Я (не) хочу тебя любить

      Кирилл с облегчением вышел из кабинета, где сдавался последний в этом семестре экзамен. Его тут же облепили одногруппники с кучей вопросов. По билетам, что остались для ответа, возможностям списать, вопросам, которые задавались дополнительно. Годы идут, а ничего не меняется. Каждый раз одно и то же.       Кирилл спрятал зачётку в задний карман джинс и терпеливо отвечал на все вопросы, улыбаясь поздравлениям. Четвёрка это же круто! Он аж весь вечер вчера учил и готовился, чтобы не получать очередной тройбан. Шпаргалок понаделал, монетку под пятку положил, которая, кстати, мешалась, халяву позвал, ритуальный танец станцевал; это, правда, из-за того, что зачётку чуть по ветру не пустил, но станцевал же! Готовился как никогда, короче. И честными знаниями заслужил четвёрку, а не плебейскую тройку. А то, что глаза у него красивые и день рождения сегодня, так этого вы не знали. Кирилл не дурак вам тут, он просто слишком умный.       Вопросы, к счастью, кончились, а вот друзей видно не было. Куда только делись? Сдали всё в первых рядах и умотали куда-то, пока Кирилл отдувался. А ведь договаривались, что после экзамена к нему пойдут. Смысла разъезжаться по домам не было, вечером в колледже планировался новогодний вечерник. Поэтому на общем голосовании решили завалиться к Кириллу, чтобы спокойно там переодеться, с Яной прикинуть примерно свои речи, как ведущих, девушка ещё хотела его накрасить, ну и просто посидеть, пообщаться, прибухнуть. Ну день рожденья у человека, кто ж трезвым приходит на новогоднее безобразие в колледж? Ну и что, что он ведущий. Кирилл, когда слегка пьяненький, само воплощение веселья.       Плюс сессию закрыл. Ну никак нельзя не выпить. Подумаешь, что они после праздника в колледже всё равно к нему вернутся, чтобы нормально отметить. И вовсе не из-за Никиты он хочет напиться, ну что вы. А, ой.       Никита этот… Кирилл совершенно перестал его понимать. После того зачёта он взял и пропал. На сообщения не отвечал, в сети почти не появлялся. Кирилл все губы сгрыз за те дни, когда они не виделись. А это аж три дня, один вечер и половина утра! Спасибо, что не в минутах считал. Кирилл думал, что Никита из-за него загоняется, что смертельно обижен на то, что он сказал Артёму с Андреем, что он гей. Не гей, конечно, но пидором себя знатным чувствовал.       А Никита, звезда простатита, королева артрита, блять, пришёл на экзамен, весь такой радостный, в рубашечке, с причёсочкой красивой, улыбался всем, глазками своими серыми сверкал и общался как ни в чём не бывало. С Кириллом в том числе. А на все вопросы о своей пропаже отмахивался какими-то делами. А какими не говорил. И ладно, если бы на этом приколы закончились. Ну мало ли и правда дела. Так нет же.       Экзамен они написали тогда быстро и решили отметить это дело за поеданием бургеров и картошки, в которой полугодовой запас масла находился. Кирилл, ни о чём не подозревая, спокойно жевал вредную пищу, которая обязательно отложится лишним жирком где-нибудь в ненужном месте, пока не почувствовал руку на своей коленке. Ну как бы рука и рука, будто за коленочку его никто ещё не трогал. Кирилл, к счастью, мальчик взрослый и такое обычно вызывает радость и приятный трепет. Обычно.       А в этот раз он чуть не подавился и медленно развернулся к Никите, который сидел с ним рядом и руки свои распускал. Хотелось спросить, что происходит, но рот совершенно не романтично был занят булкой, а рука быстро пропала. А её владелец совершенно нагло продолжал свой разговор с Артёмом. Кирилл, конечно, сначала просто обалдел, потом ещё раз обалдел, а потом приятно обалдел. Никита положил ему руку на коленку! Никита! У него и бабочки на взлёт пошли и тараканы свадебный марш заиграли и прочая внутренняя нечисть в фанфары трубила. Кирилл таким окрылённым себя чувствовал в тот момент, что всякие ред булы в сторонке нервно курили. Он со своей буйной фантазией тут же сложил всё воедино и радовался чуть ли не до поросячьего визга. Представлял, как Никита радостно ему скажет, что всё осознал и хочет быть с ним. Переедет к нему, они будут смотреть по вечерам всякую неважную ересь, обнимаясь и долго-долго целуясь…       Да. Ага. Двадцать раз.       Никита в тот день больше никакого внимания ему не уделял. А наедине им так и не удалось остаться, чтобы Кирилл мог спросить, что это было. Но он не отчаивался и достал бедолагу в социальных сетях. Никита сначала привычно отмалчивался, переводил темы, а потом, видимо, устал от бесконечно повторяющегося вопроса и ответил коротким «я ошибся». А вот в чём ошибся… В коленке вряд ли. Там рядом не было других. Со своей если только перепутал. Но такое Кирилл не мог представить. Точнее мог, но не в адекватном состоянии, в котором был Никита.       В том, что потрогал, ошибся? Возможно, но на следующем экзамене Кирилл окончательно запутался. Никита всё так же общался, строил из себя милого друга и собеседника. Но что-то в его взгляде напрягало Кирилла. Потерянный он какой-то был. Как и весь Никита. Но от вопросов он так же упорно уходил, отмахиваясь стандартным «нормально всё». А Кирилл-то не дурак. Кирилл-то видел, что не нормально. А сделать ничего не мог. И это немного убивало.       Сегодня легче не стало. Никита отчего-то нервничал. И это была не та нервозность, которую испытывают все студенты перед экзаменом. Хотя бы потому, что её не испытывают после него. Впрочем, подумать над этим времени не было. Сначала он сам пошёл сдаваться в лапы преподавателя, а сейчас на горизонте замаячили, наконец, друзья. Счастливые такие, с пакетом большим, будто не у Кирилла день рождения, а у них у всех. Разом, ага. Пятерняшки они.       — Кира, от всей души… — Яна начала свою поздравительную речь, но Артём её перебил.       — И почек. — Артём не закончил, потому что получил локтём от Яны       — Мы дарим тебе пакет. — Закончил вместо него Андрей.       — От души душевно. — Кирилл рассмеялся, принимая из рук парней пакет. Ну такой, целлофановый, из «Дикси». Содержимое, правда, вызывало вопросы, но рассмотреть ему ничего не дали.       — За душу в душу. — Марина подскочила к Кириллу и изо всех сил обняла, чмокая в щёку.       А за ней и Яна подскочила, заключая друга в объятия и целуя во вторую щёку, оставляя на ней размазанные следы от помады. Кирилл искренне улыбался и обнимал девушек, пока ещё парочка идиотов друзей не переглянулись и не подскочили в эту кучу-малу и не принялись целовать его в щёки. Один Никита остался в стороне скромно стоять. Хотя Кирилл с радостью бы отдал ему свои щёки, уши, на которые уже покушались Артём с Андреем, и вообще всё.       — С днём рождения. — Никита дождался, когда от Кирилла все отлипнут и скромно пожал ему руку.       — Спасибо. — Кирилл выдавил из себя улыбку и оглядел всех присутствующих. — А в пакете что?       — Дома узнаешь. — Яна коварно улыбнулась. — Идём?       — Идём, конечно.       Кирилл радостно пошёл вперёд всех. Со спины радостно, а так Никита его опять бесить начинал. Ну вот что это за поздравление такое? Обнял бы хоть для приличия, ну. В голове у Кирилла, конечно, он не просто обнимает, а ещё и руками спину поглаживает, к ягодицам медленно спускается, целует так сладко…       Что попа слипнется, ага.       Нет, Кирилл совершенно не хотел слипшейся попы. Он… Ну… Ещё не доэксперементировал с ней. Интересно было до ужаса, ведь он мальчик умный, интернеты почитал, слово интересное узнал. Хотя и до этого знал, но то как ему в интернетах рассказали о чуде расчудесном и благодати снисходящей от массажа простаты… Утрирует он, конечно, но поговаривают, что приятно это. Правда, природная любознательность пока немного проигрывала метафорическому сжиманию очка, которое сжималось совершенно не метафорически при попытке проникновения…       — Ки-ир. — Яна подёргала друга за рукав толстовки, от чего бедолага аж подпрыгнул. А нечего о своем очке в людных местах раздумывать. — Ты чего?       — Ничего. А ты чего? — Кирилл развернулся к Яне.       — Ты слишком задумался просто. — Яна пожала плечами.       — Та не-е… — Кирилл отмахнулся от подруги и пошел забирать свою куртку.       Не объяснять же ей, о чём он думал, ну. А Никита всё смотрел. Кирилл мог даже не поворачиваться, чтобы убедиться в этом. Слишком уж чувствовался взгляд. Изучающий такой, хотя казалось бы, что он там не видел. За четыре года вдоль и поперёк можно было рассмотреть. Кирилл, конечно, не против, но можно, пожалуйста, это будет в других обстоятельствах и не в тихую, а?       А вокруг всё так красиво, что тошнит. Снежинки из бумаги на всех стенах, дождик целлофановый. Ёлка эта огромная прямо перед гардеробом, обмотанная пыльной мишурой и гирляндой, вызывающей приступы эпилепсии. Пошлятина. Кирилл вот даже ёлку не ставил в этом году. Нет как-то настроения. Сказывается ли это отсутствие родителей или присутствие Никиты влияет, Кирилл пока ещё не понял.       Новый год дома он не встречал уже года три. Уходил обычно к Андрею. У него родители уезжали постоянно на дачу отмечать. В то время, как у Кирилла собиралась целая толпа родственников и друзей родителей. Ну так себе перспектива отмечать праздник в компании вопросов «а невесту нашел себе» и возгласов «ой, как вырос, ну жених прям!». Да, ага, жених, которому самому жених нужен. В том году к ним присоединились Яна с Артёмом. Марина с семьёй всегда отмечала, а Никита… Никита тоже с семьёй. Но не отмечал.       Пьянство и крики его отца на этот весёлый праздник не знали границ. Одно название «голубой огонек» заставляло его плеваться во все стороны. Поэтому Никита предпочитал делать вид, что он спит в своей комнате. Все попытки Кирилла и остальной компании его вытащить в Москву заканчивались примерно ничем. Никита упирался и наотрез отказывался куда-либо ехать. И этот новый год вряд ли станет исключением.       Улица встретила ветром в лицо и снегом во все щели. Так себе, конечно, выход на свет божий. Кирилл угрюмо вжался в куртку и шустро сбежал по лестнице. Курить хотелось жутко, но умереть на улице хладным трупом, засыпанным снегом, не очень. Друзья были солидарны с Кириллом. Им даже говорить ничего не пришлось, они вполне самостоятельно шустро вывалились за ворота и взяли направление к дому Кирилла. Одному Никите всё нипочём было. Печка несчастная. Или счастливая. Тут с какой стороны посмотреть.       Кирилл жил прямо напротив колледжа, дорогу только перейти и вправо свернуть. Но он успел промёрзнуть чуть ли не полностью. И дело не в том, что одет он был не по погоде, нет. Кирилл неплохо так утеплился. Но коленочки мёрзли. Хоть ищи пуховик в пол. Хотя что-то ему подсказывало, что это не спасет. А вот крохотный лифт, куда затолкались шесть человек спасал. Особенно спасало то, что по случайному и крайне счастливому стечению обстоятельств Кирилл оказался прижатым к Никите. И вовсе он не расталкивал Артема с Андреем, протискиваясь за Никитой, который планировал безопасно спрятаться в угол. Ну что вы, Кирилл не такой.       Не слишком удобно он был прижат, конечно, — как-то немного боком, — но, тем не менее, дыхание друга на ухо радовало. Сбившееся такое слегка, и лёгкое-лёгкое, будто Никита старался не дышать. Кирилл с радостью бы развернулся, чтобы посильнее прижаться, но шпротам в банке не положено вертеться. Вот он и стоял, зажатый со всех сторон, чувствуя дыхание и радуясь тому, что есть.       Хотя кому он врёт. Большего хотелось. А развернуться не давали. Ладно хоть голову не зажали, чем Кирилл и решил воспользоваться, повернув ее к Никите. А тот, казалось, совсем перестал дышать. Только глаза в панике забегали. Красивые такие с целым миром внутри. И плевать, что Кирилл повторяется. У него каждый раз как в первый. А Никита так рядом был… И друзья разговорами заняты, тихонько похихикивая. Узкое пространство удивительно на людей действует. Никогда не пробовали с друзьями вот так в лифт залезть? Попробуйте, обсмеётесь. Кирилл бы дал гарантии, но слишком был занят глазами напротив. И губами.       Не в прямом смысле, конечно, но и так тоже интересно наблюдать за тем, как друг нервно их поджимает, покусывает и снова поджимает. И Кирилл был бы не Кириллом, если бы медленно не провёл языком по верхней губе, а потом так же медленно не закусил нижнюю. Никита аж зажмурился от такого зрелища. А Кирилл ещё бедром так удачно упирался… В карман, конечно же. В котором Никита телефон носит, да. Ага. Интересной такой формы телефон. Ну или что там так хорошо упиралось? Не ключи же, ну…       Двери лифта любезно открылись на нужном этаже, впуская в тесную и местами жаркую кабину спасительный воздух. И личное пространство заодно, когда все начали потихоньку выходить. А Кирилл так и мечтал, чтобы все ушли, а они вдвоём остались. Но это было бы слишком просто. В конце концов у них ещё весь вечер впереди, если, конечно же, Никита не струсит и не сбежит, поджав хвостик. Что вполне в его стиле.       — Ты чего такой красный? — Марина с интересом разглядывала Никиту пока Кирилл возился с ключами, открывая дверь.       — Жарко просто. — Никита сконфуженно одёрнул свой пуховик, кидая взгляды на спину Кирилла.       — Так расстегнись. — Кирилл ухмыльнулся, открывая дверь и пропуская в неё девушек.       — Я лучше пока перекурю. — Никита покачал головой и пошёл в сторону подъездного балкона.       Кирилл глянул на свой коридор, из которого Яна многозначительно стреляла глазками, а потом туда, куда ушёл Никита. Вариант докопаться до него ещё и на балконе, звучал весьма заманчиво. Как и в целом идея доконать Никиту за вечер. Ну а что? Кирилл вам не дурак, видит, какими глазами на него Никита смотрит. Вот если бы не смотрел и не интересовался, то тогда да, Кирилл бы его не трогал. А так поддаваться бредням, что это неправильно, он не собирался.       — Огонь идея, меня подожди! — Артём шустро развернулся и пошёл за Никитой.       — И меня! — Андрей решил не отрываться от коллектива.       Кирилл пожал на это всё плечами и зашёл в квартиру под разочарованное цоканье подруг, прикрывая за собой дверь. Ну а что он сделает, если у него друзья такие никотинозависимые? Кирилл вот молодец, не пошёл, здоровье своё бережёт. Аж гордость за себя взяла. Хотя он бы не отказался, чтобы кто-нибудь другой за что-нибудь другое взялся…       Кирилл тряхнул своими кудряшками и потащил пакет в зал. Потом подумает о всяком таком. Сейчас его распирало любопытство, что именно друзья понапихали сюда. Яна, конечно, говорила, что ему подгонят шубку снегурочки в качестве подарка, чтобы он сам не искал. Но вот какую именно…       — При всех. — Марина легонько шлёпнула Кирилла по рукам, когда он попытался развязать узел, на который был завязан пакет.       — Не очень-то и хотелось. — Кирилл обиженно надул губы и плюхнулся на диван, косясь на свой подарок.       — Ки-ир, — Яна села рядом с другом, — с Никитой что делать будешь?       — В угол затащу и изнасилую. — Кирилл поймал озлобленные взгляды девушек. — Что? Вы же об этом мечтаете.       — Вообще-то, о чистой и светлой любви. — Марина закатила глаза.       — Ну так любите, кто вам запрещает. — Кирилл пожал плечами. — Ян, твоё шмотьё в шкафу у меня.       — О! — Яна радостно хлопнула в ладоши. — Пойду посмотрю.       — Иди, там не ошибёшься, я всё красное, что было, в одну кучу сложил.       Кирилл тяжело вздохнул, провожая подругу взглядом. На Марину он предпочитал не смотреть, а то найдёт ещё пару неудобных вопросов, на которые он сам не знает ответа. Да и если бы знал, то не ответил. Несмотря на то, что все друзья в целом знают об их симпатии друг к другу, подробности всё же хотелось сохранить при себе. Не то чтобы Кирилл такой романтик и личное должно оставаться личным, просто Никита это… Это что-то особенное. Как первая любовь, когда тебя переёбывает так, что ты веришь, что это навечно и лучше уже не будет. Впрочем, Никита в каком-то смысле подходит под понятие первой любви.       Яна вовсю разбирала красную кучу посреди зала, сидя прямо на полу, когда со стороны коридора послышался шум пришедших с перекура парней. Забавно смотрелось на самом деле. Вся она такая элегантная, в брючках обтягивающих, в блузочке, с заправленной за ухо прядью волос, и копается в безразмерных Кирилловых вещах, сидя по-турецки. Примерно за это и любил её Кирилл. При всей своей любви к образу некой эстетки, Яна оставалась той ещё раздолбайкой. Иногда, конечно.       — Кира. — Яна осуждающе подняла красные трусы над головой.       — Шо? Они чистые. — Кирилл сполз на пол к заветному пакету. — И одевал я их всего один раз. Сама просила всё красное собрать, ну.       Яна цокнула и отложила в сторону этот прекрасный предмет гардероба. Спасибо, что не стринги. Хотя, на Кирилловой заднице они смотрелись бы вполне гармонично… Но обладателю задницы без стринг, хотя кто знает, может, и с «с», было уже не до подруги. Он притянул к себе пакет и активно избавлялся от первого слоя полиэтилена, чтобы найти под ним что-то от души замотанное в скотч.       — Тём, будь другом, притащи ножницы с кухни. — Кирилл с мольбой посмотрел на единственного, кто ещё не сел.       И тут же перевёл взгляд на Никиту, который сел скромно в уголок, ножку на ножку закинул, глазки опустил, пылинки несуществующие с джинс стряхивал. Невинность такая, что Кирилл аж глаза закатил. Строит из себя хрен знает кого, ну. Кирилл вот молодец, не строит. Если только глазки. И то Артёму, который ножницы принёс.       Долбаный скотч приходилось вскрывать чуть ли не по миллиметру, чтобы не зацепить то, что было под ним. Там, конечно, опять пакет был, но не хотелось повредить свою шубку, в которой ему сегодня весь вечер скакать. Когда один слой поддался, настало время ещё одного пакета, красноречивого «да блять», и вновь скотча. Кирилл, конечно, любил своих друзей. И подлянки с подарками похлеще устраивал. Чего только стоит Янин браслетик в коробке из-под холодильника… Там и скотча и коробок в коробке и бумаги с газетами, которые занимали всё свободное пространство, было столько, что Кириллу пришлось это в тот же момент выносить всё на помойку, ибо места в квартире не хватало.       Заветная голубая ткань показалась спустя минут двадцать страданий. Яна уже успела найти себе то, что нужно и переодеться, парни самостоятельно добыли пива на всех и довольно попивали, глядя на мучения Кирилла, которые в целом очень даже оправдались.       Кирилл отбросил в сторону весь мусор и начал доставать последний свёрток. Эти добрые люди додумались обмотать всё в пищевую плёнку. Ещё так плотненько… Кирилл вздохнул и начал разматывать. Он уже видел, что шубка нежно голубого цвета, с белыми снежинками, покрытыми блёстками. О лучшем и мечтать нельзя. Ну, Кирилл так думал до того, как этот свёрток освободился из плена и из него вывалилось всё остальное, заставившее челюсть немного отвиснуть.       Шубка моментально отложилась в сторону. Не до неё, знаете ли, когда перед глазами лежат белые сапоги, на небольшой платформе и с приличным каблуком, от низа и до самого верха в шнуровке. До верха, который точно был выше колен. Яна, кажется, когда-то говорила ему, что это называется ботфорты. Она много чего ещё говорила, но Кирилл не запомнил. Сапоги есть сапоги. Хоть резиновые для рыбалки, хоть вот такая прелесть. Следом обнаружился голубой кокошник с серебряными узорами, белые чулки, варежки под цвет шубки, и белоснежный парик. Кирилл вот даже не знал, в восторге он или в ахере. Скорее всего в восторженном ахере.       — Вау… — Кирилл с нескрываемым удовольствием рассматривал свой сегодняшний наряд.       — Иди примеряй. — Яна с улыбкой хлопнула Кирилла по плечу.       — А чё иди, тут все свои. — Кирилл уверенно встал и начал расстёгивать джинсы.       Яна фыркнула и потянула Марину курить. А вместе с ними и Никита увязался. На это уже фыркнул Кирилл, но раздеваться не перестал. Шубка оказалась обалденно мягкой и лёгкой. И короткой. Прямо непозволительно. Она едва прикрывала конец чулок, которые слишком непривычно ощущались на ногах. Но что не сделаешь ради искусства. Артём с Андреем одобрительно ухмыльнулись, увидя Кирилла в этом непотребстве. А он сразу понёсся к зеркалу, оставив сапоги с париком дожидаться своего часа. Без женской помощи он вряд ли с этим справится. Он даже не был уверен в правильности надевания чулок. Но смотрелось это, конечно…       Так по-блядски шикарно, что дальше можно и не одеваться. Коротенькая, приталенная шубка с достаточно пышной юбкой, кокошник, который он явно надел криво, но не важно, девушки поправят. Тем более под него ещё парик пойдёт. Кирилл, если честно, в таком виде сам бы себя куда-нибудь в уголок уволок. А там будь что будет.       — От растительности на ногах придётся избавиться. — Яна с улыбкой оглядела друга, который крутился в коридоре перед зеркалом.       — Щас, ага, я всю жизнь её растил! — Кирилл развернулся к ребятам, да так, что юбка забавно дёрнулась от его движений и он ещё и бёдрами повилял, чтобы она ещё так поделала.       — Не порть такой шикарный вид. — Марина сняла с его головы кокошник и подтолкнула в сторону ванной. — Тащи бритву и пену. Щас красотку из тебя делать будем.       А Никита даже забыл как дышать. И не слышал о чём там друзья переговариваются. Всё его внимание было занято Кириллом. Таким красивым и таким неправильным… Ему никогда не нравилась эта идея с переодеванием. Глупости такие, что ужас просто. А сейчас он с каждой секундой убеждался в том, что идея не просто плохая, а самая отвратительная, какая только может существовать. Мысленное облегчение принесло то, что девушки культурно заперлись с Кириллом в ванной. А вот физическое… А вот с ним совсем всё плохо было. И тесновато в штанах.       Никита безнадёжно поправил всё, что смог, давая себе мысленную пощёчину за идею не убирать руку, а скрыться где-то в укромном уголке, для сброса напряжения, и пошёл на кухню за водичкой. Да хоть за чем-нибудь, лишь бы полегче стало. Хотя на такое он уже и не надеялся.       Экзаменационные недели славятся среди студентов самым адским адом. Ну, потому что учить много надо, переживать, оценки зарабатывать. Нервов не напасёшься. Никита же встретил этот ад совершенно в другом ключе. Его подозрения на счёт отца обретали всё более и более явную форму. Спустя неделю он уже в каждом движении видел гейство. Нет, не так. Он просто видел вместо отца конченного пидора. Именно в такой формулировке, ибо нормальные геи так не поступают. Отец же всю сознательную жизнь Никиты бухал, издевался над матерью, избивал сына, внушал то, что от людей нужно избавляться самым жестоким образом. Сам являясь тем, от кого следовало бы избавиться.       Нет, Никита не стал резким фанатом мужских поп и членов. Он всё ещё считал неправильным любовь и влечение к своему полу. Считал, что с этим можно бороться, хотя с каждым днём лично ему становилось всё сложнее сопротивляться и просто опускались руки. Но портить жизнь другим людям из-за того что ты говно, которое с собой справиться не может? Такого Никита не понимал. Совсем.       Зато был теперь уверен, что эта дрянь — ориентация, не Кирилл, — к нему по наследству прилипла. И плевать, что умные люди в интернетах пишут, что гейство не передаётся. Никакими путями. Да, Никита гуглил. Но гугл странная вещь. Про гейство пишут, а про главную проблему по имени Кирилл нет. Да, он дошёл до той стадии отчаяния, когда ищут заговоры и отвороты от людей. Ничего он не нашёл полезного. То есть нашёл, но видимо не настолько его припёрло, чтобы искать в ночи зверобой с фотографией Кирилла. Или того хуже, со свежей прядью волос бродить под полной луной. Спасибо, что хоть не выть на неё. Хотя и возникали иногда такие идеи.       Но Кирилл ладно. Эта катастрофа вселенского масштаба никуда не денется. С ним можно в любой момент разобраться. Или не разобраться. Не суть. А вот Ира… Так её много стало, несмотря на подготовку к экзаменам. Писала, писала, писала. Смайликами своими долбанными закидывала, прозвища идиотские придумывала. Никита терпел. Долго и упорно. Но даже его нервные клетки в конце концов взбунтовались. И он ругнулся на неё. Не так чтобы очень жёстко, но в его понимании с девушками так нельзя. Ещё и так всё неудачно совпало…       Они тогда первый экзамен сдали. А Никита, насмотревшись на отца, решил себя ещё разок проверить. Взял, да и положил свою руку на Кириллову коленку. И всё было нормально. Коленка как коленка. Пока Кирилл не повернулся. Он сам не знал, что на него вдруг нашло. Просто захотелось. Просто сделал. Просто охренел сам от себя. А Кирилл смотрел так… ужасно хотелось на всё плюнуть и крикнуть на весь этот чёртов торговый центр, что да, нравится, да, хочется. Да, пиздец как это всё неправильно.       И целоваться с Кириллом ему понравилось больше, чем с Ирой. Пусть это и было как-то неловко, словно впервые. Но Кирилл манил одним только своим существованием. Мысли все собой занимал. А чужое внимание, пусть и от женского пола, так раздражало… Никиту вновь от самого себя тошнило. На этот раз от осознания, что он ничем не лучше своего отца, раз срывается на Иру. Говна кусок. Не должны страдать другие люди от твоих проблем с кукухой.       Ире он честно написал, что им нужно расстаться. Любовь завяла, помидоры прошли, кроссовки дальше не идут и отношения капец как жмут. Ира не поняла. Даже при условии, что написано было в нормальной формулировке. Сослалась на экзамены, загруженность, сказала Никите отдохнуть и валерьянки попить. Она же видит, как он её любит. Со зрением там, конечно, не очень, судя по всему. Никите уже все, кому не лень, по десять раз задали вопрос про Кирилла, удивляясь тому, что он всё ещё «встречается» с Ирой.       Но совесть его была чиста. Тугодумие других — не его проблемы. Ему бы со своим разобраться. Осознавал же, что только от вида Кирилла стояло так, что небоскрёбы скромно отходили в сторонку. При чём тут они Никита не понимал. Он вообще мало что соображал, когда в голове только одно желание — взять Кирилла в его этой чёртовой шубке, и обнять, да. А не то, что вы подумали. Не стыдно о таких непотребствах размышлять? Никите вот стыдно. Очень. И хочется. Очень.       Вода никак не помогала избавлению от этих похабных мыслей. Кирилл в юбке с чулками это что-то за гранью. За гранью здравого смысла, разумеется. Ибо он откланивался и уходил в закат со словами «смотри, прямо как девочка». Мешало, конечно, одно обстоятельство, а точнее наличие этого обстоятельства, о котором Никита ну никак не мог забыть. То, что между ног болтается, да. Но эти чулки в комплекте с коротенькой юбочкой… Никита маньяком себя каким-то чувствовал, ей богу. Который ещё чуть-чуть и слюнями истечёт, глядя на это произведение искусства.       Вечно проторчать на кухне в гордом одиночестве казалось идеальной идеей. А ещё лучше домой уехать и не видеть вот этого вот всего. Но домой нельзя из-за уважения к имениннику и одного алкоголика в том самом доме. А в гордом одиночестве не дали побыть Артём с Андреем, которые завалились на кухню, обсуждая дела государственной важности.       — А ты чего тут? — Артём нахмурился, нагло влезая в Кириллов холодильник.       — Воды попить решил. — Никита посильнее оттянул толстовку вниз, поставил кружку и шустро отошёл к окну, скрывая срамоту свою от глаз лишних.       — Тю… — Артём выглянул из холодильника. — Какая вода, ты чё?       — Да ладно тебе, — Андрей хмыкнул, — может, он в трезвенники подался.       — Ага, в язвенники. — Артём вылез из холодильника, держа в руках палку колбасы. — О, звезда наша!       Никита обернулся, сглатывая и проклиная тот день, когда родился, ибо всё началось именно оттуда. Кирилл стоял в этой блядской шубке, крутя чулки в руках. Прости, всевышний, за такое блядство и мысли Никитины поганые. Никогда он верующим не был, но это… это, блять, в пизду вообще. Есть же в мире молитвы за здравие, почему нет во имя импотенции? Никита и в сатанисты податься готов, лишь бы вот это вот всё перестало так нахально ему улыбаться.       — Эту ногу, — Кирилл приподнял правую, вытянув носочек, — я побрила обычной бритвой. — Он провёл пальцем по коленке, не сводя с Никиты глаз. — А вот эту, — Кирилл поставил правую ногу, вытянув левую, — тоже обычной. Так что разницы никакой. Трогайте любую.       Никита честно хотел скулить в голос, но лишь отвернулся обратно к окну, смотря на то, как падают снежинки. Шум за спиной его совершенно не волновал. Он же не море, чего ему волноваться. А снежинки всё падали, крупные такие. И Никита снежинка. Не та, что красивая на чью-то варежку падает, а та, что рискнула посреди оттепели показаться. И на землю он шмякнется простой каплей, разбиваясь об асфальт на тысячи мелких брызг. Позитив так и прёт, конечно, но это явно лучше желания прикоснуться к гладкой коже, провести рукой выше, и ещё немного выше, плавно заползая под юбку…       — А остальные потрогали.       Никита чуть не подскочил, от души душевно затыкая в себе прекрасный порыв заорать на всю квартиру. Как же ему хотелось плюнуть на всё прямо сейчас, забыть о норме, как о чём-то ненужном, прижаться к Кириллу, ощутить его руки на себе… А заодно и тошноту. Уже мнимую, как условный рефлекс, что успел выработаться. Мозгом Никита понимал, что его не тошнит, а все попытки вытравить из себя гейщину, в лучшем случае, не приводили ни к чему. В худшем его ещё глубже засасывало в эту голубую бездну.       — Ты, кажется, забыл, что человеку нужно дышать. — Кирилл подошёл совсем близко, касаясь кончиками пальцев толстовки.       Ну вот на кой чёрт она нужна ему в тёплом помещении? Всю романтику испортил зараза. Не пустить мурашек по телу трогая толстовку, ну никак. Снять бы её… Кириллу вот босиком и без привычной растительности на ногах не холодно, а он та ещё мерзлячка. Чего только Никита выпендривается… Кирилл уверенно подцепил это мешающееся недоразумение, желая снять, но увидел, как отчаянно замотал головой Никита. Что ж. У них ещё весь вечер впереди.       Кирилл мягко положил руки на дружеские плечи. Такой он весь напряжённый, так и тянуло расслабить. Довести до состояния желешки, уложить рядом с собой, закинув на него все свои конечности…       — Кир! — Яна с улыбкой зашла на кухню. — Отстань от Никиты, я накрасить тебя не успею.       — Я к нему ещё не приставал! — Кирилл обиженно убрал свои руки и развернулся к подруге.       — Да пофиг. — Яна отмахнулась, подтягивая красные спортивные штаны, которые даже с помощью верёвки не особо хотели держаться на её талии. Понятно, что дальше попы не свалятся, но некомфортно. — Пошли накрашу, потом пообнимаетесь.       Кирилл недовольно фыркнул и пошёл в комнату. Не подруга, а изверг какой-то. И ведь она знала, что они тут вдвоём, нет бы культурно в зале с остальными посидеть, времени чуть больше дать. Кирилл, может, почти дожал его, почти добился капитуляции, а они мешают!       Оставлять друзей со своим обмундированием оказалось не самой лучшей идеей. Артём сидел в кокошнике, Андрей — с криво натянутым париком, а Марина что-то там перешнуровывала на сапогах. Ещё и фотографировались, дураки. Впрочем, Кирилл из этой же компании, поэтому сел на диван, вытянул ноги и достал телефон, желая запечатлеть сей гладкий шедевр. Смотрелось оно, конечно… Странно. До ужаса. Отсутствие волос не сделало ноги более женственными. А к лысым мужским Кирилл не привык. Да и на ощупь странно. Он, конечно, расставался с частью своей растительности благодаря всяким алкогольным играм, но это была только часть! А тут… Кирилл ощущал себя прямо как эти, лысые кошки. Когда смотришь и думаешь «ёб твою мать, блять, ты что такое».       Яна вернулась без Никиты, что в целом не очень удивило Кирилла. А вот то, что хлопнула дверь в ванную, а не входная, очень даже да. Ожидаемо было, что друг решил вновь отравиться никотином после такого. Хотя Кирилл ничего ещё не делал такого. Но в ванной-то он что забыл?..       — Натягивай давай чулки. — Яна вовсю раскладывала на подоконнике свою немаленькую косметичку. — И всё остальное тоже. Сразу в парадный вид тебя приводить будем.       — И мне час в этом париться? — Кирилл не слишком довольно крутил в руках чулок, пытаясь понять какой стороной его надевать.       — Тебе в этом ещё часа два по спортзалу скакать. — Марина забрала у парня чулки и протянула как надо, а то он так до вечера копаться будет.       — Он до туда не дойдёт. — Артём хихикнул, кивая на сапоги.       — Бля-ять… — Кирилл от досады аж второй чулок натягивать перестал. — Яна!       — Чё? — Девушка обернулась, внимательно рассматривая кисти.       — Вы нахуя меня растительности лишали, если я в этих… — Кирилл пытался придумать какое-то красивое и крайне оскорбительное слово в адрес сапогов, но так и не смог. Впрочем, «сапогов» и так как оскорбление. — В этом буду! Оно же всё закрывает!       — Настоящая снегурочка должна быть готова ко всему! — Яна сгребла в кучу всё, что ей нужно и подошла к Кириллу. — Давай, принцесска, быстрее. Я одевать тебя не нанималась.       Кирилл вот, знаете, тоже не нанимался это всё терпеть. Ладно макияж, они это давно обговаривали. Но бритые ноги? Ну это ни в какие ворота… Спасибо, конечно, что не лето и под джинсами не видно этой обнажёнки, но Кириллу с этим жить! И вот в данный момент такое издевательство казалось куда хуже того, что он не совсем натуралом оказался. А таком виде и вовсе гейский гей… Прям хоть билет на самолёт покупай и в тай лети. Там быстро за своего примут. Кирилл вот даже не против. Сам виноват, что не заметил, как до жизни такой докатился.       Яна дождалась, пока Кирилл справится с сапогами и занялась завязыванием его кудрей в колоски, чтобы парику не мешались. Кошмар, конечно, на голове будет, когда он это всё развяжет, но это потом. Сейчас им важна красивая оболочка. А страдания — дело десятое.       Никиту Кирилл заметил не сразу, тот слишком уж скромно пристроился в уголке со стаканом чего-то с колой. Ну не верил Кирилл, что там просто кола. От неё не морщатся, когда пьют. И сидел он весь такой загадочный, пол рассматривал, глазками иногда стрелял в сторону Кирилла. Который в очередной раз проклял всё на свете. И свою идею с этим непотребством.       Он вот ещё не встал на эти каблуки, а уже казалось, что макушкой потолок царапать будет. И стоять на них, скорее всего, ох как неудобно. А ведь ещё и концерт вести. Нет, всё же правильно ноги побрили. Кирилл начинал очень сильно сомневаться в своих силах, и в том, что простоит на этом ужасе весь вечер. Волосы под париком требовали отпустить их на свободу, и это при учёте, что Яна сжалилась над ним и не так сильно косички затягивала. А сам парик… Ощущения, что на голову кирпич положили. И волосы эти жутко нарушали аэродинамику. Одно неосторожное движение и пипец. Оно всё лезет везде, путается, Яна ругается…       С лицом вообще отдельная песня. Кирилл ощущал, будто ему манную кашу по нему размазали и дали ей засохнуть. Возможно, оно как-то по другому должно ощущаться, но он с детства помнил это не самое приятное ощущение и мозг решил связать эти два факта воедино. Нет, конечно, сначала всё было очень даже ничего. Яна размазала ему по лицу какую-то жижу, пахнущую химозными цветами. Вроде как для очищения. Потом был крем. Вот крем приятно. Крем огонь. Кирилл рекомендует. Пахнет вкусненько, на лице комфортно ощущается. А потом… Блять, зачем он только на это согласился. Одна баночка, вторая, тюбики какие-то похожие на орудия для пыток, а названия там… Язык сломать можно и демона случайно вызвать. Пылью ещё этой его покрыли, которая пудрой зовётся. А пахло оно… Зачем вообще оно пахнет? Кирилл не понимал, чем именно. Он таких запахов просто не знает.       И вон то всё было без парика. А потом его Яна с Мариной вдвоём натягивали и крепили. Голову будто в тиски зажали. И весило оно явно полтонны. Впрочем, Кирилл даже смог порадоваться на этом моменте. Думал, что его мучения закончены, но не тут-то было. Яна достала тушь. И тени. И блеск. И Кирилл понял, что пизда ему. Глаза закрой, глаза открой, наверх посмотри, вниз посмотри, не щурься, не шевелись, успокойся, блять, это не больно, будешь шевелиться — в глаз тыкну. Рыдать хотелось, если честно. Но Кирилл понимал, что если он начнёт разводить влагу, то подруга его просто убьёт и скажет, что так оно и было.       Единственное что немного скрашивало все эти муки, это то, что Яна была в красной майке, заправленной в штаны. И когда красила постоянно нагибалась, открывая прекрасный вид на прекрасное зрелище. Да простит его Никита, но надо же было найти в этом всём хоть что-то хорошее. Никита, кстати, так и сидел, что-то там попивая. За добавкой алкоголя в основном носился Андрей, потому что Марина Яне помогала, а Артём скотина ленивая. Они даже о Кирилле не забывали, намешали ему что-то лёгкое с соком и давали через трубочку пить. По другому Яна запретила.       К концу этой экзекуции Кирилл даже смог найти что-то хорошее. В шубке ему было вполне комфортно, единственное, что талию можно было посвободнее сделать. А вот к юбке претензий не было от слова совсем. Свободненько так, хорошо. И чулки мягенькие такие. Кирилл даже иногда поглаживал полоску капрона, или из чего их там делают, которая виднелась между сапогами и рюшечным креплением этих самых чулок. Для Кирилла, кстати, оказалось шоком, что на этих рюшах, со стороны где кожа, располагаются какие-то резиновые полоски. Он то думал, что там просто резинка, а оно сложнее оказалось. И вот это крепление мешалось. Вцепилось в кожу клещами и неприятно тянуло. Отдельное спасибо девушкам, что не заставили вместо человеческих хлопковых трусов одевать какое-нибудь ажурное недоразумение. Кирилл бы этого не пережил. Надел бы, конечно, интереса ради, но целый вечер в таком он точно не был готов ходить.       — Вставай, принцесса. — Яна с облегчением разогнулась, закрывая тюбик с блеском для губ.       — Где мои верные подданые? — Кирилл поставил ноги и протянул руки, красноречиво смотря на Артёма с Андреем. Сам он точно не встанет на этот кошмар.       От Никиты ждать поддержки не приходилось — он так и сидел в своём уголке, рассматривая Кирилла с нечитаемыми эмоциями на лице. Ну и пусть смотрит. Кирилл им чуть позже займётся. Сейчас главное не упасть с этого ужаса. Он не без труда поднялся, опираясь на руки друзей. И как же это было странно. А ещё высоко. Кирилл никогда не страдал боязнью высоты, но, кажется, сейчас начнёт. Оно такое неустойчивое было, просто кошмар. Хрен найдёшь нормальное положение. А в комплекте с мешающими белыми синтетическими волосами и макияжем, который нельзя трогать, так вообще самый настоящий ад. Господи, как же девочкам тяжело живётся. Кирилл ни за что на свете не хотел бы оказаться на их месте.       Яна тем временем быстро нацепила на себя бороду, шапку и красную пушистую шубу. Её появление в Кирилловом доме отдельная история. Удивительно, конечно, как её не выкинули. Жалко, наверное, было. Ульяна хотела себе розовую шубку, которая, судя по фотографиям, должна была быть где-то до середины бедра. А пришло это. Красное, по размеру что-то между Артёмом и Кириллом, и до колен. Кириллу. А Яне и то ниже. Вернуть оказалось слишком проблематично, ещё и за обратную пересылку платить пришлось бы чуть ли не половину стоимости этого недоразумения. Так оно и висело в шкафу, ожидая своего часа. Даже моль не ела этот шедевр — сплошная синтетика. Но висело не зря, как оказалось.       Яна встала рядом с Кириллом под громкий смех друзей. Выглядело это, конечно… Такая высокая снегурочка, симпатичная, конечно, но явно транс, сбежавший с трассы, и крохотулечка Яна в огромном красном нечто. Она и так Кириллу макушкой до плеча только доставала, а сейчас… «Дышать в пупок» ещё никогда не было так близко к реальности.       А пока друзья умирали со смеху со словами «как же это плохо, блять», Никита смотрел. В упор смотрел на Кирилла, видя в нём что-то такое… От чего сердце замирало и принципы летели в такие ебеня, что птице счастья завтрашнего дня и не снилось. И Кирилл смотрел не отрываясь в серые глаза, которые буквально пожирали его. А в голове потихоньку созревал план…