***
Приходить в себя на этот раз для Лайта было ещё тяжелее, чем в прошлый. Голова нещадно раскалывалась, в висках отдавалась неприятная пульсация. Открыв глаза, парень на мгновение опешил: взору представился белоснежный потолок. Кажется, Лайт лежал на кровати. Только вот эта кровать, в отличие от предыдущей, а уж тем более той, что была в отеле — оказалась на удивление жёсткой. Повернувшись, и вставая, Лайт отметил, что в комнате что-то не так. Что-то, то и дело ускользающее от него. Вроде кровати обычные, пусть и жёсткие. Всего их было четыре, и на других, как ни странно, лежали совершенно незнакомые ему люди, укрывающиеся одеялами с головой. Одинаковые тумбы, стоящие возле каждой из кроватей по числу находившихся. Стандартный набор их содержимого: мыло, шампунь, зубная паста со щеткой. Странно, что в тумбочке не было дверцы, и таким образом Лайт видел не только собственные, как оказалось, вещи, но и вещи незнакомцев. И всё же… Необходимо было срочно понять, где он находится. Беглый взгляд — и вот уже Лайт видит окно. Наверняка, пейзаж за ним поможет понять, где именно он оказался. Хотя нет, погодите-ка. Этого просто не может быть! Дурацкая шутка! Лайт видит, что на окнах стоят стальные решётки. Взгляд метнулся к дверям — неужели это тюремная камера?! — но нет. Всё было ещё хуже, Лайт едва не воскликнул от обиды: дверей в комнате не было вовсе. Мнимая свобода, контроль которой куда явственней теперь отпечатывался на подкорке. Это была не тюремная камера, а палата психиатрии. Лайт прикрыл глаза, не веря в происходящее. Может, есть ещё какие-то гипотезы? Версии? Может ли это быть санаторием, в котором почему-то установили решётки, забыв вставить петли в двери? Как сказал бы Рьюзаки: вероятность подобного стремится к нулю. Поборов внутреннюю панику: если уж с отравлением справились, то и с этим — уж подавно, Лайт начал думать о том, где находится его напарник по бедствиям. До этого момента они всегда были вместе, помогая друг другу. Так что и теперь, наверняка, что-нибудь да придумают. Мыслительный процесс Лайта прервала вошедшая в палату женщина средних лет, громко говорящая о том, что пора вставать. Часы на её запястье показывали семь утра. — Подъём! Да-да, вставайте. Уже новый день, — ровным тоном произнесла она, констатируя очевидное. — Сегодня всё как обычно: утренние дела, приём лекарств, возможные процедуры до завтрака, потом — сам завтрак. Чуть позже всем выдам их личное расписание. Лайт видел, как еще два парня чуть помоложе него нехотя просыпались, зевая и ища на полу тапки. Третий же, иссиня-черная шевелюра которого рассыпалась по подушке, лишь перевернулся на другой бок, вызвав на себя недовольство вошедшей женщины. — Вставай, Рьюзаки! Уже утро! И если вас с Лайтом поместили сюда ночью, то это не означает, что будут поблажки. Сегодня вас обоих осмотрит психолог и психиатр, так что искренне советую поторопиться. Анализ крови натощак сдаём через десять минут, в холле. Рьюзаки, а это был именно он, выглядел неважно: растрепанные волосы, всё ещё виднеющиеся, хоть и не так отчетливо, круги под глазами, дезориентация в пространстве и, Лайт был почти уверен в этом, такая же ноющая головная боль, которая была сопутствующим фактором повсюду, куда бы их не занесло. Парень так же оглядывался по сторонам, делая такие же выводы, как и Лайт мгновением ранее. Что же, это окружающая их реальность, но что на счет более насущных вопросов: найти своё место в этой реальности, научиться взаимодействию с ней, а после — подчинить своей воле. — Бывал в подобных местах, как думаешь? — шепотом, желая не привлекать к себе внимания, произнёс Лайт как можно тише. — Не знаю, — кратко бросил Рьюзаки. — Но мы отсюда выберемся. Не знаю, как тебе, а мне лагерь пришёлся куда более по вкусу. С этими словами Лайт и Рьюзаки, умолкнув, принялись умываться и чистить зубы у раковины, стоящей в этой же комнате. Ещё одним пунктом, отмеченным про себя, для Лайта стало отсутствие зеркала над рукомойником, ведь в тот миг, когда парень умылся и почистил зубы, по инерции подняв взгляд на то место, где должно было висеть зеркало, его взгляд упёрся лишь в кафельную плитку. «Разумеется, это из соображений безопасности. Чтоб какой-нибудь придурок ненароком не разбил стекло в приступе гнева, а другой, имеющий суицидальные наклонности, не вскрыл себе вены.» Как ни прискорбно, а одеваться пришлось также без зеркала. Одежда лежала в тумбочке, скрытая под полотенцем, смиренно дожидаясь своего часа. Неброская, серого цвета кофта, и светло-голубые штаны, напоминающие джинсы, но отличающиеся фактурой. Мягко. Выйдя в коридор, Рьюзаки и Лайт наконец обратили внимание и на остальных людей, являющихся, по тем или иным причинам, пациентами этого заведения. Первое, что бросалось в глаза — возраст. Все собравшиеся были подростками. Девочки лет двенадцати находились в одном крыле, постарше — в другом. Парни также были примерно распределены по возрастам, но Лайт был уверен, что все здесь находящиеся не старше девятнадцати лет. Все, кроме Рьюзаки, конечно, который, как Лайту было известно наверняка, уже пару лет как перешагнул отметку в двадцать лет. Что ж, наверняка в их картах устроители этого шоу уже успели записать и имена, и возраст, и причины попадания с диагнозом. Неужели они всерьёз считают, что Лайт и Рьюзаки такие идиоты, чтоб пичкать свой мозг всяческой дрянью, угнетающей сознание? Рьюзаки тем временем анализировал не столько окружавших его людей, как то место, где они оказались. Достаточно недавно сделанный ремонт, весьма респектабельные пластиковые окна, выглядевшие недурно, и имеющие только один недостаток в виде решёток. Медперсонала пока что было немного: кроме той медсестры только два санитара, начавших уборку палат с разных концов помещения. Наверняка врачи придут позже. Рьюзаки, закусив по привычке палец, думал о том, какова вероятность провести опытных психологов и психиатров. К сожалению, даже для него эта задача была достаточно сложной. Наверняка, в его обычной жизни подобных проблем не возникало, хоть прозвища чего-то типа «странного» или «ненормального» очевидно присутствовали в его размеренной жизни на постоянной основе. К слову о ненормальности: не успели Лайт и Рьюзаки даже дойти до сестринского поста, как из одной из палат послышался шум. Вскрик и последующая за ним возня окончились тем, что из палаты выскочил абсолютно обнажённый паренёк лет шестнадцати, в отчаянии кинувшийся улепётывать от преследующих его санитаров. Пока парень метался от одного угла коридора к другому, только чудом не сбив ни одного стула на своём пути, остальные пациенты, столпившись у стенки, не выказывали к происходящему никакого интереса. — Это же ненормально! Бред какой-то… — простонал, не веря своим глазам, Лайт. — А ты, новенький, в психушке думал нормальное встретить? — скептически поинтересовалась стоящая неподалёку девушка в синем спортивном костюме. — Нет, — опешив, ответил Лайт. — Но всё равно как-то… — парень постарался подобрать слово, — странно. Уголки губ девушки дрогнули в едва различимой улыбке. — Это Билли, он уже третий раз за этот месяц мастурбирует по утрам на соседей по палате. Видимо, завидует успешности их терапии. Ему какие-то новые препараты назначили, вроде. Но эффект пока не очень. Видя изумление на лице Лайта и отсутствующее выражение у Рьюзаки, девушка всё же протянула руку, призвав не драматизировать. Всякое, мол, случается. Это — далеко не самое худшее. — Меня зовут Энн, — произнесла она, непроизвольно потирая запястья. — Рьюзаки, — представился парень. — У тебя ведь сэлфхарм, так? Попытка суицида в столь юном возрасте — это как минимум необычно, — Рьюзаки говорил столь будничным тоном, будто бы читал новостные сводки. Девушка смущенно опустила взгляд. — Какого чёрта ты творишь?! — прошипел Лайт, одёргивая друга. — То, что твои социальные навыки на уровне плинтуса, не даёт тебе права так говорить. — Я всего лишь озвучил очевидное, Лайт-кун, — не видя ничего зазорного, продолжил Рьюзаки. — У Билли эксгибиционистское расстройство, ты ведь это заметил, — сложно было не заметить, — однако ты не стал на меня из-за этого шипеть. Это диагноз. В психиатрии это естественно. — Простите моего друга, он совершенно не умеет общаться с людьми, — перевёл огонь на себя Лайт, отводя Энн подальше от ценного замечания Рьюзаки, говорящего, что согласно статистике риск самоубийства среди людей, которые причиняют себе вред, является высоким: 40-60% всех самоубийств сопровождаются самоповреждениями. Судя по стихнувшим крикам, Билли всё же удалось поймать и, скорее всего, успокоить. Лайт сейчас даже думать не хотел, чем именно. Глядя на подростков, можно было выделить несколько реакций: страх, ажиотаж и полное безразличие к происходящему. Кто-то смиренно ждал прихода медперсонала, кто-то думал о своём, совершенно не интересуясь ничем иным. Белые стены и слишком яркие, как и напротив — чересчур блёклые эмоции вгоняли в уныние. Было ли здесь место рациональному? Подтверждается ли хоть где-то гипотеза о том, что безумцы всех умней, или это — лишь очередная бравада. Впервые за долгое время Лайту стало по-настоящему страшно. Страшно видеть пустые глаза, лишенные жизни. Глаза, блуждающие в пространстве, не будучи в состоянии акцентироваться на чём-то. — Мы выберемся, — услышал Лайт тихое: он ведь и не заметил, как неожиданно подошёл к нему со спины Рьюзаки, осторожно касаясь своей ладонью его. И Лайт, пусть это было и абсолютно иррационально, ему поверил.Глава 14. Нормальные психи
25 октября 2022 г. в 21:32
Рюк с упоением ел очередное яблоко, совершенно не тревожась от того, что сок капал на землю. Любимое лакомство дарило Богу смерти чувство умиротворения и спокойствия. Чего никак нельзя было сказать о подлетевшей к нему Мидоре и еще парочке Богов, стоящих чуть поодаль.
— И чего уставились? Всех смертников уже записали, что ли? — рявкнул Рюк, когда внимание к нему стало буквально ощущаться спиной. — Вам Король что сказал: писать по очереди, или меня терроризировать?
Когда в ответ ни Мидора, ни Дэрил Джироза, ни Каликарчаа не проронили ни слова, Рюк нехотя обернулся, увидев, что рядом с последним стоит сам Король шинигами, глядя при этом на Рюка таким взглядом, что не будь он Богом смерти — тут же оказался бы при смерти.
— Запись идёт по плану, Рюк. Подобных прошлому инцидентов возникнуть не должно, — сухо проронил Король. — Но у меня возник другой вопрос: какую цель ты сейчас преследуешь? Теперь это явно большее, чем простое развлечение.
— Очередная проверка интеллектуальных способностей прошла достаточно хорошо, — словно вызванный в школе учителем к доске ученик, ответил Рюк. — Я решил, что узнай они оба подобным образом — через интернет-поисковик — и каких только слов не выучишь, прожив пару лет в комнате с подростком! — это будет не столь захватывающе. Межличностные отношения людишек куда забавнее!
Мидора и Каликарчаа тихо рассмеялись; Дэрил Джироза опустил взгляд.
— Они умеют работать в нестабильной ситуации, ситуации выбора, ситуации, угрожающей жизни. Эти парни умны и при помощи интеллекта они и правда способны на многое, — продолжил Рюк. — Предлагаю сделать кое-что другое. Поместить их в то место, где интеллекту мало кто верит, где работает не рациональность, а инстинкты.
— Судя по твоему описанию — это либо тюрьма, либо необитаемый остров, — хмыкнул Король. — Хватит ходить вокруг да около. Скажи, чего ты хочешь.
Рюк откусил ещё один кусок от ароматного красного яблока. В глазах его был восторг.
— Место, где есть надзор, правила, система. Где не они будут изменять реальность под себя, а реальность докажет им, что они не так уж сильны. И что от собственных эмоций и чувств им никуда не деться.
Спустя мгновение абсолютной тишины, он добавил то, отчего все дружно закивали. Даже несмотря на то, что у них были некоторые опасения, которые граничили с интересом, словно на лезвии ножа.
— Психиатрическая клиника — именно то, что сейчас пойдёт им на пользу.