Сквозь миры

       Лайт и Рьюзаки проснулись практически одновременно и от одного шума. И если в прошлый раз это был шум морских волн, то теперь, увы, звуки были куда более прозаичными и обыденными. Гул из коридора был ничем иным, как шагами множества парней и девушек, торопящихся поскорее занять места.        Это была огромная учебная аудитория на сто и более человек. Расставленные амфитеатром парты давали возможность юным дарованиям как учиться, впитывая знания, получаемые от преподавателя, так и в тихую заниматься своими делами: едва ли преподаватель заметит копошения студентов под партами. Да, это определённо, с вероятностью в сто процентов, была одна из аудиторий в высшем учебном заведении. Скорее всего — университете.        Осталась сущая мелочь: выяснить, в каком именно, какая им предстоит лекция и, что наиболее важно, какого черта здесь вообще творится. Пустяки!        Им обоим, определённо, было о чём поразмыслить. Если сначала это напоминало какую-то постановочную игру, то теперь… Какими силами и возможностями должны обладать организаторы, чтобы перемещать двух молодых людей в различные локации, при этом действуя настолько быстро и скрытно?        По ходу наполнения аудитории студентами, ни одного из которых не знали ни Лайт, ни Рьюзаки, становилось всё подозрительнее. К чему всё это? У всего ведь должна быть цель, необходимо лишь понять, какая именно.        Попросив у одной из студенток лист и ручку, Лайт, очаровательно улыбнувшись, терпеливо ждал, пока та, будучи столь любезной, поможет им с канцелярией. Девушка же, вместо стандартного двойного листа, неожиданно предложила Лайту тонкую и, с первого взгляда, ничем не примечательную тетрадь в клетку.        Смутное воспоминание, которое никак не удавалось осознать. Что-то, ускользающее вновь и вновь, не дающее зацепиться.        — С-спасибо, — будучи целиком погружённый в свои мысли, проронил юноша, вновь оборачиваясь к Рьюзаки, в глазах которого читалось такое же смятение.        Через несколько минут в аудиторию зашел преподаватель и началась лекция. С первого взгляда это был самый обыкновенный университет Японии: множество студентов, одна половина из которых слушала материал, а другая половина — занималась своими не менее важными делами; лектор — мужчина средних лет, уверенно читающий материал, и сама по себе аудитория, ничем не отличающаяся от иных, в которых в своей жизни побывали как Рьюзаки, так и Лайт. Единственное, что хоть немного могло помочь парням и быть хоть немного полезным — сама тема лекции.        — Деятельность по расследованию преступлений — это цели, задачи и принятие решений. Цель являет собой предвосхищение в сознании результата на достижение которого направлена данная деятельность. Выделение цели приводит к формулировке задач, — в среднем темпе говорил преподаватель, чтобы желающие студенты успели записать. — Кто-то из вас может сказать определение такого термина, как «криминалистика»?        Студенты начали перешептываться. Кто-то поднял руку.        — Это наука о закономерностях механизма совершения преступления, возникновения информации о нем и его участниках, закономерностях собирания, оценки, исследования и использования доказательств и основанных на познании данных закономерностей приемах, методах и средствах расследования преступлений, — флегматично ответил Рьюзаки, не вставая со своего места.        Преподаватель заинтересованно поднял взгляд.        — Ваш ответ достаточно полный, юноша. Чего, увы, не скажешь о Ваших манерах. На моих парах следует поднимать руку и вставать, когда вызывают. Не говоря уже о Вашей странной манере сидеть. Вы ведь на паре, ведите себя подобающе.        — Поведенческие условности едва ли имеют какое-то отношение к когнитивным способностям, — парировал Рьюзаки, — чего нельзя сказать о том, что когда я сижу в такой позе, то успешность моей мозговой активности повышается на сорок процентов. К тому же, это не имеет отношения ни к одной из задач криминалистики.        По аудитории прошелся шепот. Лайт хотел было одёрнуть своего приятеля, но едва ли это принесло бы должный результат. Уголки губ же преподавателя слегка дрогнули в полуулыбке.        — И какие же задачи криминалистики Вы можете мне назвать, мистер?..        — Рьюзаки, — назвал своё имя парень. — Во-первых, углубленное изучение объективных закономерностей действительности, составляющих основу предмета криминалистики, развитие ее общей и частных теорий как базы криминалистических методов, приемов и средств; во-вторых, разработка новых и совершенствование используемых технико-криминалистических средств, тактических приемов и методических рекомендаций по собиранию, исследованию и использованию доказательственной информации.        Лайт смотрел на Рьюзаки с нескрываемой гордостью. Если тот выучил и, что более важно, действительно понимает то, о чём говорит, сходу отвечая на подобного рода вопросы, то вполне вероятно будет предположить, что эти знания часто применяются им в настоящей жизни.       — В-третьих, оптимизация организационных, тактических и методических основ предварительного расследования преступлений, организационных и методических начал криминалистической экспертизы; также хотелось бы отметить разработку и совершенствование криминалистических методов и средств предупреждения преступлений. И, конечно же, изучение зарубежного опыта разработки и применения криминалистических методов и средств.        — Что ж, юноша, Вы здесь явно на своём месте. Надеюсь, остальные записывают это в свои тетради. А то вот Ваш друг, судя по всему, потерял голову от Ваших знаний, — Рьюзаки перевёл взгляд на Лайта, который будто бы окаменел, превратившись в статую. — Может, Ваш друг сможет что-нибудь дополнить?        — Могу сказать о методах криминалистики, — чуть подумав, ответил Лайт. — к ним относятся: наблюдение, сравнение, измерение, описание, эксперимент и моделирование. — Он говорил, понятия не имея, откуда в его голове взялась эта информация, словно по мановению волшебной палочки появившаяся в сознании. Впрочем, едва ли кого-то, кроме его самого, интересовал источник знаний.

***

       Засев после пары на пуфиках в комнате отдыха, Лайт открыл тетрадь, начав что-то в ней писать. Сумбурные иероглифы едва ли не смешивались друг с другом — так быстро писал молодой человек, впервые, кажется, не придерживаясь собственной аккуратности и педантичности в ведении записей.        Взглянув на записи, Рьюзаки покачал головой: эта мысль приходила и ему в голову, только Лайт оказался быстрее. Что ж, быть может совместные раздумья и полученная недавно информация помогут понять хоть что-то.        — Что скажешь? — спросил Лайт, наконец протягивая Рьюзаки тетрадь, в которой был исписан целый лист. Тот, взяв её за верхние уголки и держа так перед собой, углубился в чтение пунктов, написанных в столбик: — отсутствие воспоминаний о прошлом — головная боль/головокружение — любовь к сладкому у Рьюзаки — странная поза для сидения у Рьюзаки — высокий интеллект и критическое мышление — перемещения, не подчиняющиеся логическому объяснению — надписи с именами на руках, которые не вступают в химическую реакцию с морской водой — надписи имеют разный цвет: белый и красный, что также может о чем-то говорить, например об агрессии и трауре — чёрная тетрадь — познания в криминалистике — знание японского и английского языков        — Забыл написать про знания о климате, флоре и фауне, — чуть погодя добавил Рьюзаки. — И к чему ты здесь написал о моих привычках? Ну люблю я сладкое, что с того?        — Пришло в голову — вот и написал, — буркнул Лайт, сам не зная, зачем смешал факты о происходящем с психологическими особенностями. — Можешь переписать их в отдельную колонку, если тебе это что-то даст.        — Думаю, еще стоит записать тот факт, что ты неплохо ладишь с противоположным полом. И что у других студентов также написаны слова на коже. Может быть, мы сумеем найти информацию об этом: в интернете, из книг, или же спросив у кого-либо из людей. Но я предполагаю, что эти имена — что-то личное и сокровенное, так что лучшим решением было бы узнать об этом феномене из интернета, а не при непосредственном контакте, — серьёзно добавил Рьюзаки. — Хоть я не из тех, кто будет трепетно относиться к подобному. Что до моей любви к сладкому, по пути в компьютерный зал я бы с удовольствием съел пару плиток шоколада. Зайдём в буфет, Лайт-кун? — он говорил столь обыденно, как всегда ссутулившись и смотря куда-то отрешенно, что Лайт невольно задумался, а не скрывается ли за показной манерностью его спутника что-то иное.        Поход в библиотеку увенчался успехом с первого же набранного в поисковике запроса: «имена на руках разного цвета». Стоило только Лайту набрать первые слова и нажать на поиск, как на экране запестрили ссылки на заметки, очерки, а также научные публикации, связанные с этой темой. Открыв первую же вкладку, парень углубился в чтение. По мере прочтения взгляд его становился всё более серьёзным, а брови ползли вверх. Неужели всё это — правда?        Дочитав одну статью и отметив про себя, что Рьюзаки тоже закончил прочтение, Лайт щёлкнул на следующую ссылку.        Первая статья, вторая, третья, какой-то очерк, подростковое нытьё, ещё статья. Тексты плыли перед глазами, каша в голове увеличивалась. Наконец Лайт свернул вкладки, устало потирая виски. На лице его было смутное беспокойство.        — Скажешь что-нибудь? — тихо произнёс Лайт, обращаясь к Рьюзаки, который теперь внимательно смотрел на собственное запястье.        — Если обобщить всё, что мы прочли, то наши имена на запястьях можно охарактеризовать, как опознавательные метки для поиска родственных душ — соулмейтов. Ро́дственная душа́ — это образное выражение, называющее человека, к которому другой человек чувствует глубокую или естественную близость. Близость подразумевает сходство друг с другом, любовь, платонические отношения, комфорт в компании друг друга, тесную связь, духовное родство, совместимость или доверие.        Кажется, Рьюзаки действительно не на шутку заинтересовала данная тема, в то время как Лайт выглядел куда более растерянно.        — У разных людей опознавание родственных душ происходит по-разному. Это не связано ни с каким из известных факторов, однако учёные всё еще разрабатывают данную теорию. Итак, среди самых популярных видов соулмейтов значатся следующие: индивидуальный для пары соулмейтов рисунок, или узор, или номер — вероятность четыре процента; тот факт, что до встречи с соулмейтом люди могут видеть только чёрный, белый и серый — пять процентов; когда люди достигают определённого возраста, они перестают стареть до момента встречи с соулмейтом — шесть процентов; если один соулмейт получает ранения и синяки, то второй чувствует его боль и получает такие же отметины — семь с половиной процентов; если…        — Можешь перейти ближе к сути? — устало попросил Лайт. — Я это тоже читал, мне важно твоё мнение, а не пересказ статей с тем, что ты посчитал их процентную вероятность.        Хмыкнув что-то себе под нос, Рьюзаки добавил, что в их случае с именами — вероятность чего является двенадцатипроцентной — он уверен в том, что на их телах написаны полные имена друг друга, хоть Рьюзаки и не исключает, что в их случае существует некто третий по имени Эл Лоулайт, что означает поиск этого самого Эл в ближайшее время.        — Но всё же я склоняюсь к тому, что скорее уж забыл собственное имя, или же использую несколько имён, что означает, что мы с тобой, Лайт-кун, связаны. Метки на телах партнёров, кстати, наиболее распространённая версия, с вероятностью…        — А про цвета что скажешь? — перебил Лайт. — Ты ведь не веришь в то, что один из нас мог бы… — слова застряли в горле, но Рьюзаки понял и без них. Еще раз посмотрев попеременно то на красные знаки, то на белые, он тихо вздохнул.        — Если верить написанному, то один из нас убьёт другого. Белый — цвет траура, красный — цвет крови. А еще слепой ревностной любви, но это скорее подошло бы какой-нибудь фанатеющей от тебя девчонки, готовой вешаться тебе на шею.        Тишина в комнате, повисшая после этих слов, была оглушающей. Испуганное молчание у Лайта, безразличное — у Рьюзаки.        — Но мы же можем всё изменить, — прочистив горло от волнения, сказал Лайт. — Это нечестно. А в этом мире должна, просто обязана быть справедливость!        Рьюзаки смотрел на Лайта, похлопывая того по плечу.        — Есть ещё одна гипотеза, Лайт-кун. Но боюсь, она тебе не понравится, хотя учитывая сложившиеся обстоятельства она наиболее гармонично впишется во всё, что случалось с нами до этого момента. — Тёмные глаза Рьюзаки стали, кажется, еще темнее от ужасающей его самого догадки. — Что, если это уже произошло? Если один из нас уже убил другого и именно этот факт послужил отправной точкой. Именно из-за этого мы теперь потеряли память и перемещаемся в разные места, абсолютно не контролируя.        — Хочешь сказать, что кто-то издевается над нами, а мы застряли в «Дне сурка», пока не исправим, не предотвратим мною твоё убийство? — переспросил Лайт.        — Это могла быть ошибка. Лучше уж, если придерживаться этой теории, расценить подобное, как второй шанс. Шанс на искупление. — Рьюзаки с грустью выключил компьютер, теперь глядя лишь в тёмную пустоту чёрного экрана. — Я не обвиняю тебя, это просто теория.        — Под которую, пока что, подходят все известные нами факты, — понуро ответил Лайт. — Нам в любом случае есть над чем подумать и помимо этих дурацких надписей. И если… — Лайт на миг умолк, набирая в грудь побольше воздуха. — Если всё это затеял этот «Эл Лоулайт», то ему не поздоровится. Обещаю.        Описать весь спектр нахлынувших на него чувств, мыслей и эмоций Лайт не сумел бы, даже будь он лучшим писателем. Сумбур в голове усиливался от одной только мысли о том, что одна родственная душа могла бы убить другую, не говоря уже о том, что это мог быть он сам. Боль от возможного предательства занимала и все мысли Рьюзаки, как бы старательно он не гнал её прочь.        С этими мыслями Лайт и Рьюзаки почувствовали, что глаза их закрываются, а сами они вновь проваливаются во что-то темное и бесплотное: перемещаясь из этого мира в иной. Единственное, что Лайт успел сделать — покрепче схватиться за руку Рьюзаки, доказывая скорее себе самому, чем кому-либо, что он никогда не посмел бы пасть так низко.        Сочувствующе кивающие шинигами, наблюдавшие за происходящим, были так увлечены диалогом, что не заметили, как их пустынную обитель навестил ещё один гость.