Наследник и Принц

      Ричмонд никогда бы не подумал, что рука принца будет настолько тёплой, ведь такой цвет кожи всегда говорил о холоде и болезненном состоянии. Но то, как грубо он схватил его щёки, показало подлинную силу в тонких хватких пальцах его Высочества, и все сомнения Нила разом улетучились. Принц не слаб и не беспомощен.       — Сиди тихо, — приказал он. После чего прошло время, за которое астроном почувствовал обволакивающее тепло, что спокойной волной разливалось по телу, заставляя расслабиться и глубоко вздохнуть. А Грейц так и не шелохнулся.       Стало казаться, что само время остановилось ради Нила, ради такого прекрасного момента. Возможно, его щёки уже гудят от боли, но он не обращал на это внимание, чтобы было давно приковано к принцу. Чувствовать прикосновения человека, который при каждой встрече заставляет сердце Нила биться чаще, очень волнующе и в то же время немыслимо приятно. Хотелось большего.       — Я хочу вас поцеловать, — ляпнул он утиными губами, забывая, с кем говорит.       Вдруг Грейц, отпустив горящее лицо слуги, прыснул от смеха. Хоть и не долго, но разве всегда холодный и чёрствый принц умеет смеяться? Сон? Или Нилу привиделось? Это было настолько неожиданно и быстро, что удивления было не избежать. После он подумал, насколько его Высочество мил, когда показывает свои скрытые эмоции отныне, которые хотелось видеть чаще.       Вернув свой непреклонный, равнодушный взгляд, Грейц, отстранившись к краю купальни и опрокинув голову, мигом расслабился, в отличие от взбудораженного Нила, застывшего в одном положении.       — И как я мог пустить тебя в свой дом, — сказал он.       — Вы не пожалеете, что взяли меня, — бойко вскочив, заявил Нил, как вновь плюхнулся в воду из-за вялых ног, вмиг покосивших его.       — Не вставай. Масло начало действовать.       Послушавшись его, Ричмонд, как верный слуга, перебрался к противоположному краю от принца, надеясь ненароком чего не выбросить. За время волнительной тишины каждый думал о своём, ну а он о том, что до человека, в которого был влюблён, рукой подать, а сам сидит, не решаясь даже пискнуть, хотя это ему никогда не мешало сделать. Есть вероятность того, что этот благополучный случай — единственный и последний в жизни Нила. Прекрасный шанс узнать о принце побольше и побыть с ним подольше. Такое упускать, без сомнения, нельзя.       Сжав кулаки, Нил, взглянув на него, животрепещуще спросил, рассчитывая на одобрение без наказания, которое должно был давно над ним нависнуть.       — Можно задать вам вопрос?       — Ты давно нарушил множество правил, обязующих оборвать твою жизнь, но тебя всё равно это не останавливает, так? В будущем это может привести…       — Почему вы пришли в купальню для слуг? — нетерпеливо перебил Нил ошеломлённого принца. — Разрешаете мне с вами разговаривать без наказаний? И вы… прикоснулись ко мне? Я не понимаю.       Показалось или нет, но бровь принца дёрнулась от злости.       — Простите, я не хотел прерывать вас! Так по…       — Это не вопрос, а вопросы, — жёстким тоном голоса пояснил Эндрю, припугивая его. — Но ответы дать на них я не смогу, так как сам не ведаю ими.       — Вы ведь пришли в это место не просто так! Принесли масло розмарина… Для меня? Иначе зачем вам здесь находиться.       Раздражённый вдох и всплеск воды послышался со стороны, как через секунду его Высочество оказался в паре сантиметров. Нил приготовился получить удар за своеволие, но вышло иначе.       — Дай мне руку.       — З ̵ Зачем?       — Излишне много вопросов.       Послушно подняв руку из воды, Эндрю стремительно сплёл его пальцы со своими.       — Вздумаешь хоть раз перебить или кому-то об этом рассказать, — он до хруста сжал его руку, завершив всё безумно страшным взглядом. — На теле живого места не оставлю.       В гневе принц выглядел устрашающе. Как отец после выпитой единожды бутылки.       Судорожно сглотнув, Ричмонд закивал головой. Тогда, ослабив хватку, Грейц продолжил:       — С детства нас с братом окружало множество людей, но лишь я один не мог прикасаться к людям, насколько бы я этого не хотел. Одно касание и всё, что я ел, выходило наружу без всяких на то причин. Лекарства, выписанные доктором, обряды, украшения, пропитанные силой — ничего не помогало. Весь дворец беспорядочно шептался о проклятье, что было наложено на молодого принца из-за зверского поступка короля в прошлом. Но ты… — его вторая рука легла на голую грудь Нила, внутри которой давно дико стучало сердце.       — Вам не плохо от моих прикосновений, — закончил мысль астроном.       — Это болезнь, от которой нет лекарства, —сказала доктор Эбигейл, до твоего появления. — Рука медленно поднялась к ключицам, а затем к затылку, и их лбы соприкоснулись. — «Возможно, этот нищий крестьянин — единственное лекарство, способное вылечить меня от недуга» — такая мысль пришла ко мне, когда в полумраке впервые коснулся тебя.       — В полумраке? — бровь Нила изогнулась.       Отстранившись, но не расцепив крепко сплетённые руки, Эндрю решился рассказать то, о чём Нил не догадывался.       — Тогда мой глупый брат решил доставить мне проблем. Сделав для тебя особое наказание…       Взгляд упал на нижнюю часть тела, где без зазрения совести светился лихарь Ричмонда. Заметив это, он немедленно прикрылся свободной рукой, но это не помогло справиться со смущением и воспоминанием, вломившимся в голову без разрешения.       — Когда мы остались одни, — продолжил принц, опуская руку под воду, — я заметил на твоём лице беспокойство. Подумал, нужно освободить тебя от оков. Но, к моему несчастью, по близости не было никого, кроме нас двоих, а тебе становилось всё хуже. И первое прикосновение произошло мимолётно. — Нил почувствовал, как его запястья коснулись. — Второе — осознанное. — Рука мигом перебралась к талии. — Третье — ощутимое. — Расцепив их руки, Эндрю, обеими руками обхватив его за талию, притянул к себе. То, что делал принц, поражало Нила настолько, что он не успевал принять происходящее. — Тогда я впервые почувствовал что-то столь приятное и мягкое. Я не понимал, нравится мне это или нет, но тело самовольно продолжало касаться тебя, и с каждой пройденной секундой мне становилось всё мало. Твоя вцепившаяся рука не отпускала меня, и моё непростое решение помочь в тот же миг пришло в действие.       — Действие? — пытался понять Нил, в то время как их тела соприкасались и он, чувствуя всё до самых мельчайших деталей, стал учащённо дышать.       — Теперь же просто коснуться тебя будет недостаточно.       Немного отстранившись, принц, напористо накрыв уста Нила своими, заставил безукоризненно подчиниться и ответить на его поцелуй, что с каждой секундой становился всё глубже и глубже. Но это было лишь начало, а Нил уже не мог здраво мыслить, словно опьянел от одной кружки эля. Неожиданно вздрогнув, он понял, что его уд сжат в руке принца.       Как могло всё так быстро произойти? Час назад он, находясь рядом с другом, говорил о том, что невозможно быть слуге рядом с принцем, а тут внезапная встреча в купальне приводит их к близости. Если об этом, кто прознает, Нил станет в центре всех слухов, бродящих меж слуг.       — Хватит… — простонал он в покрасневшие губы, тотчас выплескивая из себя всё скопившееся напряжение.       — Быстро, — удивился Эндрю, отстраняясь.       Ричмонд был настолько красным, что уже было не понять, перегрелся или сильно смутился от быстрого и неожиданного конца на глазах у возлюбленного. Тело дрожало от восторга и эйфории, но это лишь только откликнулось Нилу в упадке сил.       — Прошу прощения, — мямлил он, стыдливо закрывая лицо руками.       — Это розмарин. Его побочные эффекты. — Эндрю уверено поднялся на две ноги, словно это масло на него совсем не действовало, и помог Нилу выйти из «котла» чтобы перебраться на прохладный стул. — Но не сказал бы, что в этом виновато масло. После моего первого прикосновения ты уже был крайне возбуждён.       — Прошу, перестаньте говорить об этом так легко, — продолжал чувствовать стыд Нил, закрывая ладонями лицо.       Убрав его руки, Эндрю, нежно обхватив двумя руками его шею, соприкоснулся с его лбом, неминуемо заставляя взгляды сойтись в одной точке.       — С этого момента лишь я вправе касаться тебя в любое время, в любом месте. Но знай, если кто-то посмеет коснуться тебя, он понесёт самое жесткое наказание, существующее на этой земле. Об этом я лично позабочусь…

***

      Ночь Антонио прошла насыщенно. Он не мог забыть о том, что произошло между ним и Нилом. Эти мысли придали силы на целую ночь, чтобы провести исследования человека, которого никогда в жизни не забудет.       К утру в библиотеке сквозь стеклянный купол пробивались лучи раннего солнца. Антонио, приподнимая очки, потирал сонные глаза, спускаясь по лестнице, крепко прижимая к груди важные исследования, которые всю ночь старательно записывал под единственный свет, исходящий от жирандоли. Сквозь безмолвный зевок у стола в центре библиотеки послышались очень быстрые шаги в его строну. На дворе раннее утро, а Нил уже спешит на новые подвиги, от которых Антонио на сегодня хотел бы отдохнуть.       — Доброе ут… Что-то случилось? Нил, ты очень странно улыбаешься, — отметил он, позёвывая.       — Нет, нет, — подозрительно отнекивался друг, стараясь сдержать кривой улыбки, — т-то есть, да! Его императорское Высочество прибудет в полдень. — неумело перескочил он на новую тему беседы. — Слуги то и дело бегают по коридорам, снося всё на своём пути. И Мэтью с Сетом не заметил меня.       — Сегодня?! — удивился Антонио, в мгновенье просыпаясь.       — Что-то не так?       — Да. Что-то подсказывает мне, что я должен идти, — сказал он, выбегая как чёртик из табакерки, оставив все важные бумаги на столе.       Пару минут и Уэстморленд стоял у дверей в спальню его Высочества. Оттуда слышались голоса не только Эндрю, но и его брата Аарона. Видеть их вместе было столь не обычно, что Антонио не стал входить, прислоняясь к дальней стене, чтобы ненароком не подслушать их разговор, за который в последствии придется отвечать. Прикрыв глаза на пару секунд, он не заметил, как прошло достаточно времени, чтобы принц стоял напротив него и махал рукой, пытаясь разбудить.       — Эй, библиотекарь.       Приглянувшись к его одежде, Уэстморленд понял: перед ним стоит не кто иной, как принц Аарон, так как смесь белого и красного большего всего ненавидел Эндрю, а его брат носил их чтобы выводить его каждый раз из себя.       — Слышишь?       — Прошу прощения, — с бухты — барахты ответил он, склоняя голову.       Хмыкнув, принц без всякого интереса к уснувшему на благородном этаже библиотекарю, направился к себе, напоследок предупреждая.       — Брат у себя, и он в жутко хорошем настроение, и не думаю, что сегодня ему от тебя нужна помощь.       Вернувшись в библиотеку, Антонио понял, что Нил, схватив все бумаги со стола, поспешил в обсерваторию. Столько энергии, как у его друга, у Антонио не было. Значит подняться по лестнице на самый верхний этаж у него не выйдет. Он думал, кресло, стоящее в нескольких шагах, поможет ему хорошенько отдохнуть, но одно движение покосило его, и он, столкнувшись спиной о дверь, сполз вниз, мгновенно попадая в Царство Морфея.       Сон, приснившейся ему, был очень приятным. Он чувствовал на своём теле прохладу, пробегающую от низа живота и спины к его лицу. Это напомнило ему о детстве, в котором он со своей подругой, купаясь жарким днём в холодном озере, радовался текучей прекрасной жизни. Улыбка никогда не могла сойти с его лица, превращая каждый день в самый незабываемый и счастливый. Но один дождливый день изменил его до неузнаваемости, поселив внутри ненависть и гнев, не давая впредь искренне широко улыбаться.       Пробудившись от крепкого сна, Антонио, тяжело приоткрыв глаза, увидел над собой нависшего темноволосого молодого парня с острыми грубыми чертами лица, характеризующее самого настоящего волка с его-то белёсыми клыками. Взгляд был таким голодным, будто сейчас он накинется на него и съест, не оставив от него ни кусочка. Страх охватил его, и он, резко уперевшись руками в грудь незнакомца, попытался остановить.       — Проснулся, разиня, — сказал он низким голосом на великорусском языке, который Антонио без натуги понимал.       — Кто вы такой? И как смеете, так со мной обращаться! — ответил он на том же языке.       — О! Ты меня понимаешь! — удивился парень, следом плотоядно ухмыльнувшись. — Не упрямься, яко прыткий зайчик! Я ещё не закончил.       — Прыткий зайчик?!       Невзирая на усердные отпирания, незнакомец против его воли вторгался в личное пространство, оголяя клыки на его тонкой белой шее, пока его руки бродили по дрожащему телу. Зажмурившись, Антонио, чувствуя, как его кожу прокалывают самыми настоящими иглами, стонет от боли, умоляя незнакомца остановиться. Внезапно произошло чудо, спасшее его от непослушного зверя.       — Не трогайте его! — выкрикнул подбежавший Нил, крепко хватая парня со спины и оттаскивая от друга подальше.       Ричмонд был куда меньше незнакомца. Но сил предостаточно для того, чтобы защитить себя и других. Антонио был благодарен ему за спасение. Ведь кто знает, чтобы было, если он не пришёл вовремя.       — Ёж, вашу кашу… — прошипел парень с чертами лица как у грозного волка, медленно поднимая руки. — Хорошо, хорошо. Хватил лишку. Но я не хотел тебя напугать, зайчик.       — Антонио, что он говорит? — не понимал Нил, вставая спиной перед другом, дабы защитить его, пока он, поправляясь, вставал на ноги.       — Можете меня не бояться, — перешёл незнакомец на английский язык. — Сейчас я не стану его трогать.       — Кто вы такой? — повторил прошлый вопрос Антонио, выходя из-за спины Нила.       — Рома.       — Рома? — друзья переглянулись, и он одобрительно кивнул.       Окинув его изучающим взглядом, Антонио отметил для себя, что у него строгий вид одежды: короткий прилегающий белый кафтан, синий камзол и того же цвета кюлоты с длинными белыми чулками и башмаки с пряжками. Дикий, жестокий зверь, любящий использовать нецензурную брань, чтобы оскорбить собеседника, а также никогда не предающий свой народ и друзей…       — Ваше императорское Высочество! — воскликнул Антонио с округлёнными глазами, глубоко уважаемо кланяясь перед ним.       Он вспомнил описание русского принца, которое упоминал Эндрю во время уроков, рассказывая некоторые моменты об их проведённом вместе детстве. Они были друзьями, но не столь близкими, чтобы приплыть один раз в три года и побеседовать наедине о своих заботах.       — Зовите меня Рома. Никаких его императорское Высочество или Роман Михайлович.       — Мы не имеем… — начал было Антонио, как он перебил его.       — Я приказываю.       — Как пожелаете, — покорно склонил голову библиотекарь.       Пока он учтиво относился к гостю из далёкой страны, Нил, гордо сложив руки на груди, стоял рядом и злился, фыркая на его Высочество.       — Антонио, как ты можешь вести себя так, когда он сделал с тобой такое?! — Он указал на его шею, где виднелся покраснелый укус.       — Каюсь, — говорил Рома, медленно сокращая между ним и Антонио расстояние. — Когда я открыл дверь в библиотеку, ты сам пал к моим ногам, ну а я не смог удержаться от такой красоты… Ты выглядел так умиротворённо, что захотелось присвоить тебя на веки вечные. — Его рука потянулась к его лицу, но Нил не дал его коснуться, преграждая путь. — Антонио, будь моим возлюбленным! — заявил он, обескураживая библиотекаря и друга, стоящего между ними.       Уэстморленд не ожидал услышать такое от принца великой страны. Разве можно ставить простолюдин рядом с собой? Такого не должно быть. Это запрещено правилами, установленными королями и царями своих стран. Это позор для каждого королевской царской семьи. Да и как он может вот так просто сказать об этом, совсем не зная его и давно имея при себе невесту великих кровей.       — Прошу простить меня за грубость, но я отказываюсь, — коротко ответил Антонио, напоследок кланяясь и уходя подальше от безумного сына императора.       — Я не принимаю отказы, — сказал Рома, гневно рассекая перед собой воздух.       — А я не принимаю вас, — бесчувственно ответил он, покидая библиотеку.