***
Се Ляню, не удержавшему Бога Смерти, повезло не меньше. Он немало времени провёл в полёте, пока перед ним проносились осколки зеркал, в которых виднелись знакомые пейзажи: вот – его монастырь Водных Каштанов, а это Небесная столица, там высокое здание Чэньшуй, здесь Крепость Баньюэ... То время, которое он провёл в полёте, будто замедлилось. Принц уже и не знал, сколько времени прошло, но, казалось, вечность. Однако, когда знакомые ему картины сменились на совершенно неизвестные местности и… Людей, которых он прежде не видел, Се Лянь попытался разглядеть каждую мелочь. Множество каких-то людей, чьи лица были смазаны, и их невозможно было разглядеть... Парень, что был в поношенных, но опрятных одеждах; женщина, которая носила более-менее приличные вещи; мужчина, одетый в одни перешитые тряпки; старик, облачённый в золотые одежды, расшитые драконами. Возможно, но именно тот старик, чьё лицо было не так сильно размыто, напомнил принцу кое-кого. Также, был ещё один человек, которого Се Лянь, по первости, даже не заметил... Это был юноша, чьё лицо было сильнее всех стёрто. Но на нём всё же можно было разглядеть некоторые приметы: он носил дорогие одежды, выражая своей фигурой какого-то статного молодого господина, его осанка была прямая, а руки сложены у колен. Этот юноша был больше похож на куклу, чем на человека. Его иссиня-чёрные волосы были аккуратно уложены на макушке, и в его локонах была странная отчётливая белая прядь, которая ниспадала ему на плечо.. Черты его лица были неособо заметны и отчётливы, а казались размытыми и слитыми воедино. Трудно было разобрать какие-либо характерные особенности. Но почему-то, хоть этот человек и был сильно размыт, Се Ляню показалось странным, что у этого юноши не было отчётливого кадыка… Принц лишь отмахнулся, заверив себя, что, быть может, он что-то упустил из виду… Все эти люди – кто они? Быть может, с этим зеркалом что-то не так? Возможно, он вообще не должен был сюда попасть… Однако, почему же ему столь запомнился образ того молодого господина? Несмотря на то, что он не мог разглядеть его лицо, Се Лянь почувствовал какую-то связь с тем человеком, когда смотрел на его фигуру. Он как будто знал этого человека… В нём было что-то знакомое, чего он не мог определить или понять. Внезапно Се Лянь ощутил, что его тело начало куда-то стремительно падать, а скорость начала увеличиваться. Он летел всё быстрее и быстрее, и внезапно рухнул на твёрдую поверхность, приземлившись с громким стуком. Протяжное эхо его глухого падения со звоном отдалилось куда-то. Помотав головой, принц, хоть и потерял равновесие и на мгновение удивился, но быстро оправился и встал. Он был сбит с толку и дезориентирован этим внезапным и неожиданным падением, и ему немедленно захотелось разобраться, что же произошло и где он сейчас находится… Он огляделся, и с удивлением увидел, что в поле его зрения не было ни души. Он был совсем один в этих пустых и тихих коридорах. Не было ничего, кроме белого мраморного пола и чёрных стен, уходящих вдаль, в неизвестность. Похлопав глазами, Се Лянь застыл на месте, пытаясь придумать какой-нибудь план. Ему нужно было думать быстро и тщательно, так как это была зловещая и сложная ситуация. Он был один в этом пустом и тёмном месте, и ему нужно было найти способ выбраться и отыскать Бога Смерти. Возможно, ему для начала стоит попробовать связаться с Янь Ваном… Однако попробовав это сделать несколько раз, тот убедился, что в этом загадочном месте невозможно даже сигнала о помощи подать, что уж говорить о разговорах. Это было странное и загадочное место, и, казалось, в нём были свои правила и законы, которые было трудно понять или интерпретировать. Безнадёжно вздохнув, Се Лянь, собравшись, решил хоть куда-нибудь пойти. Он не мог просто сидеть на одном месте и ничего не делать. Он должен был рискнуть, даже если казалось бессмысленным или маловероятным, что он найдёт кого-нибудь или что-нибудь. Ступив вперёд, его шаг эхом пронёсся в ушах и полетел дальше, будто на несколько тысяч ли вперёд. Звук его шагов и движений усиливался, также разносясь по пустому и безжизненному коридору, создавая впечатление, что пространство было огромным и бесконечным. Каждое его движение и каждый шаг в этом месте, казалось, увеличивались и усиливались, и было трудно оценить, насколько далеко что-то было. В этих пустых коридорах и запутаться можно. Се Лянь уже не малость прошёл, однако ему казалось, что это действительно не заканчивается. Принц чувствовал себя всё более утомлённым и истощённым, и он изо всех сил пытался сохранить свою энергию и решимость. Ему нужно было идти дальше, но это становилось всё труднее. И когда Се Лянь, был совершенно измучен и дезориентирован от своих бесцельных и бесплодных блужданий в поисках какой-либо двери или выхода из этого тихого и сумрачного коридора, место вдруг озарилось маленьким серебристым светом. Каково же было его удивление, когда он увидел крошечную серебряную бабочку Хуа Чэна, медленно и осторожно приближающуюся к нему. Бабочка села ему на плечо и, казалось, предложила ему утешение и дружеское общение в этом тёмном и одиноком месте. Бабочка дала небольшой проблеск света и надежды, и это было долгожданной и неожиданной переменой в одинокой пустынной атмосфере. — Сань Лан..! — неожиданно для себя воскликнул принц. Внезапно серебряная бабочка взмахнула своими тонкими и маленькими крылышками, взлетев на уровень лица принца. Движения бабочки были мягкими и нежными, и это, казалось, указывало на то, что принц должен последовать за ней и довериться её руководству. Се Лянь без колебаний и сомнений решил довериться Хуа Чэну, как он делал это много раз раньше. — Хорошо, Сань Лан, я последую за тобой, веди, — как только принц согласился следовать за ней, бабочка вдруг взмахнула крыльями, взлетев в воздух, полетев дальше по коридору. Она испускала маленькое и слабое свечение, как будто освещая ему путь и указывая нужное направление. Бабочка летела впереди по пустынному и безлюдному коридору, а принц следовал за ней, полагаясь на её свет. Сделав всего несколько шагов, бабочка вдруг остановилась и зависла в воздухе перед какой-то стеной. Се Лянь был сбит с толку этой внезапной остановкой, и он хотел знать, почему бабочка остановилась именно тут. Бабочка зависла на месте, как будто ждала, когда принц приблизится и исследует стену или строение. Он подошёл к стене и медленно и внимательно осмотрел её, ощупывая и трогая руками. Его озадачила и смутила стена, и он хотел знать, почему бабочка решила остановиться именно здесь. — Здесь что-то есть, Сань Лан? — спросил принц, повернувшись головой к серебрянной бабочке Хуа Чэна. Бабочка вдруг взмахнула крыльями и метнулась как можно ближе к стене, прежде чем вдруг осветить принца ярким и ослепительным светом. Внезапная и неожиданная вспышка света застала Се Ляня врасплох, и он на мгновение был ошеломлён яркостью и интенсивностью света. Свет был свирепым, так что принц был вынужден закрыть глаза и прикрыть их руками. Через некоторое время он открыл глаза и был удивлён увиденным. Вместо стены не осталось ничего, кроме любопытных и странных осколков, разбросанных по полу, словно остатки разбитых зеркал. Они были раскиданы по полу, и казалось, что стена полностью распалась и разрушилась. Серебристой бабочки Хуа Чэна нигде не было видно, и она будто исчезла, растворившись в этой короткой и странной вспышке света. Потрясённо и с прищуренными глазами, всё ещё оправляясь от неожиданной и внезапной вспышки, тот осторожно подошёл к разрушенной стене, медленно и нерешительно приближаясь, чтобы исследовать. Се Лянь был в недоумении и молчал, так как всё ещё шатался от произошедшего. Его глаза изо всех сил пытались приспособиться к внезапному изменению освещения, и было трудно сфокусироваться и разглядеть какие-либо детали или особенности в пространстве. — Сань Лан?.. Однако на его зов уже больше не прилетала никакая серебряная бабочка... Возможно, это была маленькая жертва, которую принёс Хуа Чэн, чтобы привлечь его внимание и заставить принца посмотреть вперёд, сквозь разрушенную стену, увидев перед собой дверь. Это мог быть способ для бабочки направить и привести его к долгожданной двери. Се Лянь, стряхнув пыль, поднял руки в воздух и сделал размашистый жест, как будто стряхивая любые мелкие частицы или мусор, которые могли присутствовать. Дверь была необычной деталью в пустом коридоре, и это было странным и неожиданным зрелищем для него. Се Лянь осторожно подошёл к двери и с удивлением обнаружил, что она не заперта. Дверь была слегка приоткрыта, как будто она была кем-то забыта или оставлена такой по неизвестной причине. Когда принц толкнул дверь, он был ошеломлен, он едва мог поверить своим глазам, когда увидел за дверью красивый и пышный сад белых хризантем, в центре которого возвышалось огромное дерево. Сад был пленяющим зрелищем для глаз, и это было долгожданное и удивительное открытие в мрачном и пустынном коридоре. Белые распустившиеся цветы наполняли воздух своим ароматным запахом, лёгкие листья дерева ниспадали на землю, а сад привносил в холодный и одинокий коридор ощущение красоты и жизни. Это было замечательное открытие, и был удивительный контраст с тьмой и пустотой, которые Се Лянь ожидал за дверью. Всё ещё потрясённый увиденным, он долго стоял в сенях, не в силах решить, идти ли ему в сад. Красота цветов и пышного сада завораживала и манила, но принц колебался и сомневался. Он боялся потревожить цветы и повредить нежные лепестки. Он также боялся нарушить спокойную и мирную атмосферу, которую создавал сад, и казалось неправильным ступать по такому красивому и нежному месту. Внезапно в саду заиграла знакомая, и уже известная ему мелодия. Это было неожиданное и поразительное открытие, и оно добавило таинственности и интриги, окружавшей странный сад. Принц был ещё более любопытен и очарован этим новым явлением, и он был полон решимости выяснить источник мелодии. Она, казалось, исходила откуда-то из-за массивного ствола дерева и играла через определённые промежутки времени. Это был звук окарины. Се Лянь, пересилив себя, осторожно сделав шаг вперёд, с удивлением заметил, что цветы словно по волшебству расступились перед ним, и открыли небольшую узкую тропинку к дереву. Принц был изумлён красотой и изяществом цветов, которые, казалось, двигались и отзывались на его присутствие. Он медленно и осторожно пробирался по узкой тропинке, и с осторожностью шёл, подходя к дереву. Сделав небольшой круговой обход вокруг, принц обнаружил источник услышанной им влекущей мелодии. Это был И Чэнь! У самого основания дерева сидел слепой заклинатель, небрежно и непринуждённо играя на своей окарине сюнь. Се Лянь очарован умением мечника, а звук мелодии, исходившей от окарины, завораживал и приводил его в восторг. И Чэнь был одет в простое чёрное ханьфу с длинными рукавами. Его глаза были обмотаны повязкой, как это было раньше, когда он притворялся слепым. Волосы были мягкими и шелковистыми, всклокоченными и небрежно ниспадали на худые плечи. Он был одет просто, и в нём не было никаких признаков богатства или роскоши. Нежные и тонкие черты лица И Чэня были обычными и типичными для всех живых существ, а в его цвете лица не было и следа усталости или бледности. Его цвет лица был ясным и гладким, а лицо было спокойным и безмятежным, как будто у него не было ни забот, ни тревог в этом мире. Будто на целом мире есть только он, сад и его окарина. И Чэнь не был похож на ужасного и печально известного непревзойдённого князя демонов, который был прославлен своими не очень хорошими делами. Он, казалось, не имел такой же ауры или внешности, как демон, завоевавший устрашающую репутацию. Однако это казалось на первый взгляд. Се Лянь, поклонившись, привлёк внимание И Чэня своим голосом: — Вот мы снова и встретились, И Чэнь. Ты говорил, что наша следующая встреча произойдёт только тогда, когда цветы встанут из праха, однако, похоже, твои слова были ошибкой… Слепой мечник, отложив свой инструмент подальше от губ, поднял голову кверху. И лишь спустя мгновение он, открыв рот, промолвил: — Ваше Высочество, я тогда не ошибся. — Тогда почему ты мне это сказал? — вопрощающе спросил принц. Се Лянь, оглядываясь по сторонам, почувствовал, как будто его тело действительно было в блаженстве, а душа пребывала на персиковом источнике. — Возможно, просто именно эти слова пришлись мне по вкусу... Принц, почёсывая в задумчивости и нерешительности подбородок, не знал, что сказать в ответ. Казалось, И Чэнь наслаждался замешательством Се Ляня и трудностями в ответе, как будто его забавляла или развлекала неуверенность принца. Он чувствовал себя неловко и не в своей тарелке в присутствии слепого заклинателя, и он не знал, что ответить или что сказать ему. — Похоже, Ваше Высочество не знает, что ответить. Тогда, может быть, у вас будет вопрос насчёт моего обличия? Но Се Лянь растерянно застыл, после секундного колебания и замешательства он заговорил и задал тому вопрос тоном неуверенности и замешательства: — Почему у меня непременно должен быть вопрос насчёт твоего облика? Но И Чэнь, отмахиваясь руками, широко раскинул руки в стороны. Он жестикулировал и размахивал руками в почти игривой и беззаботной манере, словно пытаясь отмахнуться от беспокойства или вопросов принца: — Появление Собирателя Цветов перевернуло небесное гнездо с ног на голову. Он был в своей истинной форме, и это было невероятное зрелище. Похоже, именно Его Высочество побудил его появиться таким образом, и, казалось, что Его Высочество был любопытен и заинтересован в том, чтобы узнать, как он будет выглядеть. Его Высочеству разве не интересно, а какое у меня обличие? Се Лянь, вздохнув, помотал головой туда-сюда: — И Чэню самому решать, захочет ли он появиться передо мной в своём настоящем обличии, или же нет. Я не вправе тебя заставлять. Се Лянь знал, что он не может заставить И Чэня что-либо сделать, и он позволил тому самому решить, хочет ли он раскрыть свою истинную форму ему или нет. В конечном итоге, именно он должен был сам определить свои собственные решения. И Чэнь, который до этого момента непринуждённо сидел на корнях дерева, вдруг встал и подошёл ближе к принцу. Его поведение и отношение мгновенно изменились, и он больше не был расслабленным и небрежным. От его внезапной ауры, источавшей зловещий холод, атмосфера менялась, в воздухе чувствовалось напряжение. Как будто что-то вдруг изменилось в саду, и появилось ощущение опасности и беспокойства. Внезапно сад стал менее гостеприимным и более зловещим. Слепой заклинатель, резко повернувшись спиной к Се Ляню, заложив руки за спину, вдруг холодно и бесстрастно заговорил. Его голос был отстранённым и бесчувственным, и казалось, что его эмоциональное состояние резко изменилось. Тон его голоса и его отношение были одновременно холодными и отстранёнными, и в его поведении больше не было ни теплоты или дружелюбия. — Ваше Высочество, знаете ли вы, что мы сейчас находимся в моём дворце Цзимо? Знаете ли вы, что это за дерево? Хотите ли вы знать, где сейчас находится ваш друг? Однако Се Лянь молчал и ничего не говорил. Его руки были сцеплены в замок, и он продолжал мягко и нежно улыбаться. Принц оставался спокойным и невозмутимым перед лицом изменившегося в поведении и отношении И Чэня, и он сохранял чувство самообладания и достоинства. Принц старался не казаться взволнованным и продолжал оставаться непринуждённым в присутствии слепого мечника. Но И Чэнь продолжал говорить чёрствым и бесстрастным тоном, как будто он говорил сам с собой. Он явно больше не пытался общаться или отвечать на молчание Се Ляня или его вопросы, но теперь он говорил так, как будто был один. Будто у него были свои мысли и планы, и его больше не беспокоило и не интересовало присутствие принца. И Чэнь медленно и осторожно шёл к дереву, постепенно обходя его с противоположной стороны. Однако, когда он полностью обогнул дерево и снова оказался перед принцем, он уже не был тем же человеком, что и раньше. Он полностью изменил свой внешний вид и поведение, казалось, что он стал кем-то совсем другим. Его внешний вид и манеры изменились, и он уже не был тем покладистым и расслабленным человеком, каким был вначале. И Чэнь стал совсем другим существом, и его личность претерпела полную трансформацию. — Я отвечу. Это – персиковое дерево, что я посадил ещё очень давно. А ваш друг сейчас также находится в моём дворце и, похоже, его уже нашел сяо Лун. Перед Се Лянем стоял совершенно другой человек и личность… Небрежно распущенные волосы сейчас были собраны в неаккуратную и толстую косу, что мягко лежала на левом плече, а из причёски выбилась небольшая белая прядка. Одежда тоже претерпела некоторые изменения… На И Чэне было совершенно другое ханьфу, уже расшитое золотыми нитями. Длинные рукава ханьфу плясали и развевались на ветру, когда он двигался. В своих вытянутых руках И Чэнь держал цветок белой хризантемы, который он медленно крутил в худощавых пальцах. Взгляд принца поднимался с очаровательных и тонких плеч, его длинной шеи, заметного кадыка и отчётливо острой линии подбородка на его луноподобное лицо. Лицо И Чэня было бледным и безжизненным, а под золотыми и мёртвыми глазами были тёмные круги, лишённые всякого света и жизни. — Ваше Высочество, есть ли вам что-нибудь сказать? — отчётливо и будто неживым голосом спросил у принца И Чэнь… Нет. Это больше не И Чэнь... Это Цзяо Яншэнь. Пока принц смотрел, два изображения в его голове вдруг слились перед глазами. Первым изображением был молодой господин, которого он видел, пока летел в зазеркалье, а вторым был облик Цзяо Яншэня. Два изображения текли и сливались воедино, и казалось, что принц видел две стороны одного и того же человека. Вот только что-то одно у него не складывалось… Если Цзяо Яншэнь и есть тот молодой господин, которого он видел, тогда почему он выглядит немного иначе… Тот юный господин выражает своей фигурой того, кто был будто скован или же выглядел более благороднее. Тогда как Цзяо Яншэнь ведёт себя холодно и отстранённо. Принца вдруг осенило. Кадык. Принц пытался припомнить и вспомнить детали или особенности, которые он мог упустить из виду, когда впервые увидел молодого господина в зазеркалье. Он пытался вспомнить, замечал ли он кадык на шее юноши и пытался понять, почему он не заметил его раньше. Если юный господин – и в самом деле Цзяо Яншэнь, то у него должен быть кадык, но почему он не видел его раньше? Се Лянь пытался сложить пазл и понять, почему он раньше не заметил такую деталь. Однако разум принца был наполнен глубокими и весомыми мыслями. Потерев виски и несколько раз покачав головой, он решил на время отложить свои мысли и размышления. Теперь Се Лянь был полон решимости разгадать тайну и выяснить правду о личности того молодого господина и что его связывает с Цзяо Яншэнем. — Ваше Высочество. — А? Да, И Чэнь? Цзяо Яншэнь внезапно бросил цветок белой хризантемы на землю и стряхнул с руки лепестки и пыль. После этого он снова повернулся к принцу и начал говорить. Он больше не был таким спокойным и расслабленным, как раньше, и ему больше не хотелось притворяться небрежным или непритязательным. Теперь он был более уверенным и напористым, и он был полон решимости получить ответ от принца. Он больше не был игривым или забавным, и его больше не интересовала прежняя шутка с Се Лянем. Теперь он был серьёзен и решителен. — Ваше Высочество, вы всё ещё хотите меня видеть? Тем не менее, Се Лянь, хотя и был удивлён изменившейся внешностью и поведением И Чэня, продолжал улыбаться, и это изменение его не смутило. Принц, казалось, не обращал внимания на перемены И Чэня. Он вёл себя так, как будто ожидал этого или его это совершенно не беспокоило. — И Чэнь, пусть твой настоящий облик и такой, однако это не изменит моего мнения насчёт тебя. Цзяо Яншэнь, присевши на корне персикового дерева, казалось, что-то задумал или о чём-то задумался. — И Чэнь, ты говорил, чтобы я берёг это зеркало. Можешь ли ты объяснить, кто в нём отражается? Однако, помолчав некоторое время, он как будто что-то обдумывал в своей голове и думал о том, что сказать, но теперь продолжил свою речь спокойным и размеренным голосом: — Ваше Высочество, хотите ли вы видеть вашего коллегу? Се Лянь, который думал о странной манере, с которой тот избегал его вопроса, внезапно заговорил: — Ты про Бога Смерти? Ты знаешь, где он? Цзяо Яншэнь махнул рукой и заговорил. Его манеры были пренебрежительны, и он, казалось, отмахивался от беспокойства принца. Говорил он слегка раздражённо и казалось, что он старается не отвечать на вопрос принца: — Разумеется, этот Яньло-ван находится в моих владениях, и я могу спокойно отследить его местонахождение. — Вы можете привести его сюда? — воодушивившись, с воскликом спросил Се Лянь. — Хорошо, если таково желание Его Высочества... Цзяо Яншэнь сложил руки, щёлкнув пальцами. В одно мгновение в пространстве рядом с принцем появилась небольшая трещина. Се Лянь уже видел подобное, когда И Чэнь покинул деревню Водяных Каштанов. И из этого странного портала послышался очень громкий и знакомый крик, будто кто-то летел через этот портал, и этого «кого-то» застали врасплох...***
Когда Бог Смерти разделился с принцем, его много и долго куда-то мотало из стороны в сторону, яростно перебрасывая его тушку вверх-вниз, влево-вправо, подобно какой-то тряпичной кукле. Если бы он был живым, то его бы точно уже давно тошнило. Из-за этих яростных и быстрых перемещений в Зазеркалье его половинчатая маска, которую дал ему тот странный старейшина, внезапно слетела с его лица. Янь Ван уже потянулся рукой за ней, когда почувствовал, как его тело внезапно потянуло вниз к земле, он потерял равновесие и устойчивость, и теперь свободно начал лететь к земле. Он стремительно падал, и казалось, что он падал безо всякого контроля, и был не в состоянии остановить или замедлить свой спуск. Вскоре он был выплюнут наружу и его с громким хлопком швырнуло на твёрдую и холодную поверхность. Чистые ножны слетели с его пояса, а острый клинок меча Сывана отлетел от Янь Вана на пару чжанов, немного поскрежетав лезвием по… Полу?.. Он потёр голову руками и потратил несколько минут на то, чтобы прийти в себя и осознать своё новое положение, Бог Смерти был удивлён тем, что было вокруг него. Он был поражен, увидев себя посреди пустого ледяного коридора, полностью лишённого человеческого присутствия или жизни. А по обеим сторонам от него, вдоль стен, было множество неизвестных дверей. Потратив несколько мгновений на то, чтобы обдумать и понять, что произошло, небожитель наконец решил встать. Но когда он встал на колени и начал подниматься на ноги, то почувствовал, как что-то болезненное и тяжёлое упало ему на голову. «Нечто», упавшее и причинившее ему боль, внезапно отскочило от его макушки и приземлилось прямо у его ног. Рассмотрев это, Янь Ван обнаружил, что это и была та самая потеряная полумаска! Потерев голову в месте удара и на мгновение задумавшись, обдумав ситуацию, Бог Смерти осторожно наклонился, потянувшись, чтобы схватить маску. Он, взяв её в руки, подумал, что маска была бессмысленна и бесполезна теперь, когда он был один, и у него больше не было цели носить маску. Да и неужели его божественная аура превосходит его же натуру нечисти? Отложив предмет в небольшой мешочек цянькунь, привязанный у его пояса, Шан Чжицзян поспешил подобрать свой драгоценный меч. Как бы он ни хотел, но этот меч был единственным предметом, которым он мог хоть как-то защититься. Но с другой стороны, если этот меч сломается, то его жизнь оборвётся в одно мгновение. Тем не менее, Бог Смерти не мог так просто расстаться с ним, оставив пылиться для сохранности, потому что это была единственная вещь, подаренная ему от его благодетеля, с которой он бережно сдувал пыль и каждый раз протирал лезвие тряпочкой. Вставив меч обратно в ножны и надёжно прикрепив его к талии, Янь Ван наконец смог полностью подняться. Он несколько раз отряхнул подол своей одежды от пыли и оглянулся в попытках увидеть хоть что-нибудь знакомое. Ничего. Вдаль уходили лишь пустые и одинокие коридоры со множествами дверей. Была полная и совершенная тишина. Единственными вещами, которые можно было увидеть или услышать в коридоре, были звуки собственных шагов Бога Смерти и шорох его одежды, когда он двигался или стряхивал с себя пыль. Это был совершенно пустой и безжизненный коридор во всех отношениях. Шан Чжицзян пробовал связаться с Линвэнь через сеть духовного общения, однако, похоже в этом странном месте стоит какой-то запрет на использование магии… Потому что здесь не работает не только духовная сеть, но и простые заклинания. Так что он не смог воспользоваться даже перемещением на тысячи ли, и Богу Смерти оставалось только идти по этим безлюдным коридорам. Конечно, небожитель неоднократно пробовал подёргать ручки у дверей, но все они были наглухо заперты. У него недоставало сил, чтобы просто взять и выбить одну из них. Ступая вперёд, его каждый раз удивляло эхо, разносящееся после его шагов. Звук отражался от стен, потолка и пола и возвращался к нему волнами, которые звучали как шаги и как его собственные движения. Как если бы он шёл рядом с самим собой. Ведь если приглядеться, то на первый взгляд, это место выглядит совсем непритязательным… Каким-то холодным и покинутым. Бог Смерти провёл некоторое время в коридорах и заметил, что они гораздо интереснее и богаче, чем казались вначале. Шан Чжицзян начал замечать, что, хотя коридоры и кажутся пустыми и заброшенными, должна быть причина, по которой они существуют и почему они так выстроены. Небожитель уже даже привык, что подле него идёт эхо его шагов, так что он спокойно шёл по этим коридорам, словно в лабиринте. И изредка видел двери в коридорах, но осматривал только некоторую их часть… В очередной раз дёрнув за ручку, Янь Ван удручённо вздохнул, опустив голову, и посмотрел на пол под собой, и у него был такой вид, как будто он был совершенно подавлен и опустошён. Несмотря на то, что он не следил за течением времени, Шан Чжицзян всё ещё чувствовал, что он был здесь уже очень долго. Время и продолжительность его пребывания тянулись так медленно. Внезапно, где-то в конце какого-то коридора раздался тревожный и громкий голос юноши: — Кто здесь?! Голос молодого человека звучал так, как будто он предупреждал людей о чём-то. Голос был громким и, казалось, разносился по всему коридору. Так что даже небожитель смог его услышать. Вслед за голосом, по коридору начали разноситься быстрые и яростные шаги. Шаги приближались к Богу Смерти очень быстро и с каждой секундой слышались всё громче. — Во дворце Цзимо запрещено находиться посторонним! Выходите прямо сейчас или мне придётся применить оружие! — продолжал кричать юноша. Шан Чжицзян испугался. Он думал, что никого здесь больше не будет, так что ему не было нужды прятаться. И теперь он мог слышать, как кто-то или что-то неслось по коридорам на большой скорости в его направлении, он понятия не имел, кто или что это было, но он чувствовал, что то, что бежало, было настроено к нему явно с плохими намерениями… Прищурив глаза и пронзив взглядом, Бог Смерти быстро вынул свой меч из ножен и выставил его перед собой, встав в стойку. Он был готов сразиться с этим таинственным врагом и сразиться с ним достойно, как это делал два тысячелетия назад. Шан Чжицзян посмотрел в темноту и место, откуда предположительно должен был появиться таинственный нападавший, сделав глубокий и медленный вдох. Когда же юноша, совсем приблизившись, завернул за угол, увидел, как его поджидал какой-то человек, который выставив свой меч вперед. Бог Смерти сначала не признал в юноше того самого Байлянь-хуавана, который совсем недавно исчез прямо на его глазах. Однако его тут же осенило, и он поспешил опустить клинок вниз. Но Тянь Тан, продолжая стремительно приближаться к Богу Смерти, не узнал в нём того «друга» шифу, с которым недавно попрощался. Ведь из-за маски, которую Шан Чжицзян носил, лицо небожителя было немного изменено, потому что она скрывала не только божественную ауру, но ещё и делала лицо более простым. Однако сейчас небожитель был без маски, а потому, Тянь Тан, вытянув свою руку вперёд, воскликнул: — Цзюсин, ко мне! В одно мгновение в руке юноши вдруг появился длинный хлыст. Он был тонким и гибким и светился мягким и нежным голубым светом. Хлыст вытянулся, а свет заплясал и осветил тёмный коридор. Хлыст был изящным оружием, и он быстро двигался в руке Байлянь-хуавана. Ударив своим оружием по полу, Тянь Тан очень грозно произнёс: — Пробрался значит в мой дом и учиняешь неприятности мне и моему шифу. Какая храбрость! Юноша теперь был в области, где его хлыст мог с лёгкостью достичь Бога Смерти, он высоко поднял ружье и взмахнул им с полной силой. Нацелив удар прямо на ошарашенного небожителя, он был полон решимости, и непоколебим в своём намерении преподать подлецу достойный урок. Однако хлыст с потрескиванием отскочил от небожителя. Шан Чжицзян инстинктивно поднял свой меч и заблокировал кнут, даже не задумываясь об этом! Кнут Цзюсин с грохотом разбился о стены и пол коридора. Слегка потрясённый собственными инстинктами, Бог Смерти не стал тратить слишком много времени на размышления о том, что он будет делать дальше. Испуганно подняв взор, он встретился с озлобленным взглядом юноши. Вскоре его ноги сами унесли его от Тянь Тана, и теперь он со всей скоростью трусливо убегал от Байлянь-хуавана. Но у него больше нет вариантов. Небожитель и подумать не мог, что у такого, казалось на вид, невинного и совсем чистого человека, будет такое разрушительное оружие. И пока он мило беседовал с ним за чаркой вина, он совсем забыл, что этот юноша является учеником самого Непревзойдённого Князя демонов. Что уж говорить о его полной силе! Возможно, то, что увидел Шан Чжицзян является только долей его настоящих способностей. И единственный вариант вернуться в целости и сохранности – бежать! Бежать быстро и без оглядки. Бежать так, будто от этой погони зависит твоя жалкая жизнь. Убегать, заворачивая за углы, пытаться отворить хоть какие-нибудь двери, чтобы можно было спрятаться. Делать всё возможное, чтобы юноша потерял его след и больше не смог преследовать. И пока Бог Смерти давал дёру, лицо Тянь Тана темнело с каждым мгновением. Темнота начала окутывать его, и настроение становилось всё мрачнее и зловещее. Хлыст начал как-то странно изворачиваться, потрескиваясь и принимая совершенно юную форму. Хлыст Цзюсин стал огромным и тяжёлым, изменив свою форму и размер. Он стал необычным двуручным мечом дадао. Однако это неудивительно. Ведь его оружие имеет душу и иногда пугается сокрытого внутри юноши зловещего духа дракона. Без всяких препятствий может исчезнуть даже во время боя, когда он даёт себе волю, позволив эмоциям взять вверх. Хлыст предназначен только для тех моментов, когда он может спокойно и рационально оценивать ситуацию. Но дадао… — Ванцзилэ… — тяжело и с трудом дыша, юноша назвал имя тихим голосом. В руках Байлянь-хуавана тут же засветился огромный двуручный меч и он с грохотом воткнул его остриём в пол, взявшись за него двумя руками. Этот массивный и тяжёлый двуручный меч был предназначен для тех моментов, когда извилистый хлыст внезапно, ощущая бурлящий дух неспокойного небесного дракона, сбегал от хозяина. Дадао был мощным и разрушительным оружием, и он предназначался для того, чтобы рубить, калечить и наносить удары острым и тяжёлым лезвием. Двуручный меч Ванцзилэ был предназначен именно для этого момента… Возможно, эта сокрытая сущность небесного дракона сильно влияла на его разум. Байлянь-хуаван начал очень тяжело и размеренно дышать, понуро опустив голову вниз, пытаясь контролировать силу небесного дракона, который угрожал поглотить его и завладеть его существом. Он так и остался стоять, крепко сжимая руками массивный двуручный меч, не в силах сделать даже шаг, с закрытыми глазами и ресницами, дрожащими от страха и от напора силы, грозившей поглотить его. Согнувшись пополам, юноша стиснул зубы. Пол треснул и раскололся под его ногами, он рухнул и разлетелся на куски, так как чистая энергия духа небесного дракона была слишком мощной, чтобы пол мог выдержать. Словно озверев, Тянь Тань, оскалившись, внезапно оттолкнулся вперёд, оторвавшись от пола, и начал очень быстро догонять Бога Смерти с феноменальной скоростью, неся в своих руках двуручный меч. Его разум как будто помутился, а всё тело перестало ему подчиняться. Его глаза светились небесным цветом, и он, казалось, был поглощён странной и дикой силой, которая была вне его контроля. Он был одержим небесным драконом, обитавшим внутри него, и сила изнутри завладела его разумом. Он больше не был собой, не был в своём уме. Теперь он несётся с огромным грохотом, царапая стены своим мечом и проводя им по ним. Он знал эти коридоры как свои пять пальцев, так что ему не составило труда найти кратчайший путь до небожителя. Бог Смерти обернулся, и его глаза расширились при виде приближающегося Тянь Тана, который издавал громкий и ужасный звук, когда его меч рассекал воздух. Однако он был по-настоящему напуган, когда почувствовал подавляющее и зловещее присутствие энергии, исходившей от юноши. Ещё быстрее ускорив шаг, он завернул за очередной угол. Бог Смерти бежал так быстро, как только мог. Но дойдя до конца коридора, его внезапно настиг тупик… Шан Чжицзян был заблокирован, загнан в угол, и уже не мог убежать от Тянь Таня. Он оказался в ловушке и не знал, что делать. Этот коридор был очень тускло освещён, и всё же огромная тень, которая приближалась всё ближе и ближе, пугала небожителя. Быстро мельком взглянув на тёмный коридор, взгляд Бога Смерти вдруг остановился на двери, выглядевшей совершенно ничем не примечательной и казавшейся незначительной. Но в отчаянии он быстро дёрнул за ручку, и, к его изумлению и удивлению, дверь не была заперта. Небожитель испытал облегчение, он был полон благодарности, почувствовав себя хоть немного удачливым. Пока разум Тянь Таня был занят своей внутренней борьбой с самим собой, Бог Смерти сумел тихо и незаметно проскользнуть в ту комнату, и, прижавшись спиной к двери, он стал ожидать… Но Тянь Тан, не обнаружив никого, попытался взять контроль над своим телом, однако это ему не удалось. Его тело само направилось прямо в тупик, пройдя сквозь стену. Юный дракон знал, что дальше есть путь, но он никогда не думал, что незваный гость додумается пройти сквозь фальшивую стену. Однако именно в этот момент, когда Богу Смерти удалось сбежать, мягкий и успокаивающий золотой свет внезапно засиял от нефритовой подвески дракона, висевшей на шее Тянь Таня. Мягкий свет обвился вокруг юноши, словно одеяло безопасности, и окутал его своим успокаивающим сиянием. Сияние было тёплым, похожим защитные объятия. Юноша судорожно закрыл лицо одной рукой от страха и медленно начал контролировать своё дыхание, успокаиваться. Это необычное сияние и впрямь приводило его чувства в порядок… Только когда юный дракон пришёл в себя, он понял, что его гнев был построен на пустых эмоциях и тревогах, и что он мог сойти с ума от своей вспыльчивости из-за какого никчёмного наглеца, проникшего в его дом. Он чувствовал себя глупо из-за того, что позволил ему напугать его и позволил такому ничтожному противнику вселить злобу в его сердце. Он должен сохранять полное спокойствие и, в какой-то степени, даже хладнокровие. Ведь, повторись такое ещё раз, Тянь Тан не уверен, что сможет сдерживаться. Подняв голову, он посмотрел на клинок двуручного меча, который был отполирован до такой степени, что он мог прекрасно видеть своё лицо. На лице Тянь Тана можно было заметить оказанное влияние небесного дракона за то время, пока он был на грани сознания, потому что на его лбу красовались два необычных драконьих рога. Открыв глаза, его лазурно-голубой взгляд засветился ярко-золотым, похожим цветом, как у Цзяо Яншэня… Чуть прищурившись от боли, в следующий раз, когда он вновь распахнул их, его радужка приняла изначальный цвет. Тянь Тан немного призадумался, вся эта ситуация с драконьей подвеской заставила его впасть в ступор. Это странное золотое свечение и защитный «барьер», похожий на чьи-то объятия… Его глаза, что на миг изменили свой цвет… Юному дракону стало интересно, что же такое использовал его шифу, чтобы создать такой слабительный эффект? Изумлённо похлопав глазами, Тянь Тан внезапно свалился на пол, потому что Ванцзилэ исчезла прямо у него из-под рук, так как её хозяин вновь обрёл душевное спокойствие. — Ванцзилэ, да ты издеваешься! — разочарованно прикрикнул юный дракон… Когда Шан Чжицзян понял, что ему удалось убежать от одержимого и разъяренного юноши, он испустил долгий и глубокий вдох… Чуть прикрыв глаза. Задержавшись в этом состоянии на некоторое время, на него внезапно накатила головная боль, и Бог Смерти осел на пол, державшись за виски он обратил свой взор в сторону комнаты. Его глаза расширились от удивления, когда он посмотрел на комнату. Похоже, он забрёл на чьи-то поминки… Изначально он вовсе не приглядывался к этой комнате, потому что его единственной задачей было спастись, а уже потом оценивать своё убежище. В этой комнатушке было так светло, а также здесь было обилие белых хризантем, накиданных в небольшие горки и покрытые очень толстым слоем пыли. Он снова оглянулся на дверь, вздохнул с облегчением, вытер руки об одежду и начал неторопливо шагать по комнате, осматриваясь. Однако с каждым шагом ему становилось всё дурнее и дурнее, будто всё его тело становилось ватным… Небожитель кое-как доплёл до центра комнаты и случайно наступил на что-то, опустив голову, увидел, что вещь, на которую он наступил, была маленькой подушкой, которую обычно кладут под колени людей в храмах. Она была неимоверно покрыта пылью так, будто ею не пользовались вот уже какое столетие. Тяжело отодвинув подушку ногой, Бог Смерти посмотрел вверх и увидел небольшой мраморный столик, а на нём лежали две маленькие поминальные таблички, которые были сделаны из камня. Весь стол, включая каменные плиты, находившиеся на столешнице, были покрыты толстым слоем пыли. Только теперь он понял, что забрёл в комнату, в которой когда-то кого-то оплакивали и вспоминали с грустью. Казалось, что эта комната была местом для траура и памяти о ком-то, кто был потерян, и о ком-то, кто скончался. Но сейчас, похоже, она была совсем заброшена… Будто забыли. Осторожно взяв одну из каменных табличек в руки, Шан Чжицзян, пересилив себя, сдунув слой пыли с неё, присмотрелся к надписям, которые должны быть выдолблены на плите. Но протерев своим рукавом эту табличку несколько раз, он не обнаружил никаких надписей… Не было видно ни имён, ни дат, высеченных на камне. Как будто каменная табличка была просто камнем… Как небожитель, который покровительствует умершим, он непременно хотел бы узнать о той погибшей душе! Разочарованно и медленно отложив её в сторону, Бог Смерти предположил, что и другая табличка будет абсолютно пуста. Однако, когда он взял её, из таблички внезапно что-то свалилось, блеснув золотым светом… Успев перехватить это «что-то» на полпути, небожитель взял эту вещицу в руки. С болью, но он, выгнув бровь, поднес её ближе к своему лицу, разжав руку. Это была небольшая золотая плитка. Она была выполнена довольно искусно, несмотря на то, что золото в некоторых местах успело немного надломиться. На ней каллиграфическим почерком было что-то написано на странном языке... Это был язык давно падшего государства, Фэйан... Шан Чжицзян давно не видел этот язык, а потому он, хоть и был его носителем, всё же успел немного забыть. Но это было удивительно найти вещь, хоть и не в лучшем состоянии, но которой определённо около двух тысяч лет! Давно минувшие года. Почему-то именно в тот момент, когда небожитель хотел начать разбирать надпись, он резко схватился за свою голову, чувствуя, как на глаза ложится полупрозрачная пелена, заслоняя обзор. Медленно свалившись на пол, Шан Чжицзян вдруг подумал, что это, возможно, запоздалое действие вина… До сего момента, он чувствовал всего лишь небольшую мигрень, однако сейчас его тело будто горело изнутри… Разжигая неимоверную боль… Внезапно под его ногами раскололось пространство, и он с вскриком свалился прямо в него. Он стремительно летел – или падал – пока из его рук выпала та самая золотая пластинка. В попытках вновь взять её, Бог Смерти тянулся как только мог, безнадёжно хватая воздух, но когда ему удалось это сделать, небожитель только и успел победоносно порадоваться, как внезапно его выплюнуло на мягкую поверхность… Пока его крутило в воздухе как только можно, это жжение внутри его тела разрослось до такой степени, что теперь он даже голову поднять не смог, когда увидел перед собой пару чьих-то ног. Его руки и ноги не слушались, а взгляд стремительно терял фокус… А разум будто был на грани сознания. Похоже, именно так ощущается чувство опьянения..? Шан Чжицзян даже сначала не понял, что его руки и ноги были связаны чем-то крепким, потому что на фоне его переизбытка чувств, небожитель и сам того не заметил, как стал всё чаще и чаще терять связь со внешним миром. Но над его ухом внезапно послышался ясный голос: — И Чэнь, спасибо, конечно, что ты привёл его. Но не мог бы ты развязать Яньло-вана? Всё-таки, он ведь небожитель верхних небес, тебе не стоит так жёстко обращаться с ними. Почему-то именно в этот момент Бог Смерти, с трудом, но смог связать пару слов вместе, промолвив сквозь зубы: — Ш-шан Чжицзян… Я ведь просил вас, — он кое-как поднял взгляд чуть выше чьих-то ног, встретившись взглядами с Наследным Принцем. Се Лянь был так же не малость удивлён таким болезненным видом Яньло-вана. Потому что, когда они виделись в последний раз, Бог Смерти твёрдо стоял на своих двоих и умело вёл разговоры, хоть на нём и не так сильно отразилась одна чарка вина. Однако сейчас, взглянув на него, можно заметить, как лёгкий румянец перешёл от мочек ушей до впадин под глазами, украсив их различимым пьяным румянцем. Принц был обеспокоен таким состоянием небожителя, а потому он с тревогой обратился к Цзяо Яншэню: — И Чэнь, прости, что прошу тебя об этом… Не мог ли ты что-нибудь сделать с Яньло-… Шан Чжицзянем? Мне кажется, что ему нездоровится... На что Цзяо Яншэнь даже бровью не повёл. Надо же, делать ему нечего, кроме как лечить одну из выскочек верхних небес. Также безразлично смакуя слова, и не без доли иронии спросил: — Зачем? Но внезапно непревзойдённый, переменившись в лице на миг, тут же схватился руками в области груди, обеспокоенно свесив голову к земле. Появилось острое ощущение того, будто его душу разделили надвое, а потом раздробили в пыль. Похоже… Что-то случилось с сяо Луном… Однако, не поднимаясь, щёлкнул пальцами, после которого путы, связывавшие Бога Смерти, волшебным образом исчезли. Се Лянь тут же кинулся помогать Богу Смерти встать, поддерживая его за плечи. Шан Чжицзян из-за своего состояния не мог даже встать сам, поэтому ему понадобилась помощь принца, который был рядом с ним. Цзяо Яншэнь решил не придавать много значения тому, что произошло и ему удалось немного успокоиться. Он снова смог сесть ровно и уже не выглядел так беспокойно, как раньше. Но чувство тревоги за маленького дракона у него всё же осталось. Он не торопясь провёл взглядом по небожителю, прежде чем встать и подойти прямо к Шан Чжицзяну. Он не был лекарем и не обременял себя лечением или заботой о других. Он был безразличен к тому, что происходит с Шан Чжицзяном или с кем-то ещё. Но всё же решил угодить принцу в послушании, потому он беспринципно поднял голову Бога Смерти своими пальцами кверху, посмотрев прямо в глаза тому. Непревзойдённый демон, хоть и нехотя, но поделился капелькой своей демонической ци, избавляя того от чувства опьянения. Но вслух он сказал: — Вашему другу не стоило играться с вином, продающемся в Заснеженном переулке. Всё-таки, оно ведь непростое… И употребление его в первый раз может плохо сказаться. Как бы то ни было, этот небожитель теперь полностью трезв. Шан Чжицзян, чувствуя, как холодная демоническая энергия разливается по его духовным каналам, внезапно прозрел. Он резко распахнул глаза и, неуклюже оттолкнувшись от принца, схватившись за голову, свалился на поле белых хризантем. Его голова раскалывалась от этой отчуждённой ци, весь его разум отвергал эту энергию. Но в то же время, заклинание, дающее чувство опьянения, как рукой сняло. Исчезло без следа, оставив лишь удушающее чувство опустошённости. Се Лянь склонился над Богом Смерти, взволнованно, он тронул того за плечо: — Шан Чжицзян..? Непревзойдённый так и остался стоять над небожителем, холодно впиваясь своим бесстрастным взглядом в того, как бы угнетая своей фигурой и так подавленного небесного чиновника. А у того перед глазами расплылся образ с ледяными, но такими знакомыми, золотыми глазами… Казалось, эти глаза он узнает из тысячи других, однако не был уверен в правдивости увиденного, как бы то ни было, ведь тогда его взгляд расплывался. Быть может, ему это привиделось с пьянки?.. Шан Чжицзян долго находил себе силы вновь взглянуть на Багрового Отблеска В Отражении Зеркал, боялся увидеть другое. И пока принц пытался безрезультатно достучаться до Бога Смерти, небожитель так и продолжал валяться на поле с цветами, раскапывая свои дорогие воспоминания. Шан Чжицзян боялся, очень боялся и не стеснялся этого. Так или иначе, его взгляд бегал от своих рук до носков ботинков демона. Он в страхе решил не обнадёживать себя бесполезными грёзами. Но принц поспешил поднять его, потому что посчитал, что неприлично валяться на полу, даже не извинившись или поблагодарив за оказанную услугу. Вместо ошарашенного Бога Смерти, он от всей души промолвил: — Спасибо, И Чэнь. Кажется, Шан Чжицзяну уже лучше, не так ли? — и с натянутой улыбкой взглянул на небожителя. Шан Чжицзян робел поднять взгляд на демона, одновременно ожидая разочарование и чувствуя неверие во всё происходящее. Он просто не верит, не хочет верить в это…