***
Когда на улице только-только начинало светать, когда дракон, потрудившись ночью, разогнал тучи к утру, жители деревни Водных Каштанов мирно сопели в своих домах, лишь изредка на улице можно было увидеть пару-тройку рабочих людей, которые, зевая, еле-еле могли идти от усталости. Хуа Чэн не так давно вышел из монастыря Водных Каштанов, лишь встретившись взглядом с Цзяо Яншэнем у входа, тот, замерев, молча кивнул головой, подкидывая игральные кости. В одно мгновение его силуэт исчез. И тут, совсем скоро, подоспел и маленький дракон. Тянь Тан, тяжело дыша, вытирал капающий струёй пот. Всё же, когда он увидел перед собой шифу, его глаза вновь ярко засияли. Правда, из-за капюшона, что был на нём, мало что можно было разглядеть. Молодой дракон принялся хоть как-то приводить свой внешний облик в порядок. За эту ночь он действительно умаялся носиться по небу. Почти не обращая на маленького дракона внимание, Цзяо Яншэнь, расплетя свой высокий хвост, запустил руки в волосы. Он сидел на камне под небольшим деревом, тёмные и густые волосы каскадом рассыпались по его плечам как зимний снег на горы и обледенелые ветки, опадающие с деревьев. Внезапно дверь в монастырь приоткрылась. Из неё с немного растрёпанной головой, потирая глаза, вышел Се Лянь. Он, чуть похлопав глазами, удивлённо спросил: — Доброе утро, И Чэнь. Уже собираешься уходить? — однако, оглянувшись, он озадаченно замер. — Ох, я думал, что Сань Лан уже проснулся и на улице. Ты не видел его? На что Цзяо Яншэнь, закрутив небольшую прядку на палец, равнодушно ответил: — Хуа Чэн уже давно ушёл, Ваше Высочество. Неловко потерев затылок, Се Лянь, улыбаясь, мягко произнёс: — Ха-ха, вот уж не думал, что он уйдёт не попрощавшись. Не так ли, Багровый Отблеск В Отражении Зеркал? — Вы как всегда очень догадливый, Ваше Высочество Наследный Принц Сяньлэ. Се Лянь, подойдя чуть ближе к Цзяо Яншэню, только сейчас заметил, как где-то чуть дальше, за ними уже очень давно наблюдает один человек. Он был довольно хорошего телосложения и одет в довольно дорогой наряд, скрывая лицо и волосы за накидкой с капюшоном. Цзяо Яншэнь, махнув рукой Тянь Тану, пригласил его подойти чуть ближе. Когда же юноша, чувствуя себя немного не в своей тарелке, не захотел приближаться, он лишь искренне помотал головой, не сдвинувшись ни с места. Пожав плечами, непревзойдённый, потянув за края своей повязки, распустил узелок на ней. Шёлковая лента медленно скользит по его лицу. На его почти бледном лице резко выражены закрытые глаза и густые ресницы. Се Лянь ошарашенно уставился на Цзяо Яншэня. Теперь даже без повязки и с закрытыми глазами его вид был куда привлекательнее, чем с этой лентой. Когда же Цзяо Яншэнь медленно начал открывать глаза, в них, подобно какой-то невообразимой золотой реке, начала переливаться радужка глаз. Красота бесподобна – это правда… Вот только Се Лянь увидел в них кое-что, а именно – ничего… Эти глаза были абсолютно пустыми, словно стеклянные, как у бездушной куклы. Равнодушный взгляд, не выражающий ничто. — Это не то, что вы ожидали увидеть, не так ли? — взглянув на Се Ляня, у которого был целый спектр эмоций, Цзяо Яншэнь приложил руку к векам. Отмерев, Се Лянь понял, что своим молчанием мог обидеть приятеля, из-за чего тот, быстро замахав руками, тут же начал отнекиваться: — Нет-нет, что ты… На что Цзяо Яншэнь, безразлично взглянув на Се Ляня из-под руки, подняв ленту, решил привстать. Отряхнувшись, он подозвал Тянь Тана. Но тут же его что-то осенило и непревзойдённый начал быстро шариться в карманах. Удивлённо наблюдая, Се Лянь замер месте. Наконец, нащупав то, что ему нужно, Цзяо Яншэнь вытащил оттуда небольшое целое зеркало. Сдунув с него пыль и протерев поверхность рукавом, он без лишних слов вручил подарок Се Ляню. — А? Оу, спасибо… — Се Лянь озадаченно повертел это зеркало в руках, не понимая суть этого подарка. — Сохраните это до лучших времен, Ваше Высочество, — бросил через спину Цзяо Яншэнь, вновь что-то доставая из рукавов. — Постой, я что-то должен тебе? — Вы ничем мне не обязаны. Крутя в руках острый осколок зеркала, Цзяо Яншэнь, равнодушно глянув на Се Ляня, обвёл его фигуру взглядом и про себя очень тихо прошептал: — Вы действительно похожи на него… Се Лянь, почти не расслышав слова, хотел уже дёрнуть за рукав приятеля, однако, как только он захотел это сделать, в пространстве появился раскол, очень похожий на разбитое место в стекле, а фигура «слепого заклинателя» тут же растворилась, исказившись. И странный человек в белой мантии тут же поспешил запрыгнуть в этот портал, как будто боясь, что он успеет закрыться раньше. Се Лянь лишь краем глаза увидел, как на лице того господина появилась небольшая ухмылка. Человек исчез вслед за И Чэнэм, и портал тут же пропал. Все эти мелкие трещины мигом начисто «зажили», словно ничего не происходило. Это не было похоже на обычное перемещение на тысячи ли. Это было что-то более изощрённое и изменённое, так что даже Се Лянь не смог понять, как же так получилось. Ещё раз изумлённо оглядев зеркало, Се Лянь не нашёл в нём ничего необычного. Зеркало, так зеркало. Простое круглое зеркало средних размеров с металлическим ободком вокруг зеркальной пластины. А заглянув в зеркало, был поражён. На зеркале был не он. Нет, точнее, он… Или человек похожий на него..? Общие черты были, конечно, однако, это и в самом деле был просто очень похожий на него человек. Те же каштановые волосы, почти те же мягкие черты лица, и изящная улыбка смотрит прямо на него. Этот человек, а точнее мужчина, смотрел на него с лёгкой улыбкой и чуть прищуренными глазами, у него было пара морщин и складок, но это не отбавляло у него красоты. Даже наоборот, так этот мужчина выглядел как очень добрый человек с чистым сердцем и душой. На нём были довольно нарядные одежды, сшитые явно не из дешёвых тканей. А по краям воротника золотыми нитями были расшиты драконы. Он был словно отражением его самого, только гораздо старше и простодушнее. Может… Даже чем-то и смахивал на его отца… — И что за странное зеркало?***
По возвращении Тянь Тан, ещё немного погуляв по переулку Заснеженного пиона и мило побеседовав с посетителями в доме Чэньшуй, чуть задержался, заговорившись с одним из них об игре на гуцине. Тянь Тан, ведя себя в точности да наоборот, вёл совсем непринуждённую, но в то же время довольно искусную беседу. Если же при шифу он мог позволить себе вольность, такое он не позволял себе в присутствии других. Всё-таки, как никак, он является благородным небесным драконом, что поселился в самом отвратительном месте под названием Зазеркальный Хребет. Вернувшись, Тянь Тан долго не решался постучать в дверь, так и продолжая молча нахаживать под нею. Его одолевали сомнения. Хоть его и простили, однако сам он всё ещё продолжал думать, что шифу злился на него. Его глаза бегали из стороны в сторону, ища, за что можно было зацепиться взглядом. Одна большая преграда была перед ним — массивная и очень устрашающая дверь. По крайней мере, именно так и думал Тянь Тан. Ещё чуть-чуть помявшись перед дверью, юный дракон, смахнув с обоих плеч пыль, чисто ради удостоверения, ненадолго прикрыл глаза. Он, глубоко вдыхая и выдыхая, наконец смог привести свой дух в порядок и набраться решимости. Приглушённый стук эхом разносится по пустому коридору. Это эхо, казалось, длилось вечно. А внутри кабинета послышалось вполголоса: — Входите. Робко отворив одну из дверей, Тянь Тан, понуро опустив голову, старался вести себя очень тихо. Он старался не шуметь и не нарушать тишину. — Чего хотел? — вновь раздался тот самый равнодушный голос демона. Прокручивая в руках кисть для каллиграфии, непревзойдённый что-то тщательно выводил на бумаге. Обратив на воспитанника внимания, он, разграничивая каждое слово, сказал. — Подними голову. Тянь Тан, растерявшись, поспешил сделать так, как ему и велят. Инстинктивно встав в стойку, он был похож на солдатика, застывшего во времени. Его лазурно-голубые глаза тут же широко распахнулись от удивления. Цзяо Яншэнь сидел в своём кабинете уже продолжительное время, но сам Тянь Тан вернулся совсем недавно. Непревзойдённый, держа в бледных и худых ладонях кисть, пропитанную тушью, что-то лениво выводил на листке бумаги. Немного потрёпанные одежды с чуть развязанным поясом и распахнутый ворот также вводили в заблуждение юного дракона. Чернильные волосы, похожие на тушь, рассыпались по слегка обнажённым плечам. Бесстрастное лицо как обычно ничего не выражает. Чуть уставший облик и потерянный вид создавали полное ощущение того, что Цзяо Яншэнь определённо от чего-то сильно утомился. Сам кабинет был мало освещён, пару свечек по бокам и на столе, да и только, а по комнате витал какой-то густой дым, словно из ниоткуда. Кажется… Это были какие-то благовония… Тянь Тан был будто заворожён, он медленно и застенчиво смотрел на непревзойдённого. Ему было стыдно, но он не мог не смотреть. Через мгновение он словно проснулся и робко отвернулся, закрыв нижнюю половину лица рукой, красный, как помидор, он попытался смотреть куда угодно, только не на шифу. Он как будто не хотел, чтобы его застали врасплох. Сквозь ладонь, Тянь Тан, еле слышно промямлил: — Ш-ш-шифу… Утомительно посмотрев на маленького дракона, Цзяо Яншэнь был растерян. Этот юноша, который покраснел до самых кончиков ушей, всё ещё пытался держаться уверенно. Смущённый маленький дракон. Интересно, какая бы была реакция у маленького дракона, будь он в своём настоящем обличии? Ведь этот облик – так, подделка… Отложив кисть, Цзяо Яншэнь, запахнув ворот и завязав пояс, лениво прошёлся по локонам, которые были слегка запутаны и растрёпанны, решил ничего не делать с ними. Хоть наблюдать за взволнованным маленьким драконом было несколько забавно, но непревзойдённый не стал сильно играть на этом. — Можешь расслабиться, — словно приговор, озвучил Цзяо Яншэнь, вновь хватаясь за кисть. Испуганно вздрогнув, Тянь Тан медленно перевёл взгляд, всё ещё пытаясь успокоиться. Он облегчённо вздохнул, потирая всё ещё красные уши, чувствуя, как предательски быстро и громко бьётся его сердце в груди. Ему кажется, что он вот-вот взорвётся. Он пытается сохранять спокойствие, но не может. Его сердце колотится так громко, что почти оглушает. Цзяо Яншэнь же изящно вывел последний штрих в написании, поспешил убрать кисть и внимательно посмотреть полученное. Не отвлекаясь, он спросил: — Так чего пришёл? Тянь Тан же почти забыл, зачем он, собственно, пришёл. Ему стало очень интересно, что же так усердно выводил шифу. Отбросив прежнее стеснение, юный дракон, лишь отмахнувшись коротким: — Уже ничего, — поспешил подойти поближе к Цзяо Яншэню. Присев на корточки рядом с непревзойдённым, Тянь Тан пригляделся к бумаге, которую держал в руках Цзяо Яншэнь. Алое пламя свечи осветило надпись: «Жизнь, похожая на сон». Изумлённо выгнув бровь, Тянь Тан вопросительно перевёл взгляд теперь уже на самого шифу. Юный дракон, не удержавшись, спросил: — Шифу, к чему вы писали эту надпись? Цзяо Яншэнь же, если бы мог, то слегка улыбнулся бы. Но он, с лёгкой ноткой грусти, ответил: — «Жизнь, похожая на сон». Она полна взлётов и падений, моментов радости и моментов печали. Это смесь разных эмоций, которые составляют повседневную жизнь. Иногда это может быть ошеломляющим и непредсказуемым, но именно это делает жизнь такой прекрасной. Есть моменты невероятного счастья, которые похожи на самый сладкий сон, а есть моменты невероятной печали, что подобны кошмару наяву. Но, в конце концов, это то, что делает жизнь такой особенной. Это то, ради чего стоит жить и что стоит праздновать, — проведя рукой по ещё мокрой туши, Цзяо Яншэнь нарочно смазал надпись рукой. Чёрная тушь медленно потекла с бумаги вниз, падая маленькими каплями прямо на стол. — Я уже давным-давно проснулся… Тянь Тан, хоть и вник в суть этой фразы, однако предложение, что добавил Цзяо Яншэнь позже, он не до конца смог понять. Внезапно, его голову посетил не самый лучший вопрос для непревзойдённого, который интересовал его, но который мог задеть чувства шифу… — Шифу… А ради чего вы живёте и встречаете каждый рассвет и закат солнца? — чуть робко спросил небесный дракон, волнуясь. Цзяо Яншэнь, посмотрев воспитаннику в глаза, опустил взгляд, долго выискивая что-то у себя под ногами. Но всё же, сказал: — Ради чего я живу?.. — Да! Ведь, насколько я знаю, что только самое сильное желание или стремление к чему-либо может привести ко второй жизни в обличии призрака, а после и демона! — с большим энтузиазмом воскликнул Тянь Тан, ведь он читал книжки, и он уверен в том, что они никогда не соврут. Помнится, он даже специально таскал из библиотеки шифу разные книжки о богах и демонах. «Условие становления призраком — неисполненное желание». Интересно, какое было неисполнимое желание у его шифу? Остаётся ли оно неисполнимым по сей день? — Моё неисполнимое желание… — чуть помолчав, Цзяо Яншэнь убеждённо покачал головой. — Это не важно. На что Тянь Тан, чуть приблизившись, воскликнул: — Нет, для меня это важно! Я должен знать вас! Как иронично, ведь этот маленький дракон не знает даже капли его… Настоящего… — В этом нет необходимости. — Но шифу… — Нет. Как бы Тянь Тан не доставал шифу, как бы тот не отстранялся от него, рядом с ним он всегда будет чувствовать то самое родное и семейное тепло. Ведь на целом мире у него есть только шифу. Решив не докучать тому, ведь и так был виноват перед Цзяо Яншэнем, Тянь Тан просто сел рядом, наблюдая. Он не отрываясь смотрел прямо на лицо шифу, что был повёрнут к нему профилем. Из-за того, что волосы непревзойдённого были в неком хаосе и были видны пару запутавшихся локонов, Тянь Тан с привычки потянул к ним руку. Но как только он коснулся волос Цзяо Яншэня, тот почему-то резко отпрянул от юного дракона, холодно посмотрев на того. Вытянутая рука молодого дракона висит в воздухе, и Тянь Тан почувствовал себя невероятно неловко. Непревзойдённый с пренебрежением смотрит на болтающуюся руку. Его не забавляет то, что кто-то собирается трогать его. Он не уверен, что кто-то в действительности захочет касаться его… Даже когда его намеренно трогали, это имело лишь враждебное значение. Из-за чего его голос прозвучал слегка неуверенно и растерянно, совсем позабыв о прежней отчуждённости: — Что ты собирался делать? Но услышав свой голос, демон тут же впал в недоумение. Наконец, когда Тянь Тан пришёл в себя, поспешил тут же убрать свою руку, боясь, что сделал всё только хуже. Юному дракону было невероятно стыдно. Ведь у него на уме не было ничего плохого. — П-простите… Шифу… — виновато опустив голову, пролепетал юный дракон. И всё же, добавив. — Я всего лишь хотел заплести вам волосы, ведь они запутались и наверняка мешают вам… Ни о чём плохом я не думал! «Заплести Волосы…» Заплести… Волосы… Ему..? Цзяо Яншэнь был ошарашен… Возможно… Ему уже когда-то заплетали волосы… Но, наверное, это было так давно, что он напрочь позабыл об этом. Однако те ощущения того, что кто-то аккуратно распутывает твои волосы, почему-то отдались непревзойдённому некой болью. Он не помнит. Да, он уже давно стал подмечать за собой, что мало кого-то или что-то помнит из своей жизни до становления призраком… Лишь мутные силуэты и размытые временем лица, которые что-то говорят. Какая-то женщина, какой-то юноша, не старше четырнадцати лет… Кажется, они были близкими…? Почему-то Цзяо Яншэню вновь захотелось почувствовать такое чувство, когда тебе заплетают волосы. Ведь сам он очень давно научился делать это самостоятельно, полагаясь лишь на одного себя, не рассчитывать ни на кого. Без всяких упрёков, он более-менее утешительным тоном сказал: — Ты можешь. Сначала Тянь Тан подумал, что ему, должно быть, всё кажется. Он сглотнул, когда его глаза распахнулись от удивления: — Могу… Что? Непревзойдённый бросает на него пустой взгляд, не делая ни движения, ни выражения. Его лицо не меняется и глаза не моргают. Он просто смотрит на Тянь Тана, не мигая, почти сквозь него, как будто его там и нет. — Ты можешь заплести мне волосы. Это было утверждение или же вопрос? Воодушевившись услышанным, Тянь Тан тут же подскочил на ноги. От переполняющей его радости, он, не удержавшись, пару раз попрыгал на месте, вытянув руки к потолку. Должно быть, сейчас он мало чем похож на ту благородную маску, что он выстроил вокруг себя, позволив эмоциям взять верх. Впервые ему было разрешено заплести волосы шифу! Как же тут не радоваться? Переведя дух, Тянь Тан заметил, как Цзяо Яншэнь смотрел на него. Разумеется, всё так же отчуждённо, но в то же время, Тянь Тан увидел в шифу совсем малую часть утешения. Усевшись за спиной шифу, Тянь Тан аккуратно и очень нежно взял пару локонов волос. От них пахло чем-то сладким. Но позже юный дракон заметил что-то в волосах, как позже оказалось — это была пыльца цветов. Возмущённый тем, что шифу не следит за тем, что у него в волосах, Тянь Тан недовольно буркнул: — Шифу, вы опять были в саду и лежали среди цветов? У вас вся голова в пыльце! Цзяо Яншэнь промолчал, сожалея, что решил поддаться мимолётному желанию. Ему ведь нужно как можно меньше контактировать с этим маленьким драконом, дабы не навредить тому. Так почему же он продолжал сидеть, чувствуя за своей спиной размеренное дыхание и то, как скрупулёзно юный дракон вычищает его волосы от пыльцы, и то, как бережно тот распутывает целую сеть паутин из его волос, собирая в отдельные пряди. В конце-концов, из-за того, что у Тянь Тана было мало опыта в заплетении волос, итоговая причёска вышла крайне убогой косой, из которой выбивалось множество волосков, да и сама она была очень слабой. Это была одна большая коса, что была сделана явно не профессионалами. Смотря на это, сам юный дракон очень стыдился конечным результатом, потому что считал, что такая причёска не подходит шифу, что она слишком неаккуратная и небрежная. Он полагал, что приложил слишком мало стараний, вот почему она и вышла такой плохой. Но Цзяо Яншэнь, свесив косу с левого плеча, тщательно пригладил все выбившиеся волоски, достав откуда-то зеркало и не смотря себе в глаза, мельком взглянул на свои волосы. — Простите, шифу. Я так хотел заплести вам красиво, но в итоге получилась полнейшая брехня… — с виноватой грустью прокомментировал Тянь Тан. Цзяо Яншэнь, всё ещё приглаживая свою косу, отметил: — Недурно. Как же быстро меняются эмоции на лице юного дракона. Тянь Тан вновь расцвёл с улыбкою. — Правда-правда? — с надеждой в глазах, Тянь Тан тут же начал строить свои лазурно-голубые глазки, подобно ребёнку, умоляющему купить ему что-то. Даже не взглянув на маленького дракона, Цзяо Яншэнь, равнодушно проведя глазами по письменному столу, вторил: — Вполне сносно, — и взмахом руки небольшое зеркало исчезло без следа. Тянь Тан любил, когда его хвалит шифу, быть может, он даже жить без этих слов не может. Потому что целиком и полностью привязан к Цзяо Яншэню. Юный дракон считал, что они самая настоящая семья. Да и впринципе у него и не было никого ближе, чем сам непревзойдённый князь, который каждый раз звал его не по имени, а… «Сяо Лун». Чуть задрав подбородок и неловко потерев нос, Тянь Тан, пытаясь скрыть свою улыбку до ушей, отвернулся от Цзяо Яншэня. Как внезапно, непревзойдённый спросил: — Как проходят дела к подготовке сцены? Юный дракон, что-то рассчитав в своей голове и вспомнив то, как продвигаются дела, расчётливо ответил: — Всё идёт к стадии завершения. Остались лишь считанные штрихи и её можно будет уже скоро использовать, — именно в такие моменты, когда дело заходит об ответственности и порядочного лица, тогда Тянь Тан в действительности становится похож на своего шифу. Юный дракон завидовал спокойности и холодному уму Цзяо Яншэня. Поэтому, каждый раз, когда приходится покидать дворец Цзимо, юный дракон старается быть похожим на своего шифу. Говорят, ребёнок берет всё самое лучшее от родителей, не так ли? — Как идёт прогресс игры на инструменте? — всё так же равнодушно спрашивал Цзяо Яншэнь. На первый взгляд это может показаться как-то, что ему впринципе безразлично всё это дело. Однако Тянь Тан продолжал исправно отвечать шифу в той же манере. — Я, конечно, всё ещё не мастер, но, как по мне, я играю достаточно хорошо, чтобы сыграть на публике. Ведь я уже которое десятилетие учусь играть на гуцине! — последнее предложение явно было выделено чёткой интонацией, как бы намекая, что юный дракон с предвкушением ждёт того дня, когда услышит от своего шифу то, что он идеально играет на гуцине. Отодвинув в сторону все письменные принадлежности и приложив руку к подбородку, Цзяо Яншэнь, чуть облокотившись на стол, прикрыв глаза, скучающе произнёс: — Сыграй мне. Я послушаю. Немного потупив, Тянь Тан, недоумевающие поморгав, решил исполнить просьбу, произнеся имя своего инструмента: — Маньюэ! Инструмент тут же очутился в его руках. Он плавно провёл ладонями по струнам гуциня, что был сделан из довольно белой древесины, на конце которого было небольшое удлинение, схожее со змеиным хвостом. Этот гуцинь специально делали под стать небесному дракону. Да на нём даже в некоторых местах вырезаны небольшие чешуйки! Юный дракон мягко улыбнулся при виде своего инструмента. Усевшись поудобнее, он, поджав ноги под себя, уложил тяжёлый инструмент себе на ноги. Тянь Тан никогда не жаловался на крупные габариты своего инструмента, он считал, что это была очень малая плата за то, что он вообще научился играть на гуцине. Ведь, как говорил его шифу, «Благородный муж должен уметь четыре вещи: владеть искусством игры на гуцине, играть в шахматы и уметь обращаться с кистью, как каллиграф и художник». Перед игрой юный дракон, размеренно дыша, стабилизировал свой драконий дух. Дабы это после не откликнулось ему при игре. Легонько коснувшись одной струны, за ней послышалась и другая. Тянь Тан неторопливо начал играть на гуцине, мягко перебирая одну струну за другой. Он, изливая мелодию, прикладывал к ней свой поток духовной энергии, одновременно с игрой используя заклинание, которое он перенял у шифу. Цзяо Яншэнь, играя на своей окарине, также вливал в неё свою энергию, создавая успокаивающую мелодию, которая помогала ему в самые трудные моменты. Такие, как открытие горы Тунлу… Гуцинь Тянь Тана, с именем Маньюэ, издавал нежный и успокаивающий звук. Его игра расслабляет и успокаивает, и видно, что он очень старается. Он играет с такой деликатностью и грацией, что его музыка почти гипнотизирует. Его игра настолько плавна и непринуждённа, что кажется, будто течет вода. Любому слушателю ясно, что он — мастер своего дела. Тогда как сам Тянь Тан ещё не признал свой талант, он станет поистине искусным мастером, когда именно Цзяо Яншэнь скажет ему это. Ведь ему больше и не нужно. Ему не нужны эти хвалебные лести в свою сторону, которые не имеют для него абсолютно никакого веса, ему не нужны поощрения, которые он получает каждый раз, когда сделал что-то правильно. Ему это не нужно. «Байлянь-хуаван — прекрасный и нетронутый цветок белого лотоса, единственный луч в этой пучине бездны, один величественный образ одного существа, ещё чистого и нетронутого всем злом и всеми грехами, стоящего одиноко среди всего зла, мерзостей и нечистоты». Тянь Тан не обременяет себя этим неприкосновенным образом. Это его выбор. Он может быть одновременно и Байлянь-хуаваном, и непоседой сяо Луном. Главное, он здесь и сейчас, а не то, какой он. Разумеется, возможно, не будь здесь Цзяо Яншэня, он бы не стал проводить всё своё время в Зазеркальном Хребте. Однако милостивые образы совсем радушных ему демонов-жителей этого места привязали его к себе. Он рад быть частью всего этого нечистого. Юный дракон рад доказывать себе, что, если ты нечисть, то не значит, что плохая. Грань добра и зла так размыта, что порой он и сам путается.