Я (не) хочу тебя любить

      Никита угрюмо приближался к колледжу, кутаясь в куртку. Ноябрь не радовал своей погодой. Ничего не радовало, если честно. А ещё подташнивало от всей этой тленности бытия. Хотя, тошнота могла быть из-за пропущенного завтрака, или из-за водителя-идиота, который решил, что везёт дрова, или от себя самого и мыслей своих неправильных.       Пятница определённо была кем-то проклята. С тем, что он думал о Кирилле в момент эякуляции, Никита худо-бедно смирился. Просто неудачное совпадение, не более. Хоть и не очень приятное. В том смысле, что Никита хотел бы как можно дальше убрать Кирилла от своего секса. Нечего ему там делать. Никита нормальный. И не хочет, чтобы его портили всякие сторонники больной любви. А Кирилл был именно таким, раз позволил себе обозвать Никиту пидором. За такое в нормальном обществе принято бить по лицу. И у Никиты честно чесались кулаки. А может, и ещё что-то.       Особенно, когда он почти всю ночь не мог уснуть. Кирилл его и во снах пытался достать. Стоило прикрыть глаза, как перед ними моментально возникало кудрявое недоразумение со своей наглой ухмылкой и лисьим прищуром. И ладно бы молча стоял, так нет. Он самым ласковым голосом говорил «Ты гей, Никит. Тебе нравятся парни. Признай это». Сказать, что Никита охуел находился в крайней степени ошарашенности — ничего не сказать. Сколько раз он мысленно послал Кирилла на хуй, лучше не считать. Не на свой, конечно, а на метафорический, но зато со всей искренностью. Правда и за это поплатился, причём так, как и не снилось. То есть снилось, но это было похоже на какой-то лютый кошмар. В аду черти и то гуманнее к грешникам относятся.       Кирилл во сне с радостью принял посыл на метафорический член. В буквальном смысле. И с таким удовольствием садился на своё новое место обитания… раз за разом поднимался и опускался, приговаривая «тебе так нравится на меня смотреть, может присоединишься?». Никита старался, всеми силами старался, согнать Кирилла с этого ужасного предмета, но тот лишь ускорялся со смехом и стонами. А потом Никиту вновь выворачивало около белого друга. И на этот раз не ложными позывами, а вполне реальными. Не потому, что Кирилл наслаждался этим процессом. Он… Он смотрелся просто потрясающе. Настолько, что у Никиты встал. Да так быстро и качественно, как никогда не стояло. И вот это было самым отвратительным.       Не должен организм реагировать на такое. Не должен! Никита нормальный, ему не должно такое нравиться. Это должно вызывать отвращение. Да хоть что оно должно вызывать, но никак не эрекцию! Никита считал себя таким больным, таким неправильным… Ему было слишком плохо от этого всего. Это всё Кирилл со своими толерантными разговорами так на него влияет. Вся эта педерастия одна сплошная болезнь, от которой нужно избавляться. Поэтому Никита решил, что с Кириллом им лучше прекратить общение.       С утра это казалось лучшим решением в его жизни. И единственно верным. Никита понимал, что происходящее сейчас совершенно аморально. Не решение прекратить общение, нет. Исключительно то, что происходит с организмом. Никита всю свою сознательную и не очень жизнь мечтал о семье, красавице жене, детях. Это же нормальная картина. И любой нормальный человек будет об этом мечтать. Никита был в этом уверен. Пусть даже не по вселенской любви, главное, чтобы семья. А потом оно само стерпится-слюбится, как говорится.       Поэтому второе лучшее решение пришло практически сразу. Ему нужно поближе сойтись с Ирой. Пожениться, детей завести. И жить нормальной жизнью. Да, она не идеал, но и Никита испорченный, как оказалось. Кому он такой будет нужен? Себе-то не нужен, а остальным и подавно. В пятницу не очень всё хорошо получилось. Сбежал, как крыса с тонущего корабля. Да только и крысой и кораблём он сам был. А от себя не убежишь. Но Никита пытался.       Написал Ире с извинениями, а она то ли не из обидчивых была, то ли с интеллектом как у хлебушка. Одно другому не мешает, конечно, но всё же. Никита, например, очень сильно обиделся бы, если бы практически во время секса от него резко сбежали в туалет, а потом ещё и из квартиры. Без каких-либо толковых объяснений. А Ира лишь написала «всё хорошо, тусик, как зайчик поспал? С морковкой всё в порядке?». Никиту после такого вновь замутило, да только нечем уже было. Ладно хоть без ошибок пишет. И на том, как говорится, спасибо.       Ближе к вечеру Никита решил выложить их совместные фото, которые Ира заставила как-то сделать. Никита тогда долго отнекивался. Он в целом не понимал смысла этих фотографий. Какие-нибудь весёлые сделать, подурачиться на камеру — это без проблем. Они с Кириллом часто на парах страдали таким, а потом сами с себя ухохатывались. А вот эти все поцелуи, обжимания демонстративные на камеру… Это фу. Чувства не нуждаются в объективе. Они должны оставаться за кадром, только между двумя людьми. Как сокровище, что бережно хранят между собой.       Но фотографии всё же выложил. Это же Ире нравится, а её расположение сейчас чуть ли не главное в жизни. Даже главнее приближающейся сессии. И подписал так, чтобы Ире было приятно. Она его потом завалила смайликами с сердечками и поцелуйчиками. И насколько это было отвратительно, настолько Никита уверовал в то, что всё делает правильно. Так, как нужно. Так, как должен.       Только кому должен-то?       И это прекрасное ощущение разбилось о суровую реальность ровно в тот момент, когда Кирилл выложил ответную фотографию. Счастливый такой, с Яной вместе. Ещё и подписью добил. В ответности этого жеста Никита не сомневался. Слишком уж хорошо он знал Кирилла. Подпись ещё эта… Она до сих пор не выходила из головы. Никиту так и разрывало сорваться с места, найти этого придурка и высказать ему в лицо, что никого и ни на что он не меняет, просто так будет лучше и правильнее. И что Кирилл своими разговорами пидорскими портит его.       Никита так хотел, чтобы Кирилл написал ему в пятницу, извинился за свои слова. Сказал бы, что так не считает, и что голубых нужно истреблять. Так хотел бы поговорить с ним нормально, посидеть, посмеяться. Но эти чёртовы сны слишком пугали. И его фотография… Она жестоко ломала тот идеальный план, что Никита себе продумал. Он понимал, где-то очень-очень глубоко, но понимал, что и Ира ему не нужна и рушить дружбу с Кириллом из-за такой глупости не хочет.       Но есть в этом мире желания, а есть необходимость. И, выбирая между первым и вторым, останавливаться нужно на втором. Так правильнее. Так социальноодобряемее. Так думал Никита и сам себе не верил. Но делать с этим ничего не собирался. Подумаешь, сам себе не верит. Зато точно знает, что правильно, а что неправильно. Что можно делать, а что нельзя.       Ещё подходя к колледжу, он услышал смех Кирилла, доносящийся из курилки. Чистый такой, звонкий, искренний. Тепло от него становилось. Будто и нет ноября холодного вокруг. Зато солнышко есть. Никита тяжело вздохнул и бросил унылый взгляд на железные листы, которыми была обита курилка и которые скрывали это солнышко от лишних глаз. И это хорошо. Смех смехом, но Кирилл совершенно не прав, поддерживая неправильные отношения.       С каждым шагом уверенность Никиты испарялась как лужица в жаркий летний день на раскалённом асфальте. Кирилл что-то показывал руками, и его движения были такими плавными, такими завораживающими… Нельзя на такое смотреть. Не правильно это. То есть смотреть-то можно, но не так, как Никита. Он поймал себя на том, что откровенно залипает. А это уже неправильно.       Никита не молился всем богам, чтобы Кирилл его до последнего не замечал. А зря. Кирилл оборвал всю свою пламенную речь, случайно повернувшись в сторону Никиты. Ещё и так резко. Парень аж притормозил слегка от неожиданности. А Кирилл что-то сказал ребятам и пошёл в его сторону. У Никиты внутри всё в комочек нервный сжалось от напряжения. И мозг сны эти ужасные подкидывать начал. Никита натурально не знал как дышать, хотя на улице было ветрено и прохладно. Казалось бы, вот кислород, вдыхай на здоровье, сколько влезет. Ан нет. Не получалось.       А Кирилл подходил всё ближе. Никите уже физически плохо становилось от его вида. Кудри его эти, глаза голубые, спасибо, что одет. А мозг так натурально показывал, как Кирилл глазки свои от наслаждения закатывает и стоны эти… Ещё немного и обморок в ближайшую лужу перестанет казаться чем-то ужасным и станет единственным спасением из этой безвыходности.       — Руся, Русичка, Русюся, Русюсюлечка! — Кирилл прошёл мимо Никиты, расставляя руки по сторонам. — Радость моя, я жить без тебя не могу, ты нужен мне как тапку нога!       Никита сглотнул и повернулся, смотря на то, как Кирилл быстро обнял закатившего глаза Руслана и отстранился. Стало ли от этого легче? Да ни капли! Никита, конечно, искренне желал, чтобы Кирилл испарился куда-нибудь, пока его не отпустит, но вот такой наглый игнор с его стороны это… Это, блять, в пизду вообще!       — Русь, а Русь, а дай номер Ма-арка.       Никита, который собирался дойти таки до курилки аж споткнулся, услышав долетевшие до него слова. Марк не такое популярное имя. А учитывая, что Кирилл спрашивал номер у Руслана, то… то получается, что это тот самый, который пидор? Кирилл точно с ума сошёл. Зачем ему этот номер?       — Приве-ет. — Марина звонко чмокнула в щёчку подошедшего Никиту. Остальные обошлись тихими рукопожатиями. И какое счастье, что Иры не было видно.       — Он, — Никита кивнул головой в сторону Кирилла и поджёг сигарету, — реально решил номер педика этого взять?       — Чего? — Марина удивлённо хлопнула глазами. Но это ничто по сравнению с тем, как Яна хлопнула себя по лбу.       — Я слышал, что он просил номер пидорасни этой. — Никита затянулся, смотря, как Кирилл радостно уходит в здание.       — Неужели прям так и сказал? — Яна докурила и выкинула бычок в урну.       — Не так, но суть ты поняла. — Никита бросил беглый взгляд на Яну и продолжил гипнотизировать вход.       — Нет. — Яна невозмутимо пожала плечами.       — Ян. — Никита тяжело вздохнул и развернулся к девушке. Что началось-то? Неужели Кирилл настроил её против? Ну это уже клиника.       — Разбирайся сам, Никит. — Яна подошла поближе к другу и максимально тихо продолжила: — И желательно в себе в первую очередь.       Никита честно и совершенно искренне охуевал от происходящего. Остальные стояли будто всё происходящее абсолютная норма. Или будто сейчас ничего не произошло. Но Никита-то знал, что произошло! А что не понятно. И что делать непонятно. Но совершенно точно нужно было поговорить с Кириллом. Куда-то его совершенно не туда понесло.       Никита выкинул окурок и пошёл на поиски друга. Вариантов было, конечно, не много. Сидит, скорее всего, в кабинете, в толстовку свою кутается, потому что по утрам в кабинетах такой дубак стоит, что даже Никита подмерзает. И компьютерные классы, в которых обычно теплее всего, с утра на морозилку похожи. Ужасно. Совершенно не заботятся о студентах. Совести у них нет. И это ещё зима не началась. Там даже белые ходоки не рискуют садиться на ледяные стулья со словами «ну нахер».       Сердце билось иррационально быстро. Либо с сигаретами пора завязывать, либо с нервами. Но с одним без другого не завяжешь. А ведь ещё энергетики существуют. Вкусненькие такие. Никите нравилось. А Кирилл называл это вкус тревожности и предпочитал кофе пить. Откуда только слова такие интересные знает.       Никита всегда считал Кирилла умным парнем. А ещё смешным и сообразительным. И без комплексов. Удивительный человек. Никита вот по каждой мелочи загоняется. А Кирилл… Впрочем, он слишком много о нём хорошего думает. А надо бы подумать о том, что ему говорить и зачем он пошёл за ним. Ну спросил и спросил номер, подумаешь. Мало ли зачем он нужен? А вот то, что Марк — пидор, это уже не подумаешь. Это уже напрягает. Хотя внутри всё равно оставалась надежда, что Кирилл про другого Марка спрашивал. Пожалуйста. Очень нужно. Он вот даже целую неделю готов пидоров геями называть, лишь бы Кирилл с ними не общался.       Они же испортят его! Переманят на свою сторону. И сделают с ним какие-то страшные вещи! Какие именно Никита сам не знал. Но был искренне уверен, что вещи эти будут самые ужасные. Его же так с детства учили. При каждом удобном случае повторяли, как это плохо, мерзко, неприятно, что истреблять таких надо. Только почему-то не объясняли почему. Никита помнил, как когда-то спросил у отца, что же они ему такого сделали, что их надо истреблять, и почему это так плохо. Вместо ответа на него наорали и лишили развлечений на неделю. Спасибо, что не побили. С тех пор Никита точно знал, что это плохо без каких-либо условий.       Кирилл сидел вместе с Яной и о чём-то тихо с ней переговаривался. Никита не обратил бы на это внимания, но вещи друга были разложены на чужом столе. А их места грустно пустовали. То есть мало того, что этот придурок кудрявый в пятницу его пидором обозвал, с утра вместо извинений нагло проигнорировал, так и сейчас пересел! Никиту это до невозможности раздражало. Даже не сама ситуация, а Кирилл этот раздражал. Возомнил он из себя хер знает кого! Выступления показательные видите ли устраивает!       — Пошли поговорим. — Никита притормозил около Яниной парты и кивнул Кириллу на выход.       — Пошли, поговорим. — Кирилл пожал плечами, слегка прищурившись.       Никита угрюмой тучей вышел за дверь и пошёл в конец коридора. Тёмный такой и безлюдный. То, что надо, чтобы избавляться от друзей, которые все берега попутали. Кирилл не отставал и шёл следом. Не то чтобы он целенаправленно планировал бойкот, просто так сложилось. Но оно и к лучшему. Вон как Никита забеспокоился. Единственное, что действительно было по плану, так это пересаживание к Яне. Ну не было никакого желания с гомофобом сидеть. Что тут поделать.       — Ничего не хочешь сказать? — Никита остановился и смотрел, как Кирилл вальяжно облокотился плечом о стену, скрестив руки на груди.       — Не-а. — Кирилл напустил на себя столько беззаботности, что не хватало только зевнуть и прямо тут завалиться спать. Будто Никита это самое скучное, что происходило в его жизни. Как курсовая работа. Оно как бы очень даже нужное и важное, и жизнь твоя учебная от этого зависит, но так, сука, не интересно… — А ты?       — Я? — Никита, если честно, устал уже удивляться всему происходящему. Но день только начался, а он опять и опять пребывал в глубочайшем шоке.       — Больше я тут никого не вижу. — Кирилл хмыкнул и мысленно поблагодарил стену за её поддержку. Крепкая такая, надёжная, по поводу ориентации не загоняется, мозг не выносит. Дружите со стенами, они лучше людей. Кирилл вот отвечает.       Без этой прекрасной стены, пусть и ущербного грязно-коричневого цвета, он бы уже давно свалился куда-нибудь. Напускать на себя он может что угодно и в любом количестве, но реальности немного срать на всё это. И даже не с колокольни, а с небоскрёба. Впрочем, ничто не мешает колокольне расположиться на высотке. Эпичное, наверно, зрелище. Но даже оно никак не помогало сохранять полную невозмутимость. Кирилла ощутимо потряхивало. Списывал он это, конечно, на холод, а не на близость Никиты и незнание, что с ним делать. А ещё страх, что Никита его просто пошлёт куда подальше и к Ире уйдёт. Нет-нет, это всё холод, что вы в самом деле. Ему и Никита-то не нужен. И исключительно девочки ему нравятся, ага.       — Ты попросил номер пидора! — Никита пихнул рукой Кирилла, да так, что тот руки свои расплёл и к стене спиной прижался.       Его так раздражала эта сучность Кирилла, что просто ужас. Кулаки чесались выбить из него всю дурь. И выбил бы, но руки не поднимались портить это милое личико. Впрочем, нервов оставалось не так уж и много. Главное зажигалкой между ними не чиркать, а то на воздух всё взлетит. Совсем всё.       — Во-первых его Марк зовут, а во-вторых, он гей, а не пидор. — Кирилл вдохнул побольше воздуха и подавил в себе желание прижать руку к плечу. Никита, скотина сильная, больно сделал.       — Да поебать мне. — Никита сжал кулаки. Так отчаянно не хотелось, чтобы Кирилл натворил что-то, о чём потом сильно пожалеет. — Нахуй он тебе сдался?       — А тебе-то что? — Кирилл отстранился от стены и подошёл вплотную к Никите.       — Да то, что с такими нельзя общаться! — Никита сделал шаг назад.       — А то они меня заразят, да? — Кирилл со смешком покачал головой. — Вылези уже из панциря и включи свой мозг, а не чужой.       — Да ты не понимаешь! — Никита возмущённо всплеснул руками.       — Конечно, я же тупой. — Кирилл недовольно фыркнул.       — Ты не тупой. — Никита тяжело вздохнул. — Ты просто не понимаешь. Что тебе Маша наплела? Что это норма? Она тебя к чему-то склоняла?       Кирилл аж замер, глупо хлопая глазами. Никите сейчас очень не хватало смирительной рубашки в руках и кошачьей походки по направлению к Кириллу. Нет, ну, серьёзно? Никита никогда не казался умственно отсталым. На красный диплом вот идёт. Умный парень. Но такой, сука, тупой… Кирилл даже на всякий случай на зрачки его глянул. Вроде в норме. Проверять температуру он не рискнул. Покусает ещё…       — Ты сам себя слышишь? — Кирилл честно держался, чтобы не сорваться на крик и не встряхнуть этого идиота. Лучше он этим точно не сделает.       — Это болезнь, ты понимаешь? — Никита сделал шаг к Кириллу. Он должен его уберечь. Должен! — Не общайся с этим. И с Машей не нужно. Ты вспомни, как всё было хорошо, пока она не появилась в твоей жизни. Да тебя же пидор поцеловал, Кирилл! Это заразно. Ты же понимаешь?       Кирилл понимал только то, что кого-то срочно пора в психушку сдавать. Никита сейчас ему напоминал врача из человеческой многоножки. Такой же одержимый и уверенный в том, что такое решит проблему с едой. То есть с геями. Способ — абсурд. Но ему не объяснишь, пока самого не пришьёшь к тому самому, через что должен питаться. Ну, то есть, пока Никиту не «заразишь», так и будет уверять, что воздержание от геев спасёт гетеросексуальность. Идея, конечно…       — Я же понимаю, что ты несёшь хуйню. — Кирилл похлопал по плечу Никиту и развернулся, чтобы пойти в кабинет. — Как мозг включишь — приходи, поговорим.       Кирилл гордо удалился в кабинет на ватных ногах. Будто пятницы с выходными ему мало было, так вот ещё подкинули. Не верил он, что Никита всерьёз убеждён в таком абсурде. Это больше походило на маленького ребёнка, которому родители запретили есть песок, а он назло им кричит, что это вкусно, вообще-то. А сам давится и ни за что не признает свою неправоту.       Никита тяжело опустился на ближайшую скамейку. Так страшно за друга было… Страшно, что Кирилл глупостей натворит. Страшно, что ошибок наделает. Страшно, что ему потом плохо будет. Страшно, что сам себя уничтожать за сделанное начнёт. Страшно, что от дружбы от их откажется. Страшно, что уйдёт вот к этим и забудет про него.       Страшно правде в глаза смотреть… ***       Кирилл докуривал уже вторую сигарету, стоя возле торгового центра, и отчаянно не понимал, почему в его кожанку не встроен автоматический подогрев. А ещё он не понимал какого чёрта тут дует такой ветер. Выключите, пожалуйста, Кириллу холодно. Кто б согрел бы…       — Привет. — Марк пожал Кириллу руку и спрятал её в карман. Не одному Кириллу холодно. — Что за срочность?       — Поговорить хотел. — Кирилл выкинул окурок и кивнул в сторону входа.       — Не поверишь, — Марк усмехнулся, — но именно это я понял. О чём именно?       — Ну… — Кирилл слегка замялся, проходя в тёплое здание. — Ты же гей.       — А чего не в громкоговоритель? — Марк слегка поморщился, глядя на бабульку, которая подозрительно на них покосилась.       — Прости. — Кирилл поджал губы. — И всё же?       — И всё же я не гей. — Марк встал рядом с Кириллом на эскалатор.       — А… — Кирилл аж потерялся. Ну не может же быть так, что то фото всего лишь какой-нибудь очередной спор?       — Я пан. — Марк усмехнулся.       — Панк? — Кирилл нахмурился, сошёл с эскалатора и пошёл к самому дальнему столику на фудкорте. Чертовщина какая-то происходит.       — Пансексуал. — Марк вздохнул, идя рядом с Кириллом. — Мне всё равно на пол и гендер.       — Ну… — Кирилл не переставал хмуриться. — То есть би?       — То есть пан. — Марк сел за столик и сложил на нём руки, глядя на Кирилла. — Но для простоты можешь считать би.       — Я только недавно смирился с наличием трёх ориентаций, а тут всё ещё сложнее… — Кирилл расстегнул кожанку, но снимать не торопился.       — А ещё есть демисексуалы, асексуалы, аромантики, полиаморы, сколиосексуалы, транссексуалы, продолжать? — Кирилл усиленно замотал головой. Её беречь надо, а не ориентациями грузить. — Как хочешь. — Марк пожал плечами. — Так чего хотел? Или вопрос уже отпал?       — Не отпал.       Кирилл тяжело вздохнул. Попробуй тут начни разговор, когда сам до конца не понимаешь чего именно хочешь. Он всю голову себе сломал в выходные обдумывая Янины слова о своей бисексуальности. Не то чтобы он был против существования таких людей, но когда это напрямую касается тебя самого, то сложно, знаете ли.       Кирилл, сколько он себя помнил, всегда интересовался девушками. Не было такого, чтобы стоял выбор: красивую девочку за косичку дёрнуть или мальчика симпатичного за член. Вы не подумайте, он не завёл опять о них песню. Просто у мальчиков волосы короткие, а дёрнуть за что-то надо. Чем член не вариант? Да, ладно, хреновый вариант. Или нет. Или да. Кирилл запутался.       Как и в себе запутался. К вечеру воскресенья он всё же признался себе, что иногда — очень сильно иногда — он засматривался на парней. В журналах там, в телевизоре, в жизни. Ну что он сделает, если они симпатичные? В любом случае это всё не уходило дальше «ну да, прикольный чувак». У него даже не дёргалось в их сторону. А вот с Никитой чёрт-те что происходило. Кириллу, конечно, всегда с ним было чуточку легче, чуточку веселее, чуточку интереснее и так далее, чем с остальными. Никита всегда был чуточку важнее. И это Кирилл тоже понял в выходные.       Не сказать, что он был рад этой информации, и до сих пор думал, что что-то не то надумал. Но то, что сейчас он только и думает о Никите, всё же пришлось осознать. Через жуткое «не хочу» и «нет, я не думаю о нём, я просто давно хотел в себя что-то засунуть». Сложнее было только признать, что мысли эти очень сильно восемнадцать плюс. Кирилл честно не хотел верить в то, что он бисексуал. Это совершенно не вписывалось в его картину мира и планы на жизнь. Ну привык он думать о том, что найдёт себе девушку, женится, детей заведёт. А с парнем это как сделать? В этой стране точно никак.       Кирилл пытался списать всё на свою тягу к экспериментам. Ему же интересно, все дела. А ещё один раз не пидорас. Не пидорас же? Кирилл был уверен, что не пидорас. А ещё точно знал, что такой ориентации не существует и все эти эксперименты немного бесполезны, потому что какая-то часть, маленькая такая и незначительная, всё-таки пыталась докричаться и сообщить ему, что он бисексуален и тяга к Никите вполне себе реальная. И желание отношений с ним реальное. И что со всем этим делать, Кирилл не знал.       Самое обидное, что и спросить-то не у кого было. Яна не вариант. Девочкам, похоже всё равно на поцелуи с другими девушками. Да и она говорила, что никогда не спала со своим полом и не собирается. Не интересно ей это. У Маши странно спрашивать. У неё проблем с принятием не было. А больше знакомых с нестандартной ориентацией не имелось. Вот Кирилл и решил спросить хоть у кого-нибудь. Только что спрашивать? Как сделать так, чтобы отпустило, пожалуйста? На этот вопрос даже гугл ответа не знает. А Марка вон вообще не отпустило. Как сделать так, чтобы принять это всё и в сознании преисполниться? Так Кирилл не хочет. Его это на уровне экспериментов устраивает. Устраивало.       Сегодняшнее утро прекрасно показало ему, что не получится просто взять и сделать вид, что ничего такого нет и он не втюрился в друга по самые помидоры. Кирилл готов был под землю провалиться, когда Никиту увидел. Так хотелось на все свои принципы забить и просто обнять его, крепко-крепко, до хруста в костях, щёку его поцеловать, а лучше и не только её, Никитины руки на себе ощутить. Поплыл так, что водолазам и не снилось.       Ситуацию спас Руслан, который шёл прямо за Никитой. Кирилл, если честно, не особо собирался с Марком связываться, он только раздумывал над этим, но делать что-то нужно было. Вот Кирилл и сделал. Херню, конечно, последнюю, но дальше ведь не лучше было. Чего Кириллу стоило сохранить самообладание, пока Никита нёс откровенную ахинею, нужно забыть как страшный сон. Он себе аж памятник мысленный за выдержку поставил. А потом и второй рядом, за то, что упорно игнорировал друга весь оставшийся день.       Но Никитин показательный игнор всё же видел. И взгляды друзей видел. Всё видел. Спасибо, что тактично молчали, а то он не выдержал бы и высказался. Обязательно так, чтобы Никита слышал. И похерил бы всё окончательно. Возможно, так и следовало сделать. Но Кирилл как истинный дурачок ещё на что-то надеялся.       — Спрашивай, у меня не так много времени. — Марк глянул на часы и вновь посмотрел на Кирилла.       — А… — Кирилл замялся. Думать о том, что он как герой быстро и чётко обо всём спросит, оказалось проще, чем спрашивать. — Тогда у Руса ты на меня так смотрел, будто натурал и… целовать парней для тебя хуже пытки.       — Тебе было бы спокойнее, если бы я начал проявлять инициативу? — Марк ухмыльнулся. — Просто сделал ситуацию покомфортнее для тебя. А то по твоим глазам прекрасно читалось, что ещё чуть-чуть и в обморок от ужаса грохнешься. — Марк слегка наклонил голову. — Целуешься, кстати, классно.       — Спасибо. — Кирилл смущённо опустил взгляд. О щеках, разумеется, лучше не думать. Он прекрасно чувствовал, что с ними совсем беда.       — Кризис ориентации застал?       — Но… — Кирилл удивлённо поднял голову. — Как?       — Да как-то так сложилось, знаешь ли, что по этому поводу всегда ко мне бегут. — Марк усмехнулся. — Ты решил об меня провериться или совета спросить?       — Совета. — Кирилл нервно сглотнул, смотря на Марка. Почему-то идея проверить ориентацию об кого-то ещё ему в голову не пришла.       — Не парься. — Марк засмеялся, видя искреннее недоумение на лице Кирилла. — Не катит такое?       — Ну знаешь… — Кирилл поджал губы. А что он скажет? Что говно это, а не совет? Так нехорошо человека обижать.       — Знаю. — Марк тепло улыбнулся. — Каким ты видишь своего партнёра? Не внешне. А характер, возможно, мировоззрение.       — М-м-м… — Кирилл задумался. Странный, конечно, вопрос от человека, которого ты видишь второй раз в жизни. Но с учётом, что в первый вы целовались… — Весёлым, с которым можно обсудить всё на свете, с кем можно не париться, который поймёт и поддержит… Что-то вроде меня, наверное…       — Пол на это как-то влияет? — Марк внимательно слушал. И выводы заодно делал.       — Ну нет, но… — Кирилл отчаянно скрипел мозгом. Всё так складно получалось, что подвох точно должен был быть где-то за углом. С топором.       — Но общество диктует свои правила. — Марк понимающе кивнул. — А если бы это одобрялось обществом?       — Наверное, разницы никакой. — Кирилл задумчиво закусил губу.       — Главное чтобы человек был хорошим. — Марк улыбнулся. — Ты чего хотел бы больше: прожить всю жизнь с человеком, которого не любишь, но зато это нормально и одобряется, и пофиг, что ты можешь причинять человеку боль, или с тем, кого искренне любишь?       — Ну… — Кирилл отчаянно не хотел себе в этом признаваться, но мозг он всё же ещё не пропил. — Второе. Но можно же не любить, но хорошо относиться, заботиться. — Соломинка, за которую так хотел зацепиться Кирилл, готова была сломаться от одного лишь взгляда.       — Можно. — Марк уверенно кивнул. — Но нелюбовь всё равно будет чувствоваться. Готов ли ты портить жизнь себе, партнёру и, не дай бог, ещё одному или нескольким людям, которые вообще не при делах? А всё из-за того, что не любишь и хочешь другого.       — А если я семью хочу, детей? — Кирилл нахмурился. Не складывалось у него ничего.       — В чём проблема? — Марк приподнял бровь. — Семья это не про гендерный союз. Это про партнёрство. Знаешь, сколько браков рушатся из-за того, что кто-то решил, что так будет лучше? А сколько детей страдают от нелюбви родителей? Сейчас, конечно, легко думать о том, что ты перебесишься, переболеешь, и всё наладится. Но тут дело не в том, что нужно переболеть. Тут проблема в принятии. Это как со строгими диетами. Ты можешь долго держаться, запрещать себе что-то вкусное, а в итоге всё равно сорвёшься, объешься и будешь ненавидеть себя. Не проще ли не запрещать, а разрешать по немногу? Срыва не будет, если нет запрещёнки. И организму проще отказаться от чего-то, когда это можно.       — То есть, если я сейчас пойду спать с парнями в неограниченном количестве, то мне оно станет не нужно? — Кирилл так усиленно хмурился, что рисковал больше никогда не вернуть себе привычное выражение лица.       — Ты в блядство то не уходи. — Марк покачал головой. — Немного не так. Когда не будет запрета, то и желания сорваться не будет. Ты же понимаешь, что запретный плод сладок? Все мысли только о нём и будут. Человеческий мозг так устроен, что не любит, когда ему что-то не разрешают. И всеми силами добивается этого. А вот то, что можно, ему особо не нужно. То есть, если ты примешь свою симпатию к обоим полам, то мозг переключится на режим хочу-не хочу. Сможешь трезво оценивать людей, понимать, чего именно в данный момент хочешь или не хочешь. И да, от того что ты попробуешь с парнем, клеймо на тебе не поставится. Сейчас может быть так, потом может случиться, что вновь на девушек переключишься.       — А откуда ты всё это… — Кирилл только и мог, что хлопать глазами и подбирать свою челюсть с пола.       — Я психолог. — Марк со смешком подмигнул Кириллу. — Так что номер сохрани и обращайся, если не сможешь сам принять ориентацию. Побеседуем нормально.       — О таком сразу говорят. — Кирилл показательно надулся.       — Как и об ориентации, ага. — Марк глянул на часы. — Минут пять у меня ещё есть, так что спрашивай, если что беспокоит.       — А сколько тебе лет? — Кирилл глянул за спину Марка и искренне захотел сигануть в окошко, которое было рядом. Никита, мать его, с Ирой пришёл. Нигде от него спасения нет. Других мест не нашли, что ли?       — Двадцать шесть. — Марк проследил за взглядом парня и хмыкнул. — По мне не скажешь, да. Помню этого парня. С тобой тогда сидел. Хорошо вместе смотритесь.       — Мы не вместе. — Кирилл поморщился. — Он вообще геев презирает.       — Обычная история. — Марк пожал плечами. — Себе не разрешает вот и бесится.       — Ты думаешь, что он тоже… Ну… — Кирилл моментально отвёл взгляд, когда Никита оглянулся. Молиться о том, чтобы его не заметили, кажется было поздно.       — Гей радар меня ещё не подводил. — Марк улыбнулся и поднялся с места. — Но поосторожнее с ним. Такие как он от страха и двинуть могут.       — Догадываюсь. — Кирилл грустно ухмыльнулся и тоже встал. Возможно, ему удастся незаметно слиться куда подальше. В туалет только нужно зайти.       — Пиши, звони, не забывай. — Марк со смехом протянул руку Кириллу. — И помни, что нерешаемых проблем нет. Есть те, которые мы не хотим решать.       — Сколько философии. — Кирилл с улыбкой закатил глаза и пожал руку.       — Работа такая. Удачи тебе. — Марк развернулся и пошёл на выход.       — И тебе. — Кирилл вздохнул и окинул взглядом фудкорт.       Никиту он нашёл слишком быстро. Благо тот стоял спиной к нему. План побега работал просто идеально. Даже слишком. Но Кирилла это не смутило, поэтому он шустро скользнул в туалет, стараясь не привлекать лишнего внимания. И очень сильно радовался, что не снял кожанку. Столько времени сэкономил на её одевании, что даже не знает куда его теперь девать в таких количествах. Хоть иди и нуждающимся эти пару секунд раздавай.       — Зачем ты с ним встретился?       Кирилл аж вздрогнул. Ну что за ёб вашу мать, блять. Что за идиотская привычка подкрадываться сзади и пугать? Не хватало только томного дыхания на ухо, ножа у горла и угрожающего шёпота «тебе осталось семь дней. А потом карета превратится в тыкву, а ты в педика». Самое место, кстати. Сценаристы ужастиков, записывайте. Жертва ничего не сможет сделать с психом или монстром, пока у неё член в руке. Разве что золотой дождь устроит…       Ёб твою мать, блять, Кирилл.       Кирилл медленно повернул голову к Никите, а потом также медленно кивнул на своё занятие. Никиту, кажется, это нисколько не смущало. Стоял себе, руки на груди скрестил, смотреть искренне пытался на лицо Кирилла. Впрочем, встал он достаточно культурно. Так, что лишнего не увидит. Правда вопрос, Кирилла от смущения он обезопасил или себя от этого зрелища.       — А ты зачем за мной в туалете подглядываешь? — Кирилл застегнул ширинку и пошёл мыть руки.       — Я не подглядываю. — Никита недовольно засопел. Что за обвинения?       — Пизди больше. — Кирилл подошёл к сушилке и сунул под неё руки. Прекрасная адская машина, между прочим. Шумит так, что всякие Никиты могут открывать свои ротики сколько влезет. Всё равно ничего не слышно.       — Кирилл. — Никита недовольно всплеснул руками, когда сушилка для рук замолчала. — Приди в себя, ты не на ту дорожку встаёшь!       — Это не твоё дело. — Кирилл недовольно фыркнул и пошёл на выход.       Никакого желания слушать весь этот гомофобный бред не было. Кириллу бы слова Марка в голове уложить. А для начала осознать бы. Он с такой лёгкостью обо всём говорил… Кирилл честно не ожидал такого. Он ожидал что-то вроде «да, ориентация та ещё дрянь, я так не хотел, чтобы мне нравились парни, но пришлось смириться с неизбежным. И ты смирись. Уверуй и будет тебе счастье». В голове с трудом укладывалось понимание того, что семья может быть любой. Да фиг с этой семьёй. Кирилл не мог уложить то, что под его описание партнёра спокойно подходят парни. А ещё лучше и спокойнее под него подходит Никита. Опять Никита.       Кирилл так и не дошёл до двери. Этот самый Никита схватил его за руку и развернул, больно толкая к стене. Кирилл, конечно, терпеливый парень, но нервы, к сожалению, не бесконечны. А яма, которую он себе роет, бесконечна. Можно как-то поменять это местами? Пожалуйста, очень нужно.       — Я о тебе, придурке, беспокоюсь! — Никита с силой прижимал плечо Кирилла к стене. Хер он куда денется от вправления мозгов. — Ты настолько ослеп, что не видишь, куда идёшь! И если остальным насрать, то мне — нет. Я не дам тебе скатиться в эту голубую яму!       Кирилл усиленно дышал, глядя в эти серые глаза. Никита определённо ебанулся по всем статьям. А самое интересное было то, что там не вера в ужасность геев плескалась, там страх через края переливался. Знать бы наверняка, чего именно он так боится. Ведь если подумать, то какая разница, что тут с Кириллом происходит? У него же Ира есть. Сидел бы с ней и не парился. Подумаешь, друг хернёй страдает. Девушки же важнее. От друга можно отказаться. Кирилл, если честно, ни в чём уверен не был. Но слова Марка о бесперебойности его гей радара и неадекватность Никиты, подстёгивали рискнуть. В конце концов что он потеряет? Друга? Так он и так ещё немного и сам ему врежет и забудет как страшный сон. А так хоть за дело бить будет. Если будет.       — А если я уже скатился? — Кирилл ухмыльнулся и воспользовался замешательством Никиты, отталкивая его руку от себя, а потом с грациозностью кошки и мордой картошки развернулся, прижимая уже Никиту к стене. — Или лучше будет сказать, что я всегда таким был? — Кирилл втиснул своё колено между ног Никиты, который всё же сориентировался и упёрся руками в плечи Кирилла. Да только кого это волновало? Кирилла вот не волновало. Он прижимался всё сильнее, деморализуя противника. — А может, меня Марк заразил, что думаешь? — Кирилл ухмыльнулся, глядя в перепуганные глаза Никиты.       — Ты псих. — Никита сглотнул, продолжая упираться руками в плечи Кирилла. — Отпусти.       — А не то что? — Кирилл резко убрал руки от стены и завёл их под руки Никиты, толкая их в стороны. На особый успех он, конечно, не рассчитывал, но друг, похоже, был в таком шоке, что пропустил такой простой приём. А упускать такую возможность грех, поэтому Кирилл обхватил запястья Никиты и прижал их к стене. — Ударишь? — Кирилл бессовестно сокращал расстояния между их лицами. — Так вперёд, я не настолько крепко держу, чтобы ты не мог со мной справиться.       — Сюда зайти могут.       У Никиты от шока не то что сил не было, у него ноги подкашиваться начинали. Кирилл так смотрел, так приближался… Никиту отчаянно переёбывало осознанием, что это ужасно, неправильно, противоестественно. Но в то же время ему было так интересно, так манило, будто Кирилл магнит неодимовый проглотил, а Никита железок наглотался и его теперь отчаянно примагничивало. У него мозг переключился на частоту «хочухочухочу». А здравый смысл орал о том, как это отвратительно. Но кто его уже слушал? Это всё слишком завораживало, чтобы думать о каком-то здравом смысле. Кирилл такой властный, уверенный…       — Тебя только это беспокоит? — Кирилл остановился в миллиметре от соприкосновения его носа и щеки Никиты. Он не думал, что творил. Просто делал. А последствия… А с ними потом разберётся.       — Кирилл… — Никита даже если бы захотел, то не смог бы ничего сделать с другом. Его парализовало. А сердце билось так, что смерть от чересчур быстрого движения крови по сосудам и венам, не казалась столь уж невероятной.       — Теперь ты тоже будешь заразным. — Кирилл ухмыльнулся и прислонился своими губами к губам Никиты.       А губы у него горячими такими были, и, кажется, наэлектризованными по самое не хочу. Иначе Кирилл не мог объяснить, с чего его так прошибло. Будто бетонную плиту, весом не менее ста тонн, уронили на голову. Размазали так, что обратно не собрать уже. И ведь это даже поцелуем назвать нельзя было. Так, секундное прижимание к чужим губам. Но столько всего и сразу Кирилл никогда ещё не ощущал. Да он бы все свои поцелуи променял бы на эту секунду. И помнить, кажется, вечность будет. А ещё он прекрасно понимал умалишённых фанатов, которые руку годами не моют после прикосновения кумира. Совершенно не хотелось смывать этот прекрасный момент. Пусть и с привкусом горечи и отчаяния.       Никита сориентировался почти сразу и, оттолкнув Кирилла, убежал в ближайшую кабинку. А у Кирилла вакуум в голове такой образовался, что он не глядя нащупал ручку и постарался как можно быстрее убежать куда подальше. Лишь бы не видеть, лишь бы не думать о том, что совершил, похоже, самую большую ошибку в своей жизни.