Лиса в бамбуковой роще

Сложно было припомнить, когда пробуждение давалось Юэ Ци с таким огромным трудом. Он чувствовал себя так, словно тело его переехала по меньшей мере сотня телег. Оно ощущалось неподъемным, ватным, а в горло будто насыпали чан песка. — Ох… С большим трудом он разлепил глаза. Голова и так шла кругом, а от яркого света немилосердно взорвалась болью. Он тут же зажмурился, давя в себе желание выругаться в излюбленном стиле сяо Цзю… Точно. Сяо Цзю!.. — Советую тебе так резво не дергаться, — неожиданно раздался поблизости чужой голос, и Юэ Ци при всем своем нежелании пришлось вновь распахнуть глаза. Когда его зрение, наконец, сфокусировалось, он удостоился чести лицезреть над собой совершенно незнакомого мужчину. — Как чувствуешь себя? Язык не откусил? — улыбнулся тот, протягивая юноше чашу с водой. Юэ Ци замер. Недоверие тенью скользнуло по лицу, но жажда оказалась столь сильна, что отказываться просто не отыскалось ни сил, ни желания. Собираясь воспользоваться чужой добротой, Юэ Ци только сейчас заметил, что одна его рука плотно обвязана и безвольно покоится на груди. Стоило только обратить внимание, как следом пришла и боль. Бледные губы сжались, широкие брови исказились в эмоции, полной безмолвной муки. …похоже, сломана. Это открытие застало врасплох. Незнакомец не торопил. Покуда Юэ Ци с жадностью застрявшего среди пустыни скитальца сушил чашу, воспользовавшись другой, не пострадавшей конечностью, мужчина уселся рядом с его лежанкой и с любопытством принялся глазеть. Стало сразу как-то… неловко. — Благодарю господина, — убрав посудину в сторону, Юэ Ци кое-как сел. Голос был сиплым, слабым и не желал слушать хозяина. Меньше чем в чжане Юэ Ци заметил вторую импровизированную постель, на которой забылся безмятежным сном Шэнь Цзю. Его лицо казалось таким… спокойным. Грудь свободно вздымалась, а волосы разметались по подушке жидким шелком. Он выглядел пускай не слишком здорóво, но был жив, был цел, отчего душу Юэ Ци заполнило облегчение со счастьем пополам. В голове, между тем, у него был настоящий бардак. Воспоминания подернулись дымкой, но он так ясно помнил одну единственную, удивительно спокойную мысль, заполнившую его сознание в мгновение, когда он понял, что уже не сумеет выбраться из полыхающего поместья. От нее становилось немного жутко. Он был уверен, что умрет, и… как будто бы не слишком сожалел об этом. Если это поможет спастись Шэнь Цзю — то ладно? Он в действительности так считает?.. Нет, конечно, собственная привязанность к младшему брату его не удивляла. Они всегда были вдвоем. Только вдвоем — против целого мира. Юэ Ци никогда всерьез не задумывался о том, что может быть как-то иначе. Но события последних дней вынудили многое переосмыслить. Когда Шэнь Цзю едва не утонул… и потом, когда исчез за дверями пылающего в ночи поместья… Юэ Ци почти потерял его дважды, и не был готов пережить это в третий раз. Поэтому трусливо решил: лучше я, чем он. И Юэ Ци совсем не думал о чувствах Шэнь Цзю в тот момент. Он прекрасно знал о дерьмовом характере своего младшего брата, но также знал, что тот привязан к нему не меньше, чем сам Юэ Ци привязан к Шэнь Цзю. Что будет, если порвать эту связь? Юэ Ци поджал губы и, отринув эту пугающую мысль, тихо произнес: — Этот… будет глубоко признателен, если господин назовет свое имя. Незнакомец вытащил из-за пояса веер и, распахнув его с коротким щелчком, принялся неспешно обмахиваться. — Шэнь Юань, — ответил. — Твое? — Имя этого ничтожного слуги — Юэ Ци. То — мой брат. Его зовут Шэнь Цзю. Шэнь Юань оглянулся, будто только сейчас заметил второго юнца. — У вас разные фамилии. — Мы братья не по крови, — губы Юэ Ци растянулись в вежливой улыбке, не тронувшей глаз. — Этот мастер понял. Повисло молчание. Юэ Ци не смел разглядывать мужчину подле себя слишком пристально, но ничего не мог поделать с одолевающими его любопытством и подозрительностью. Тот выглядел, на самом деле, немногим старше самого Юэ Ци и был довольно хорош собой, хотя не мог похвастаться ни рослой фигурой, ни исключительной мужественностью. Тем не менее, он также не отличался излишней женственностью, как бывает в том случае, когда некоторые мужчины стремятся показать себя изящными и возвышенными. Скорее, он был просто красив, но не обладал ничем исключительным. Похоже, этот человек был из тех, кто привлекает внимание не внешностью, но некой внутренней силой. Взгляд возвращался к нему вновь и вновь, и Юэ Ци не мог объяснить себе эту странность. — Могу спросить? — решился юноша в конце концов, стремясь заполнить тишину. — Спрашивай, — благосклонно кивнули ему в ответ. — Что это за место? И что случилось с поместьем господина Цю? Жив ли он? Сколько прошло времени? — Ах, этот господин Цю, — Шэнь Юань отвел взгляд в сторону, заинтересовавшись изящной живописью на стене. — Боюсь, вы с братом проспали скорбную весть: Цю Цзяньло мертв. Отдал душу небожителям в собственном доме, так и не сумев выбраться. Шэнь Юань странно улыбнулся каким-то своим мыслям, любопытствовать о которых, Юэ Ци понимал, явно не стоит. — Вы, молодые люди, совсем недалеко от него ушли. Еще немного — и поджарились бы до хрустящей корочки. Вам очень повезло, что вас вовремя отыскали. — Значит, господин Шэнь спас нас? — Помогали и другие. Этот господин, конечно, наделен немалыми талантами, но тащить двух великовозрастных юнцов на своей немолодой спине, увы, даже мне не по силам. Вместо этого я распорядился, чтобы вас отнесли ко мне домой. Мое скромное жилище как раз располагается неподалеку от поместья, отчего я среди ночи и застал весть о пожаре в числе первых, — непринужденно поведал Шэнь Юань. — Да уж, то было поразительно мрачное зрелище. И какая потеря! — Вот оно как… Этот очень признателен мастеру Шэню за доброту. — Полно, полно, — тот рассмеялся, пряча лицо за веером, и его закрытые глаза стали похожие на два полумесяца. — Поместье полыхало вплоть до рассвета, и осталось от него, стоит сказать, лишь огромное кострище. Мало что смогло уцелеть. Кроме господина Цю, говорят, погибло несколько слуг и… — Шэнь Юань на секунду замолк, хмурясь, что-то припоминая. — Какой-то важный гость? Юэ Ци пронзило догадкой. Быстрый взгляд метнулся в сторону Шэнь Цзю, но юноша сумел сохранить спокойствие, какими бы холодными опасениями не заполнилась его грудь в то мгновение, и ответил: — Удивительно… мало жертв. — Это правда. Разве им не повезло? Юэ Ци пожал плечами. Как бы сказать? Он был рад, что, в конце концов, пострадали немногие, но, пожалуй, их возможной смертью сильно бы не опечалился. Единственное, что его волновало всерьез — это безопасность Шэнь Цзю. Сейчас у Юэ Ци не осталось никаких сил и никакого желания притворяться праведником. Сяо Цзю, как и всегда, оказался прав: от своих попыток быть добродетельным Юэ Ци и тот, кто был ему дорог, терпели только лишения. — С тех пор минули сутки, — продолжил Шэнь Юань. — Надолго же вас сморило… — Мне очень жаль, — Юэ Ци хотел согнуться в поклоне, но сломанная рука в то же мгновение наполнила о себе вспышкой боли. — Полно, — веер в руках Шэнь Юаня сложился с коротким щелчком. Юэ Ци тот звук отчего-то заставил вздрогнуть. Поднявшись, мужчина настоятельно произнес: — Наша беседа весьма увлекательна, но, увы, у этого господина есть еще пара незавершенных дел. Юэ Ци может по своему желанию свободно передвигаться по дому и пользоваться моим гостеприимством в полной мере. — Этот очень благодарен, — юноша торопливо склонил голову вслед развернувшемуся мужчине. — Засим откланяюсь. Стоило деревянным створкам дверей с тихим хлопком закрыться, а шагам мужчины — стихнуть, Юэ Ци повернул голову в сторону постели Шэнь Цзю. Спросил осторожно: — Сяо Цзю? Тот мгновенно распахнул глаза. Вот же… и правда не спал. — Сяо Цзю, ты как? Младший юноша без лишней резвости сел, потирая переносицу. Лицо его исказилось в каком-то неприятном выражении, но ответил он лишь короткое: — Приемлемо. — Как давно ты проснулся? — Юэ Ци скрестил ноги и повернулся к брату, чтобы лучше видеть его. — С тех самых пор, как вы обменялись любезностями, — хмыкнул тот. И добавил решительно: — Нужно убираться отсюда. Он мне не нравится. — Сяо Цзю, тебе никто не нравится. — Да, — удивительно просто согласился тот. — Но этот Шэнь Юань — особенно. Это не было чем-то внезапным. Напротив, именно такой реакции Юэ Ци и ожидал от младшего брата. Честно сказать, их спаситель и ему показался довольно подозрительным. В их жизни было так мало по-настоящему добрых людей, готовых помочь, не ожидая ничего в ответ, что хватило бы пальцев одной руки, чтобы их пересчитать. Ожидать, что некий господин притащит к себе парочку рабов, терпеливо полечит, даст одежду и временную крышу над головой — и ничего за это не потребует… странно. Может, сейчас он предстал воплощением добропорядочности, но Юэ Ци этот человек не казался простым. Про таких обычно говорят: «На устах мед, а за пазухой меч». Понять их намеренья гораздо сложнее, чем тех, у кого жестокие желания написаны на лице. — Сяо Цзю прав, — согласился юноша. — Но прямо сейчас мы не можем уйти. У нас нет одежды, денег, еды и сил. Как и плана. Шэнь Цзю скривился, но был вынужден признать чужую правоту. Теперь, когда Цю мертв, они могли не беспокоиться о том, что кто-то спохватится искать их после побега. Кому они отныне нужны? Лишь друг другу. Но оставаться в этом городе, где для каждого жителя они останутся рабами и жалкими бродяжками, не хотелось ни Юэ Ци, ни Шэнь Цзю.

***

Второе пробуждение Шэнь Цзю застал, по ощущениям, многим позже. Комната оставалась прежней, но на дворе, похоже, уже сгустились сумерки, из-за чего сделалось темно. Лишь ровная полоска света пробивалась сквозь неприкрытые дверные створки. Юноша сел. Он не помнил, когда слабость и сон сморили его вновь. Сейчас он чувствовал себя лучше. Возможно, он мог бы назвать себя… отдохнувшим, пускай для того, чтобы подняться с постели, ему по-прежнему приходилось прикладывать усилия. Постель Юэ Ци была аккуратно собрана и пуста. Шэнь Цзю нахмурился и тихо подошел к дверям. Снаружи доносились голоса, но разобрать, о чем те беседовали, не удалось, как бы сильно Шэнь Цзю не вслушивался. Смысла торчать здесь дальше он более не видел. Соседнее помещение представляло из себя просторную комнату, ширмой разделенную на несколько зон. Юэ Ци и хозяин дома отыскались сразу, безмятежно беседующие за низким обеденным столом. Тихо потрескивал посреди комнаты открытый очаг. Над ним кипятился чайник, прицепленный к длинному, привязанному к потолку бамбуковому столбику с железным фигурным стержнем и крюком на конце. Пахло немного дымом и благовониями. — Сяо Цзю! — Юэ Ци заметил его первым и тут же улыбнулся, привстав. — Наконец, проснулся. Шэнь Цзю, подойдя к столу, с легкой неприязнью взглянул на хозяина дома. Тот безмятежно отпил чаю и кивнул юноше: — Присаживайся, ешь. Мой стол небогат, но наполнить живот возможность имеется. Шэнь Цзю буркнул что-то в благодарность и сел рядом с Юэ Ци. Говоря о том, что выбор еды был скромен, Шэнь Юань явно лукавил. Или же он не знает, что делит пищу с парой рабов? Был бы он тогда столь радушен? Пустил бы к себе за стол? Под рассказ Юэ Ци о какой-то незначительной ерунде, Шэнь Цзю, медленно жуя кусок жареного тофу, внимательно разглядывал их великодушного спасителя, силясь каким-то образом уличить его на… да хоть на странной эмоции. Но тот лишь благодушно улыбался, обмахиваясь веером, да цедил чай, порой отвечая Юэ Ци. Но в какой-то момент он невпопад произнес: — Конечно, этому господину нередко говорят о его прекрасной наружности, но если кое-кто продолжит так пристально смотреть, я буду вынужден смутиться. Шэнь Цзю моргнул, замерев. Юэ Ци закашлялся, подавившись чаем. Это замечание настигло их обоих столь внезапно, учитывая, что Шэнь Юань ни разу не взглянул в сторону Шэнь Цзю, что последний даже не сразу понял, в чем его уличили. Раздражение в одно мгновение заклокотало в груди. Вдох. — У господина к щеке прилип рис. Разве этот слуга мог сделать ему замечание? — сдержано и даже не скрипя зубами, процедил Шэнь Цзю. — Ах, так это рис лишил тебя спокойствия. Очень жаль, — Шэнь Юань тронул себя за щеку, убирая крошку, и, словно этой беседы не случилось, принялся дальше пить чай. …что еще за «очень жаль»? Шэнь Цзю отбросил противные догадки прочь и уткнулся взглядом в тарелку. Предчувствие его явно не подвело. Вот ведь больной ублюдок… Юэ Ци, неловко улыбаясь, поинтересовался: — Мастер Шэнь, наш город довольно мал, и здесь почти каждый знает другого в лицо. Не уверен, что слышал о вас раньше. — Совершенно неудивительно, — тот хмыкнул, и в голосе его мелькнула снисходительность. — Этот господин здесь проездом. Прибыл недавно и вскоре отправлюсь дальше. — И куда же вы держите путь? — А это, увы, даже мне неизвестно. Ответ озадачил. Юэ Ци и Шэнь Цзю переглянулись, но никто из них не стал спрашивать, что же это значит. Между тем, отставив пиалу в сторону, Шэнь Юань сунул руку за пазуху и вытащил на свет небольшую подвеску. Тусклый свет огня лизнул нефритовый камень. — Вот что мне любопытно, — голос дружелюбного господина вдруг засквозил стужей. — Не могли бы вы поведать, откуда у вас эта вещица? Атмосфера переменилась так резко и стремительно, что Шэнь Цзю против воли замер, чувствуя себя застрявшим в одной клетке с диким зверем. Пальцы его нервно сжались на палочках для еды, а взгляд столкнулся с чужим — Шэнь Юань глядел на него. От былой снисходительности и веселья не осталось и следа. — Отдали, — словно животное, чувствуя исходящую от мужчины опасность, процедил Шэнь Цзю, сжав губы в тонкую линию. Черт возьми: знал ведь! Надо было выкинуть этот дрянной кулон куда подальше! — В самом деле? И кто же? — губы Шэнь Юаня расплылись в улыбке, но глаза оставались холодными. Врать ему не было смысла. Что бы эта вещь не значила, она оказалась у Шэнь Цзю случайно, и прикрывать ту старуху он точно не собирался. — Прачка из поместья. Она сказала, что это оберег, и что он поможет мне в трудный час. Шэнь Юань вскинул бровь, кажется, не слишком веря в подобное объяснение. Винить его было не в чем — правда звучала нелепо, даже смешно. Дорогущий кулон, оказавшийся в руках безродного раба от такой же безродной старухи… Шэнь Цзю и сам бы в таком усомнился, не будь он тем, кто нес сейчас этот несправедливо честный бред. Впрочем, взгляд Шэнь Юань отвел, и Шэнь Цзю только сейчас удалось нормально вздохнуть. Костяшки пальцев, которыми он сжимал палочки, белели от напряжения. Юэ Ци тоже выглядел встревоженным. — Вот оно как. В таком случае, завтра отведете меня к этой женщине, — наконец, изрек Шэнь Юань, и спрятал кулон от чужих глаз. Прежняя доброжелательная улыбка вновь заиграла на его губах, когда он, отпив чаю, благодушно изрек: — Не поймите этого господина неправильно: эта вещь мне хорошо знакома, оттого я был очень удивлен, когда обнаружил ее у вас. Человек, которому она принадлежит, несказанно важен. Я ищу его, и потому вы можете вообразить мои мысли о сложившейся ситуации, — он вздохнул с искренней досадой. — Я верю вам, так что не стоит делать такие напряженные лица. Если поможете… я вам заплачу? Так что оставьте ваши планы о побеге и подсобите чуть-чуть. Это… Выходило уже за всякие границы. — С чего нам верить господину с такими неясными намерениями? — раздраженно поинтересовался Шэнь Цзю. Он был по-настоящему взбешен, оказавшись в ситуации, когда его вновь беспричинно в чем-то обвиняли. Сколько раз такое случалось? И вот опять! — И в чем же мои намерения не ясны? Этих объяснений недостаточно? — Если господин не небожитель, то отчего нам верить в его бескорыстную доброту? Кто бы стал так заботиться о паре отбросов, обхаживать их и кормить? — Молодой человек, тебе стоит поучиться делать комплименты. — Какие к черту комплименты?! — Те, которые ты делать не умеешь, — хмыкнул Шэнь Юань. — Что до остального… что же, признаюсь, выглядит и правда странно. И раз уж юным господам так нужна причина, к утру ее я обязательно придумаю. С этими словами мужчина поднялся из-за стола. — Меня действительно не слишком интересуют ваши жизни, но тот факт, что в ваших руках оказалась эта вещица, все несколько усложняет. Чтобы не искать тайные смыслы, давайте заключим соглашение: за мою помощь вы оплатите тем же. Отведете этого господина к той женщине, которая отдала подвеску, и будем квиты. Шэнь Цзю хмыкнул, возвращаясь к еде. — Мы поможем господину, — отозвался не слишком уверенно Юэ Ци. — Прекрасно, — улыбнулся тот. — Иного я и не ждал.