Всё, в чём я был не прав — признаю и приму в виде удара.
Но не говори мне, что всё, что было связано с тобой — это ошибка.
Твоё имя и ошибка просто не могут стоять в одной строчке.
***
— Запускаем механизм через пятнадцать минут. — Я проверю панели, — кивает Чонвон, прежде чем выбежать из обзорного кабинета. Из этого помещения вид открывается на огромную комнату, в которой стоит та самая машина. Сонхун долго не мог придумать название для железяки, но в конечном итоге оно было записано как Квигук, что в переводе с иероглифов значит «возвращение домой». Отец же, когда был на стадии разработки аппарата, то и дело повторял, что хочет создать «вещь, которая поможет любому вернуться домой» и «которая вернёт дому любого». Все вечно думают об ушедших, но никто никогда не упоминают тех, от кого ушли. В этом случае старший Пак подразумевал дом, который ждёт, пока в него вернутся, как бы долго не пустовал. — Джейк, выйди наружу и проследи за тем, чтобы эти цифры не выходили за десятку. — Понял вас, сонбэ. Пока двое помощников находятся за пределами обзорочной, Хисын поворачивается к Сонхуну и проделывает в нём дыру глазами куда более настойчиво, чем следовало бы. Странно, что даже под тяжестью этого взгляда Пак ничуть не изменился. Смотрит точно прямо перед собой и не выдаёт ни одной лишней эмоции — словно перед ним просто белая стена, а не скелет, осторожно закреплённый в механизме. Эти кости снятся ему вот уже не первый день — кошмарные сновидения показывают подробности вплоть до объятий и эти отрывки как никогда свежи в памяти. Удивляться уже нечему. Пак не встречал этого человека в реальной жизни, не был ему родственником, другом и уж тем более кем-то близким, но в мире Морфея они… Костьми к костям. — Ты в порядке? — не выдерживает собственного любопытства Хисын, да и все присутствовавшие здесь минуту назад только делали вид, что не заметили это. Сонхун грубо протирает кровавую дорожку, текущую с собственной губы белым рукавом и умело делает вид, что ничего не произошло.пару часов назад.
Забавно, как иногда складываются события в жизни. Сонхун уж точно не мог подумать, что его поставят перед таким выбором. Жестоко, подло — можно подбирать любые эпитеты, проклиная дурость судьбы, но ей хоть бы что. Остаётся только радоваться тому, что выставленные на посмешище перед самой Вселенной смертные ничего не могут поделать, а лишь растерянно водят хороводы, надеясь, что однажды их пронесёт и всё наконец наладится. Но не наладится уже ничего. — Ты, подлый ублюдок! Ты хотя бы помнишь, сколько Вонён для тебя сделала и как натерпелась по твоей вине?! — кричит мужчина, схватив учёного за шиворот. Ещё чуть-чуть и поднимет над землёй. Она решила, а потому так поступит. Минхён приходил снова на следующий день, пытался уговорить, хотя Сонхун пересказывал не первый раз: никаких близких или дальних родственников, никаких людей, с которыми связывают личностные отношения. Даже врачам запрещено оперировать своих близких — эмоции могут помешать работе. Сонхун хотел бы, но по всем известным правилам не смог бы вернуть к жизни даже своих родителей; представить даже, что он бы пошёл против всех и нарушил закон — целых костей от мамы и папы не осталось. Но придётся быть честными и признать, что Пак не нарушил бы свои обязательства перед тем, кому уже мысленно пообещал воскрешение. Не потому, что он послушный гражданин, а потому, что никогда не изменял своему первоначальному выбору. От Вонён остались все двести шесть, а Сонхун даже не знал, что она у м е р л а, но. — Возомнил себя Богом? Ангелом-Хранителем? Уже было слишком поздно что-то менять. — Или может… Вершителем чужих судеб? Да кто ты такой, чтобы решать, кому жить, а кому умирать?! — брат погибшей теряет самообладание и изо всех сил вытрушивает из Сонхуна ту дурь, которая, по мнению Минхёна, мешает учёному принять человечное решение. Даже не думая о том, что выбор чего-то не делать может быть вполне взвешенным. Он не унимается, держа за грудки, прежде чем раздаётся оглушительный… Шлепок. Сонхун даже не знал, что с ней случилось. Поэтому полученный через секунду после этих слов удар был заслуженным; Пак в этом уверен, он сам бы себе врезал. Пощёчина и даже кулак — Сонхун не мальчик для битья, но он готов принять весь гнев и ненависть, что вывалит на него скорбящий Минхён. — Променял мою сестру на какого-то пятнадцатилетнего мальчишку?! — прыскает горькой улыбкой, выдавленной сквозь зубы, мужчина. — Сумасшедший ублюдок! Что ты собрался с ним делать? Сонхун больно закусывает правую щёку изнутри, стремясь не выплюнуть что-то грубое в ответ и с холодным спокойствием тянет пальцы к чужим рукам, чтобы заставить хватку у собственной шеи чуть ослабнуть. Сказанное не просто не имеет ничего общего с реальностью — просто больше походит на очевидный абсурд. А что он, по мнению Минхёна, может сделать с несовершеннолетним ребёнком?.. Он хочет его спасти — да и только, к чему все остальные доводы, рождённые извращёнными умами наблюдателей? Ким Сону — начинается и заканчивается на слове «проект», а из синонимов имеет только «работа» и «обязанность». На кончике языка чувствуется металлический привкус, но ничего лишнего делать не стоит — Пак всё ещё на скамье виноватых, тех, кто должен раскаяться, а не пытаться оправдать себя. — Минхён… Прекратите, — выдыхает Пак, чувствуя, что его всё ещё не отпустили, хотя губа и скула обе кровоточат. Он не хочет опускаться ещё ниже того факта, что не смог помочь, а потому не бьёт в ответ. Но и промолчать совсем будет глупо — тишина ведь почти всегда трактуется как согласие. — Если ты не воскресишь мою Вонён и в итоге выберешь того парня… Я… — чуть медлит, но в итоге: — Я убью его снова сам! Сонхун бы и это стерпел — люди ведь в гневе могут много лишнего наговорить. Вот только следующее, что скажет брат покойной девушки, ударит гораздо глубже, чем просто по лицу. — Яблоня от яблони, — горько усмехается мужчина, — ты такая же гниль, как и твой старший брат. И этого Сонхун стерпеть уже не сможет. Вонён бы тоже не понравились эти слова: она потратила слишком много лет для того, чтобы убедить Пака в обратном. В том, что он один такой во всей вселенной — какой он есть. Вонён спасла Сонхуна, вытащила со дна однажды. И он задавался вопросом: а сможет ли отплатить тем же? Сможет ли спасти и её тоже? Но… Не смог.сейчас.
Сонхун прячет разбитые в кровь костяшки под длинным рукавом халата, стягивая его пониже, и в подтверждение кивает ассистенту Ли. — Всё в порядке. Соберись и сосредоточься на важных вещах, Хисын. Ему остаётся только смириться со скрытностью коллеги, тем, что Пак никого к себе ближе чем на метр не подпускает — это стало нормой, а по-другому никогда не было — и вернуться к рабочей задаче. — Осталось десять минут. Сонхун смотрит на хрупкое тельце с недоразвитой структурой по ту сторону: Сону умер, будучи весьма юным, а потому его тело даже не успело сформироваться до конца. Может, черты его лица были бы несколько другими, стань он чуть старше, хрупкие плечи шире, а невнушительный как для парня рост — выше. Многие бы, посмотрев на него сейчас, могли бы подумать, что останки принадлежат молодой девушке хотя бы из-за своей миниатюрности. Обстоятельства заставили Ким Сону полностью застыть во времени, оставили ему только ту реальность, в которой ему навсегда пятнадцать. Половина от тридцати Сонхуна. Цветы прорастают после того, как на них наступили, трава пробивается к свету через асфальтные дороги. Каждую минуту в мире погибает множество людей, но вместе с тем — рождается примерно столько же. Жизнь и смерть соревнуются почти без перевесов в вопросе «кто победил, а кто проиграл?». И это бесконечное течение не может быть никем и ничем прервано. И в какую же колонку ты попадёшь? К живым или мёртвым — вопрос чистого отбора и случайности, но кто сказал, что матрица никогда не допускает ошибок? Тот, кому суждено умереть порой может продолжать жить, а тот, кто должен добраться до цифры под сотню лет — трагически погибает до своего совершеннолетия; этакие помарки судьбы. Сонхун не Бог и ему им никогда не стать. Но ему бы хотелось хоть на секунду повлиять на ошибку, совершенную другим живым человеком. Таким же, как он сам. — Пять минут, — напоминает Хисын уже громче и просит Чонвона с Джейком зайти обратно в обзорочную. Потому что все мы умираем, но Ким Сону не должен был умирать так рано. Кому-то даже не везёт родиться — оказываются задушены случайностью ещё в утробе матери. Но раз человеку всё же удалось появиться на свет, выбраться — пусть уж он проживёт столько, сколько ему отмеряно по нашему веку. Отец Сонхуна никогда не создавал «Квигук» ради бессмертия. Он создал эту машину ради справедливости. А потому человека можно было воскресить лишь раз, ему оставалось дожить изначально заданный век и позже умереть от старости, как и всем обычным людям. Машина не помогала при болезнях, она исправляла то, чего не должно было случиться. Сейчас — это единственное тело, первая и последняя попытка. Если судьба всё-таки позволит аппарату обернуться затирачкой и исправить хотя бы одну из её помарок, то Квигук тоже станет частью плана кого-то свыше. Если же ничего не получится, Сонхун тоже готов умереть раньше времени; понятно, каким методом. — Начинаем! Пак жмёт на все необходимые кнопки, наблюдая за тем, как огромный скафандр закрывает прозрачную капсулу со скелетом, запуская механизм. Стопы перечёркнутых, свёрнутых и выкинутых отчётных книжек. Горы стимулирующих, чтобы не спать, таблеток, а вместе с ними — столько же бессонных ночей. Подача заявок в администрацию и борьба за финансирование проекта — куча новых морщин и седых волос на голове, чего уж говорить о старших коллегах, которые были против этой затеи и наговорили кучу ласковых… Но Сонхун понимает, что всё было не зря, когда видит, как пожелтевшие, словно листья осенью, давно забытые миром кости — белеют. Как сухой скелет медленно обтягивают мясо, мышцы, сухожилия, как на них завязываются синие и фиолетовые венки. Как правильно подобранный химический состав наполняет опустошённые ткани, проделывая обратный путь от мёртвого к живому, а синий приближается к розовому. «— Играя в Создателя, ты совершаешь ошибку, о которой будешь жалеть до конца жизни!» — кричал обезумевший Минхён, когда его уводила охрана; проходившие мимо медсёстры перепугались и позвали на помощь. Он даже не думал о том, что в случае с Вонён суждено было победить далеко не светлым силам… Жестоко, но умерла ли она потому, что ей было суждено?.. Этого уже не дано знать. Сонхун не Бог, но он получает бейджик с надписью «борец на стороне жизни» и бросает вызов самой смерти. Он видит, как возвращается к жизни однажды умерший, однако чувствует себя так, будто наблюдает за