уеду. Сейчас я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы остаться здесь, в этом доме. Чтобы моя «вечеринка» длилась как можно дольше.
— Нет, все будет хорошо, — отвечает Крейг с улыбкой.
— Говори за себя. Я не знал, что меня запишут в уборщики, когда я сюда приехал, — ворчит Токен.
-Тогда Стэн, мы должны остаться и помочь, — говорю я ему, уже ступая на место. Однако Токен осторожно преграждает мне путь, и я бросаю на него растерянный взгляд.
— Правда, Кайл, с нами все будет в порядке. Это же не пьяный бред. Что мы все выпили? Одну, максимум две кружки пива? Кроме того, разве тебе не нужно закончить собирать вещи?
— О, — мои плечи опускаются. — Ты прав… я… ну… — я смотрю на них двоих. Крейг держит одну руку над головой, опираясь на боковую стенку двери, а Токен спокойно стоит перед ним, засунув обе руки в передние карманы джинсов. — Я…
Я чувствую, как Стэн подталкивает меня в спину, и это только заставляет меня крепко сжать челюсть.
— Думаю, мы еще увидимся, ребята?
— Конечно! — говорит Крейг. — То, что ты уезжаешь, не значит, что ты избавился от меня!
— Или от меня, — добавляет Токен, хотя и с меньшим энтузиазмом, чем Крейг. У этого парня просто нет того же уровня воодушевления, что и у его лучшего друга.
— Верно, — киваю я твердо и решительно. Я еще увижу этих ребят. Через месяц, как он и сказал, я обязательно затащу Крейга в Калифорнию. У меня такое чувство, что ему это не понравится, но он с удовольствием будет рассказывать истории о том, почему он ненавидит это место, как только вернется сюда.
— Пойдем, — говорит Стэн, и я чувствую, как он осторожно кладет руку мне на спину. — Пока ты не начал плакать, — дразняще бормочет он.
Обычно я мог бы поспорить с ним, но не думаю, что он далек от истины. Не сказать, что я вот-вот начну рыдать, но мне и так было трудно отпустить Шефа, девочек и всех остальных. Крейга и Токена? С ними вдвойне тяжелее, потому что мы так сблизились за последние несколько недель.
Не успеваю я опомниться, как снова оказываюсь в машине со Стэном, причем за рулем он. Во время поездки я мало что говорю, но я записываю некоторые вещи, которые произошли на моей вечеринке. Такие мелочи, как то, что я думаю, что Лексус и Клайд были бы хорошей парой. И я обязательно рассказываю Стэну о том, что Крейг шепнул мне ранее о том, что он не отказывается от Токена.
— Не удивлен, — говорит он. — Крейг может быть раздражающе упрямым.
— Да… будет вдвойне больнее, когда он поймет, что действительно борется за проигранное дело, да?
— Возможно. Но Токен справится с этим хорошо или, по крайней мере, так, как будет лучше для него и Крейга. Но хватит о других людях. Я был довольно хорош, держась подальше от тебя и позволяя всем остальным болтать с тобой, так как они не увидят тебя какое-то время, но это также последний раз, когда и я увижу тебя в течение какого-то времени, ты знаешь.
Я не встречаюсь с ним взглядом. Не могу. Потому что я знаю, и сама мысль об этом угнетает меня больше, чем я когда-либо думал.
Когда мы приезжаем домой, я позволяю ему открыть мне дверь, и я позволяю ему закрыть ее. И в машине, и в квартире. И как только мы оказываемся внутри и снимаем куртки и обувь, мы остаемся смотреть друг на друга, и я задаюсь вопросом, что нам теперь делать.
Стэн
Рискуя показаться слишком слабым, я держусь на едва заметном расстоянии от Кайла. Это нелегко, учитывая, что он находится всего в нескольких дюймах от меня и смотрит на меня так же, как я на него. Это действительно наша последняя ночь вместе, в доме, который мы создали. Я слышу и чувствую все воспоминания, которые мы создали всего за 4,5 месяца. Боль, которая была нашим первым опытом, сопротивление, борьба, затем налаживание отношений. Дружба, которая установилась вновь, приготовление пищи, визиты мистера Занадачи… и последующие события.
Те несколько раз, когда мы делили постель вместе, когда Кайл крепко обнимал меня, когда я сломался, а затем, как быстро все изменилось, и я обнимал его, целуя до беспамятства несколько месяцев спустя.
Все это запечатлелось в моей памяти, и я вижу, что Кайл тоже переживает эти моменты. Это звучит банально, но мы действительно потеряли так много времени в самом начале. Это полностью моя вина, и я готов это признать. Если бы я просто простил его быстрее, не отстранялся от него так сильно, интересно, испытывал бы я сейчас это чувство потери, как будто ничего из того, чего я действительно хотел, не было достигнуто.
Когда мы были у Крейга, мне пришлось отдалиться от него. Не по тем бескорыстным причинам, в которые я заставляю его поверить, а потому что если бы я этого не сделал, я бы не захотел его разделить с кем-то, а это нечестно по отношению ко всем остальным.
Я чувствую, что мои пальцы покалывает, и внутри меня поселяется теплое чувство. Протянув руки, я кладу их на плечи Кайла. Он смотрит на них, затем поворачивается и выжидающе смотрит на меня. Я притягиваю его ближе, он уже слишком далеко. Когда он делает шаг ко мне, мои руки ослабевают и в итоге оседают на его плечах, и я понимаю, что он как бы попал в мои объятия. Но он попал в них по собственной воле.
— Я… — мой голос звучит неровно и более эмоционально, чем я предполагал. От этого я слегка краснею и опускаю глаза, чтобы прочистить горло, а затем снова поднимаю взгляд на него. — Я буду скучать по тебе, — говорю я то, что хотел сказать.
Кайл кивает, и я смотрю, как он проглатывает огромный комок, который, кажется, появился из ниоткуда.
— Время прошло немного быстрее, чем мне бы хотелось, — добавляю я, и на это он слегка улыбается.
— В начале ты бы сказал, что время идет недостаточно быстро, — говорит он, и я улыбаюсь вместе с ним, не имея другого выбора, кроме как согласиться.
— Верно, — наклоняю я голову в сторону.
Затем без лишнего предупреждения Кайл обхватывает мой торс руками и делает последние крошечные шаги, чтобы полностью закрыть нашу пропасть. Он упирается головой в мое плечо и не двигается с места, но я чувствую, как порывистое дыхание вырывается из его рта, и чувствую, как его тело вдыхает и выдыхает чуть быстрее.
— Я не хочу ехать домой, — бормочет он мне в плечо, но его слова легко расшифровать. — В любом случае, еще нет. Я тоже буду скучать по тебе, ты знаешь. И мы даже едва… из-за меня.
— Это не из-за тебя.
— Не говори, что это из-за Биби, — тихо говорит он, и я слегка сжимаю его. Это было именно то, что я собирался сказать, но я не буду, если он этого хочет.
— Я не позволю тебе остаться здесь, — говорю я вместо этого. — Ты должен вернуться в универ и к своей жизни в Калифорнии.
Он издает какой-то протестующий звук, прежде чем поднять голову с моего плеча и посмотреть на меня.
— Это не очень… в такой ситуации я бы ожидал, что ты будешь эгоистом и спросишь меня, останусь ли я здесь… — он опускает взгляд. — Я могу легко перевестись в общественный колледж Южного Парка.
— Это было бы откатом назад в образовании, — замечаю я. — Кроме того, у нас нет… подожди секунду, — останавливаюсь я на мгновение.
— Что такое? — спрашивает он.
— Какая у тебя специальность?
С этим Кайл начинает смеяться и прислоняется ко мне, смеясь в мое плечо. Через несколько мгновений я следую его примеру, а когда смех утихает, я глажу его рыжие кудри.
— Но нет, правда? — спрашиваю я.
Он откидывается назад и вопросительно смотрит на меня.
— Хм, думаю, ты никогда не спрашивал, и я никогда не говорил. На кого я похож по специальности?
Я стону, а он только ухмыляется.
— Да ладно, учитывая все, что ты теперь обо мне знаешь, чего ты от меня ожидаешь?
— Если мы говорим о том, что я знаю сейчас, то я бы сказал что-то вроде персонального шоппера или дизайнера одежды, — он фыркает, и я киваю. — Но точно, эти штуки не подходят тебе для карьеры, — я критически смотрю на него. — Я не знаю, несмотря на твою одержимость современными тенденциями, я не вижу ничего, кроме ботаника, который бесится, если не получает пятерки по всем предметам. И… Кенни сказал, что ты нес тонну книг, когда он столкнулся с тобой…
Он пожимает плечами.
— Я буду хирургом.
Я моргаю.
— Это… будет тяжело.
— Да, но мне нравится.
— …что хирург? Ты сможешь починить мне сердце, если с ним что-то случится?
— Нет, я буду заниматься реконструктивной хирургией.
— …то есть пластической хирургией.
— Нет, — твердо говорит он. — Я хочу заниматься только реконструктивной, а не косметической. Мне не нравятся люди, которые родились с прекрасными лицами и телами, но хотят их изменить, потому что так сказали СМИ.
И это говорит парень, у которого нет причин когда-либо себя менять.
— Значит, ты тот врач, к которому я обращусь, если на кухне произойдет несчастный случай и у меня сгорит лицо?
— Не говори ничего подобного, — пробормотал он и снова прислонился ко мне. — Но да.
— Как круто… и тебе идет.
— Спасибо… — вздыхает он. — Ничего, если я просто посплю здесь?
— Стоя? — спрашиваю я, ухмыляясь.
Он ласково щиплет меня за спину, и я отдергиваю руку.
— Я понял… и да. Я бы тоже этого хотел. Но как насчет сбора вещей?
Он бросает на меня жалкий взгляд.
— Ты можешь закончить, когда меня здесь не будет, а остальное отправить мне по почте?
Я закатываю глаза, но киваю.
— Давай спать в твоей кровати, — решаю я.
— Моя меньше.
— Я знаю.
Он тепло улыбается мне, и мы быстро переодеваемся и устраиваемся в его постели. Странно подумать, что в последний раз мы спали в одной кровати, потому что я не мог уснуть, думая, что Кайл нарушит соглашение и уедет на следующее утро. Я нуждался в его присутствии, хотя он был готов покинуть меня. И даже тогда, спустя некоторое время после этого, я отправился в свою собственную кровать. В остальное время мы делили кровать или диван, как в случае с рождественской ночью, всегда потому, что я нуждался в его комфорте. Хотя в те моменты я не мог себе в этом признаться.
Забавно, что с тех пор мы никогда не делили постель, особенно учитывая наш нынешний статус отношений. Не то чтобы мне это не приходило в голову, но я не был уверен, приходило ли это в голову Кайлу, и не хотел спрашивать.
Как и раньше, кровать Кайла все еще немного тесновата. Но есть что-то такое, когда делишь маленькую кровать с близким человеком. Это как будто заставляет тебя быть ближе к этому человеку, и мне нравится это чувство.
— Так что нам делать? — спрашивает Кайл.
— С чем?
— С тем, что я в Калифорнии, а ты в Нью-Йорке.
Я колеблюсь. Из всех вещей, о которых я хотел бы поговорить в эту последнюю ночь вместе, мое продвижение по службе — последняя.
— Я еще не решил, приму ли я предложение Занадачи.
— У меня было такое чувство на вечеринке, и… — Кайл сдвигается и приподнимается на локтях, чтобы посмотреть на меня. — Ты должен! Это невероятное предложение, почему нет?
— Ну, — я тоже приподнимаюсь. — Я знаю, что это невероятное предложение и все такое, но… это просто означает, что, — я делаю паузу и отвожу взгляд от него. — Это значит, что мы будем еще дальше друг от друга.
Он молчит, и я поспешно продолжаю.
— Кроме того, мы не знаем, какие будут отношения на расстоянии, Кайл.
— Это правда, — пробормотал он, и я снова повернулся к нему лицом. На моем лице написано опасение, а он, похоже, что-то обдумывает. Мне не нравится его взгляд.
— Кайл? — спрашиваю я.
Он медленно встречает мой взгляд, и, видя, что он пришел к какому-то выводу, я делаю резкий вдох.
— Я переведусь в Нью-Йорк.
— Что? — ошарашенно спрашиваю я. — Ты не серьезно.
— Серьезно. Это будет не слишком сложно, — говорит он, и я вижу, как в его голове крутятся колесики. — Я могу легко поступить в Нью-Йоркский университет, и Венди будет там… не говоря уже о том, что шопинг в Нью-Йорке просто невероятный, и…
— Нет, — твердо заявляю я.
— Что значит «нет»?
— Ты не можешь просто… ты не можешь просто бросить свою жизнь и переехать в Нью-Йорк без причины.
— Причина есть.
— Я не могу быть причиной того, что ты оставляешь свой универ, свою семью… Кайл, ты любишь Калифорнию!
Он усмехается.
— Ты ведешь себя так, будто не сделаешь того же самого, если уедешь из Колорадо. Ты бы оставил семью, друзей, и ты любишь Колорадо, — говорит он, бросая мои собственные слова обратно в меня.
— Да, но…
— Но ничего, — прерывает он меня. — Я не уезжаю, чтобы быть с каким-то парнем, которого я встретил всего несколько недель назад. Это ты, и я знаю тебя всю свою жизнь.
Я хмуро смотрю на него, а он лукаво ухмыляется.
— Ладно, плюс-минус одиннадцать недостающих лет, — нахально добавляет он. — Кроме того, — его голос смягчается. — У меня уже вошло в привычку видеть тебя рядом. Я знаю твои манеры, что выводит тебя из себя, что заставляет тебя смеяться… и ты знаешь, что все это устроил Кенни. Он хотел, чтобы мы были вместе. Это кажется почти… кощунством — идти разными путями. Я полностью привязан к тебе.
— Кайл…
— Ну да, мне придется вернуться в Стэнфорд, чтобы закончить год, разобраться с заявлениями о переводе и все такое, но после… я имею в виду, почему бы нет, Стэн? Разве ты только что не сказал, что мы не знаем, что будет на расстоянии? Разве это не значит, что нам придется остаться вместе?
Я смотрю в его взволнованные и полные надежды глаза. Это слишком много, да? Слишком неожиданно… слишком нереально? Верно? Но даже думая об этом, трудно с ним не согласиться. Он хочет поехать со мной в Нью-Йорк, и, если быть до конца честным, я не хотел отказываться от предложения Занадачи, и я в восторге от того, что Кайл был готов заставить меня принять его, даже если это означало, что нам придется жить на разных концах страны.
— И не то чтобы мы не могли себе этого позволить, — добавляет он, и на этом я начинаю смеяться. Он присоединяется ко мне на секунду, прежде чем остановиться, чтобы поднять руку и нежно погладить ей по моей щеке.
Однако его жест напоминает мне о нашей ситуации, и мой смех затихает.
— А что, если у нас ничего не получится?
Кайл не прекращает гладить мою щеку и выглядит задумчивым, размышляя над вопросом.
— Хорошая мысль, — медленно говорит он.
— Мы уже доказали, что кроме нас двоих мало кто может действовать друг другу на нервы… что если однажды я тебе надоем?
— Наверное, — начинает он и отводит руку в сторону. — Это шанс, который мы используем… но я не могу себе этого представить. И я не думаю, что говорю это, потому что меня зацепило здесь и сейчас. Кенни верил в нас, когда мы не разговаривали, когда он, должно быть, знал, что сначала мы будем почти злейшими врагами… а теперь посмотри на нас. Ты не только мой парень, но и стал моим лучшим другом.
— А Биби?
— У меня может быть больше, чем один лучший друг.
— …может, нам стоит подумать об этом побольше.
— Я не хочу, — говорит он прямо и почти по-детски. — Если мы поговорим, ты убедишь себя, что это плохая идея.
— Может быть, так оно и есть.
— Ты тот, кто думал отказаться от карьерного роста века, чтобы остаться в нескольких штатах от меня. Мы сделаем это Стэн, и все получится. Вот увидишь.
Я все еще не уверен в этом. Я действительно хотел бы просто присоединиться к его идее. Как будто мы внезапно поменялись ролями. Кайл был тем, кто не решался начать наши отношения, а теперь я тот, кто не решается пойти дальше. Конечно, все его доводы обоснованы, но я не могу отделаться от мысли, что, возможно, я не стою того, чтобы он меня любил.
— Но хватит об этом, — говорит он, и я смотрю, как он наклоняется ко мне и слегка целует мои губы. — Это моя последняя ночь здесь, и после этого я не смогу даже смотреть на тебя по крайней мере шесть месяцев. Давай сделаем что-нибудь незабываемое.
Трудно сохранять видимость того, что я хочу все обсудить, когда он говорит что-то подобное. Я поддамся, но это не значит, что разговор окончен. Мы всегда сможем поговорить об этом подробнее, когда он вернется в Стэнфорд.
— Хотя, — говорит он негромко, и я вздрагиваю от ощущения его пальцев, проводящих по моей обнаженной груди, когда он просовывает руку под футболку.
— Думаю, если мы переедем в Нью-Йорк вместе, тебе придется поработать над тем, чтобы ты мог сказать мне, что любишь меня, не останавливаясь на середине предложения.
Мои глаза расширяются, но быстро закрываются, когда я чувствую, как рука Кайла скользит вниз по моему животу и на мгновение останавливается в том месте, где она встречается с поясом моих трусов.
— Потому что я чувствую то же самое, — пробормотал он и поцеловал меня в ухо, что привело к взрыву чувств во мне. Не только из-за поцелуя или его блуждающих рук, но и из-за того, что он сказал. Он танцевал вокруг этой фразы, но с каждым поцелуем и лаской я чувствую, что его чувства искренни.
Интересно, это именно то, что имел в виду Кенни? Я не могу себе этого представить, и от одной этой мысли я краснею. Подумать только, он все так тщательно продумал. Он не мог предположить такого конца для нас с Кайлом… не так ли?
Но, как говорится, есть тонкая грань между любовью и ненавистью. Только вот я никогда не ненавидел Кайла, а он никогда не ненавидел меня… так к чему же тогда то, что у нас есть?
Да ну нафиг.
Будут другие, более подходящие времена, чтобы обдумать такие вещи.
***
Я испускаю громкий и долгий зевок, когда пристегиваюсь в машине. Кайл будет за рулем, когда мы поедем в город, чтобы встретиться с мистером Занадачи, как он просил нас вчера. Прошлой ночью я не выспался, и не потому, что для этого есть очевидная причина. Даже после того, как мы с Кайлом провели много времени, и я снова и снова решал, что не могу представить себе жизнь без этого парня, я не сомкнул глаз, пока он не заснул. Хорошо, что он поспал, потому что он возвращается в Калифорнию на машине, а не на самолете. Это было его решение в последнюю минуту — поехать на машине.
Он решил, что лучше еще раз полюбоваться пейзажами, и, кроме того, мы еще не думали о том, как доставим его машину отсюда на западное побережье.
Я не заснул, потому что не хотел этого. Я хотел бодрствовать, прижимаясь к нему, и смотреть, как он спит. И это было нетрудно… потому что я продолжал смотреть на него. На его рыжие кудрявые волосы, на его светло-рыжие ресницы, упирающиеся в светлую кожу. Он мой. И это было трудно проглотить.
Когда я постоянно вспоминал, как все было, когда он только приехал сюда, я не мог понять, как мы перешли от того, что было, к тому, что есть. Если бы у меня с самого начала все было по-своему, я бы уже был женат на Биби.
Что при нынешнем менталитете просто немыслимо.
— Так что именно, по-твоему, мы будем делать? — спрашивает Кайл, когда я забираюсь на пассажирское сиденье своей машины.
— Наверное, подпишем бумаги, чтобы получить деньги, — говорю я, пока Кайл заводит машину.
Он качает головой.
— Дело не в этом. Я проверил свой баланс сегодня из любопытства, когда ты был в ванной.
— Да ну? — с любопытством спрашиваю я.
— Да, и я чуть не упал в обморок. Там все до цента.
— Правда? — медленно спрашиваю я, откинувшись на сиденье. — Тогда интересно, зачем он хочет с нами встретиться? Может быть, подписать какие-то адвокатские бумаги?
На этот раз он кивает. Мы подъезжаем к офису и с удивлением видим, что на здании висит табличка «Продается». Обменявшись растерянными взглядами, мы заходим внутрь и видим, что пол завален коробками. Старые растения и рамы исчезли, как и мебель в приемной, вместе с секретаршей.
— А, ребята! — слышим мы его оклик из частично открытой двери.
Мы заходим в его кабинет и видим, что он находится в том же состоянии, что и приемная.
— Переезжаете? — спрашиваю я, глядя на все упакованные вещи. Единственный предмет мебели в комнате — это его большой письменный стол.
— Да, в более просторное место в Денвере, у меня намечается партнерство.
— Тогда поздравляю, — говорит Кайл с улыбкой, а мистер Занадачи улыбается мне. — Спасибо, мистер Брофловски.
— Кайл, — говорит он раздраженно, но все равно добродушно.
Он усмехается.
— Вы, дети, и ваше поколение… Вы просто забыли про формальности. В любом случае, — он хлопает в ладоши и достает из кармана ключ. — Причина, по которой я позвал вас обоих сюда…
Мы с Кайлом смотрим, как он открывает запертый ящик и достает один конверт.
— Деньги на обоих ваших счетах, — говорит он, закрывая ящик.
— Да, я все видел, — говорит Кайл.
— А, правда? Какова ваша реакция?
— Я просто ошарашен.
— Да, одно дело видеть эти цифры на бумаге, другое — видеть их на собственном счете, зная, что они никуда не денутся. Теперь вся информация об акциях и облигациях будет отправлена вам по почте, но у меня есть несколько выписок для вас здесь, — говорит он, протягивая мне папку, которая лежала на коробке.
Я чувствую, как Кайл заглядывает мне через плечо, прежде чем положить на него подбородок, пока я перелистываю страницы. Для меня это не имеет особого смысла. Мистер Занадачи, кажется, видит растерянность на моем лице; я представляю, что она есть и на лице Кайла.
— Там еще есть карточка, номер моего близкого друга. Он финансовый аналитик и может объяснить, что все это значит для вас обоих. Это вам, Кайл, — говорит он, протягивая ему отдельную папку. Он берет ее, кивком убирая голову с моего плеча.
— Спасибо, — рассеянно говорит он, перелистывая бессмысленные цифры и запутанные термины.
— И это все? — спрашиваю я с любопытством, глядя на маленький конверт в руке мистера Зи. Тот самый, который он достал из запертого ящика, но так и не упомянул о нем.
Пожилой мужчина усмехается.
— Конечно, нет. Я вижу, как вы оба смотрите на конверт в моей руке, — он протягивает его нам обоим. — Последняя маленькая записка от Кенни, мне посоветовали передать ее вам по истечении 4,5 месяцев.
Я чувствую, как мое сердце колотится в груди. Еще одно письмо? Я нерешительно беру его.
— Ну тогда не стесняйтесь, открывайте его здесь. Я пойду в приемную и позвоню, оставлю вас двоих наедине. Если у вас возникнут последние вопросы, просто выйдите и спросите меня, — говорит мистер Зи и уходит с улыбкой, когда мы ничего не отвечаем.
Мы с Кайлом медленно садимся на большой письменный стол, я молча надеюсь, что Занадачи не будет возражать, но мое основное внимание приковано к письму, которое я начинаю сминать рукой.
— Что… как думаешь, что там написано? — спрашиваю я, поворачиваясь к Кайлу.
— Откуда мне знать, открой его, — улыбаясь, говорит он, сжимая мою свободную руку. Он отпускает ее, чтобы я мог открыть письмо. Когда я разворачиваю его, я чувствую, что он наклоняется ближе, чтобы получше рассмотреть, поэтому я слегка наклоняю его, чтобы нам обоим было удобно читать.
Письмо написано тем же куриным почерком, что и последние его письма, и мне приходится сделать паузу, чтобы взять себя в руки. Я не думал, что получу от него еще какие-либо сообщения. Я закрываю глаза, чтобы успокоиться. Я чувствую, что меня трясет, и если бы Кайл не положил руку мне на плечо в этот самый момент, я уверен, что начал бы плакать, не прочитав ни слова. Сделав глубокий вдох и бросив на него благодарный взгляд, я переключаю свое внимание на шесть или около того страниц последнего, что Кенни когда-либо скажет мне.
Я начинаю читать медленно, пытаясь представить себе место, о котором он упоминает в самом начале. Пытаюсь представить, как он пишет это, и по мере того, как я продолжаю читать, мои ладони начинают потеть, а в горле пересыхает.
— Этот сукин сын… — сказал я, задыхаясь, когда закончил читать. Я не знаю, что теперь чувствовать. В своем письме он сказал не анализировать слишком много, но я задаюсь вопросом, как это возможно! Я никогда не чувствовал себя таким… злым, и подавленным, и смущенным, и гордым, и пристыженным одновременно. — Я его совсем не знал, — решительно говорю я. — Блядь! — громко ругаюсь я, отпихивая письмо Кайлу. — Как он мог… он не хочет, чтобы я анализировал?! — кричу я, указывая на письмо. — Этот тупой, тупой… ублюдок, — бормочу я и облокачиваюсь на Кайла.
Кайл абсолютно ничего не говорит. Вместо этого он обхватывает мое плечо и притягивает меня ближе, и я прижимаюсь к нему, как никогда благодарный за его присутствие.
— Эй, — тихо говорю я после некоторого времени молчания. Я все еще слышу приглушенный разговор мистера Занадачи из приемной. Кайл по-прежнему ничего не говорит, но я чувствую, как его глаза опускаются, чтобы взглянуть меня. — Пойдем навестим Кенни.
Он колеблется, прежде чем я чувствую, как он кивает.
— Хорошо, — говорит он просто.
Не дожидаясь, пока пройдет еще секунда, мы встаем вместе и, взяв наши папки и письмо, направляемся в приемную. Когда мы входим, мистер Зи прерывает свой разговор и выжидающе смотрит на нас. В его глазах тот самый блеск, который иногда появляется, но я устало качаю головой. Он улыбается и протягивает руку, пожимая мою и Кайла.
— Было замечательно работать с вами тремя, — говорит он, прижимая телефон к шее.
— Да, — говорит Кайл за нас обоих. — Спасибо за все, мистер Занадачи.
— В любое время, ребята, и если вам когда-нибудь понадобится адвокат…
— Вы будете первым, кому мы позвоним, — твердо говорю я.
Его улыбка расширяется, если это вообще возможно, прежде чем он указывает на свой телефон, давая нам понять, что он должен вернуться к своему звонку.
— До свидания, ребята, и удачи вам во всех ваших будущих начинаниях.
— Вам тоже, — говорим мы оба и покидаем его кабинет с парой нерешительных улыбок и взмахов руками.
— О, Кайл? — окликает мистер Зи в последнюю минуту. Кайл вопросительно смотрит на него, а мистер Занадачи дарит ему самую странную улыбку, которую я когда-либо видел. — Пожалуйста, поздоровайся от меня с моим племянником.
— Вашим… племянником? — спросил он озадаченно.
Он кивает.
— Думаю, его называют Фрей. Зи, когда они чего-то хотят?
Я наблюдаю, как глаза Кайла расширяются в неверии, а его рот открывается, как будто он хочет что-то сказать, но не может подобрать слов. Вместо этого он кивает и бросает на адвоката Кена еще один изумленный взгляд, прежде чем мы уходим.
Тихо мы возвращаемся в мою машину, и я наблюдаю, как Кайл хмурят брови в глубокой задумчивости.
— Зи… Занадачи… он сказал, что мы не сможем вспомнить его имя, — слышу я его бормотание. — Эй, Стэн?
— Хм?
— Какова вероятность того, что у Кенни, тебя и меня есть Занадачи, который присматривает за нами?
Я наклоняю голову в сторону, чтобы взглянуть на него, а затем снова наклоняю ее, чтобы посмотреть на переднее окно.
— Очевидно, дело не так тонко, как нам хотелось бы думать. Поговорим об одной интересной семье… где-то в глубине этого генетического дерева… Кенни должен быть их родственником.
Он кивает сам себе, и через час мы оказываемся на кладбище, смотрим на могилу Кенни рядом с большим деревом, которое возвышается над ним. Мы с Кайлом стоим бок о бок, ничего не говоря. Мне приходит в голову, что в последний раз, когда мы вместе были на могиле Кенни, он мне не нравился. А сейчас мало кого я люблю так же сильно, как его. Забавно, как все складывается.
Когда я сосредоточился на надписи на могиле, я обратил внимание на маленькое изречение, которое находится под датой его смерти. Оно гласит: Бог действует неисповедимыми путями… и Кенни тоже.
Это была не моя идея сделать такую надпись; на самом деле, когда я впервые увидел ее, я был удивлен и немного напуган. Именно я контролировал все, что касалось его похорон и погребения. Его родители передали все мне, но я ничего не знал об этой надписи. Я спрашивал многих людей, знают ли они что-нибудь об этом, но никто не знал. Думаю, теперь, когда я об этом думаю, спросить нужно было у мистера Занадачи, адвоката Кена.
В то же время, это… успокаивает, что я не знаю, как эта надпись оказалась на его могиле. Эти слова правдивы, и в какой-то степени, сейчас больше, чем раньше, они заставляют меня смеяться. Кенни счастлив, где бы он ни был, зная, что он — бесплотная загадка для всех, кого он знал.
Звук, с которым Кайл тихонько переминается с ноги на ногу, возвращает меня в настоящее. У моего прихода сюда была небольшая причина. Я просто хотел сказать Кену пару вещей, молча, пока мы стояли над его могилой.
«Теперь я в порядке», — мысленно говорю я ему, после нескольких месяцев, когда я действительно не был в порядке.
Я все еще скучаю по нему, и я все еще предпочел бы, чтобы он был жив, а не мертв, но теперь это не так больно, потому что у меня есть Кайл… и, я понимаю, у меня есть Крейг, и Токен, и братья Занадачи, мои родители, и у меня есть Шеф. Я не совсем одинок, как я думал.
— Я все еще ужасно скучаю по тебе, — неожиданно говорю я вслух. — Но… — я бросаю короткий взгляд на Кайла, а затем возвращаюсь к могиле Кена. — Со мной действительно все хорошо, так что если ты беспокоился, то больше не стоит. Я счастлив, Кенни, так что спасибо.
Я слегка наклоняюсь и нахожусь рядом с Кайлом. Он обхватывает меня за талию, и я понимаю, что он рядом. Он дышит, он жив, и он со мной.
«Я в надежных руках», — говорю я Кенни.
Когда я приехал сюда, я не собирался плакать. Мне не было грустно, я чувствовал, что после его смерти все встало на свои места, но слезы все равно внезапно пришли, и я не мог ничего сделать, чтобы остановить их.
— Прости, — пробормотал я скорее Кайлу, чем Кенни. Я знаю, что Кенни не любил плакальщиков. — Прости, — повторяю я, и Кайл слегка сжимает меня.
— Мы можем оставаться здесь столько, сколько ты захочешь, я останусь здесь с тобой, хорошо? — говорит он.
— Даже если ты испортишь свои любимые джинсы Diesel?
— Я уже испортил свои Marc Jacobs и Lacoste, да? Одежда не так важна, — отвечает он.
Так мы и делаем, в итоге остаемся. Когда стоять становится слишком тяжело, мы садимся к его дереву, и я обнаруживаю, что все больше и больше рассказываю Кайлу о нем. На самом деле я не делал этого с тех пор, как он спросил все эти месяцы назад. Но сейчас я чувствую необходимость в этом, а он умеет слушать. Время от времени он задает несколько уточняющих вопросов, но в остальном он никогда не перебивает.
Когда мой голос начинает становиться хриплым, а мне становится холодно и голодно, я прекращаю говорить.
— Мы можем идти, — говорю я Кайлу, и он тут же встает, слегка потягиваясь, а затем наклоняется, чтобы помочь мне подняться.
Пока мы оттираем штаны от грязи, я смотрю на место, где отдыхает Кенни, и обещаю ему, что вернусь, чтобы навестить его. Но я также обещаю никогда не навещать его ежегодно в день его смерти. Никто так не ненавидит людей, навещающих их в день смерти, как Кенни.
Я практически слышу, как он говорит: «Навестить меня в день моей смерти? Это звучит мрачно, ты должен пойти и устроить вечеринку, чтобы отпраздновать, каким я был охуенно классным. Тогда принеси мне Mac & Jack's. Может быть, я смогу почувствовать его вкус, если ты выльешь его на мое надгробие.
Я внезапно смеюсь, понимая, что Кенни, скорее всего, хотел бы, чтобы я сделал именно это. Принести ему пиво, хотя его уже нет.
Таким он был. Он мог бросить вызов всему, чем должен был быть… но он все равно в любое время предпочел бы пиво крепкому ликеру или вину. Ты не мог вытравить из него деревенщину, даже он сам не мог.
— Ух, я голоден, — простонал я, когда мы вернулись к моей машине. Кайл садится за руль, даже не спрашивая.
— Хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь, когда мы приедем домой?
— Я голоден, но не хочу присоединяться к Кенни, — дразню я, и наконец после всей этой серьезности Кайл смеется, и я присоединяюсь к нему. — Не, у меня достаточно энергии, чтобы готовить. Как настроение насчет рыбы-меч и пасты?
— Любимое блюдо Кена, ты уверен?
— Да, я уверен, — я смотрю в окно. — Кроме того, оно подходит к письму и посещению его могилы и все такое. Тебе понравится; я никогда не мог приготовить ничего лучше.
Кайл
Поскольку Стэн находится в таком состоянии, в каком он сейчас, я не хотел говорить о том, что я думаю о последнем письме Кенни к нам. Я не совсем уверен, что думать об этом. Я всегда считал его в какой-то степени всезнающим, но иногда его точность в словах…
Кем именно был Кенни Маккормик? Я не думаю, что Стэн знает ответ на этот вопрос. Интересно, знает ли кто-нибудь.
В любом случае, наверное, лучше всего не думать о его письме и обо всех вопросах, которые оно мне оставило. Самый главный — это Стэн, конечно же. После прочтения письма я тоже задумался, смогли бы мы с Кенни ужиться в долгосрочной перспективе. Особенно после того, как я понял, что я чувствовал к Стэну. В то же время я не могу себе представить, чтобы он мне не нравился, возможно, между нами было бы какое-то соперничество, но как можно не любить парня, которого любило так много людей? Я был бы в меньшинстве, это точно.
После посещения могилы Кенни, а затем спешки в продуктовый магазин мы возвращаемся в нашу квартиру, и Стэн быстро закрывается на кухне, работая над последним блюдом, которое он приготовит для меня. Некоторое время я молча наблюдаю за ним, думая о многих вещах. Об этом проклятом письме, о Стэне, обо мне и о том, о чем я говорил вчера вечером. Я переезжаю в Нью-Йорк со Стэном, и мне все равно, что он скажет. Если Кенни в чем-то и убедил меня, так это в том, что мы со Стэном должны быть вместе. Да, мы хотим этого, но это необходимость.
Он будет бороться со мной за это, но не слишком долго. Он хочет этого так же сильно, как и я, но он пытается играть в практичность, и, честно говоря, это мило, но я этого не потерплю.
Мы живем в этой невероятной квартире уже четыре с половиной месяца. Мы были вместе почти 24 часа в сутки 7 дней в неделю, так что постоянно быть вдали от него? Это не вариант, и в этом отношении Кенни со мной согласен.
— Чем я могу помочь? — спрашиваю я, понаблюдав за Стэном некоторое время. Я устал наблюдать за ним. Я хочу все делать вместе с ним, и в том числе готовить.
— Ну, — осторожно говорит он, оглядывая все ингредиенты. — Думаешь, ты хочешь снова попробовать вскипятить воду так скоро после последнего раза?
Я в гневе направляюсь на кухню и достаю кастрюлю, а он смеется.
— Думаю, на этот раз я справлюсь! — я огрызаюсь на него.
— Рад слышать, что ты тренируешься.
У меня возникает искушение стукнуть его кастрюлей по голове, но я воздерживаюсь от этого.
— Ты можешь приготовить пасту, если ты не против? — спрашивает он, оставляя шутки в стороне, и внезапно я начинаю нервничать.
— Ну ладно, — говорю я, включая кран и наливая холодную воду в кастрюлю, прежде чем поставить ее на плиту.
Как раз когда Стэн заканчивает снимать чешую с рыбы, он любовно подталкивает меня локтем. — У тебя все получится; я буду с тобой на каждом шагу.
Я киваю, чувствуя полное спокойствие от осознания того, что буду под его присмотром.
Готовка со Стэном — одна из тех вещей, по которым я буду скучать больше всего. Не так уж часто мне удавалось это делать, но когда мы это делали, всегда было весело. Даже если случалось несколько несчастных случаев. Обычно все равно все заканчивалось смехом, так что это неважно. И когда мы закончили, накрыли стол и принялись пробовать то, что создали, я кое-что отметил. У Кенни действительно хороший вкус. В людях, которыми он дорожил, и в еде, которую он любил.
***
— Я же говорил тебе, что вернусь целым и невредимым, ты слишком много беспокоишься, — первым делом говорю я Стэну, как только удачно припарковался перед зданием общежития. Я выключаю машину и иду к своему багажнику, надеясь, что мои друзья скоро будут рядом, чтобы помочь мне разобраться со всем этим. Я позвонил им, прежде чем позвонить Стэну, и они сказали, что будут здесь в любую секунду, но я до сих пор не видел ни одного из них.
— Прости меня за то, что меня бросает в дрожь при мысли о близких, которые едут через извилистые покрытые льдом горы. Ведь несчастных случаев не бывает, — раздраженно отвечает Стэн.
— Да, я знаю, — тихо говорю я, думая о Кенни. — И эй, — начинаю я, чтобы сменить тему. Интересно, станет ли Кенни когда-нибудь чем-то, кроме больной темы? — Ты никогда не догадаешься, что я увидел, когда заехал к родителям.
— Что?
— Ты помнишь тот снег, который мы отправили Айку по почте за день до моего отъезда?
— Да.
— Чувак, это все еще снег. Не лед, не вода, а снег. Говорю тебе, это самая жуткая вещь. Моя мама сходит с ума по этому поводу, но Айк выглядит самодовольным, как будто он все знал с самого начала.
Стэн фыркнул в свой мобильный телефон.
— Видимо, твой брат умнее тебя. Конечно, он не растает, это же снег из Южного Парка. Хотя он будет в полной заднице, когда наступит лето, это единственное время, когда снег тает, помнишь? Только на один день?
Я вспоминаю те редкие и, как мы выяснили, раздражающие дни лета в Южном Парке.
— Да, это правда, — отвечаю я, упирая мобильник в изгиб шеи, пока вытаскиваю чемодан из багажника. Краем глаза я наконец-то вижу Фрея и еще нескольких друзей, бегущих ко мне трусцой и ухмыляющихся, как дураки. Я ухмыляюсь им в ответ и машу рукой в их сторону, а затем указываю на свою машину, жестом показывая, чтобы они забрали остальные вещи. Я вижу, как несколько человек добродушно хмурятся, но они делают это после того, как пробормочут несколько «добро пожаловать назад» и похлопают меня по плечу. Фрей подмигивает мне, беря коробку со стороны пассажира.
— Передай привет своему парню, — с улыбкой бормочет он, уходя.
У меня отпадает челюсть, и я чуть не роняю телефон.
— Йо, Кайл, ты еще здесь? — слышу я голос Стэна.
Я качаю головой, говоря про себя, что поговорю с Фреем позже, и не только о комментарии о парне. Но и о его дяде.
— Да, я все еще здесь, просто пытаюсь отнести свои вещи в комнату.
— О, эй, я хотел спросить… ты живешь с кем-нибудь в одной комнате до конца семестра?
— Да, я же вернулся в самом разгаре. И хотя всего на несколько месяцев, так что, конечно, свободных комнат нет.
— …да, — тихо бормочет он в трубку, пока я машу рукой нескольким проходящим мимо группам, с которыми я раньше жил в одной секции. — Кто этот счастливчик?
— Мой старый староста, я ведь рассказывал тебе о нем, да? — спрашиваю я, нащупывая свой ключ, когда закрываю машину. — Фрейр, все зовут его Фрей, а иногда я называю его Зи, когда мне что-то нужно. Племянник Занадачи?
— О да, этот парень… он чем-то похож на своего дядю?
— Что ты имеешь в виду?
— Он знает слишком много?
Я смеюсь, прежде чем обдумать сказанное.
— Да. Он точно такой же, как его дядя. Знаешь, я думаю, что ты был прав вчера, когда сказал, что Кенни принадлежит к тому же генофонду, что и Занадачи.
— Ага, но скажи… этот Фрей Зи… ну… — Стэн прерывается, а я критически смотрю на дверь, как будто это Стэн, на которого я смотрю. Я вдруг расплываюсь в теплой улыбке.
— О, Стэни, ты ревнуешь, что я живу с другим парнем? — я смеюсь в трубку, пока он ругает меня за то, что я использовал прозвище Крейга.
— Я не ревную! — добавляет он.
— Хорошо. Нет никаких причин для ревности. Насколько я знаю, Фрей не подкатывает ко мне, но даже если бы и подкатывал, он бы никогда на меня не позарился.
— Откуда ты знаешь, что он не стал бы к тебе приставать?
— Я тронут тем, что ты думаешь, что каждый гей будет приставать ко мне, но он мой староста, Стэн. Это не только противоречит его собственным моральным принципам, когда он лезет к своим «детям», это противоречит политике. Так что успокойся, кроме того, зачем мне жертвовать всем тем адом, через который нам пришлось пройти, чтобы быть вместе?
— Это правда, — пробормотал он.
— Тебе придется поработать над своим фактором доверия.
Стэн фыркнул.
— Я доверяю тебе. Это всем остальным я не доверяю. Но дай мне передышку, ты живешь в другом штате, а я переезжаю в Нью-Йорк через несколько месяцев, как только откроется ресторан.
— На самом деле мне вовсе не обязательно было сюда возвращаться. Я мог бы пройти дистанционное обучение, и я мог бы быть счастлив, взяв несколько уроков в общественном колледже Южного Парка, пока мы бы ждали переезда в большой город.
— И я говорю тебе, что это дерьмовая идея, и оставаться в Стэнфорде, где тебе самое место, со всеми твоими модными тенденциями и средствами для волос. И как бы мне ни нравились вьющиеся волосы и вампирская бледность кожи, я знаю, что ты любишь естественный бронзовый цвет и прямые волосы.
— Это правда, — вздыхаю я. — Было бы трудно найти приличный автозагар и выпрямитель для моих волос в Южном Парке. В последние несколько недель я уже начал разочаровываться в кудряшках. Эй, Стэн? — нерешительно спрашиваю я.
— А?
— …ты правда не против переезда в Нью-Йорк?
— Ты знаешь, что нет, а что?
— Я имею в виду, ты правда все обдумал, потому что, разве ты не покидаешь место, где находится Кенни?
На его конце линии возникла пауза.
— …Эта яма в земле — не он.
— Стэн! — начинаю я в ужасе.
— Это не он. Это просто могила. Деревянный ящик и каменная табличка. Это не мой лучший друг, к тому же Кенни все равно ненавидел Южный Парк. Я сомневаюсь, что он хотел бы, чтобы я остался здесь ради него.
— Но, — слабо начинаю я.
— Но ничего. Мы будем жить в Нью-Йорке; я не знаю, почему ты сопротивляешься этому сейчас. Это была твоя чертова идея!
— Ну да, но я не хочу заставлять тебя бросать свою семью или ребят.
Он вздыхает.
— Мы это уже проходили. Они поймут.
Я замолкаю на мгновение, обдумывая его слова.
— Да, ты прав, так что прежде чем мы приедем туда, ты можешь дать мне обещание?
— Что пообещать?
Я качаю головой.
— Просто пообещай. Я хочу, чтобы ты пообещал, прежде чем согласиться.
— Эта фраза звучит смутно знакомо, — бормочет он, но я не обращаю внимания. — Хорошо, я обещаю. А теперь что я обещал?
— Что ты позволишь мне сводить тебя по магазинам, как только мы приедем.
— Что?! Блин, я так и знал! Ты до сих пор меня стыдишься!
— Ты такой идиот, — вздыхаю я. — Конечно, я не стыжусь тебя, я люблю тебя, — его жалобы прекращаются, и я ухмыляюсь, представляя, как он краснеет. — Но ты все равно одеваешься как провинциал, — добавляю я.
Он хмыкает в трубку.
— Извини, что мы не все такие модные, как ты, извини, мне плевать.
Я смеюсь, заходя в свою комнату, видя, как все мои друзья разговаривают внутри и болтают, сидя на половине моих вещей.
— Кроме того, — продолжает он. — Я думал, ты сказал, что мой суровый горный вид мне подходит?
— Так и есть… в суровом горном районе. Пожалуйста, Стэн! Всего один поход по магазинам, и если тебе не понравится, ты сможешь вернуться к тому, чтобы одеваться так, как тебе хочется.
Он простонал.
— Что я получу, если буду тратить свое время на покупки с тобой, а?
— Мою безграничную преданность?
— А если я этого не хочу?
— Эй! — смеюсь я в трубку. — Ладно, как хочешь. Подумай об этом, и я сделаю это, хорошо?
— Ты уверен?
— Уверен.
— Ну… хорошо, я обещаю, но только не отступай, когда я подумаю о том, чего хочу от тебя.
— Не буду, и в этом я обещаю.
— Кайл, клади трубку! — требует один из парней. — Нам нужно начать твою вечеринку по случаю возвращения!
— Я слышу протесты, что ты разговариваешь со мной, — говорит Стэн в трубку, а я отталкиваю друзей и выхожу за дверь, закрывая ее за собой. Я прислоняюсь к стене рядом с ней, безучастно наблюдая, как мои сверстники проходят мимо меня, разговаривая, смеясь или слушая музыку.
— Да, но они не знают, с кем я разговариваю.
— Ты собираешься рассказать им обо мне? — спрашивает он с любопытством.
— А ты хочешь? — отвечаю я.
— Это те же самые засранцы, которые заставили тебя бросить меня одиннадцать лет назад?
Я хмурюсь.
— Нет. Я познакомился со всеми этими парнями здесь.
— Можешь, если хочешь, рассказать, мне все равно.
Я перебираю пальцами свои волосы. Я уже чувствую, как локоны начинают ослабевать. Это заставляет меня вздохнуть с облегчением.
— Тогда, наверное, я скажу им. Ты собираешься рассказать кому-нибудь в Южном Парке?
— Кому мне рассказывать, у меня такое чувство, что все и так знают.
— Это правда… последние несколько дней на нас смотрели. Кто это распространил, Крейг?
— Наверное, — фыркнул Стэн при упоминании одного из своих ближайших друзей.
— Кайл, чувак, мы не видели тебя несколько месяцев! Обрати на нас внимание! — я слышу несколько хныканий, доносящихся через дверь, и усмехаюсь.
— Меня зовут. Я перезвоню тебе позже вечером, ты не против? — спрашиваю я его настороженно, но все равно улыбаясь.
— Ага, мне все равно нужно идти. Занадачи уже пять минут не сводит с меня глаз.
Я раздраженно вздыхаю.
— Ну почему ты ничего не сказал, мы могли бы прервать этот разговор.
— Не, все нормально.
— Твою мать, оторвись от телефона! — я слышу резкий сердитый голос его босса.
— Он может быть таким раздражающим, — бормочет Стэн, видимо, надеясь, что Занадачи этого не услышал. — Короче, не забудь позвонить мне, я освобожусь в обычное время.
— Я не забуду.
— Хорошо, о, и Кайл?
— Да, — спрашиваю я, отпираясь от стены и собираясь вернуться в свою комнату.
— Я рад, что ты вернулся ко мне.
Я тепло улыбаюсь.
— Я тоже… но это было неизбежно, верно? Разве Кенни не сказал, что вернет меня к тебе?
Стэн ничего не говорит, хотя я слышу его размышления.
— Это правда, и он вряд ли отказался от своего слова. Ладно, мне правда пора идти… и я… тоже тебя люблю, ладно?
— Да, я знаю, как ты можешь не любить? — я ухмыляюсь.
Стэн снова фыркает.
— Пока, Кайл.
— Пока, Стэн, — говорю я и кладу трубку.
Это будет тяжело, не иметь возможности смотреть на него и говорить с ним в любое время, когда захочу. Ну, наверное, я мог бы звонить ему когда угодно, но даже у него есть учеба и работа, мы не можем разговаривать по телефону двадцать четыре часа в сутки, и это не так, как когда мы были в Южном Парке. Я держал его при себе, зная, что он вернется в нашу квартиру, и мы вместе поужинаем, и вместе заснем на моей двуспальной кровати.
Я не знал, что будет после того, как мы выполним соглашение с Кенни, и какое-то время я вообще не думал, что мы его выполним. Но мы выполнили. Стэн получил вещи Кенни, мы приобрели то, о чем я и не мечтал, и, конечно же, деньги. Через несколько лет мы оба станем миллионерами, и на это нельзя смотреть слишком плохо.
Иногда мне трудно думать… что вся эта наша история полностью основана на трагедии. Этот Кенни…
Я качаю головой, на мгновение поднимая глаза, прежде чем снова открыть свою комнату в общежитии, и меня встречают очень раздраженные нетерпеливые лица. Я улыбаюсь и пожимаю плечами в знак извинения.
— Хорошо, Кайл, — говорит один из моих друзей, похлопывая по месту рядом с собой. — Давай послушаем о Колорадо, раз уж ты не позвонил никому, кроме Фрея, и ничего не упустил.
Я смеюсь.
— Извините, ребята, — говорю я, занимая место рядом с ним. — Но вы уверены, что хотите услышать все это? Это вроде как длинная история.
— Конечно, мы хотим ее услышать, она должна была закончиться счастливо».
— Почему ты так говоришь? — с любопытством спрашиваю я.
— Чувак, ты светишься. Что случилось, ты нашёл горную девчонку?
Я смеюсь.
Ну… ладно, вы знаете, как мне пришлось пойти на похороны моего старого друга некоторое время назад? — они кивают. — Ну… наверное, с этого все и началось. Я опоздал на его похороны… и на погребение.
— Мило, — сухо говорит один из парней, и мы все смеемся. — Как звали того парня, чьи похороны ты пропустил?
— О… — я улыбаюсь. — Его звали Кенни, — ухмыляюсь я, глядя в окно на расходящиеся облака, уходящие на юг. — И он был коварным ублюдком, — бормочу я.
Конец третьей части
