Под запретом

— Значит она бросила тебя? — Да. Так и есть, но сделала это она явно не по своей воле. Прошло много лет с тех пор. — А отец… — Рэйзора передёрнуло. — Он знал тогда, что ты лесбиянка? — Да, он знал. Его семья тоже, но они согласились мне помочь, потому что твой отец был влюблён в меня с детства, хотя я его совсем не помню. — Если он любил тебя, то почему сейчас он такой? — Потому что надеялся, что я полюблю его и раз я согласилась выйти за него замуж, значит что-то чувствую к нему. Твой отец тоже пострадал от меня, — я села обратно на стул. — Это не оправдывает его насилие над тобой. Я лишь улыбнулась, беря в руки фотографию Джинн. — Всё уже в прошлом, родной. Я смирилась жить такую жизнь. Всё, что я хочу, чтобы ты уехал и начал жить нормально. Будет возможность, уезжай, Рэйзор. С Бенни или нет, но, пожалуйста, уезжай. Не беспокойся обо мне. Я с твоим отцом уже много лет, я буду в порядке. — Ты не хочешь уходить от него? Вопрос озадачил меня и заставил задуматься. — Не хочу. Я привыкла. Куда пойду? Получив образование, не работаю много лет. Ничего не знаю и не умею. У тебя скоро начнётся учёба. Уезжай. Не сиди ты возле меня, сынок. Всё будет хорошо со мной. Я обещаю тебе. Он молчал. Думал. — Если я уеду, ты обещаешь мне писать не реже раза в неделю? — Конечно, родной. Я обещаю тебе. — Я буду просить Бенни иногда приходить к тебе! Ты сможешь с ним прогуливаться и болтать, пока этот старый алкаш уткнётся в свой отупляющий ящик. Я улыбнулась, держа в руках уже руку сына, нежно поглаживая тыльную сторону. Он наконец выберется отсюда и сможет зажить нормальной жизнь. А со мной всё будет в порядке. Главное, чтобы он был счастлив и наконец увидел жизнь не в чёрных тонах. Перед отъездом, он попросил у меня фотографию, где я с Джинн, объясняя, что у него нет ни одной моей фотографии.

***

Прошло несколько лет с тех пор, как я лично разговаривал с мамой последний раз. Мы с Бенни приезжали на Рождество. Отец как обычно бубнил что-то, человек не меняется. А мама... Мама выглядела всё хуже и болезненнее. Синяки и ссадины она скрывала под длинной одеждой, но я столько жил среди этого. - Я убью тебя, сукин ты выблядок. Убью, мразь, убью, - я потерял над собой контроль и накинулся на отца. Будучи толстым поросёнком, он ничего сделать толком не мог, даже защищаться. - Думал, сука, что всю жизнь будешь издеваться? Мразь, я ненавижу тебя, ненавижу за всё, что ты с ней сделал. Это из-за тебя она такой стала, я убью тебя, - слёзы лились ручьём. - Уберите этого ненормального от меня, - вопил поросёнок подо мной, но чем больше он говорил, тем сильнее я бил его. - Я убью тебя, мразь. Единственный, кто не достоин жизни - ты, сука. Только женщину бить и можешь, которая для тебя как прислуга и терпела всё, что ты вытворял, я ненавижу тебя. Бенни и мама пытались оттащить меня от этой свиньи, но я был настолько разъярён, что они не могли справиться. - Сынок, перестань. Успокойся, хватит, - причитала мама. Отца увезли в больницу, где он провалялся несколько месяцев. Он обещал, что изобьёт маму, когда вернётся, ибо она воспитала меня неправильно. Я грозно посмотрел на него тогда и он заткнулся. Действительно ли он это сделает? Мы предлагали маме уехать с нами. Что она не будет нам мешать и прочее, но она отказалась. Она говорила, что очень счастлива, ведь наконец добилась того, чего хотела и теперь её душа спокойна. Я пишу ей письма каждую неделю, ведь мы условились, что будем это делать. Я перестал получать ответы год назад, но я продолжаю писать. Вдруг они просто не доходят? Я хочу так думать, прекрасно зная, почему нет ответа. Она прожила трудную жизнь, которая её сломала. Однако она боролась до конца, хотя давно перестала замечать собственную борьбу. Она сделала всё, чтобы я смог выбраться оттуда, не пережить то, что пережила она и быть счастливым с человеком, которого люблю. У нас теперь есть две дочери. Думаю, мне не стоит говорить, как мы их назвали, ведь всё так очевидно. Мы растим их в любви и заботе и никто не смеет даже повышать на них голос, не говоря уже о том, чтобы поднять руку. Я счастлив. Да... пожалуй. Но временами... мне ужасно не хватает её доброго и понимающего взгляда. Давая мне свободу, может и она наконец её обрела, а?