Новый Непревзойдённый

      Королевство Сяньлэ, находившееся под покровительством бывшего генерала войны Се Нэня, отстроилось на осколках прежнего государства Фэйан. Его правитель был полон скорби и печали, скучающе вспоминая о ныне мёртвом племяннике, чья редкая улыбка, когда тот возвращался, радовало его сердце.       Сколько бы лет не прошло, он никогда не забудет племянника.       Во времена его правления город несильно радовал своей красотой. Несмотря на то, что сам правитель с тяжёлым бременем нёс на себе это всё, сами же жители, что выжили при падении государства Фэйан, пытались не думать о плохом и старались как-нибудь разнообразить людскую жизнь нынешнего правителя.

***

— Что? День усопших? — без капли эмоций спросил непревзойдённый. — Да, градоначальник, можете ли вы отпустить меня всего на день? Хочу взглянуть на это. В государстве Сяньлэ ежегодно проводится неделя поминовения усопших, — склонившись в три погибели, вымолвила демоница. — Иди, можешь быть свободна на день, — устало махнул рукой Цзяо Яншэнь. — Благодарю, градоначальник, — откланилась та и быстренько залепетала. — Ну и что это за праздник, тоже мне, кто станет вспоминать погибших...       Немного полистав свиток о королевстве Сяньлэ, которое и проводило этот праздник, Циу замерла, увидев знакомое имя в графе императора.       Се Нэнь, с которым не успел попрощаться юный наследник. Сколько лет прошло... Десять? Двадцать?...       Быстро отложив свиток на место, Циу немного поколебалась, однако, всё же привстала с места, но замерла, будто осознав. А стоит ли ей вообще идти? Стоит ли показываться мёртвой перед родным человеком?       Ещё раз хмуро глянув на свиток, она решила ненадолго снять свои серьги. Отложив их в надёжное место во дворце, непревзойдённый открыл сжатие тысячи ли. Поменяв облик на более живой, она нерешительно вступила в портал. Впервые она в чём-то сомневалась, её одолевали колебание и страх. Так давно она не видела дядю. Будет ли правильным взглянуть на него ещё раз?       Город встретил её не такими красками, коих она ожидала. Вокруг каждый дом или прилавок был украшен не разными цветами, а лишь белоснежно-чистым цветом.       Наверное, это королевство абсолютно противоречило своему названию – «Сяньлэ».       Сегодня она приняла родной облик. При этом не забывая прикрыться тёмной мантией с капюшоном, дабы лишний раз не попадаться на глаза. Ведь это был её бывший народ, который наверняка в лицо знал юного наследника.       Яркие золотые глаза воссияли от того, что во дворце увидели знакомый силуэт. Конечно, будь она и прежде человеком, несмышлёным и глупым, то не смогла бы разглядеть даже дворца. Центр обители государства Сяньлэ находился довольно далеко от самого города, как бы удаляясь в одиночество.       И в самом деле, главная улица, которая вела вплоть до самого дворца, растянулась на несколько ли…       Такое расстояние не составило труда перешагнуть за несколько ходов. Шла она быстро, проворно, ловко огибая каждого человека, при этом вовсе не касаясь того.       Недолго пришлось возиться. И вот перед непревзойдённым возвышался золотой дворец. Как странно, ведь после падения династии Юнь, все драгоценности должны были вывезти из дворца Единства. Так почему же здесь дорогущее золото. Не мог же Се Нэнь за несколько десятков лет добыть столь огромное богатство.       Заходить пришлось с задней двери. Быстро прошмыгнув стражу, которую перед этим аккуратно вырубила, Циу шла так, будто затевала что-то неладное. Но нет, ей не было нужно всё мирское.       Она давно отказалась от прежней жизни во всеобщей любви. Будь это так, то стала бы она возводить свой город? Стала бы называться непревзойдённым?       На ходу сменив одеяния, она переоделась в дворцовую прислугу, несмотря на то, что чувство гордости и собственного достоинства у непревзойдённого, конечно, имелись. Хотя, быть может, даже будучи ещё живой, оно не было так сильно возвышенно, раз сбегала к И Чжэню.       Краем уха она подслушала разговоры здешних, которых всегда было полно, даже ещё во время её мирских забот. — Ты слышала? Говорят, что Император уже вот какой день не выходит из своих покоев, — тихо шептала служанка. — Да? А всё ли с ним в порядке? — Не знаю, наверное, он всё ещё не может свыкнуться с домашним образом жизни. Ты же знаешь Его Величество, он всю молодость провёл на передовой. — Да, знаю. Но не может же человек жить без еды несколько дней. Ему там хоть приносят съестное? — Конечно, приносят, но ты ведь знаешь его. Он хоть месяц может прожить, питаясь лишь воздухом. Не зря же его во времена династии Юнь прозвали как «Генерал, питающийся духом». — Знаю, и очень хорошо. — Однако, прислуга ежедневно стучится в его покои с намерением покормить. Кого-то он впускает, кого-то прогоняет. Как повезёт… — Да... Жалко, конечно, Его Высочество, юноша так рано лишился матери, а теперь и Его Величество хворает каждый год, в одно и то же время. — Да-да, и не говори...       Перестав подслушивать их, Циу вышла из тени. А после, подойдя к разносчикам слухов, спросила: — Послушайте, а вы не знаете, где находятся покои государя? Ещё не освоился, а мне уже вручили ответственное задание, — легонько коснувшись плеча одной из них, сказала она, вновь вживаясь в мужскую роль. — А, да, конечно. Пойдём на кухню, там повара наверняка что-то уже приготовили. После, я могу показать, где находятся покои государя, — слегка запинаясь, ответила та.       Однако же Циу заметила, что концы её ушей немного побагрели. Ну конечно, как она могла забыть. Её настоящий облик был слишком мягок для восприятия других людей. Наверняка молодая служанка залипла при виде молодого человека с крайне привлекательной внешностью.       Как же раздражает…       Наконец, распрощавшись с прилипучей людской женщиной, Циу стояла с подносом в руках перед величественными дверьми, дерево которых было выполнено вполне искусно. К слову, такие дверные узоры на них были довольно распространены в бывшем государстве Фэйан. Впрочем, наличие таких дверей, только в другой династии, ничем не удивляло.       Переведя взгляд на свои руки, которые были заняты подносом с деликатесами, она заметила весьма необычную вещь. Её кисти слегка подрагивали, а сама рука была в неком напряжении. Как странно, давно она не ощущала чувство нервозности.       Приложив ладонь к груди, Циу глубоко, как только могла, вдохнула. Однако, как обычно не почувствовав ничего. Она обессилено опустила руку и потянула её к дверям, негромко стукнув по резным деревьям около трёх раз. Внутри послышался слабый и остывший голос: — Войдите...       Нерешительно дёрнув за ручку двери, она думала, что как только откроет её, в глаза ударит солнечный свет. Но, напротив, в комнате была абсолютная темнота.       Бывший наследный принц робко ступил за порог. Дверь, которая была единственным источником света, внезапно захлопнулась. Решив оставить поднос с едой на столе, Циу прошла вглубь комнаты. — Ваше Величество... — тихо позвала она его своим голосом.       На зов никто так и не ответил...       Замерев на месте, Циу невольно замешкалась, решая, может стоит уйти прямо сейчас, открыв сжатие тысячи ли, или же остаться, посмотреть что будет потом.       Тем не менее, она прошла дальше. В кромешной тьме мало что можно было разглядеть простому человеку.       Найдя глазами кровать, в которой, возможно, и находится Се Нэнь, к сожалению, там она никого не нашла. Хотя мельком заметила горение свечи, а на слух послышалось деревянное потрескивание.       Быстро добрела до того места, где горели свечи. Взгляд её упал на сгорбленный силуэт мужчины, который неподвижно сидел в позе лотоса перед двумя свечами. Ещё внимательней приглядевшись, Циу между свечами заметила картину.       Картину, на которой она была изображена. Хоть холст, на котором написано изображение, был мал, больше напоминая на икону, зато в её воспоминаниях отчётливо запомнился день её написания.       Тогда была зима. Она была малым девятилетним ребёнком, который толком не мог усидеть на месте. А когда ребёнка позвал его дорогой дядя за пределы дворца, ну конечно, как мелкий мог отказать, думая про себя, что они просто погуляют. Хоть Се Нэнь и вывел Юнь Циу во внешний мир, они не стали весело проводить время. А пришли к искусному художнику. Молодому воину хотелось запечатлеть юность дорогого племянника на холсте и брать картину с собой в военные походы. Но нормальных размеров картина была бы слишком велика, чтобы таскать её с собой. Се Нэнь хотел такой размер, который поместился бы у него во внутренних карманах. И тогда мастер предложил написать портрет по типу икон, которые можно таскать всегда с собой. Се Нэнь тут же согласился. Однако после небольшой прогулки юный принц вернулся обратно уже без тёплой накидки и затяжно простудился.       В горле слова встали комом. Она хотела позвать родного человека, обнять его. Не могла, но хотела, однако это теперь физически невозможно. Ведь слёзы – это хорошие чувства, хоть слёзы бывают и от горя, но они – признак человечности. Мёртвые не плачут, не льют слёзы из-за своих потерь.       Как бы сильно она не старалась, у неё не получиться сделать то, что когда-то считала таким родным. — В-ваше Величество... — тихо позвала она Се Нэня.       Мужчина вздрогнул, было ли это дело, что его позвали, или то, что голос зовущего был ему знаком. Он медленно обернулся назад и оцепенел...       Это лицо ему было знакомо…       Те золотые глаза, в которых он всегда видел только положительные чувства, теперь же в них не отражалось ничего. Прямо как у мертвеца…       И всё же, кроме живых глаз, в облике любимого племянника ничего не изменилось. Быть может, если ещё сильнее приглядеться, то увидишь более жёсткие черты лица. Но, к сожалению, Се Нэнь сделать этого уже не мог, с годами зрение его всё больше подводило.       Мужчина трясущимися ладонями протянул руку к силуэту Циу, дрожащими губами молвя: — Эти глаза... — он что ни на есть распахнул очи. — С-сяо Циу? Т-ты ведь сяо Ц-циу?..       Не шелохнувшись ни на шаг, Циу обездвиженно дала себя коснуться. В этот момент, когда дядя Се откапывал в воспоминаниях старый облик юноши, Циу не прилагала усилий ради того, чтобы заметить то, как сильно постарел мужчина. Ещё во времена старшего поколения государства Фэйан, Се Нэнь вместе с Се Хоушен были на пике самых красивых молодых представителей своего поколения. Даже юные девы падали при виде столь великолепного мужчины. За те года, пока она улучшала свою жизнь в качестве князя демонов, людской мир не останавливался на месте. Конечно, спустя довольно огромный отрывок времени, Се Нэнь уже успел жениться, родить себе наследника, состариться и, наконец, встретиться глазами с Циу. — П-прошу, скажи мне, ч-что это и вправду ты, с-сяо Циу... — не прекращая звать Юнь Циу, мужчина уже успел встать рядом с ней.       Тогда, когда живая Циу была примерно до подбородка мужчины, сейчас же, уже не молодой мужчина, был примерно на пол головы ниже непревзойдённого. Будто стирая всё, что она помнила о нём в молодости. — Я-я так долго т-тебя искал... — на глазах мужчины появились крупные капли слёз. — Т-ты не представляешь мои усилия за все эти года... Но где же ты была?... — Я-я... — не в силах договорить, Циу замерла, словно солдатик.       Что же нужно говорить? Рассказать как есть? Или же придумать что... — Стой, ничего не говори. П-прошу, никуда пока не уходи... — сказав это, мужчина куда-то удалился.       Однако ненадолго. Спустя мгновение он вернулся, крепко сжимая что-то в руке. — Знаешь, я, как только основал свою династию, сделал это. Специально для тебя, думая, что, когда ты вернёшься, то я отдам это тебе, — с этими словами Се Нэнь что-то протянул Циу. — Погоди, тебе, наверное, тяжело увидеть это. Дай я включу лампу.       Послышался звук огня, и после засветилось несколько ламп. Вся комната наконец показала свою роскошь. Думаю, что даже у Циу во времена её юношества не было таких покоев.       Разглядев штуку в своих руках, Циу оцепенела.       Это была небольшая пластина из золота, которая блестела на свету огня и была так отполирована, что можно было бы увидеть своё отражение. А на ней было выгравировано:       «Государство Сяньлэ, от основателя династии Се, Се Нэня. Дорогой племяннице, Юнь Циу».       Её выражение лица сделалось холоднее, а на лицо упала тень. Конечно, это был дорогущий подарок от дяди. Вот только почему ей хотелось его сломать и выкинуть? — Д-дядя...       Се Нэнь взволнованно вскинул брови со словами: — Сяо Циу, моя маленькая сяо Циу... — Да, д-дядя. Это я, ваша сяо Циу, — она улыбнулась так сильно, как только смогла выдавить из себя.       Та улыбка вышла крайне натянутой, и вряд ли её можно было бы счесть за настоящую. Однако сейчас это всё, что она могла сделать. — Ты не представляешь, сколько я должен тебе всего рассказать, — с восторгом воскликнул Се Нэнь.       Хотя Циу знала, что она не вправе забыться в людском мире, она не посмеет бросить все свои труды насмарку. Как бы сильно она не желала, но остаться во дворце вместе с дядей было совершенно невозможно. — Да, дядя, мне тоже есть, что сказать вам, — тихо шепнула она.       И всё же мужчина, расслышав это, выдал: — Так чего же ты молчишь? Давай я позову сейчас Се Лань, кстати, это твой двоюродный брат, и ты нам всем расскажешь! — Нет, дядя, я не хочу об этом говорить при... Двоюродном брате. — Послушай, сяо Циу... Почему же ты... Т-так молодо выглядишь? — будто сейчас очнувшись, Се Нэнь заметил, что его дорогая племянница ни капли не изменилась за тридцать лет. — ...       В ужасе, мужчина тут же отскочил на пару чжанов от Циу.       Вот оно: то, чего так сильно боялась Циу. Она знала, что выглядит так, будто и вовсе не старела за года. И Се Нэню, который отчётливо запомнил её молодой, недоумевал, почему же за время она не изменилась. — Дядя, пожалуйста, успокойтесь... — потребовала Циу. — Т-ты… Ты точно с-сяо Ц-циу? Кто т-ты?! — тут мужчина будто из ниоткуда вынул острую саблю.       Циу не хотела скрещивать клинки, а потому лишь обессиленно опустила руки: — Прошу, дядя, дайте мне объясниться...       И всё же, старый, но в хорошей форме, Се Нэнь, в котором чувствовался былой отблеск сияющих доспех и сабли, что разрезала его врагов пополам, довольно неплохо сохранил свои навыки и по сей день.       Несомненно, сейчас в его душе бушевал ураган эмоций. С одной стороны, это ведь и вправду была Юнь Циу, которую он искал так долго. Вот только, что с ней могло приключиться в течение стольких лет? Быть может, будь у него зрение ещё хуже, он бы даже не заметил. Однако, он не настолько слеп, чтобы не увидеть то, что его племянница вообще не изменилась за несколько десятков лет.       Надо полагать, будь человек в своём уме, он бы дал выговориться подозреваемому. Так и поступил Се Нэнь.       Юнь Циу, в попытках подавить чувство пренебрежения себя, едва ли не открыла портал на месте. Не будь это дядя, она бы уже давно ушла. — Я-я не человек... И никогда им больше не стану. Это невозможно... Ведь я уже давно мертва, — сквозь зубы процедила Юнь Циу.       Глаза Се Нэня ещё больше округлились, а острая сабля задрожала в его руках. Губы сомкнулись в тонкую полосу. Он с неимоверной тяжестью пересилил себя, и едва ли не кинул холодное оружие прямо в... Племянницу?       Спокойно прикрыв веки, Циу ждала, что Се Нэнь всё-таки проткнёт её чем-нибудь. Вздрогнув от громкого лязга лезвия, который скорее всего упал на пол, непревзойдённый открыл глаза.       Император Се стоял на своих ногах, чуть пошатываясь. Прикрыв голову рукой, он замер, а перед ним лежала воинская сабля. Видимо, в нём что-то щёлкнуло, и он опустил оружие.       Разумеется, не будь он стариком, а воином в самом расцвете сил, ему бы не составило труда проткнуть Циу этой саблей. Тогда его ум был чист от тяжёлого бремени, сильный воин ни в чём не сомневался и был уверен в своих поступках.       Ещё раньше, он направо и налево убивал таких, как Циу, демонов. Но они ничем не отличались от кучки навоза. А Юнь Циу была другой, она ясно думала, её слова не были похожи на какое-то изливание букв, действия не были скованы или же тяжёлыми. Всё в ней было по другому.       Так стоит ли направлять на неё клинок? С этими мыслями, Се Нэнь так и не решился поднять саблю.       Глаза Циу слегка смягчились, она прекрасно уловила суть мыслей дяди. Конечно, она и не надеялась на то, что старый воин сможет принять её такой. Не будь демоны столь прославлены своими грязными делишками, быть может, всё сложилось бы по-другому.       Эх, а она ведь даже не увидела своего двоюродного брата. Наверняка тот похож на своего отца, сколько ему тогда должно быть?..       Мелкими шагами Циу медленно подошла к уроненному оружию. Подняв саблю с пола, она протянула её тупым концом к дяде.       Выдавив из себя измученную мину, она сказала: — Знаете, дядя, а ведь мне всегда хотелось... Чтобы я была вашей дочерью, — её голос был тёплым, несмотря на то, что хозяйка была похожа на глыбу льда. — Т-ты... Что т-ты собираешься делать? — подняв взгляд со своих ног, Се Нэнь убрал руку с головы и посмотрел на вторую, которая теперь сжимала недавно уроненную саблю. — Вы даже и представить не можете, что мне пришлось пережить только ради того, чтобы сейчас стоять перед вами, — Циу всё не унималась, что-то её потянуло на раскаяние. Её золотые глаза загорелись на свету, а в них чувствовалась кромешная безысходность и бездна. — П-прекрати... — Но вот, я стою перед вами, хоть и не живая больше. — Послушай... — Так почему же вы стоите, сабля у вас в руках, а я перед вами. Это же ваш долг – спасать простой народ от нечисти и демонов. — Я-я не...       Однако Циу хотела закончить начатое, и потому надавила саблей, что некрепко сжимал в руках Се Нэнь, на своё горло. Единственное, что она могла сделать, так это ретироваться. — Перед тобой великий непревзойдённый князь, Багровый Отблеск В Отражении Зеркал, Цзяо Яншэнь. Наверняка, будь вы ещё молодым, нисколечки не сомневались, предстань такой демон перед вами. Я уже давно решила: если умирать, то только от ваших рук, и в ваших объятиях. — Заткнись...       Циу ещё сильнее прижала к себе саблю, видимо, садизм к себе доставлял явное удовольствие. И всё-таки, почему именно она вышла из горы Тунлу?       Тем не менее, вопреки желанию избавить простой народ от непревзойдённого демона, сабля в его руках задрожала и слегка повисла.       Он резко вздрогнул, и оружие, соскочив, направило свой клинок прямо в грудь Циу. Испугавшись своих же действий, Се Нэнь случайно поддался вперёд, врезаясь острием прямо в грудную клетку Циу.       Сабля немного вошла в плоть. Се Нэнь потерял дар речи, Циу даже не пискнула от боли, тогда как сам Император Се уже умирал от того, что ранил племянницу.       Всё его тело буквально похолоднело, а взгляд затуманился. Он уже не мог мыслить разумно, ведь только что... Он сделал это.       Впрочем, на Циу это никак не повлияло. Всё-таки, её дядя – человек, полный амбиций. Ему не чужд страх перед врагами, но сейчас, она чувствовала, как напуган Се Нэнь.       Между тем, ей захотелось поскорее покончить с этим. Мелким шагом, она идёт прямо в сторону дяди, всё сильнее напираясь на саблю. — П-постой, о-остановись! — выкрикивал Се Нэнь с каждым шагом Циу.       Приложив свою ладонь к тому месту, где внутри должно быть сердце, Юнь Циу сказала: — Дорогой дядя, потрогайте, это сердце уже не бьётся.       Очевидно, что сегодня она не умрёт, а просто убьёт себя. Если вспомнить, то серьги с прахом она оставила во дворце, так что ей ничего не грозит.       И даже самая сильная боль не повлияет на её состояние.       Сейчас это тело, что носило её облик, начало биться. В прямом смысле, как стекло, а, точнее, подобно ему. На лице появились трещины. Большие и маленькие, будто это не тело, а зеркало, которое уронили передом вниз. И теперь оно начинает трескаться. — Ч-что это с тобой? — запинаясь, ошеломлённо спросил Се Нэнь. — Со мной всё в порядке... — однако, сколов появлялось всё больше и больше.       Пока они полностью не покрыли её тело, магические силы, которые она ограничила для пользования, уже подошли к концу. Ещё чуть-чуть, и она рассыпется. Для неё это не конец и даже не начало. — П-подожди!       А слова Се Нэня были сказаны за зря. Юнь Циу уже осыпалась, прямо как песок, только заместо песчинок острые осколки стекла. — ...П-постой! П-почему?! Почему ты опять меня оставляешь?! Ведь я и подумать не мог, что хотя бы встречу тебя! Почему у нас было так мало времени?!       С грохотом упав на колени, старый Император машинально принялся собирать в ладоши то, что осталось от Юнь Циу. Ранясь каждый раз об острые концы, Император Се всё никак не хотел прощаться. В этот раз навсегда...       С этими криками в его покои ворвался юношеский голос: — Отец! Что такое? Что-то случилось? Почему вы так кричали? — то был Се Лань, о котором и говорил Се Нэнь Юнь Циу.       Миловидный парнишка, который, видимо, рановато лишился матери, оставшись с отцом один.       Се Нэнь же хриплым голосом шептал: — ...С-сяо Ц-циу...       Вновь открыв глаза в своём теле, Циу немного пошарила и снова нацепила на себя свои серьги.       Если бы могла, то не проснулась...       Что ж, наверное, это был первый и последний раз, когда она использует этот приём самоуничтожения. Слишком много сил уходит на это. Да и проснулась она только через неделю после её саморасправы.       Немного послушав новости новоприбывших, что при жизни жили именно в государстве Сяньлэ, коих было мало, Цзяо Яншэнь узнал, что буквально спустя три дня государь Се Нэнь скончался. Перед смертью, видимо, разум правителя что-то пошатнуло, и он не прекращая выговаривал помутненные фразы. Это были «прости», «я ждал», «сяо Циу».       Если бы она могла, то заплакала бы. Единственный кровно-родной человек умер, напоследок произнося её имя.       Вспомнив про ещё кое-что, она достала из мешка цянькунь ту самую золотую плитку. Ещё раз проведя по ней взглядом, она машинально наложила на неё заклятие времени, решив навсегда похоронить свои воспоминания о династии Се вместе с дядей.       И теперь ей абсолютно наплевать на то, что же станет с государством Сяньлэ. Для неё теперь оно не существует. По крайней мере теперь, когда из этого мира ушёл её первый правитель.       Отложив золотую табличку в сторону, Цзяо Яншэнь припрятала её глубоко, где-то в глубинах этого дворца. Однако же след от недавней встречи отпечатался на Юнь Циу. И вправда, если бы у неё был выбор умереть, то непременно, сделала бы она это только в руках единственного родного человека – Се Нэня. — ...Как же хочется покончить с этим...