Трон из Костей Чистокровных

      Комнатка пыток и растления оставалась все такой же нелицеприятной и только маленький мягкий диванчик манил Драко в это место. Королева Садизма как раз на нем развалилась, дожидаясь жертву. Клиента усадили на стул перед ней и хорошенечко обездвижили веревками.       Обычно Малфою нравилось, что женщины смотрят на него сияющими, блестящими глазами. Но, что касается конкретно этой мадам, то он бы предпочел, чтобы стерва даже не дышала в его сторону. Искорки в ее глазах «того самого» точно не сулили, зато боль и унижение обеспечить могли без проблем.       — Знаешь… у меня появилась теория… — начала очень уж издалека Грейнджер, вертя свою острую палочку в руках, загадочно поглядывая на гостя из-под… подождите-ка… накрашенных ресничек? Неужели на прошлом рандеву он задел ее необъятное эго и пару пыльных струн женской гордости.       — Очень любопытно! Я бы послушал, но сильно тороплюсь… — трепыхнулся Малфой в сторону выхода, однако его личная охрана уже щелкнула замок с обратной стороны двери. Они бессовестно оставили младшего лейтенанта в клетке наедине с этой узурпаторшей, которая плевала с высоченной колокольни на свои же лозунги о свободе и равноправии.       Она закинула ногу на ногу и ткать ее юбки призывно затрещала, плотно обтягивая бедра. Одевать что-то такое облегающее на допрос было как минимум дурным тоном и издевательством чистой воды. Сейчас Грейнджер являлась хозяйкой положения и Драко все никак не мог подобрать момента, когда уже будет можно ныть и умолять оставить его в покое в самой дальней клетке Азкабана.       Гермиона не очень хорошо воссоздала участие на своей подозрительно довольной мордашке. Да она, собственно-то, и не старалась. Вот это ее лицемерие уже сидело поперек горла. Милая защитница всех обездоленных, изображенная на агитационных плакатиках с хрупким младенцем на руках. Тьфу… Стыд и позор! А эта жуткая улыбка так и вовсе предзнаменовала какую-то несусветную болезненную хрень, которую она сейчас с ним сотворит.       — И куда же интересно Вы торопитесь, мистер Малфой? — невесомый взмах ее палочки распорол на груди рубаху с порядковым номером заключенного, ровно и аккуратно, точно как эта сука делала все.       — На пытки, скоро сюда придет одна злобная стерва и начнет выкручивать мне яйца. Хотя… постойте-ка… ты же уже здесь, — истерично похихикивая, откинул Драко назад голову, и сотрясся телом в неприятном предвкушении продолжении этой встречи. Хотелось отрубиться, отключить себя, но какой-то дрянной рычажок в голове не давал этого сделать.       Даже бесцельно смотря в потолок, он чувствовал на теле ее острые как иглы глаза. Они неприятно кололи, пока она пристально разглядывала дюйм за дюймом обнаженного туловища. Кажется, Грейнджер не шутила, когда предлагала ему ей отсосать. Стать личным кунилятором Ее Злостного Высочества не самый худший финал.       Сложно поверить, что эта женщина прошла войну, ведь выглядела она уж слишком хорошо. Ни царапинки или шрама, ни единой морщинки или седого волоса, ничего, что могло бы выдать в ней предводительницу восстания. Эта сука была сытой и довольной, пока они ползали по лесам без возможности сбежать. Впереди Сопротивление — позади Пожиратели. Смерть в любом направлении, пока такие как она вертели судьбами таких как он. Красивая сука с ухоженными пальчиками нихрена не знающая каково это быть в сердце передовой, где тебя за человека-то не считают. Безымянное пушечное мясо — вот чем они все были… Винсент погиб еще до войны, Блейз на руках Драко, а Тео казнили за измену. Все молоденькие младшие лейтенантики не были готовы к войне, такой кровавой и жестокой. Можно сказать, что Малфою несказанно повезло хотя бы выжить, пусть и с карьерой не сложилось. Только Грег среди них продвинулся почти в верха, даже по слухам на собрания к Лорду ходил. Но по итогу это все уже было не важно, ведь кончат они все одинаково.       Белая блузка Грейнджер без единой складочки напомнила о хороших и беззаботных временах. Драко вдруг подумалось, будет ли считаться это служебным романом, если он за ней приударит. Полнейший абсурд, его крыша окончательно протекла, раз позволила просочиться таким мыслям. Не о том в голове кружились мысли. Прежде чем налаживать личную жизнь, для начала нужно сохранить хотя бы просто жизнь. И почему эта сука выглядела так сказочно хорошо, ее можно ненавидеть только за это. Она все смотрела и смотрела с довольной кошачьей мордашкой сладко облизываясь. Либо у нее уж очень давно не было мужика, либо… о втором «либо» даже думать не хотелось.       — Я скучала, Драко, — подозрительно сладко выдала сучка и закусила губу все в той же жутчайшей улыбке, перебирая какие-то болезненно-металлические предметы на столике рядом с собой. — Сегодня я буду очень нежной, а то мне кажется мы как-то начали не с того… — продемонстрировала она гостю отполированный до блеска широкий нож. Мрака нагнать стерва умела и могла. Ментально и физически его яйца сжались до болезненных пульсаций, а ведь она еще даже не начала его пытать.       — Не с того? — с трудом сглотнул он, мысленно молясь, чтобы это оказалось простым шоу. Сердечко судорожно задолбило в груди, желая сбежать от хозяина раз и навсегда. — Это ты про систематические надругательства над моим несчастным телом? Или грязные посягательства на мою честь и непорочность? — продолжал говорить он только, чтобы отвлечь ее, заболтать, оттянуть неизбежное.       — Твою что? Непорочность? — звонкий женский смех пронесся эхом в полупустой комнате, она даже смахнула пару слезинок, откладывая в сторону блестящие предметы боли. — Я больше чем уверена, что твоя честь не первой свежести.       У него получилось увести ее, возможно скоро даже представится шанс надавить на жалось, пустить слезу. Если он поднапряжется, то вспомнит что-нибудь из школьных лет, должно же быть там хоть что-то веселенькое из их общего прошлого.       Сегодня сука никуда не торопилась и полностью внимала каждое слово своего гостя. Она расслабилась на спинке дивана и лениво сменила ноги, медленно закидывая их друг на друга. Треск юбки опять призывно поманил серые глаза, под светлой тканью не видно было очертания белья. Даже костюмчик на ней сидел идеально, такой светленький, как и сраное будущее, в которое она вела своих голодных инферналов по кровавому месиву из трупов чистокровных.       — А я как святой… Монах в этом прожжённом мире… Отшельник на грешном пути… — ухмыльнулся сам себе Малфой, сумев отвести взгляд от стройный женских ног. Она не позволила разорвать зрительный контакт, обязывая его смотреть себе в глаза. Он видел в них свое отражение — ничтожество. Так она смотрела на него, ни грамма уважения.       — И для кого же ты берег себя? — издевательская ухмылка расползлась по ее лицу, а в руке опасно дернулась палочка. Знакомый жест, Драко точно знал это заклинание, но не мог вспомнить.       — Конечно же, я берег свой цветочек для тебя, Грейнджер, — больше из привычки ухмыльнулся гость, разваливаясь на стуле. Веревки не позволили шибко маневрировать, но общий посыл его позы сучка уловила. Она медленно опять осмотрела младшего лейтенанта с ног до головы и безумно дернула только одной стороной лица.       Ее руки оказались подозрительно проворными, ловко шурша по жесткой тюремной робе от колен ближе к телу особого заключенного. Дрянные персики вскружили Драко голову, слегка отвлекая от места где он в данный момент имел неудовольствие находиться. Предводительница одичавших эльфов продвигалась все дальше, инстинкт самосохранения орал все громче.       — Тогда ты не против, если я все же его сорву? — прошептала она на ухо, немного прикусывая очень острыми зубами мочку уха.       Пометка в голове никогда ничего не совать Грейнджер в рот отформатировалась, как только теплые ручки достигли конечной станции на этой ветке и крепко сжали состав. Боевой дух лениво воспрял вопреки здравому смыслу и даже мысли о вероятной скорой кастрации не помогли лейтенанту. У него приключилась маленькая истерика и страшная паника, стоило только встретиться в очередной раз с ее нездорово острым взглядом, практически маниакальным.       — О Великий Мерлин, тебе говорили какие у тебя красивые глаза? Я тону в них, прочел бы что-нибудь из Шекспира, но очень сложно генерировать мысли когда мой член в твоих… — не смог закончить он, безумно напрягаясь, ведь проворные женские пальчики не спеша с щепетильной осторожностью наглаживали через одежду бодро приходящую ту самую мужскую непорочность в совершенно иное агрегатное состояние. — Я был бы очень признателен, если бы ты Его отпустила и оставила в покое. И мы смогли бы обсудить твои невероятные духи, отменный вкус на парфюм. А твои уникальные черты лица будоражат мое сознание, — закатил он в конце глаза и тяжело втянул в себя воздух через зубы больше не в состоянии выдавить даже одно слово.       — Я польщена твоими жалкими попытками меня охмурить, продолжай… — прикусила Гермиона опасно острыми зубами кожу на шее несколько раз подряд и дрожь по его телу пробежала отнюдь не от возбуждения.       Сегодня заключенным разрешили помыться, а ему даже выдали мыло. Скверно это все выглядело… Не могла же Грейнджер и правда хотеть его, нет, могла, но конечной целью быть это не могло. Она явно издевалась, упиваясь властью над ним и миром.       Паранойя подъехала с противным скрежетом по-свойски располагаясь в белобрысой башке. Неизвестность пугала больше всего, а близость ненавистницы всего рода чистокровных еще сильнее. Сука по-любому сожрет его, как какая-то самка богомола после спаривания. Но сраные персики и умелые женские ручки творили что-то запредельное. Его однозначно чем-то накачали, не мог он быть таким возбужденным при таком уровне стресса… или все же мог?       Мозги стали осязаемыми, Драко мог их потрогать, если бы не связанные руки. Серая масса в его голове пульсировала, концентрируясь только на женщине перед ним. Его собственный разум предал хозяина, отказываясь думать о чем-то кроме животного спаривания. С ним такого не было со времен пубертата и кузины Гойла. Ах… Мэри… она тоже любила персики…       — Пожалуйста, Гермиона… — с придыханием прошептал Малфой, пытаясь отодвинуться подальше и осторожно изъять Себя из очень нежных ручек.       — Пожалуйста что, Драко? — наклонилась узурпаторша ближе к уху, от ее щекочущего дыхания по коже пробежала приятная дрожь. В голове у него немного перемкнуло и он сдался. Медленные, ласковые поглаживания явно не способствовали возвращению Друга в обычное состояние. И только стоило расслабиться, как эти маленькие коварные пальчики сразу сжались вокруг.       — Грейнджер, мать твою! Больно же! — взревел и задергался на стуле гость. Туман в голове мгновенно рассеялся вместе с выступившими скупыми мужскими слезами.       — Ну вот… Опять Грейнджер… Я подумала мы стали достаточно близки, чтобы называть друг друга по имени, — обожгла она дыханием шею и присосалась к быстро бьющемуся пульсу. — Как мне открыть врата? — промелькнула в ласковом шепоте опасная искра, что могла положить начало хищному огню.       Несчастная Непорочность проживала не лучшие времена в нечеловеческой хватке стервы. Пальцы неторопливо с наслаждением сжимались вокруг все жестче, причиняя вязкую, тягучую боль. Сука с улыбкой наблюдала за страданиями, въедалась в каждый болевой импульс в чужих нейронах.       — Да не знаю я! Понятия не имею о какой двери, вратах или окне идет речь! Я поклянусь чем хочешь, только оставь меня в покое! — взвыл, но лучше сказать взмолился, пленник. В уголках рта вспенилась слюна, адамово яблоко нервно дергалось в сухих глотках. Его глаза безумно устало таращились на нее, ведь все эти недели боли слились в один бесконечный и жуткий день. Он был тут так долго, а гребанное похмелье все не проходило. Ядовитый туман в голове по крупицам уничтожал память. Простые вещи, которые он знал как делать всю свою жизнь, стали забываться. Сегодня он поймал себя на мысли, что не может вспомнить какого цвета у матери были глаза.       — Врата Шенко, что ты охранял на протяжении шести лет! Один из самых засекреченных проектов Лорда. Мне понадобилось столько ресурсов, чтобы вас отыскать. Почему ты не дал нам бой? Или вы могли скрыться, но вместо этого ты остался. Такой трус просто не мог не сбежать! И это все не дает мне покоя. Даже подробная диагностика твоей палочки не помогла мне понять, что там произошло. А твое сознание слишком чистое, как и сознание твоих подчиненных, — дернула Гермиона за светлые волосы, собираясь вырвать большую часть из них. От ее спокойной и равнодушной маски не осталось и намека, вот и вылезла наружу нетерпеливая сука, какой она являлась всю свою жизнь. Зубрила Грейнджер не могла никогда усидеть на месте, ведь всегда нужно влезть куда тебя не просили и не ждали.       — Я не понимаю о чем ты говоришь, чокнутая! Отец отправил меня жизнью наслаждаться подальше от войны. Никаких врат я не охранял, просто пил и слонялся по округе. Твои легилименты уже душу из меня вытрясли!       — Как мне открыть Врата, Малфой?       — Ты меня слышишь?       — Как я говорила ранее — у меня появилась теория. Печать в твоей голове неплохо охраняет все данные, что ты не смог стереть. Отличная идея как защититься на допросах. Но… пытки сексуального характера ты не учел, да? Гормоны от возбуждения и наше особое зелье работают против тебя. Диаграмма показывает, что печать подтачивается. Хочу отметить — потрясающая работа! Я впечатлена!       — Неужели даже не побрезгуешь трахнуть меня ради своей высшей цели?       — Если будет нужно — не побрезгую… — прошептала Грейнджер смотря ему прямо в глаза и тут же лизнула пересохшие мужские губы своим горячим влажным языком. Ей хватило наглости довольно ухмыльнуться, когда малфоевская Гордость опять воспряла в ее маленьких ручках.       — Знаешь где я вертел тебя и твои вопросики? — с яростью таращился Драко в ответ, его все это дерьмо порядком достало. Пусть сучка играет с кем-то другим, раз ей это так сильно нужно. Он не мог ей дать то, что она просила, даже если бы захотел. Грейнджер засмеялась звонко, громко, словно победа в этой партии была лишь вопросом времени. Пальцы второй руки легли на взмокшую мужскую шею и дернули на себя, оцарапав кожу. Ранки под когтями запекло от собственной соли. Кончик ее носа мазнул его по обросшей щеке, острое лезвие видимо выдавать ему побоялись, чтобы он до конца привел себя в порядок перед свиданием.       — Смею предположить, что где-то тут, — на этот раз ласково огладила она То, что вопреки здравому смыслу продолжало наполняться кровью. Пальчики расправились и расползлись, перехватывая болезненно большую часть его Непорочности. — Только вот если я нажму чуть сильнее, ничего ты там уже не повертишь, дорогой…