Сквозь миры

       Понимание Рьюзаки произошедшего прошлым вечером медленно загружалось в систему, именуемую человеческими воспоминаниями. Смесь различных чувств плескалась внутри, норовя вот-вот вылиться наружу. Что же вчера было? Переход грани дозволенного или же банальный интерес? А может, всё же нечто большее, ведь как иначе объяснить тот факт, что при одном воспоминании его пульс учащается? Даже для Рьюзаки, имеющего весьма неплохой, по его личному мнению, уровень интеллекта, ответа на этот вопрос пока не было.        Лайт же, проснувшийся чуть позже и имеющий прекрасную возможность наблюдать за всеми проявляемыми эмоциями партнёра, рассмеялся, не сумев сдержаться.        — Лайт-кун заметил что-то смешное?        — Ты бы сам рассмеялся, увидь своё лицо! — воскликнул Лайт, пародируя Рьюзаки: со всей возможной концентрацией глядя в противоположную стену и будто бы неосознанно поднося большой палец к губам в столь привычном для друга жесте. — Бесподобно ведь!        Рьюзаки был полон серьёзности, не выдавив на этот актёрский этюд даже лёгкой улыбки.        — С девяносто девяти процентной вероятностью я могу заявить о том, что мне понравилось с тобой лизаться, Лайт-кун, — деловито произнёс Рьюзаки, тем самым породив ещё одну улыбку. — Один процент я оставляю на тот случай, если вчерашнее ты счел ошибкой, и не желаешь повторения. Таким образом, я мог бы сопоставить твоё прошлое поведение, и сделать корреляцию данных на основе…        Окончание фразы утонуло в неясном возгласе: Лайт, не желающий с утра слушать о математических расчетах его личной жизни, кинул в друга подушкой.        Ответ не заставил себя долго ждать: ловко спрыгнув с постели, Рьюзаки схватил упавшую рядом подушку противника, переходя в контрнаступление. Завязалась шуточная потасовка, во время которой то Лайт, то Рьюзаки отхватывали себе поочередно часть территории, включающей в себя такие стратегически важные объекты, как тумбочка и шкаф.        Лайту первому удалось повалить Рьюзаки на пол, победно восседая сверху. Так и хотелось с пафосом произнести что-нибудь эдакое, но в этот миг триумфа Лайт понял, что у него начинает не на шутку кружиться голова, а комната перед его глазами, как и обеспокоенный взгляд Рьюзаки, теряет свои очертания, замещая их чем-то иным. «Первое, что можно было различить — это пронзительный женский крик, и звук разбитого о землю цветочного горшка.        Лайт видел происходящее своими же глазами: вот прямо напротив него сидит поверженный им мгновением ранее Рьюзаки, прикованный к нему наручниками и отчего-то столь неуверенный в себе, что больше походил на нахохлившегося воронёнка.        — Больно же… — говорит Рьюзаки с совершено отсутствующим взглядом.        — Рьюзаки, хватит. Похоже, ты просто из упрямства не желаешь смириться с тем, что Кирой оказался не я.        Рьюзаки утирается белым рукавом рубашки, отчего цепь на его запястье вновь звенит.        — Видимо, я не так выразился, — отвечает Рьюзаки, всё так же сидя на полу. — Пойми, мы и сами можем пострадать, если будем активно действовать.        — В таком случае, нам его никогда не поймать! — разозлившись, парирует Лайт, дергая цепь. — Ведь уже пострадало столько невинных людей! — он резко сокращает расстояние между ними, подходя к Рьюзаки и хватая того за ворот кофты. — А ты зря держал в заключении Мису и меня!        — Я знаю, — тихо и спокойно ответил Рьюзаки, — но поверь, у меня были причины. — говорит парень, резко вставая и ударяя Лайта ногой по лицу, отчего тот едва не улетает в противоположную сторону комнаты, натягивая цепь и тем самым вынуждая и Рьюзаки двигаться вслед за ним. — Око за око, — грубо произносит он, прежде чем они вместе с Лайтом, ударившимся до этого о стену, не приземляются на диван, опрокидывая тот на пол.        Женский вздох.        — Я переживаю не из-за своей ошибки, — сказал Рьюзаки, поднявшись и потирая лоб. Наверное, будет шишка. Его взгляд из-под взъерошенной челки был до боли проникновенен. — Ты, Ягами Лайт, был Кирой, а Амане Миса — Вторым Кирой. Но пока это лишь догадки, — говорил он, совершенно не смущаясь перевернутого дивана и цепи на собственном запястье. — Я — обычный человек, а человеку свойственно ошибаться.        Лайт встал, потирая ушибленную руку.        — Ну вот, опять. Ты говоришь так, словно не желаешь смириться с тем, что Кирой оказался не я. — В тоне Лайта прослеживались металлические нотки, будто он перенял их у цепи, звенящей от каждого прикосновения.        — Я не могу смириться с тем, что ты не Кира? Возможно, — ответил Рьюзаки, глядя прямо Лайту в глаза, отчего по спине бежали мурашки. — Наверное, ты прав. Я очень хотел, чтоб ты оказался Кирой.        Взгляд Рьюзаки стал еще более пугающим, когда в его зрачках отразился сам Лайт, который безо всякого предупреждения с силой ударил Рьюзаки кулаком в лоб.        — Око за око, и зуб за зуб, — флегматичный тон Рьюзаки, кажется, раздражал ещё больше. — Я ведь тоже умею драться.        Лайт понимал, что видит, как он в воспоминании бьёт Рьюзаки ногой в живот, а тот, увернувшись, бьёт оппонента в челюсть. Это кажется сюрреализмом, будто кто-то нарочно подстроил всё это шоу. Не может быть, чтоб в реальности Лайт и Рьюзаки настолько ненавидели друг друга, не желая идти на компромисс, а предпочитая решать спор кулаками.        Звонок телефона — последнее, что услышал Лайт, находясь в воспоминании.»        — …-кун, ты меня слышишь? — шумело где-то, словно пробиваясь сквозь толщу воды.        Лайт моргнул, пытаясь сосредоточиться. Перед глазами всё плыло. Нечеткая картинка мерцала. Белое пятно перед его носом старательно, но на удивление аккуратно тормошило его.       — Рьюзаки… П-перестань, пожалуйста, и без тебя голова кругом, — попросил Лайт, силясь вернуть четкость зрения. — Дай мне минутку, ладно?        Отдышавшись и вернув себе представление о реальности, Лайт отметил, что у него всё еще кружится голова. Кажется, немного подташнивает.        Переведя взгляд на Рьюзаки, Лайт отметил, что тот не на шутку встревожился, пусть и старается всеми силами показать противоположное. Совсем не похож на того парня из воспоминания…        — Я в порядке, просто очередное воспоминание. Надеюсь, это длилось недолго? У меня такое чувство, что прошла целая вечность.        — Две минуты и десять секунд, — ответил Рьюзаки. — Опиши, что ты видел. Как можно детальнее. Ведь по статистике именно в первые мгновения человек способен наиболее лучше описать увиденные события. С каждой минутой вероятность этого только падает.        Лайт вздохнул: что-то в этом мире неизменно.        — Я видел воспоминание из нашего совместного прошлого. Мы были в… гостиной? — предположил Лайт, вспоминая обстановку. — Там была еще одна девушка — Миса. Мы с тобой, — Лайт вздохнул, до сих пор не веря в увиденное, — боролись. Были скованы наручниками. Ты обвинил меня в том, что я какой-то «Кира», держал меня в заключении. А я в итоге вспылил и… Мы подрались? — бред какой-то. — Кажется, после этого у меня было сотрясение мозга. Скорее всего, учитывая, что мы били друг друга ногами. Это так странно.        — «Кира»… — задумчиво произнёс Рьюзаки, — не имею ни малейшего понятия, что бы это значило. Но наверное это какое-то серьезное обвинение, раз дело дошло до потасовки из-за оскорбления чести и достоинства. Миса…        Уйдя в размышления, Рьюзаки и Лайта совершенно не волновало ни то, что уже через пять минут отряды должны быть готовы к утренней зарядке, ни то, что в их комнате царил жуткий бардак, оставленный Рьюзаки со вчерашнего вечера.

***

       Как и опасался Лайт, сразу же после завтрака состоялась проверка чистоты корпуса в целом, и комнат в частности. И если на улице и в вестибюле другие дети из отряда к приходу так называемой «комиссии чистоты» успели навести порядок, то в комнате двух гениев был полный хаос.        Разбросанная одежда, пыльный после вчерашнего вечера пол, не застланная постель Рьюзаки… Каждый из этих пунктов был записан на планшете с особой строгостью, под ястребиный взгляд вожатого, посчитавшего, что старший отряд не нуждается в столь же пристальном контроле, как малыши. Очевидно, не в том случае, когда имеешь дело с гениями.        Лайт стыдливо опустил взгляд: ему и самому было неловко из-за песка, принесенного на обуви с улицы, а также оттого, что его некогда светлая футболка валялась под кроватью: «и чёрт же дернул Рьюзаки закинуть ее именно туда!»        Сам же Рьюзаки не испытывал абсолютно никаких мук совести, искренне считая, что куча разбросанных по полу фантиков — это художественная абстракция, а не недонесенный до урны мусор.        — И угораздило же тебя устроить такой бардак! — прошипел Лайт, как только их, словно малолеток, отругали по первое число, сказав, что вернутся через полчаса, проверив комнату на возможность проживания в ней ещё раз.        — Лайт-кун с момента нашего сюда заселения привел по меньшей мере четверых девушек, громко болтающих и мешающих сосредоточиться, — парировал Рьюзаки, — к тому же, некоторые из них то и дело норовили взять мои конфеты, так что с чего ты взял, что все обёртки от конфет — мои? Неужели Лайт-кун проводил экспертизу? — хитрая усмешка придавала Рьюзаки схожесть с чёрным лисом.        — С того, что ни одна из них не стала бы мусорить! На такое только у тебя наглости хватает, — кажется, Лайт постепенно закипал. — Убирай давай, хватит задумчиво смотреть в стенку, надеясь меня этим разжалобить.        Под продолжающееся ещё некоторое время бурчание Рьюзаки, они вдвоём всё же сумели привести комнату в более-менее надлежащий вид. Может, наведение порядка и не являлось сильной стороной Рьюзаки, но перечить Лайту сейчас ему казалось крайне иррациональным. Скорее уж он ворчал из вредности, желая привлечь к себе как можно больше внимания. Что ж, расчет удался: как только комиссия во второй раз оценила состояние комнаты, теперь уже не найдя каких-либо замечаний, Лайт протянул другу леденец, завалившийся, как оказалось, в один из укромных уголков тумбочки.        И пусть ответа не последовало, тот факт, что Рьюзаки раскрыл конфету, практически сразу кладя её в рот, уже мог сказать о многом. Как и факт того, что фантик от этой конфеты, пусть и немного помедлив, был отправлен в мусорную корзину.

***

       Мероприятие, запланированное после завтрака и утренних дел, поражало своими масштабами. Все отряды привели на главную лагерную площадь, где их уже ожидали вторые вожатые, на шеях которых были завязаны опознавательные зеленые галстуки.        Дождавшись, пока все отряды встанут на свои места, заранее расчерченные на асфальте, заместитель директора взял слово. Он был одет в весьма яркую футболку и джинсы, тем самым никак не выдающий себя за очередного человека в футляре, которых так много в мире взрослых.        — Добрый день, дорогие друзья! — начал мужчина, беря в руки микрофон. — Мы рады всех приветствовать на нашем первом мероприятии-квесте! Вчера вожатые рассказывали вам о месторасположении различных объектов нашего лагеря, теперь пришла ваша очередь доказать, что вы всё выучили!        Рьюзаки и Лайт переглянулись. Если им предстоит беготня на время, то они, как бы хороши, судя по недавним воспоминаниям, не были в драках, едва ли сумеют обогнать мальчишек из своего отряда, не говоря уже про младшие, буквально сносящие всё на своём пути.        — Вам необходимо пройти несколько станций, маршрут которых курируется при помощи загадок, которые будут выдаваться вожатыми на каждом из пунктов. Побеждает та команда, которая сумеет быстрее и правильнее всех пройти наш маршрут.        Дети загалдели, обсуждая возможные варианты. Как будет лучше: разбить отряд на несколько подгрупп, или же надеяться на коллективный разум?        — Учитывая, что нас много, будет лучше поделиться на несколько маленьких групп по два-три человека. При этом желательно использовать тройки, ставя в них людей с разным складом ума, — авторитетно заявил Рьюзаки, услышав правила. — Таким образом мы уравняем свои шансы, ведь, с вероятностью в девяносто семь процентов, логические задачи будут связаны как с математикой, так и с языком или же биологией.        Подумав, что такой вариант распределения вполне логичен, многие закивали в ответ. Одна из девочек, танцевавших вчера с Лайтом — Рьюзаки никак не мог вспомнить её имени: Мэри, Мэгги, Аманда, Лила? — предложила встать в тройку с Рьюзаки и Лайтом, бросая при этом на последнего столь откровенные взгляды, что ни о каком критическом мышлении не могло быть и речи.        — Мы с Рьюзаки отличные напарники, — ответил ей Лайт, улыбаясь своей милой улыбкой, при этом в душе лишь закатывая глаза от явной манипуляции. — Давай проверим свои силы порознь. Вдруг тебе удастся нас обойти? Тогда мы с Рьюзаки отдадим тебе свои полдники. Сегодня там кремовые пирожные и яблоки. Ты ведь любишь яблоки?        Девушка, чуть подумав, кивнула, оценив перспективу позже сидеть с Лайтом рядом в столовой. Мысленно она уже представляла, как тот будет, заигрывая, кормить её десертом.        — Лайт-кун сделал ставку моим пирожным? — прошептал Рьюзаки, приподнимая бровь. — Учти, что если ты теперь не станешь играть серьёзно, а моё вкусное пирожное съест вот эта девчонка, то я тебя пну.        — Это детский лагерь с детскими задачками, — парировал Лайт. — Послушай, только что был вопрос для разогрева команд, и пока ни один из присутствующих не отгадал, в каком случае число 1322 меньше 622? Поверь, твоё пирожное в полной безопасности.        Рьюзаки кивнул. Действительно, о годах прошлой эры догадались пока лишь они вдвоём.        Прозвучал звуковой сигнал, символизирующий начало. Время пошло.        Рюк, только освободившийся от своих дел, подлетел к Мидоре. В глазах Бога смерти был неподдельный интерес к происходящему. Загадки! Квест! Что может быть интереснее?        — Уже заставила их мозги расплавиться от напряжения? — хохотнул Рюк, подлетая ближе и старательно смотря на лица Рьюзаки и Лайта. — Этот детектив должен почувствовать себя в своей тарелке.        — Что ты имеешь ввиду? — с удивлением переспросила Мидора. — Это обычное лагерное мероприятие, я только план-сетку скорректировала, передвинув расписание. — Ты это всерьёз? — хмыкнул Рюк, на мгновение позабыв даже о яблоках. — Там задачки для детей школьного возраста, а мы имеем дело с гениями!        — Для старших отрядов задания самые сложные, — отпиралась Мидора, вызвав очередной приступ гомерического смеха        — Ты и правда думаешь, что: «Идут рядом два человека, один из них — отец сына другого, как такое возможно?» — это сложная задача? Уж не оттого ли, что ты решила внести толерантность, имея ответы: «родитель-1 и родитель-2»? Ну ничего толково сделать не можешь…        Рюк уже хотел было вырвать лист из тетради смерти, написав на нем сложные, по его мнению, задачи, как тут же был прерван напарницей, заявившей, что даже листок может внести сумятицу в мире людей, так что лучше уж найти что-то более подходящее.        В итоге выбор пал на всё те же листы из лагеря, в которых Рюк полностью изменил текст, стерев банальное школьное, и вписав своё. Листики при воздействии касаний Бога смерти обрели едва заметный тёмный отлив. Вряд ли кому-то кроме тех, кто когда-то знал о Богах и тетради придет в голову брать эти листы.        Обрадовавшись своей идее, Рюк и Мидора принялись ждать.»        Ни Рьюзаки, ни Лайт подмены, как и предполагалось, не заметили. Рука парня машинально, скорее по наитию, сжала в руке первый лист с загадкой.        — Однажды крупная компания проводила анализ данных своих клиентов», — вслух зачитал Лайт вопрос из первого листа. — выяснилось, что восемьдесят процентов клиентов родилось одиннадцатого ноября. Как такое может быть? Прямо для тебя задача, будто подбирали!        Рьюзаки на мгновение задумался, машинально поднося большой палец к губам и слегка выпячивая губу.        — Компьютерные программы часто сбоят. Возможно, та, в которой хранились данные о клиентах, не позволяла оставлять незаполненными поля. Данные о дате рождения были неважны, поэтому работники компании вводили в соответствующие ячейки дату 11.11.11.        Как только он это произнёс, лист стал серебристым, а на обратной стороне появилась лаконичная запись, написанная корявым почерком: «библиотека».        Понять, что эти задания были не общелагерными, а их личными — дело нескольких мгновений. Только те, кто устроил им перемещения, могли менять цвета бумаги, писать дополнительные строки и делать так, чтоб вожатым в какой-то момент стало совершенно всё равно на двух парней, идущих явно иным маршрутом.        В крови Рьюзаки плескался адреналин, заставляющий его буквально лететь вперёд, не оглядываясь на Лайта. Который, впрочем, бежал едва ли медленнее друга, подгоняемый разгорающимся ажиотажем.        Библиотека встретила ребят тишиной. Здесь, на удивление, не было ни вожатых, ни коробки с загадками, ни толпы детей. На столе лежала такая же отливающая на солнце записка, взяв которую в руки, Рьюзаки прочел следующее:        — В мирное время флаг Филиппин выглядит следующим образом: сверху синяя полоса, снизу — красная, слева — белый треугольник с изображенными на нем солнцем и восьмью лучами и тремя звездами желтого цвета. Синяя полоса символизирует мир, правду и… — у парня запершило в горле, — правосудие, а красная — доблесть и патриотизм. Как выглядит филиппинский флаг во время войны?        — Правосудие… — эхом вторил Лайт, пока не понимая, что за странное чувство дежавю образовалось при упоминании этого слова. — Скорее всего, его просто перевернули: в военное время красная полоса вверху, а синяя — внизу. Рюк, хихикающий себе под нос, с усмешкой взглянул на Мидору.        — А из нас и правда вышла бы неплохая команда, Лайт-кун, — признал Рьюзаки, читая на листе вновь проступившее: «столовая». — «Справедливость»… Это определенно какой-то намёк, подсказка. Осталось только понять, к чему.        Придя в столовую, парни отметили, что здесь уже было несколько отрядов. Дети что-то кричали, ссорясь между собой. Подростки были более сосредоточенными, впрочем, тоже далеко не все: некоторые девчонки предпочитали обсудить макияж на вечер вместо условия задачи. Впрочем, единственное, что интересовало сейчас Лайта и Рьюзаки — очередная задачка. Подойдя к вожатой и выбрав из коробки серебристый листок, парни, отойдя подальше, принялись читать.        — Фирма поместила в журнале рекламу своей продукции, и сотни людей выслали ей деньги на оплату товара. Однако фирма решила, что не может продать товар, поэтому всем покупателям вернули их деньги в виде банковских векселей. Но многие эти векселя не обналичили, так что фирма совершила выгодную операцию, ничего на самом деле не продавая. Почему?        — Вот теперь, Лайт-кун, я с еще большей вероятностью могу заявить, что подобного рода вопрос адресован лишь нам, ведь ни одним вожатым руководство не допустило бы вставить в квест вопрос о порно-индустрии.        Листок начал переливаться, словно дразня, желая получить полный ответ.        — Товаром были фильмы для взрослых. Фирма не продавала их, так как пересылать подобное по почте считалось непристойным. Но на банковских чеках, присланных покупателям, стояло название фирмы.        — Люди бы не осмелились понести чеки в банк, чтоб обналичить, — продолжил мысль Лайт. — Пуританское воспитание не позволяло подобного, в то время как компания знатно нажилась на своих клиентах. Согласен, ни одному из руководства лагеря не могло бы прийти в голову подобное. Скорее уж наш перемещатель — тот еще…        — Извращенец, — закончил Рьюзаки, заметив на обратной стороне листа, рядом с только что написанным «медпункт», ухмыляющийся смайлик.        Ещё несколько остановок с загадками привели Лайта и Рьюзаки в компьютерный класс. Кажется, по расписанию здесь должны проходить занятия компьютерного кружка.        Едва ли Лайта и Рьюзаки можно было бы удивить очередной игрой, или же научением создавать видеоклипы, но сама атмосфера была для парней вполне комфортной.        Очередная записка, найденная на столе, была пустой. Ни слова, ни кода, ни даже смайлика. Абсолютно пустая бумага, отливающая тёмным серебром.        — Это странно, — первым произнёс Рьюзаки, проверив бумагу всеми возможными способами.        — Может, нужно сделать что-то, что нам написали ранее? — предположил Лайт. — Составить слово из первых букв предыдущих записок? Или рассчитать совпадения? Или…        — Здесь есть компьютеры, — отозвался Рьюзаки, садясь за один из них, включив который тут же стал искать вход в интернет.        «Без доступа к сети» — высветилось на экране.        — Посмотрим… — пробурчал парень себе под нос, быстро печатая что-то на клавиатуре. — Есть!        Войдя в систему, Рьюзаки первым же запросом вбил имя, о котором думал теперь так же часто, как о процентных вероятностях. «Эл Лоулайт» — по Вашему запросу найдено ноль ответов, попробуйте сократить написанное, убедитесь, что все слова написаны верно.        Чертыхнувшись про себя, парень ввёл следующий запрос, ответы на который запестрили на экране.

Приветственная речь студента «Рьюзаки». Лучший матч за всю историю То-о. Откровение одногруппницы: «он такой необычный, что иногда даже пугает».

       Лайт с интересом читал статью, пока не увидел рядом собственное фото. Вот они, вместе, играют в теннис на корте. На фотографии оба парня были предельно увлечены игрой. Кажется, они следили лишь за мячом, не замечая ничего вокруг. Однако именно собственный взгляд себя же на фото не на шутку встревожил Лайта. Ведь он был полон не только игрового азарта, уж это-то Лайт о себе знал не понаслышке, но и самой настоящей ненависти.        Голова начала кружиться.