***
Шэнь Цзю был зол. Очень, на самом деле, зол. И боль, ползущая змеями по всему его телу, стоило хотя бы вздохнуть, совсем не способствовала усмирению духа. Неловкие касания Юэ Ци к пострадавшим участкам кожи хоть и были необходимы, но бесили вместе со всем, что существовало в этом мире в то мгновение. — Сукин сын, — скрипя зубами, без стеснения ругался Шэнь Цзю: — Ублюдок, мусор, крыса помойная! Я убью его, — Шэнь Цзю зашипел, терпя особенно неприятное прикосновение. — Тебя — тоже! — Прости, прости, — Юэ Ци беспокойно запричитал: — Сяо Цзю, прошу, не дергайся. И ругайся потише — кто-то может услышать… — Ты будешь удивлен, насколько мне плевать, — Шэнь Цзю подбородком ткнулся в сложенные на циновке руки и замолк. Он лежал на животе обнаженный по пояс, терпя заботу Юэ Ци, что обрабатывал его повреждения. Репутация братца в поместье была на порядок лучше, чем у Шэнь Цзю, и кое-кто из слуг достал для него немного мазей и лекарств, и даже помог, пока Шэнь Цзю валялся в бреду в каком-то убогом сарае. Озаботиться его лечением в этот раз не нашлось желающих, так что приходилось терпеть услуги всегда гораздого помочь Юэ Ци. Очень мило с его стороны было приберечь для младшего братца часть того, что пожаловали его благодетели. Снаружи слышались голоса. В повисшей тишине диалог между двумя служанками был слышен лучше, чем хотелось бы: — …исполняет желание. Зачем же тогда есть? — Так разве это не глупости все?.. Бедная госпожа! — …слышала, это из Цветочного дворца пошло. Верно, господин умен! Стал бы он понапрасну время тратить? — …пожалуй. А желание загадать? — Так обманет ведь! Демон есть демон, нельзя им верить, глупая! Заговоришь — и не заметишь, как в сети свои затянет, вокруг пальца обведет… Голоса постепенно стихали, быстро их стало совсем не разобрать. Шэнь Цзю понял, что речь шла о лисице, пойманной накануне для Цю Хайтан. Об этих существах немало слухов по свету бродило в последний год, а сейчас весь двор был взбудоражен тем, что господин изловил настоящую ведьму. Обсуждать это для многих оказалось занятней, чем глядеть на наказание Шэнь Цзю. В конце концов, палками бьют часто, а демоны в поместье гости куда более редкие… — К счастью, переломов, похоже, нет… — тем временем произнес Юэ Ци, задумчиво глядя на красочный букет синяков, небольших ран и внушительных кровоподтеков на спине младшего. — Попробую просить дочку знахаря. Она должна помочь. — Какие у тебя любопытные знакомства. Развлекаешься, покуда этот презренный брат не в строю? — со злой улыбкой покосился на него Шэнь Цзю. — Если придется, — лишь пожал плечами Юэ Ци, убирая в сторону влажную, грязную от крови тряпицу. Шэнь Цзю замолк, а после досадливо скривился. Едва не сплюнул в отвращении: — Серьезно? Нюйкуй решил преобразиться? Обольститель чертов, аж противно. Несмотря на жестокие, неблагодарные слова, Юэ Ци лишь улыбнулся и принялся перевязывать раны. Грубость его названного брата могла кому-то сделать больно, многих заставляла относиться к нему с пренебрежением, — это был вполне естественный исход событий. Зачем пытаться заглянуть в человека, который столь очевидно противится этому? Но сам Юэ Ци давно научился разбирать, когда сяо Цзю действительно зол, когда обижен, а когда высказывает волнение — своим, не слишком понятным для прочих образом. — Ци-гэ не настолько опрометчив, не беспокойся, — ответил он, потирая шею. Движение отозвалось болью во всем теле, и юноша чуть поморщился. — Впрочем, было бы это слишком высокой платой взамен на твое здоровье? — Ты наивнее пятилетней девицы, — хмыкнул Шэнь Цзю, не впечатлившись. — Даже не пытайся. Твои идеи имеют привычку заканчиваться плохо, и, поверь, эта совершенно точно не станет исключением. — Сяо Цзю так заботлив, — тихо рассмеялся Юэ Ци, получив в ответ ощутимый удар по бедру. Не обратив на это должного внимания, он вытащил из-за пазухи уже знакомую Шэнь Цзю нефритовую подвеску с изображением Гуаньинь. — Я заметил это в твоей постели, когда тебя забрали для наказания. Что это? Шэнь Цзю скользнул по кулону безразличным взглядом. — Оберег от всех бед. Справляется он, к слову, отвратительно. Юэ Ци хмыкнул, разглядывая камень. — Откуда она у сяо Цзю? — Подарок от ночного визитера. — Надо же, — Юэ Ци удивленно поднял брови. — Откуда такая вещь у обычной прачки? И почему она отдала ее тебе? — Пойди да спроси. Если закончил — проваливай, — Шэнь Цзю положил на руку голову и демонстративно закрыл глаза. — У меня не осталось сил. Юэ Ци со вздохом выдал чуть ворчливое «Хорошо, сяо Цзю», и, аккуратным движением укрыв младшего брата, подкинул сухих дров в очаг, чтобы зачахшее пламя вновь тенями затанцевало на стенах, надел верхний халат и вышел на улицу, оставив Шэнь Цзю в одиночестве. Нефритовая подвеска осталась беспризорно лежать, сокрытая в складках ткани.***
Ясный солнечный день, точно неверный любовник, подарив тепло, ушел, оставляя после себя тяжелые сизые облака и холодный ветер. Вот уже который день шел снег. Сначала — мокрый и липкий, теперь он осыпал землю крупными хлопьями, хороня все под белым саваном. Шэнь Цзю остановился, не торопясь выходить во двор и прячась под свесом крыши. На лице у него застыло выражение глубокой задумчивости. Людей вокруг было немного — трудиться на улице в такую погоду было сложным занятием, в большинстве своем даже бессмысленным. Впрочем, в доме работы нашлось вполне достаточно, чтобы не оставить никого скучать. Прикрыв лицо рукавом, Шэнь Цзю медленно спустился и, чуть прихрамывая, побрел в глубину двора, где располагались хозяйственные помещения. Все тело отзывалось болью на любое движение, руки ослабли, отчего толку в работе от него стало до неприличия мало. Юэ Ци уже чувствовал себя лучше, оттого трудился, как и всегда, во всю, пока Шэнь Цзю таскался по мелким поручениям с одного конца дома в другой. В очередной раз петляя по лабиринту галерей, в сумерках стараясь не споткнуться, Шэнь Цзю коснулся взглядом дальней пристройки. Оттуда кто-то выходил. Мужчина в темных одеждах оказался Шэнь Цзю незнакомым. Он бросил на юношу колючий, безразличный взгляд, и быстрым шагом удалился в сторону гостевого крыла. Шэнь Цзю остановился. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы угадать личность незнакомца — то был колдун, У Яньцзы. Но что он забыл в каком-то сарае и в такое время?.. Шэнь Цзю глянул по сторонам, прислушался. Кроме тихого скрипа старого клена вечер был полон беззвучия. Будто все живое вокруг в одно мгновение вымерло, будто кроме Шэнь Цзю здесь не осталось ни единой души. На то, чтобы обдумать решение, ушло несколько ударов сердца. Если поймают опять — ему конец. …а если нет? Шэнь Цзю вспомнил глухую ярость, поселившуюся в душе с тех пор, злобу, мешающую ночью сомкнуть глаза. Стыд. Над ним насмехалась толпа свиней, жадных до зрелищ! Все эти чувства копились в нем много лет. Слишком долго. Его душа желала мести, и если есть хоть малейший шанс… Впрочем, идти сейчас было бы верхом глупости. Его видели здесь, да и хватятся, если скоро не вернется. Что делать, если ничего не выйдет? Лучше дождаться подходящего момента. А прежде — увериться, что лису держат именно в том сарае. Завершив поручение и вернувшись в дом, Шэнь Цзю отыскал Юэ Ци. Вместе с другими слугами они скромно поужинали, чтобы после отправиться отдыхать. Шэнь Цзю решил не рассказывать о своих планах старшему брату. Тот точно начнет волноваться, беспокойно себя вести — то выдало бы их обоих в случае неудачи. Вместо этого Шэнь Цзю поспрашивал о колдуне: Юэ Ци рассказал, что замечал того несколько раз выходящим из той же пристройки. По всему выходит, У Яньцзы и правда частит с посещением того помещения. И уж вряд ли он там ищет отхожее место. На следующий день Шэнь Цзю идет тем же маршрутом несколько раз. Никого не обнаруживает — ни колдуна, ни охраны. Дверь заперта снаружи на засов. Новость о том, что юной госпоже становится хуже, застает поместье на следующий день. Цю Цзяньло мечет молнии и, по слухам, полдня спорит с колдуном, чтобы к вечеру пригласить отужинать. Шэнь Цзю не имел понятия, о чем они будут в это время болтать, но знал: сегодня его первый и последний шанс. Улизнуть ночью под носом у Юэ Ци труда не составило. Скрываясь в тенях, Шэнь Цзю быстро добрался до нужной пристройки, и, сняв засов, аккуратно заглянул внутрь. Глаза его, привыкшие к полутьме, различали кучу бесполезного хлама. Какие-то ящики, сгруженные вдоль стен, пучки остро пахнущей травы, разбросанной по полу, и, наконец, клетка. Сердце зачастило. В голове замелькали мысли, замелькали образы жестокой расправы, которая грозит ему в случае неудачи. Цю Цзяньло был жестоким, мерзким, настоящим ублюдком. Ему приносило удовольствие лицезреть боль… но он не убивал. По крайней мере, не намеренно. Это не делало ему чести совершенно, но Шэнь Цзю ясно понимал, что за такое его просто забьют до смерти. Конечно, риск был не только в этом. Хули-цзин были, несомненно, жестокими тварями, но с началом охоты на лис многим людям открылась удивительная правда: этих существ немало, и многие из них долгие годы жили среди людей. Хорошие, плохие, алчущие крови или просто желающие тихо-мирно прозябать в теплом доме вместо норы, лисицы, впрочем, все были схожи в одном. Они питали невероятную, недоступную людям жажду к отмщению. Это стремление уничтожить тех, кто причинил боль, наверняка было губительным. А еще давало Шэнь Цзю шанс. Он не рассчитывал на сказки про исполнение желание в обмен на помощь, но считал, что, по крайней мере, демон может сделать ему поблажку. Наверно. … Тихо захлопнулась дверь, отрезая от внешнего мира, от звонкой тишины улицы, погружая в глухую тишину стылого помещения. Шэнь Цзю вытащил из-за пазухи нож и осторожно подошел к клетке. Скрипнула под ногой половица. В полутьме его повстречал пронизывающий взгляд пары янтарных глаз. Черная лисица, подняв голову, взглянула на человека с поразительным безразличием. Такие глаза не могли принадлежать животному. — Тебя убьют на рассвете, — произнес Шэнь Цзю. — И скормят благородной девице. Участь не слишком завидная, а? Присев перед клеткой, юноша с вызовом уставился в глаза демона. В них он мог разглядеть лишь насмешку, будто тот точно знал, для чего какой-то жалкий слуга пробрался сюда под покровом ночи. Жадность и любопытство могли собрать здесь и других зевак, но люди слишком боялись демонов, были полны предрассудков. Прежде, чем этого лиса удалось поймать, он убил троих. Шэнь Цзю повезло не быть рядом, когда это случилось — он был уверен, что незавидная участь оказаться поджаренным не обошла бы его стороной. Но это странно. Разве кучка крестьян в самом деле способны одолеть демона?.. Он был бóльшего мнения об этих существах. Или дело не в том? — Я освобожу тебя, — сказал Шэнь Цзю. — Но взамен хочу, чтобы и ты помогла мне. Горло на мгновение сдавило. Он осознавал вес своих слов. Осознавал последствия. Осознавал и риски. Для кого-то вроде Юэ Ци такой поступок показался бы низким, жестоким. Для Шэнь Цзю это было шансом расквитаться за годы, которые он был вынужден страдать. Жизнь в поместье Цю не была легче той, когда он, немытый бродяжка, просил милостыню, сидя у дороги с кучкой такого же сброда. Она была сложнее, ведь в ней появился мерзавец Цю. И прежде, чем потерять интерес, он вдоволь наигрался с беспомощным мальчишкой. Может, Цю Цзяньло он больше не любопытен, но Шэнь Цзю ни на мгновение не забывал всю боль, все унижения, которые он испытал рядом с ним. И потому его голос не дрогнул: — У нас с тобой один враг. Почему бы тебе не убить Цю Цзяньло? В рассеянном свете луны нож юноши-раба даже не сверкнул, когда его худая рука, легко протиснувшись между прутьями, острием подцепила веревку. Поддалась та не сразу, что было странно, но, в конце концов, Шэнь Цзю удалось ее разрезать. Животное, не сводившее с него внимательного взгляда все это время, вдруг дернуло ушами и низко зарычало, стряхивая с себя часть пут. — Что ты-.. — Шэнь Цзю осекся, замирая. В следующее мгновение он услышал скрип входной двери.