California dreamin'

Эдди смотрит на своё отражение в пыльном зеркале, представляя, какими отвратительными будут шрамы, когда раны заживут окончательно. Особенно сильно его смущает то, что прячется под бинтами у него на лице, он думает, что окончательно превратился в урода и теперь никто и никогда не сможет воспринимать его как-то иначе. Не сможет его хотеть. Иззи выходит из душа в одолженной у него старой футболке с облупленным принтом Металлики, она ей длинновата, полностью закрывает бёдра; волосы влажные и немного вьются на кончиках, и Эдди, кажется, задерживает дыхание. — Не грусти. — Она смотрит на него, замершего и потерянного, подходит ближе, прижимается боком к бедру в знаке молчаливой поддержки. — Рано или поздно всё станет понятно, всё станет на свои места и выстроится в единую схему, как кружева. Станет понятно, зачем всё было нужно, потому что всё будет правильно. — “Алиса в Стране Чудес”, — выдыхает Эдди, на губах снова играет лёгкая улыбка. — “Алиса в Стране Чудес”, — согласно кивает Иззи. — Давай попробуем поспать, милый? Я, кажется, целую вечность не спала. Они не гасят в комнате свет, потому что погружаться в темноту ему сейчас хочется меньше всего. Кровать Эдди не слишком большая, но им хватает места, чтобы не соприкасаться; он лежит на спине ближе к стенке, потому что это единственное удобное для него положение, чтобы не беспокоить швы, Иззи сворачивается на боку, к нему лицом. — Красивая девушка в моей постели, а я не в состоянии что-либо ей предложить, — неловко шутит Эдди и сам же морщится от этих слов, — прости, в моей голове это звучало намного лучше. — Я могу вернуться, когда ты будешь в состоянии, — она мягко улыбается краешком рта, — если ты захочешь. Он тушуется, краснеет, с ним давно не заигрывали так откровенно. И, если быть честным, Эдди не совсем понимает, говорит ли она серьёзно или просто жалеет его после того, как спасла. От этой мысли становится горько, и он съезжает на другую тему. — Как вы нашли меня на Изнанке? — Вы называете это изнанкой? Изнанка нашего мира, а что довольно логично, — Иззи садится, подгибая колени под себя, она порывистая, эмоциональная и так ей проще жестикулировать во время разговора. — Я могла бы сказать, что нас привела к тебе судьба, но на самом деле это была музыка. Стало любопытно, что за самоубийца решил собрать стадион посреди ничего, а выбор жанра определённо добавил очков к желанию помочь этому идиоту спастись. — Тебе нравится Металлика? — оживляется Эдди. — Это была Металлика? — Ты не слышала “Кукловода”? Не может этого быть. — В каком году она вышла? Я торчала на другой стороне с декабря восемьдесят пятого. — Чёрт, прости. Чем ты занималась там всё это время? — Я уже говорила тебе, мы выживали. Иззи снова сворачивается в прежнюю позу, и выглядит это так, словно она не слишком сильно хочет обсуждать Изнанку. Эдди понимает и не пристаёт с дальнейшими расспросами, в образовавшейся тишине постепенно проваливаясь в сон. Он просыпается от тихого шороха, слушает, как Иззи сдвигается ближе к нему, чтобы освободить немного места для Билли. Его кровать уж точно не рассчитана на троих, поэтому после непродолжительной возни, она оказывается частично заползшей на Билли, а другим боком плотнее прижимается к нему. И Эдди слишком плохо соображает сейчас, чтобы как-то реагировать на это, поэтому продолжает делать вид, что крепко спит. — Ты в порядке, Билли? Тебя долго не было, малыш отзвонился, когда я заканчивала со швами, — шепчет Иззи совсем тихо, но они все слишком близко друг к другу, так что Эдди отчётливо слышит каждое слово. — Мне нужно было прогуляться, — хрипит Билли куда-то ей в макушку, — чёртов мир продолжает удивлять. — В плохом смысле или в хорошем? — Я не знаю, Иззи. Нила больше нет, он свалил из Хоукинса после моих похорон, и это скорее хорошо для меня, — голос Билли словно срывается, — но Максин... Макс в больнице, и я не могу туда пойти, чтобы узнать, насколько всё серьёзно. Я не знаю, что делать дальше. Иззи целует влажную от слёз щёку Билли, а Эдди понимает, что слышит вещи, не предназначенные для посторонних ушей, слишком личные, те, что должны были остаться только между теми двумя, а он посторонний, подглядывающий в замочную скважину. — Я не думал, что снова окажусь здесь. Эдди не знает, как прекратить этот поток откровений. Он никогда не воспринимал Билли Харгроува, как человека, способного что-либо чувствовать. Он ошибался. — Ты сможешь справиться с этим, — шепчет Иззи в ответ, — а я помогу тебе. И Эдди поможет нам. — Мансон? Причём здесь он? — Он такой же сломанный, как и мы с тобой, золотце. Но сломанные могут починить друг друга. Эдди чувствует, как на глаза наворачиваются слёзы. Билли вздыхает. — Да, Иззи. Мы попробуем.