Я (не) хочу тебя любить

      — Кир. — Яна развернулась к другу, кладя ему руку на плечо.       — Чё? — Кирилл нехотя оторвался от учебника. Он вот даже не мог с уверенностью сказать, о чём он, но всяко лучше читать какую-то нужную вещь, чем не знать куда себя деть, пока Никита что-то изображает около доски.       — У тебя учебник вверх ногами лежит. — Яна покачала головой.       — А, да? — Кирилл перевернул книгу, будто так и надо, и ничего не происходит. Всё у него в порядке. Отстаньте.       — Кир, вы уже месяц не разговариваете. — Яна вздохнула. — Может, пора что-то сделать?       — Да кто не разговаривает-то? — Кирилл развернулся к подруге, скидывая её руку со своего плеча. — Видишь, рот открывается, звуки из него выходят. Всё в норме. А с чего ты вдруг на «Вы» перешла, мне не очень понятно.       — Кира… — Яна тяжело вздохнула.       А Кирилл развернулся обратно, скользя глазами по классу, и невольно остановил взгляд на Никите, который согнулся над учительским столом, разбирая что-то в бумажках. Яна не права. Двадцать восемь дней они не общаются. До месяца ещё не дотянули. Но ничего, вот уже двадцать девятый пошёл. Чуть-чуть осталось.       Нет, Кирилл не испытывал по этому поводу восторга. Но и делать с этим ничего не собирался. Ему вот даже не обидно. Обида — детское чувство. А он взрослый мальчик. Ему неприятно. Неприятны слова Никиты, неприятна его реакция, неприятна отчуждённость… Кирилл мог бы построить из себя окончательно преисполневшегося и понимающего человека, сказать, что да, другу тяжело, нужно время и поддержка, что он готов подождать и так далее и тому подобное. Но нет. Идёт Никита нахер с таким поведением. Желательно, конечно, на его хер, но это уж как пойдёт.       Никиту, судя по его поведению, всё более чем устраивало. А Кирилл и не лез первым. Потому что идёт он нахер, вот почему. Никита не объяснился, не извинился, не захотел нормально поговорить, а Кирилл предлагал. Аж два раза предлагал. И считал это вполне достаточным, ибо оба раза он получал в ответ одно и то же. Такое, от чего так и тянуло спросить, не ебанулся ли он. Ну а как ещё, если этот придурок, — нету у Кирилла других слов, как и слова «нету», — оба раза писал, что не собирается иметь никаких дел с пидорами. Вот как? Как? Ка-ак? Кирилла вот до сих пор передёргивает от таких сообщений. Никита он… Он… Ну, пидорас обыкновенный, что тут ещё скажешь.       Безусловно, Кирилл не ангел, и Никиту в какой-то из параллельных вселенных точно можно было бы понять, но… Но придурок он. А Кирилл всё надеялся, что его скоро отпустит. Только не отпускало никак. Стоит Никита, не смотрит на него даже, а внутри всё в непонятной судороге сводит. Оставался, конечно, вариант, что с такими симптомами лучше к врачу сходить и вылечиться, но проявлялись они только при взгляде на Никиту, а тут уж медицина бессильна. Если только к средневековой прибегнуть. Когда больную голову просто отрубали, чтобы не болела. Ну а что? Не болит? Не болит. Жалоб у пациента нет. Какие претензии могут быть? Никаких, правильно. Идеальная медицина. Кирилл рекомендует.       А в Никит влюбляться не рекомендует. Неприятно это слишком. Кирилл бы понял его, если бы он сказал на утро что всё в целом неплохо, но ему не зашло. Или что Кирилл ему нравится только как друг и не надо портить дружбу сексом, хотя сексом дружбу не испортишь, но в данном случае это лирика. Или если бы он сказал, что ему страшно, нужно время на подумать, осознать, прийти в себя. Кирилл не тупой, он бы понял и подождал. Или отстал от него, если уж не зашло такое. Пострадал бы, но не так чтобы очень. А сейчас получалась слишком уж абсурдная ситуация.       Никита просто слился. Как трус в кусты убежал, хвостик свой поджав. Ещё и Кирилла пидором обозвал. Будучи сам пидором. И нет, тут не работает правило нигеров, где только нигер может называть нигера нигером. И как бы ладно. Кирилл и такое понял бы. Не понял, конечно, но понял. Не убивался бы и не страдал, короче. Да, было между ними что-то, но мало ли Кирилл не так мог понять, ещё что-то. И вот если бы Никита нормально его игнорировал, с ненавистью там смотрел, отвращение испытывал, друзьям бы рассказал, какой у них друг долбоёб, пристаёт к невинным юношам, то Кирилл понял бы. Считал бы себя идиотом из-за ошибки и Никиту козлом за такую месть, но понял.       Но он же, блин, смотрит! Не с отвращением, не с ненавистью, а со вселенской тоской и болью в глазах. Как собачка, которая сделала лужу на хозяйский ковёр и кота хозяйского случайно съела. Любимого кота! И вот понимает она, что виновата, а сказать не может ничего. Сидит и ждёт своего наказания. Вот и Никита такой же. Накосячил, а извиняться не собирается, зараза. И смотрит. Опять смотрит. Кирилл аж сглотнул. Слишком он засмотрелся на Никиту и не успел отвести взгляд. А он как только распрямился, так и на Кирилла сразу смотреть начал. И вот эти гляделки… Кирилл не мог их нормально охарактеризовать. Отвернуться бы от него, показывая тем самым своё фи, но не мог. Он как жвачка к парте прилип к этим глазам и всё тут. Сравнения у него, конечно… Но не до нормального ему, когда тут вот это вот сероглазое чудище стоит и смотрит.       А Кирилл не смотрит. Кирилл умный мальчик. Кирилл нашёл в себе силы начать рассматривать парту. Не интереснее она, чем Никита, но точно безопаснее для нервов. Кирилл вот достаточно спокойный парень, но так хотелось взять Никиту и хорошенько встряхнуть, чтобы дошло до него наконец, что он придурок. И что с друзьями так не поступают.       Он ведь всё понимает, скотина. По глазам его видно. Да и Марина как-то сказала, что он переживает. Кирилл тогда только фыркнул. Да и сейчас тоже. Как бы переживалка не сломалась, ага. Кирилл, может, и не охренеть какой взрослый и умный, но даже он понимал, что если есть проблема, то лучше обсудить, а не молчать. Молчание никак не может ничего решить.       Звонок обрадовал только перспективой покурить. С Никитой они всё ещё существовали в рамках одной компании, и ходили, соответственно, всей кучей. Прикольно, конечно, когда в одном обществе все вроде общаются, но при этом два человека упорно делают вид, что их не существует друг для друга. Хотя нет, не прикольно. Напряжённо скорее, и в глазах друзей так и читается, как они задолбали со своими разборками гейскими.       Кирилл вот сам уже от всего задолбался. Но вещи, тем не менее, собрал. И даже Янину сумку подхватил. Так хоть какое-то ощущение полезности и нужности создавалось. А то с каждым днём он всё сильнее ощущал весь бесперспективняк этой жизни. Кирилл, конечно, пытался переключиться с грустных мыслей. На каникулы на дачу к бабушке уехал, выходные там проводил, ворча на то, что зимой там делать нечего, а она всё равно там сидит. Но как-то не помогло. И общение с друзьями не помогало. И убеждение себя в том, что такие идиоты, как Никита, ему не нужны, тоже не помогало.       Кирилл не очень понимал, чего это его организм настолько взбунтовался. Да, он переживал из-за расставаний с девушками. После Яны достаточно долго отходил. Но с ней они почти год встречались, а с Никитой… Да там и не было ничего толком. А отходил так, будто они десять лет семейной парой просуществовали и троих детей никак разделить не могли, спорили вдоль или поперёк третьего делить. Ой, блять…       Тяжело было. А Кириллу такого не хотелось, если честно. Он привык к веселью, беззаботности, а из него даже шутки сейчас не выходили. Только хрень какая-то. И апатия из всех щелей сквозила. Странное такое чувство, на самом деле. Кирилл понимал, что в Никиту он неплохо так влюблён. Но не понимал, что с этим делать, когда объект влюблённости идиот, который… С Ирой стоит и мило беседует? Кирилл даже глаза протёр, а Никита губами уже своими к ней полез и руками обнимал. Мерзость-то какая, Господи.       — Ты это тоже видишь? — Кирилл повернулся к Яне. Очень хотелось бы, чтобы он просто с ума сошёл, но…       — Ага. — Яна и сама слегка притормозила, глядя на это непотребство.       — Я щас. — Кирилл всунул Яне в руку сумку и пошёл к этим голубкам.       На Янины возгласы ему было откровенно насрать. У него тут дело важное. Глупо, конечно, так психовать, но Кирилл уже всё. Кончился. Нет у него больше сил. Возможно, если бы не постоянное напряжение и ранний подъём, то он справился бы. Но выпускной курс, диплом, работа, отъезд родителей, ответственность, свалившаяся на него, смена ориентации, Никита этот, и сон по четыре часа уже которую неделю, сделали своё дело. Кирилл схватил друга за руку и просто потащил за собой куда глаза глядят. Никита сначала на автомате шёл следом, а потом, опомнившись, попытался вырвать руку, да только хер там плавал. Кирилл лишь крепче её сжал и ускорил шаг.       Достало так всё. Ему тепла хотелось, спокойствия, поддержки, а получает он только отстранённость всякую, бесконечные нервы и поддержку только в виде сочувствия в глазах друзей. А такое ещё больше бесило. И Никита этот упрямый… Кирилл затолкал его в тёмный коридор на полуподвальном этаже и привычно расставил руки по обеим сторонам от плеч Никиты, который со злостью смотрел в его глаза, прижимаясь к стене.       — Какого хуя? — Никита сжал кулаки.       Его вот тоже не меньшее раздражение охватывало. Но от страха. Нервного такого, иррационального. Как и вся его жизнь, ага. Страшно представить, что могут подумать другие о них, после такого концерта от Кирилла. Это же надо было додуматься на глазах у половины колледжа его вот так утащить! Он, блять, старается, чтобы и мыслей ни у кого не возникло, что с ними что-то может быть не так, а Кирилл берёт и ломает всё в один момент!       — Это ты объясни мне какого хуя! — Кирилл убрал руки от стены, но отходить не торопился. Мало ли убежать удумает.       — Я тебе уже всё сказал. — Никита демонстративно скрестил руки на груди и поджал губы. Глупый Кирилл. Не понимает ничего.       — Правда, что ли? — Кирилл перешёл на гневный шёпот. — Может объяснишь тогда, какого чёрта вечером и утром тебе имеется дело с пидорами, а потом резко нет, а? Или у тебя это работает исключительно в моменты недотраха? И в следующий раз, когда припрёт, то сразу я стану хорошим. Или ты просто в глаза мне сказать не можешь, что решил тупо воспользоваться, м? Тебе самому как живётся в том, что ты творишь? Нормально? Нормально пользоваться людьми в своих интересах? Нормально так с друзьями поступать? Я не собираюсь тут строить из себя брошенку, но неужели так сложно объясниться? Или я по-твоему совсем дебил и слов не понимаю?       Кирилл чуть ли не рычал уже. Он выдохнул и отвернулся от Никиты, сжимая свои волосы в руках. Такой он херни наговорил, боже… А ведь в голове это звучало более чем нормально и адекватно. Да и смысла там представлялось больше, чем вышло на самом деле. Но слово — не воробей, ничто не воробей, кроме воробья, не суть. Сказанного не воротишь, все дела.       — Если в тебе осталась хоть капля уважения к нашей дружбе, то будь мужиком и не сбегай в кусты как последний трус. — Кирилл сглотнул, прикрывая глаза.       К Никите он поворачиваться не собирался. У него внутри будто с провода сняли все защитные оболочки и оплётки. Любое колыхание внешней среды и током ёбнет так, что жизни в этом теле больше не будет. Угораздило же его с Никитой связаться… И дело ведь не в том, что случилось между ними в тот вечер. Там хорошо, там Никита отвечал ему взаимностью. И да, это прекрасно заминается, как и вся фигня, творящаяся на пьянках. Андрей с Артёмом сосались и ничего, нормально общаются.       И с Никитой хотелось нормального общения. Больно было не из-за того, что ему не понравилось, религия не позволяет, страшно, дурак он, нужное подчеркнуть. Из-за этого грустно, неприятно, тоскливо, но это нормально и понять можно. А вот то, что после трёх лет общения, начался откровенный игнор, практически на пустом месте, это ранило. Кирилл слишком скучал по их прошлому непринуждённому общению. По шуткам скучал, по улыбкам. Плевать на эту близость и отношения, которых, безусловно, хотелось. Кирилл затолкает это куда-нибудь и переживёт как-нибудь. Но дайте ему всё остальное, пожалуйста. Или хотя бы объяснений происходящего, чтобы не строить в своей голове замки многоэтажные из догадок.       — Ира беременна.       Кирилл так и застыл на месте. Он вот ожидал, что Никита всё-таки уйдёт, или скажет очередную чепуху про неправильность, от которой уже тошнило, если честно. И лучше бы, блять, тошнило, чем вот так. У него не рухнуло всё внутри, нет. Совсем нет. Там просто умерло всё разом, оставив голую оболочку. И пустоты внутри не было. Лишь вакуум. Бессмысленный такой и беспощадный. Кириллу так резко захотелось Беллой стать из сумерек, когда от неё Эдвард ушёл, а она сидела, смотрела в окно и только месяцы пролетали пустыми страничками…       — Про презервативы ты видимо не слышал, да? — Кирилл сжал кулаки и пытался просто дышать. Тишина такая в коридоре вдруг настала, что слышно было как бьётся сердце. Не слышно, конечно, это слуховой обман был, но у Кирилла тут драма наяву происходит.       — Это не имеет значения, Кир. — Никита вздохнул. — Я теперь с ней. Прости.       Кириллу кричать хотелось. Никиту ударить, встряхнуть, ещё хоть что-нибудь, лишь бы внутри всё так не кипело. Но он только слышал удаляющиеся шаги друга, не в силах даже развернуться…

***

      Кирилл захлопнул ногой дверцу посудомойки и с ненавистью глянул в сторону коридора, где разрывался дверной звонок. Вот кому он понадобился? Можно же просто отвалить от него, забить, выкинуть из головы, как мусор какой-то. Ой, блять. Опять драма квин включилась. А Кирилл, между прочим, только её выключил. Но открывать всё же пошёл. Мало ли там палач с гильотиной стоит обнимается, Кирилла поджидает. Или Никитину голову принёс ему на палку наколотую. А рядом Ирину. Хотя нет, её не надо. Кирилла с детства учили, что девочек обижать нельзя. Даже если очень бесят и сами напрашиваются.       — Привет. — Яна скромно заправила прядь за ухо и вернула руку к сумке, которую временно удерживала во второй. — Пустишь?       Кирилл вдохнул так, как не вдыхал никогда. И выдохнул со всем отчаянием. Но от двери отошёл, пропуская подругу. Не хотелось, конечно же, но его с детства учили ещё и джентльменом быть, и не оставлять девушек в подъезде мёрзнуть. Он даже куртку помог ей снять. Манеры, хули.       — Если ты решила вынести мне мозг, то не по адресу. — Кирилл повесил куртку на вешалку и пошлёпал босыми ногами на кухню.       — Вообще, я беспокоюсь. — Яна прошла за Кириллом и поймала его озлобленный взгляд. — Ну, в том смысле, что сегодня матан был, а ты прогулял. Думала, заболел.       Кирилл ещё раз вздохнул и пошёл доставать кружки. Мама его с детства учила, что если пришли гости, то им, как минимум, нужно чай предложить. И даже если гости ну очень неприятные, то нельзя выливать содержимое кружек на голову. А то вылил он один раз лет так в пять. Ну а что ему ещё оставалось делать, если тётя Нина достала его всякими женихами да невестами. Не было у него тогда невест. И не планировал он их. И сейчас не планирует. А вот одному «жениху» он бы вылил что-нибудь на голову, да. Ибо бесит.       — Голова с утра болела. — Кирилл поставил на стол кружки и открыл холодильник, думая, чего бы оттуда выгрести.       — Кир, у тебя уже две недели голова болит в те дни, когда матан. — Яна тяжело вздохнула.       — Она у меня сучка избирательная.       Кирилл достал колбасу с сыром и положил на стол. И даже шоколадку откопал. Ну вообще идеально. И голова не болит, и не болела, да. Его с детства учили, что врать не хорошо, но время шло и маленький Кирилл научился пиздеть во благо. Ну и ради отсутствия люлей. Пиздеть во благо себе он научился пару недель назад. Как раз в тот момент, когда Никита ему сказал про Иру.       Кирилл не безмозглый. На пары он ходил. Ему диплом ещё получить надо. Но туда же ходил один нюанс, которому тяжело кусок латекса на свой детородный орган натянуть. Зато Иру натягивать не лень было. Фу, блять. Как же это отвратительно звучит. Выглядит в целом не лучше. Как и ощущения от такого знания. Кирилл после той новости даже рот помыл на всякий случай. Понятно, что мало чем поможет, но для собственного успокоения это необходимо было сделать.       С учёбой в общем и целом всё было в порядке. Идёт она и идёт, хер бы с ней. С Никитой Кирилл совсем перестал разговаривать, искать его глазами, следить за перемещениями; думать о нём не перестал, конечно, но пытался. И вид делать пытался, что Никита для него пустое место. С каждым днём, кстати, всё лучше. Они не сидели вместе, на переменах Никита сбегал к Ире, или не к Ире, Кириллу похер было, он либо с Машей болтал, либо с остальной компанией, когда в ней не было Никиты.       И всё прекрасно, если бы не «матан». Преподавательница там слишком принципиальная и пересаживаться не разрешала. И так уж повелось, что с первого курса они вместе сидели на этом предмете. А сейчас не хотелось вместе сидеть. Кирилла аж передёргивало каждый раз от мыслей, что с этим придётся сидеть рядом. Утрирует, конечно. Но ему чувства без кнопки завезли, не выключить по первому хотению. И по второму тоже. Да ни по какому они выключаться не хотели. Кирилл пытался.       Напился в первый вечер, да так, что с белым другом пол ночи обнимался и вертолёты ловил. И во второй вечер напился. Но с похмельем на парах совсем хреново было. Ещё и на улице дубак, на сердце тлен и мрак, хотелось, чтоб кто-нибудь укрыл ебаным пледом его тело… Но кандидатов на эту почётную должность в очередь отчего-то не выстраивалось, заставляя грустить ещё сильнее. Тоскливо Кириллу было. Его вот, вроде, и не предали, ибо никто ничего не обещал никому, но по ощущениям произошло именно предательство. Не нравилось это. Сильно.       — Кир, — Яна осторожно накрыла руку Кирилла своей, — ты же понимаешь, что прогуливать пары не выход?       — А вход? — Кирилл убрал руку со стола и поднялся со стула. Чай сам себя не заварит, знаете ли.       — Кир… — Яна тяжело вздохнула.       — Я русским языком сказал, что у меня болела голова сегодня.       Кирилл налил кипятка в кружки и кинул туда пакетики с чаем, разворачиваясь к сахарнице. Тут главное не передержать и вовремя вытащить. А знаете, где ещё важно вовремя вытаскивать? Кирилл вот может показать один пример. Но не будет, ибо тошнит от этих мыслей. И от Никиты. Точнее от чувств к нему.       — Что он тогда сказал? — Яна понимала, что играла с огнём, но состояние друга ей совершенно не нравилось. Да и Никита выглядел не лучше.       — Как ты не крути, но мы не пара, не пара. Вот такая вот у нас запара, запара. Как ты не крути, нам не по пути, мы с тобой не пара, прости. — Кирилл придвинул к Яне её кружку и сел на место, уныло разглядывая содержимое своей.       — И когда тебя это останавливало? — Яна отпила чай. — Сам же знаешь, что Никиту к некоторым решениям приходится пинками гнать. А ещё и такое…       — И чё? — Кирилл оторвался от кружки. Ему бы этого Никиту вывезти из головы куда-нибудь на свалку. А не дают…       — И то, Кир. — Яна недовольно цокнула, откинув мешающую прядь волос назад. — Может, не ставить на нём крест и попробовать ещё раз?       — Он подобрал слишком весомый аргумент, чтобы пресечь все попытки. — Кирилл встал со стула и отошёл к окну. Достало так всё.       Кирилл с силой сжал подоконник. Сколько его ещё будет ломать? Друзьям он, естественно, не рассказывал истинную причину. Не его проблема, вот и молчал. И Никита, видимо, не рассказывал. То ли идиот и не знает, что в любом случае это станет заметно, то ли ждёт у моря погоды и надеется, что оно само как-нибудь рассосётся. Что-то он у Кирилла в любом случае идиотом выходил… Ну да ладно. Заслужил.       — Я слышала, что у него дома опять проблемы.       — Ты и представить себе не можешь, насколько мне похуй.       Враньё, конечно. Наглое, неприкрытое. Кирилл даже не сомневался, что Яна ему не поверит. Но и пофиг. Тут цель не построить из себя сильного и независимого, ему для этого примерно сорока кошек не хватает, а вот показать, как это больно и неприятно очень даже да. К таким разговорам Яна пыталась склонить его примерно раз в три-четыре дня. Совершенно не понятно, на что она надеялась, ведь оно всегда заканчивалось одинаково. И аргументы у обеих сторон были одни и те же. Даже тоскливо как-то.       — Может, тебе развеяться? — Яна встала и подошла к Кириллу, осторожно обнимая его со спины.       У неё у самой сердце не на месте было. Кирилл ей не просто друг ведь. И видеть вечно весёлого человека, которого хлебом не корми, дай шуточки пошутить, очень сильно странно. Кирилл ведь молчун, когда дело касается его состояния. Но лицо и поведение выдаёт его с потрохами. И она совершенно не помнила, чтобы когда-то было так же. Даже близко не было. Когда родители у него уехали он и то веселее был. И их разрыв принял намного спокойнее. А тут… Не Кирилл это, а его тень. Угрюмая такая.       — По ветру если только. — Кирилл накрыл руки Яны своими.       Голые ступни тоскливо отозвались на тёплые руки, обнимающие где-то сверху. Они в лёд превратились ещё неделю назад, когда их окончательно лишили носков, ибо смысл надевать то, что всё равно особо не греет. Ему бы грелку во всё тело, да греет она теперь другого. Точнее другую. Ну и хер бы с ней, да?       — Я серьёзно, Кир. — Яна прислонилась щекой к спине друга. — Андрей с Ксюхой в Питер собрались, я с Игорем хотела вместе с ними рвануть, но он не может. Поехали вместе?       — Я не игорезаменитель. — Кирилл слегка поморщился.       — Ты бы всё равно доебался до причины, почему тебя зову, а не его. — Яна закатила глаза. — Тут суть не в замене. Мы с ним в любом случае туда съездим, когда график позволит. А сейчас я предлагаю тебе.       — Звучит всё равно так себе. — Кирилл вздохнул.       — Зимняя Нева, дворцовая площадь, Васильевский остров, Эрмитаж, ночной Невский, другая атмосфера, куча баров и пабов… — Яна отстранилась и села на подоконник, чтобы лучше видеть лицо друга. — Теперь лучше звучит?       — Собачий холод, снег, ветер, очереди на вход в музей, кафешки в которых вечно нет мест… — Кирилл ухмыльнулся. — Всё равно так себе.       — Пессимист, тебе развеяться надо. Переключиться. Глядишь, парня там себе присмотришь. Питер не просто так гейской столицей в узких кругах зовут.       — А перспективы найти девушку у меня по-твоему нет? — Кирилл вскинул брови.       — Да хоть трансгендера, Кир. — Яна улыбнулась.       — А скажи-ка мне, кто ещё едет? — Кирилл подозрительно прищурился.       Зная Яну, можно ожидать примерно чего угодно. В том числе и то, что это коварный план по сведению его с Никитой. Ну а что? Питер, романтика, какая-нибудь классика с «ой, а номеров с отдельными кроватями не было, ну что поделать, спите на одной», а там немного алкоголя, подкрепить это Питерским морозцем, и вуабля. Кириллу вот не надо вуабля. Ему бы… А чего? Нового парня?       В целом Яна права, это может помочь переключиться, утолить-таки свой интерес попный. Хотя, это можно и в домашних условиях сделать, игрушка-то имеется… Ай, блять, он не об этом. Но Яна определённо заставила что-то живое шевельнуться посреди внутреннего кладбища. И даже если это зомби из какой-то ранее сдохшей бабочки, пусть будет. Главное, что шевелится. А ещё лапки свои вытягивает с усиками и мозги-и требует…       Да, мозгов явно не хватает.       — Дюша с Ксюшей. — Яна слегка наклонила голову. — Маринка не может, её родители не отпускают, Тёма просто не хочет.       — Ян. — Кирилл вздохнул. — Ты дурочку не строй, ага?       — Никита не едет. — Яна слезла с подоконника и пошла обратно за стол. — Говорю же, у него дома проблемы, не до поездок.       — Как раз-таки, когда дома проблемы, то до поездок. — Кирилл развернулся и опёрся о подоконник. — Сбежать туда, где спокойно и нет пьяницы-отца. Туда, где ты будешь уверен, что тебя не тронут, хотя бы на выходные.       — Ну не с потолка же я эту информацию взяла. — Яна всплеснула руками. — А если так зудит, то сам у него уточни.       Кирилл недовольно поджал губы. Ага, щас, побежал уже спрашивать у него о планах. Он вам не этот. Не дурак. Но Яна же не должна его обманывать? Ну вот какой ей с этого интерес? Никакого, да?       — Когда собираетесь?       — Через две недели. — Яна допила чай. — Билеты дня через три будем брать. Так что думай. — Она встала со стула и потянулась. — Спасибо этому дому, пойду дальше. — Яна изобразила поклон и пошла в коридор.       — И это всё? — Кирилл удивлённо двинулся за подругой.       — Мне к косметологу. — Яна пожала плечами, надевая сапоги, в которых самое то ноги ломать. — Она тут в соседнем доме обитает.       — Ты мной воспользовалась. — Кирилл помог ей надеть куртку.       — Могу после неё вернуться. — Яна чмокнула Кирилла в щёку. — Напиши, если захочешь компании. И побрейся, тебе гладким больше идёт. — Яна подмигнула Кириллу и скрылась за входной дверью, оставляя его хлопать глазами.       Прилетела, шороху навела и улетела. Ну вот что за подруга, а? И ладно кухонный шорох, уберёт как-нибудь. А с головным что делать? У него там теперь красными лампочками мигает идея использовать кого-нибудь, чтобы забыть Никиту. Звучит отвратительно, конечно. Но сама идея переключиться это же огонь! Плюс друг его первым променял на сиськи. А он на член променяет! Какой молодец, а. И идеи у него…       Дельные, на самом деле. Сколько можно убиваться по тому, кто класть хотел на твои чувства и презервативы? Должна же быть хоть какая-то гордость, в конце концов. Да, может с поиском себе парня он и погорячился, но можно же для начала пообщаться, никто же не заставляет его с разгона да в отношения прыгать. Точнее подростковое либидо очень даже просило, но для его усмирения подруги кое-что подарили. А оно так и лежит не распакованное. Не хорошо.       И с Питером мысль неплохая. Кирилл давно уже хотел куда-нибудь выбраться. Ещё на новогодние каникулы хотел всей толпой, пока один молодец планы не поломал. Страдать по нему надоело, если честно. Он вот вряд ли там сидит и убивается. И Кирилл не будет. У него подарок есть. И в Питер он съездит. И всё у него будет хорошо!

***

      Кирилл уже час вертел в руках небольшой вибратор. Чёрненький такой, стильненький. На ощупь нежный и приятный… Кирилл минут пятнадцать сидел и трогал его. Он в какой-то момент даже решил, что именно для этого они и предназначены, но на коробке белым по чёрному было написано «анальный вибратор», а кто он такой, чтобы спорить с упаковкой? Никто, правильно. И всё равно, гладенький он такой был, с кольцом на конце, чтобы держать удобнее было, а главное, небольшой. Сантиметров десять рабочей длины и в диаметре сантиметра два. Не страшно, короче. И на ощупь приятный, да.       Яну он всё же позвал к себе после косметолога и не пожалел. Не то, чтобы его положение сейчас было как-то напрямую связано с подругой, хотя было бы забавно, выйди она сейчас в чёрном латексном костюме, с плёткой и скомандовала засунуть ему эту штуку в одно отверстие, которое на всякий случай сжалось от вида этой прелести. Игрушки, не Яны. Да и странно это связывать с Яной, учитывая, что сидел он с вибратором в руках полностью голым. Но всё же общение с ней пошло явно на пользу. Даже апатия отступила. А желание экспериментов подступило. Правда ровно до того момента, как Кирилл вскрыл коробку, ну да ладно.       Нет, он всё ещё хотел попробовать, тем более успел начитаться о чуде чудном и диве дивном, что происходит при стимуляции того самого. Но даже при учёте не сильно больших размеров как-то страшновато в себя это засовывать.       Кирилл тяжело вздохнул и отложил игрушку в сторону, беря тюбик смазки. И когда только он до жизни такой докатился… Жилось же нормально, знать не знал о таких извращенских развлечениях. Нет, блять, потянуло его на продолговатые предметы и плоскую грудь. И организм, зараза, сам с собой договориться не мог. Одно сжималось от одной лишь перспективы, что в него что-то засунут, а второе с интересом привставало, предвкушая что-то новенькое. И вот кого слушать прикажете?       Явно не адекватную сторону, ибо Кирилл всё же выдавил на пальцы немного смазки и размазал её по входу, который должен быть выходом! На протестующее сжатие он попробовал немного проникнуть пальцем в святую святых. И даже получилось, но приятного из этого мало вышло. Скорее желание побыстрее высунуть и не страдать фигнёй, но когда Кирилл что-то нормально делал? Правильно, никогда и сейчас не собирался.       Размазывание смазки по игрушке происходило куда приятнее. Во-первых, она всё-таки ну очень нежная на ощупь. А во-вторых сжатие одного отверстия немного ослабло и член ещё сильнее заинтересовался происходящим. Ну, движением руки по продолговатому предмету. Господи, какой же он извращенец…       Вот чего ему Питером не ограничивалось всё, а? Съездил бы, расслабился. Нет, блин, нашёл себе развлечение на одно место. А кстати… Кирилл вытер с руки лишнюю смазку и поднял вибратор на уровень глаз. Поблёскивал он так заманчиво… Но… Засовывать его как, простите? Сверху сесть? Или на спину лечь и засунуть? Или лучше попой кверху заталкивать? Зачем так сложно-то, господи… Может, лучше на матан, а? Или домашку какую-нибудь сделать…       Сидя это оказалось неудобным. Только перепачкался весь, пытаясь найти, куда там, собственно, засовывать. Нет, понятно куда, но оно искренне не желало пропускать в себя хоть что-то. А Кириллу надо! Поэтому он лёг на спину и понял, что это ещё неудобнее, чем было. Эксперимент всё стремительнее летел в ебеня под названием «да нахуй надо, сами суйте себе эти, которые в попы засовываются». Ну, правда, чего он начинает? Нормально же жилось без инородных предметов в теле…       Кирилл уныло сел на колени, стараясь не заляпать постель. А то если ещё и её придётся менять после неудавшихся экспериментов, совсем опечалится. Это ж провал провалов и потеря потерь будет. Но пока у него оставалась последняя поза. В глобальном смысле, конечно, не последняя, их ещё с десяток придумать можно, но Кирилла не хватит на столько экспериментов. Куда проще по-старинке, рукой, под влажные видео парочки парней. Фантазиям он в этот вечер отдаваться не собирался. Обязательно в голове всплывёт тот, о ком нельзя вспоминать. Как труп по весне всплывёт, ага. Самое нужное сейчас сравнение, конечно.       Но что ещё может прийти в голову, когда ты стоишь попой кверху и пристраиваешь руку с чёрным вибратором поудобнее? Правильно, спасибо, что хоть такие мысли. Кирилл вот не хотел бы сейчас видеть, насколько позорно он выглядит. Это же ужас помноженный на кошмар в квадрате! Ещё и корень третьей степени кто-то упорно желает извлечь. А Кирилл, наоборот, хочет ввести ещё одну переменную. В себя. Кошмар какой, а…       Несчастный вход, он же выход, уже устал от таких посягательств и даже не особо сопротивлялся, когда Кирилл вновь прикоснулся к нему концом этой адской чёрной штуки. И тут уж была не была. Только вдохнуть поглубже и засунуть. Главное не быстро. Хотя и хотелось, чтобы раз и всё, но Кирилл умные интернеты почитал. И там ему сказали, что нельзя инородные предметы вводить с разгона, иначе увеличивается риск получить очень сильно неприятные разрывы мягких тканей и страдать после этого ещё долго и упорно. А Кирилл и так настрадался. Хватит с него. Ему бы чудо чудное и диво дивное на себе прочувствовать…       Кирилл не слишком уверенно надавил на игрушку, вводя её туда, откуда обычно всё выходит. Организм резко запротестовал такому вторжению, пытаясь сжаться и избавиться от этого ужаса, летящего на крыльях экспериментатора. Но Кирилл существо упёртое, или упоротое, мы так и не выяснили, и надавил ещё немного. Из чуда пока было только то, как организм не послал его куда подальше с такими развлечениями. Но у Кирилла ещё и диво имелось в виде того, что оно всё-таки входит. Пусть и неприятно, но входит же! Совершенно не к месту ему вспомнился ослик Иа из Винни Пуха, с горшочком и своим хвостом, который входит и выходит, входит и выходит.       Кирилл даже попробовал по той же схеме. Не хвост в горшочек, конечно, но тут уж кто как извратился над названиями органов, а вибратор в свою многострадальную задницу. И почти сразу понял, что идея — дрянь. Попа слишком обрадовалась ощущению, что из неё достают это изобретение сатаны. А Кириллу-то засунуть надо! Поэтому он почти сразу её огорчил, пропихнув вибратор ещё чуть глубже. Ослик не одобряет, конечно. Кирилл вот пока тоже. Но он всё ещё не терял надежд.       И какими же длинными бывают десять сантиметров, кто бы только знал… По ощущениям Кирилл в себя уже целый метр засунул, а оно всё не заканчивалось. А силы уже да. Рука затекла, спина вместе с ней устраивала забастовку, шея неудобно лежала и молила о пощаде… Зачем люди придумали вот эти штуки, которые в попы засовываются, а? По-любому, когда-то это считалось за пытку. Как порка, например. Но нашлись же извращенцы, которым это понравилось! Кириллу вот пока не нравилось. И даже когда полностью засунул не нравилось.       Кирилл рухнул на спину, издав страдальческий стон. Нихрена в этом приятного нет. У него внутри по ощущениям бревно находилось и оно ужасно мешалось, требуя себя извлечь, ибо захотелось всего и сразу. Ну, вот того самого, о чем не принято говорить вслух в приличном обществе, маскируя это под культурное «припудрить носик». Культурным оно, правда, не так уж и давно стало, раньше его и правда «пудрили», но не пудрой. А этим… Ну, тем, что Кирилл не одобряет и не рекомендует ни под каким видом.       Попытки отвлечь себя левыми мыслями не сильно помогли. Инородность в своём организме он ощущал слишком явно, но всё же додумался включить вибрацию, и… Вы когда-нибудь испытывали вселенское разочарование? Кирилл вот испытал. Мало того, что давить и распирать оно не перестало, так ещё и дрожало теперь всё. А ещё он был весь потный, уставший и, кажется, голодный. Бинго, просто. Зачем он дурак такой только на свет появился, а? Никто не расскажет? Вот и Кирилл не знает.       Терпеть это насилие над самим собой хотелось всё меньше. А достать эту жесть всё больше. Кирилл даже собрался с мыслями, руку протянул, за колечко это взялся и… Ёб вашу мать, блять… Он как-то повернул эту штуку и от неё так приятно стало… Так будто… Да хрен знает как, оно ни на что ранее испытываемое не было похоже. Но приятно. Так приятно, что кровь наконец прилила куда надо. И про дискомфорт он как-то забыл.       Руку решено было не убирать, но пришлось перехватить, ради освобождения рабочей для ещё одного органа, требующего внимания. А пока перекладывал, то как-то так шевельнул этим божественным устройством внутри, что аж стон не сдержал. Как же это было прекрасно… Дискомфорт всё же не ушёл и организм продолжал вяло протестовать, но идут они в жо… Ах, да, оно и так там. Но Кирилл же нашёл, куда давить надо! Нашёл!       К нему и чудо чудное пожаловало и диво дивное губы заставляло кусать, двигая руками быстрее. Неудобно до ужаса, если честно, но как же, блять, хорошо. Вот если бы кто-то другой двигал этой воистину волшебной палочкой, то совсем шикарно было бы. Где там Яна в латексном костюме? Да простит его Игорь. Это исключительно во имя оргазмов шикарных.       У Кирилла не было звёзд перед глазами, у него там галактики взрывались фейерверками яркими. А тело так сладко свело, как никогда не сводило. Кирилл даже не сразу понял, что он, где и когда вообще. А главное как оно так быстро произошло. Организм, безусловно, молодой и что уж таить, после такого долгого воздержания он справлялся очень даже быстро, но не настолько же, ну! Но как же это было…       У Кирилла слов таких в лексиконе не было, чтобы описать, насколько это восхитительно, потрясающе, божественно, и ещё как-то хорошо, но вот прямо сейчас аж ай-ай. Всё ещё вибрирующая игрушка слишком сильно воздействовала на ту самую волшебную точку в самом сокровенном месте, и Кирилл поспешил её вытащить от греха подальше, откидывая куда-то в сторону и раскидываясь звёздочкой на кровати. Плевать так было, что ему теперь бельё менять, ибо заляпал он далеко не только свой живот, но и ещё немного вокруг. Да и попой своей скользкой одеяло замарал… Поменяет. Только отлежиться немного. И в себя придёт. А то сердечко так и билось, а по телу всё ещё вяло текло приятное тепло. И вообще, он чувствовал себя сейчас какой-то желешкой, подплавленной на солнце и плавно растекающейся по асфальту.       Надо будет Маше с Ангелиной спасибо сказать за эту прелесть…

***

      Никита отпил чай, глядя в окно на снег, что покрывал своими хлопьями машины и случайных прохожих, которым не сиделось дома в этот поздний час. Никите, конечно, тоже не сиделось у себя дома, но всё же он был в тепле и не мёрз, передвигаясь быстрыми шагами до места, где можно хоть немного согреться.       Правда несмотря на то, что сидел он в тепле, безопасности, ещё и с чаем, спокойствия внутри не наблюдалось. Наоборот, тревожные мысли так и захватывали его в плен, не желая отпускать. Сегодня ему повезло, дядя Олег с женой на дачу уехали и позволили племяннику перекантоваться одну ночь у них. А завтра? Прокрасться с утра в свою комнату, пока отец отсыпается после попойки, и не выходить до следующего утра? Херня идея, если учесть естественные потребности организма. Опять целый день провести в торговом центре, а ночью прокрадываться с надеждой, что его не заметят? Вариант, конечно, но… Задолбало.       Отец совсем с катушек слетел, после того, как обозвал сына пидором. И ведь будто почувствовал. До этого он мог только бросить презрительное «постригись, а то как пидор» или «ты в этом выглядишь как пидор», ну и прочие вариации, оканчивающиеся на «как пидор». А там безо всяких «как» было. Может, и правда гей радар существует?       Никита не знал. И знать не хотел. Куда сильнее его волновало то, что отец с тех пор не просыхает. Мама у подруг прячется, возвращаясь домой только по особым случаям. А Никите и податься толком не куда. И мама даже не пыталась помочь. Но ничего. За полтора месяца Никита почти выработал нужную стратегию. Поначалу ему, конечно, часто доставалось. Отец будто взбесился и без разговоров пытался схватить, ударить, швырнуть об стену, запинать… Да хоть что-то сделать. Никита пытался и отбиваться и вразумить, но куда уж там… В итоге просто забил, стараясь не попадаться на глаза и вести себя как мышка. Благо, что комнату свою он на замок мог запереть.       Но, если уж быть совсем честными, то Никита и сам много раз подставлялся. Слышал, как отец за дверью ходит, что-то делает, и, вместо того, чтобы подождать, выходил под горячую руку. Не совсем осознанно, конечно, но тем не менее. Удары отца помогали существовать в своей глупой уверенности, что он всё делает правильно. Правильно не общается с Кириллом, правильно его игнорирует. Правильно пытается сохранить ему нормальную жизнь.       Никита хоть и еблан, но не долбоёб. Понимал, что с собой он вряд ли уже что-то сделает. На девушек у него совершенно вставать перестало. Да и без этого контрольного жеста было понятно, что они не интересуют от слова совсем. Даже в плане общения. Оставались, конечно, Яна с Мариной, но за четыре года, проведённые в мужском коллективе, они больше на братюнь походили по общению. А остальные… Не нужны ему девушки. Совсем. А вот парни…       Так тяжело было осознавать, что он не просто подпорченный с одного бока, который можно срезать, а насквозь гнилой, но в красивой оболочке. Как яблоки, что продаются в магазинах, натёртые воском сверху. Их если положить в шкаф и забыть на полгода, то внешне с ними ничего не произойдёт. А вот внутри сгниёт всё. Вот и Никита такой. Внешне нормальный, а внутри пидор.       В своей симпатии к парням он успел преисполниться. Неприятно это было. После той ночи, да и утра тоже, с Кириллом Никита слишком уж долго отходил от этого. И не верил. Ни капли не верил в то, что это оказалось чем-то приятным. Так ведь не должно быть. Вот и Кирилла он тут же оттолкнул. Нечего друга портить, пока у него ещё есть шанс выбраться из этой ямы. У Никиты вот уже не было шанса.       Он ведь не дурак верить организму на слово. Думал, что причина в Кирилле и его странном влиянии. Ну, шуточки там его гейские, касания многочисленные. Думал, что отсутствие его рядом поможет справиться с этим недугом. И Никита решил сам себе доказать, что дело не совсем в нём. Точнее в нём тоже, но избавиться от этой дряни он сможет. Думал, что не так уж и глубоко она засела. Думал, думал, да ничего лучше не придумал, чем проверить это на другом парне. Идиот, конечно.       Нашёл через сайт знакомств какого-то гея. Такого, чтобы не очень противным был. Да, Никиту не очень смутил тот факт, что он сидел и оценивал внешность парней и выбирал того, с кем ему поуютнее будет. Во имя доказательств же. И выбрал он себе такого женственного, спокойного, милого парня… На свидание с ним сходил. Мозг от шока мало что запомнил из того дня. Никита помнил только как нервничал, отвечал невпопад, а тот парень опытным оказался, сразу понял, что Никита… ну, в первый раз и проверки ради. Они о чём-то болтали, совершенно отвлечённом, таком, что Никита даже расслабился. А потом…       «Потом» он не может вспоминать без дрожи в конечностях и лёгких приступов тошноты. Они в туалете как-то оказались. Целовались. Никита помнит руки этого парня на себе. Как они гладили, как зубы его шею мягко покусывали, и как Никите от этого было хорошо. Он же и сам руками его гладил. И… И дрочили они друг другу с удовольствием. У Никиты в тот момент мозг не работал совсем, а как заработал… Бежал он от этого парня быстрее, чем от апокалипсиса. Заблокировал везде, на сайт тот больше не заходил. А вечером сам вышел к отцу. Полностью осознавая все свои действия.       Так ужасно было от всего произошедшего. Не от избиений, нет. Они как воздух были тогда необходимы. А от мыслей ужасно. Он ведь мало того, что точно пидор, так ещё и Кирилла предал. Глупо было отрицать их обоюдную симпатию и прикидываться, что он не понимает, о чём говорит ему Кирилл и чего от него хочет. Глупо. Но ещё глупее было соглашаться на всё с Кириллом. У них же жизни не будет нормальной, если они сойдутся.       Никита когда бежал от того парня, чувствовал, как на него смотрят абсолютно все. И в голове сквозили только мысли о том, что они всё знают, чувствуют и обязательно загонят его куда-нибудь и убьют. И Никита понимал, что совершенно не хочет такой участи для Кирилла. Он же не простит себе, если с Кириллом что-то случится из-за того, что Никита со своими желаниями совладать не может. Не мог он допустить, чтобы Кирилл из-за него страдал. Никак не мог.       Вот и отталкивал, как мог. И грыз себя за это каждый вечер. Да и день тоже. Видел же, как другу плохо. Поддержать хотел, но не мог. Понимал, что так нужно и скоро обязательно полегчает. Кирилл найдёт себе девушку хорошую, а про него забудет, как о страшном сне. Будет жить свою счастливую жизнь, детей заведёт, собаку, может быть. Без разницы, на самом деле, хоть кошек ораву пусть заводит, главное, чтобы в безопасности был. А Никита со своим пидорством как-нибудь уж доживёт, стараясь не причинять никому вреда.       Никита поставил кружку в раковину и пошёл на диван. Нужно выспаться, пока есть возможность. А завтра… А завтра он, наверно, ещё раз себя накажет за то, что Кирилла не на тот путь толкнул…