***
Антон в уже привычной манере, забыв, что он призрак, вывалился из салона машины, когда та остановилась в конце поездки. Сырая от недавнего дождя почва пачкает джинсы и ладони, которые Шаст рефлективно выставил вперёд. Юноша досадно вздохнул, встал и попытался отряхнуть одежду, но все бестолку. Окси вышла из автомобиля, не забыв закрыть его, и, торопясь, двинулись к какой-то ржавой калитке. Похоже, они были где-то далеко за городом. Впереди юноши была белая стена, которая тянулась на несколько сотен метров, а входом внутрь и была та калитка. Сзади, за плечами, располагалось бескрайнее, золотистое поле и трасса. Ну, очевидно, вариантов у Шастуна не много, поэтому он вошёл внутрь забора. Антон не мог глазам поверить, когда до него наконец-то доперло осознание: он оказался на кладбище. Вокруг кресты и могилы возвышались из серой земли, нагоняя страх. Свинцовые тучи закрывали солнце, а ветер, казалось, вовсе стороной обходил это место. Тишина. Неправдоподобная, оглушающая, звенящая. Заросшие травой могилы стояли поодаль от входа и складывалось ощущение, что о них забыли совсем. Парень вовремя опомнился и, выйдя из оцепенения, побежал за знакомым силуэтом, который отдалялся все быстрее. Под ногами тихо шелестела сухая, почти как сено, трава. Девушка шла вперёд по длинной тропе, уводящей куда-то вглубь кладбища. В самом конце начинали виднеться голые деревья, а их опавшая листва валялась на могильных плитах. Оксана вдруг резко затормозила и тогда пазл в голове Шастуна сложился полностью, когда девушка остановилась рядом с группой людей. Это… Похороны? Антон рывком надевает капюшон своей толстовки и укутывается теплее, ощущая, как кожу покрывают мурашки, но не от холода, а скорее от ужаса. Он не бывал на похоронах и никогда не хотел. Парень подошел чуть ближе, но все равно остался дальше всех, в самом конце толпы. Зачем же Оксане понадобилось сюда? Антон не планировал всматриваться в «гостей», молясь не увидеть знакомых лиц, но в глаза бросились знакомая лысина и очки. — Дима? — тихо, одними губами произносит шатен. — Что ты здесь делаешь? — от этого вопроса становится так паршиво, но Шаст не знал, почему. Плохое предчувствие поселилось в его душе и сознании. — Если бы я знал, когда видел тебя недавно, что это — последний раз, я бы постарался запомнить твое лицо, твою походку, все, связанное с тобой. — произнёс Дмитрий, который стоял совсем рядом с Антоном, пытаясь незаметно вытереть с щек слёзы, — И, если бы я знал, когда в последний раз тебя обнимал, что это — последний раз, я бы никогда не отпустил. Прости, Антон. — Что?.. — распахнул глаза юноша, когда услышал своё имя, которое так больно и с заметной грустью произнёс друг. — Удачи тебе, Шаст. Я тебя правда любил и буду помнить. — последнее слова Дима проговорил совсем тихо, потому что начал плакать, впадая в бесшумную истерику: он судорожно хватал воздух ртом и, не выдержав, спрятал лицо в ладонях, давая волю эмоциям. Оксана, стоящая рядышком, успокаивающе обняла Поза, поглаживая его по спине. Девушка что-то шептала ему на ухо, а он согласно кивал, уткнувшись ей в плечо. — Что здесь, блять, происходит?! — нервно закричал Антон, но никакой реакции не последовало. Неужели это… — Не может быть. — сам отрицал свои догадки юноша. Шаст не любил, когда Дима грустил, точнее, парень никогда не видел Поза настолько подавленным. Он, сжав челюсти, обошел толпу, подходя к гробу. Лицо его скривилось в гримасе ужаса: нижняя челюсть открылась, брови поползли вверх, а в происходящее не верилось. В гробу лежал Антон, но как такое возможно? Неужели он попал на свои же похороны? Да такое же только в дешевых ужастиках бывает! — Блять, блять, блять! — как в бреду залепетал шатен, пытаясь прикоснуться к собственному телу в «ящике». Лицо двойника в гробу сильно отличалось бледным тоном кожи и синяками под глазами. Пара гематом красовалась на запястьях, а дополняло картину — ножевое ранение в шее. Антон, отказываясь осознать все, достал из кармана тот самый нож, который вынул на кануне: размер и форма лезвия идеально подходили. Рукоятка оружия отзывалась холодом металла в ладони, а на лезвии все ещё были разводы от крови. Шастун вспомнил все до мелочей, точнее, каждое своё действие с этим ножом: он извлёк его из шеи и, не задумываясь, вытер остриё футболкой. Он сам же уничтожил улики о своем убийстве. Шастун выронил нож из рук, совсем растерявшись. Антон грустно и развязано улыбнулся и зашелся в приступе нервного смеха. Ему почему-то стало до того смешно от всей этой ситуации, что он не знал, улыбаться или плакать. Сзади послышались чьи-то размеренные шаги, обладатель которых мучительно медленно, будто изматывая нервы, приближался к Антону. Наконец шаги стихают, а неизвестный останавливается за спиной, где-то совсем рядом, настолько близко, что Шаст чувствовал его, но слишком боялся обернуться. Юноша до хруста дерева сжимал в ладонях стенки гроба, на который опирался, чтобы не потерять равновесие от происходящего. Вновь тишина. Кто-то из людей что-то говорил о последнем пути, в который сегодня отправляют покойника, но все эти речи отошли на второй план, потому что уши заложило, будто Антон находился под водой. — Хорошим, наверное, парнем был он. — сказал бархатный, смутно знакомый баритон какого-то мужчины. Страх все сильнее ощущался в крови Шастуна, но он никак не мог его перебороть, заставить себя обернуться. — Хотя все мы совершаем ошибки и вот, он поплатился за содеянное. — личность гостя все ещё оставалась скрытой, пока мужчина сам не встал по правую руку от Шаста. Тогда-то Антон и смог его рассмотреть: темные волосы падали на лоб, аккуратный нос и тонкая линия губ. Легкая щетина покрывала щеки неизвестного господина, а в ответ на юношу смотрели ярко-голубые, цвета безоблачного неба, глаза. Внешность его казалась какой-то знакомой, но сознание почему-то не хотело вспоминать. Бежевое пальто, черные брюки и такого же цвета кроссовки. — Арсений. — господин протянул правую ладонь парню, который поспешил ответить на рукопожатие. — Антон. — Мне известно твое имя, Антон. — резко и без подводок произнес Арсений. В недоумении юноша сдвинул брови к переносице. — Узнаешь об этом позже. — рука Шастуна все ещё оставалась в руке мужчины. Шатен опустил взгляд на сцепленные ладони и заметил то, что помнил отчетливо: печатку из белого золота. Антон выдернул свою руку и отшатнулся от брюнета, потряхивая кистью, будто обжог самым настоящим кипятком. — Ты... Ты убил меня? — Это риторический вопрос? — оставался непреклонен старший, губ которого коснулась нагловатая и смелая ухмылка. — Ты мой убийца! — вскричал юноша и как только Арсений сделал шаг навстречу - Шаст неуклюже упал назад, и господину не составило труда склониться над пареньком. — Поговорим об этом позже. — отрезал брюнет, в миг становясь серьезным. — Что?! Позже?! — всплеснул руками и проорал парень, вскочив на ноги. Арсений проследил эти действия пристальным взглядом. — Что за херня?! Ты кто? Что тут вообще делаешь? И почему ты меня видишь?! — Я вижу тебя потому, что я сам из загробного мира и пришел сюда за тобой. — Я с тобой не пойду! — Почему это? Молчание в ответ. — Мне и здесь хорошо. — нес ахинею Шастун. Мужчина хрипло рассмеялся, но улыбка в ту же секунду спала с его лица, будто он был каким-то актером, которому без труда давалась такая смена эмоций. — Будешь дальше спать на той качели, промерзая от холода? Выпадать из машины? Таскаться с живыми? — кивнул на девушку господин. Антон удивленно распахнул глаза. — Откуда ты все это знаешь? — Неважно. — одно слово, а Шаст уже испытывал отрицательные эмоции к малознакомому брюнету. — Куда хоть идем с тобой? — произнёс Шаст, когда они уже подходили к выходу из кладбища. — И почему такое ощущение, будто память ухудшается? — Ответ на первый вопрос я оставлю в тайне, а вот на второй легко отвечу - это все временная амнезия, которая постепенно будет захватывать твоё сознание, пока ты находишься на Почве, то есть в мире живых. — господин извлекает из левого кармана пальто неброского цвета упаковку с жвачкой. — Это поможет. Например, ты берёшь одну подушечку и разжёвываешь ее. Память медленно восстановится, но если не следовать этому - забудешь все, даже собственное имя. — Арсений выдавливает три подушечки из упаковки и протягивает парню. — Используй по одной. — юноша благодарно кивнул, принимая "подарок" из рук, и тут же закинул одну в рот. — Легче? — Да... — одурманивающие чувство легкости окутывало сознание каждый раз, когда челюсти разжимались и сжимались снова. — Вот и славно. Диалог заканчивается и наступает молчание, потому что просто-напросто говорить не о чем. Скрипучая калитка захлопывается за парнями. Тучи все сильнее сгущались на небе, плотно закрыв светило. Антон ушел с собственных похорон. Ушел со своим убийцей - призраком. Кажется, дело о загадочных обстоятельствах смерти Антона Шастуна не будет раскрыто никогда.***
Здесь постоянно было темно и лишь неяркий свет через ветви пробивался ближе к горизонту. Папоротник редкими кустами рос вдоль плохо протоптанной, но довольно широкой тропинки. Деревья тут выглядели совсем иначе: толстый ствол одного древа разбивался на несколько тонких, которые устремлялись вверх, переплетаясь друг с другом, будто были какими-то лианами, а у макушки - вновь расходились. Другие деревья были совсем странной формы, будто их почти сломало сильнейшим ураганом, и поэтому их стволы были искривлены в разные стороны. Голые кроны настолько плотно были склонены друг к другу, что совсем не пропускали света солнца, которое спряталось куда-то. Молочного цвета туман, отдававший запахом сырости, окутал местность. Крупные капли дождя мочили землю и одежду двух парней, которые медленно пробирались к чаще странного леса. — Где мы?.. — тихо-тихо шепнул шатен, будто боялся быть услышанным кем-то посторонним, кем-то, кто обитал здесь. Мужчина, идущий впереди, обернулся и, пригладив мокрые, черные волосы, ответил: — Мы нарушаем границу между миром живых и миром мертвых. — шепнул господин, слабовато ухмыльнувшись. Антон удивленно распахнул веки и впал в ступор, остановившись. — Чего? Я же не подписывался на это! — неожиданно громко вскричал юноша и взмахнул руками. Брюнет, который продолжал идти, остановился и широкими, резкими шагами вернулся к Шастуну, становясь настолько близко, что мог ощутить судорожное дыхание парня на своих губах. Арсений мельком провел языком по пересохшим губам и до боли сжал челюсти. — Какого хера ты орешь? — казалось, голубые радужки потемнели, превращаясь в иссиня-синие. Шастун, заметив это, шумно сглотнул ком в горле. Перед глазами промелькнули воспоминания о