Nothing New

Всё-таки страшнее всего было, когда Этери Георгиевна не говорила ничего. Года два назад Саша бы наверняка расплакалась, ещё не успев надеть чехлы на лезвия. Сейчас же, когда она подъехала к выходу со льда, на неё накатило только тотальное опустошение, и молчание Этери Георгиевны его только усиливало. Молча надела протянутую куртку. Молча нацепила чехлы и забрала свою салфетницу-собачку. Молча пошла к КиКу. Тут сказать-то и нечего. Развал похлеще, чем на Чемпионате Европы. Только когда Саша села на красный диванчик в ожидании оценок, пустота в голове сменилась чередой картинок проката и мыслей по мотивам. Не череда даже — каша просто. Беглые попытки проанализировать ситуацию, понять, чего можно было ожидать. Сходу было ясно лишь одно — хорошего ждать точно не приходилось. Не после проката с двумя падениями. Тем более что второе падение должно было идти в протоколе с пометкой повтора: Саша упала с обоих запланированных четверных лутцев. Завалила оба каскада, которые должны были быть, но так и не случились. Хотелось уже поскорее оказаться в Москве, дома. Не знать оценок, не знать, какое место с таким результатом получится. А ещё хотелось сдёрнуть поскорее с платья брошку, которую ухватила с собой в Монпелье в последний момент про которую вспомнила сегодня с утра. Ту самую, со следом щенячьей лапки. Один из подарков от Марка на Новый год и Рождество. Надо же было догадаться пристегнуть её на платье именно здесь. И на что она вообще надеялась? На то, что она каких-нибудь сил придаст? Видимо. Марк же говорил, что будет болеть за неё вне зависимости от характера их отношений. Но удачи он ей перед прокатом не пожелал. Не то чтобы Саша очень этого хотела, но это было непривычно. Странно. Марк не сказал ничего до — Этери Георгиевна не сказала ничего после. Сплошное умолчание. Марк не сказал ничего, не посоветовал, но удивительным образом сегодня пришлось действовать по тактике, которая вообще-то была присуща ему и его прокатам, а именно — импровизировать. Собирать программу на ходу. Вот тебе и катание от борта к борту, про которое так часто писали по отношению к её прокатам: на деле — попытка припомнить, что уже прыгала, какие ещё можно собрать каскады, чтобы ничего не потерять, чтобы не было ещё других повторений. Лутц второй было уже не спасти — недокрутила даже, что уже говорить о том, чтобы прицепить к нему второй прыжок. Саша даже не знала, рассчитывала ли она вообще на какой-либо ещё диалог после того «Спасибо!🙏🏻», которым Марк отреагировал на комплимент его четверному лутцу. По логике последнее слово было за ним, так что это уже ей стоило написать что-нибудь ещё, чтобы развить беседу. Или пересечься как-нибудь в отеле. Но Саша не знала, что сказать, что прислать, как безопасно завести разговор о чём-нибудь. Необязательно о фигурном катании. Саша не знала, что говорить. Так же было и с Ильёй: его спонтанное признание по приезде в отель ощущалось частью какого-то абсурдного сна, и было совершенно непонятно, как с ним быть теперь. Саша, конечно, догадывалась. Где-то в глубине души. Но чтоб услышать это вот в таких обстоятельствах… Саша догадывалась, но не представляла, на что Илья рассчитывал. Саша не представляла вообще многого, а теперь, в КиКе после произвольной, эти представления и вовсе ушли в ноль. Как возвращаться в Москву? Как рассказывать семье о том, что рассталась с Марком? Как признаваться в этом всему миру? Мир уже привык к тому, что у них всё хорошо, а Саша уже не хотела продолжать притворяться, потому что чем дальше, тем сложнее. Рано или поздно кто-нибудь почует обман. Всё вычислит. Надо сразу уходить. — Ничего нового, — вдруг нарушила молчание Этери Георгиевна: на экране в этот момент повторяли падение Саши с первого лутца. Уже показали флип, показали сальхов — красиво смотрелись. Жаль только, что они уже ничего не значили. — Почему? — хмыкнула Саша. Через секунду поняла, что прозвучало у неё это совсем не по-доброму. Ещё через секунду поняла, что в принципе это уже тоже не имело никакого значения. — Почему на тулуп не пошла? — задала в ответ свой вопрос Этери Георгиевна, чуть повернув голову в её сторону. Сидели не близко друг к другу. — Сделала бы тулуп-ойлер-сальхов. За восемнадцать баллов бы оценка улетела спокойно. — Я сделала флип… — начала было пояснять Саша. — Это каскад из тройных, — не дала ей договорить Этери Георгиевна. Саша опустила взгляд. Заметила, как плотно Этери Георгиевна сжала свои сцепленные руки. Каскад с флипом был последним прыжковым элементом. Тройной флип-ойлер-тройной сальхов. Не что-то из ряда вон выходящее, но и не что-то очень полезное, если обсуждать это в контексте проката королевы квадов, у которой и травм-то на данный момент нет. Ничего нового? Да нет же, вот. Разнообразие. На Чемпионате Европы не так весело было. Там так растерялась, что уже не до креатива, а тут вон сообразила сама. Впервые за сезон, считай. В Лас-Вегасе исполняла тоже, но там план такой был. А тут — полёт фантазии на крыльях отчаяния. Стоило Этери Георгиевне прервать молчание, как эмоции внутри уже сменились. Страх уступил простецкой злости на всё и сразу. На то, что всё пошло вообще не так. Интересно было бы найти точку отсчёта, конечно. Понять, в какой именно момент всё начало разваливаться по всем параметрам. Комментировать высветившиеся баллы Этери Георгиевна тоже не стала. 158,28 за произвольную — меньше, чем в Таллине. Второе место в прокате — ожидаемо. В таких условиях Софа вполне могла набрать больше неё. Саша не видела прокат целиком, видела часть на телевизоре, пока готовилась, но внимательно не вглядывалась. А вот второму месту в целом Саша всё-таки удивилась. Прищурилась немного, чтобы сравнить суммы баллов. У Софы — 241,54. У Саши — 236,58. Саша не помнила точно, но на Олимпийских играх у Софы было что-то вокруг двухсот тридцати с чем-то. Может быть, двести тридцать три. А теперь вот — за двести сорок. Не за двести пятьдесят, как у Саши на играх, конечно, но тоже вполне прилично. Этери Георгиевна снова молчала. Не сказала ни слова и перед тем, как Саша ушла в гринрум. Зашла на ногах ватных. Луна уже пересела на предварительно бронзовое место, Софа ютилась на центральном диванчике. Луна махнула рукой, Саша сдержанно кивнула. Обошлись без объятий. Прошла мимо Софы к своему месту, положила собачку, села. Стала развязывать шнурки на ботинках — коньки хотелось поскорее снять. — Саш, — осторожно позвала Софа. Тут уже не проигнорируешь. Да и Софа, кажется, единственная тут сегодня первая шла на контакт. Саша подняла голову, разгибаясь. Так и осталась с наполовину развязанным левым ботинком. — У тебя не болит ничего? — спросила Софа, так и не дав Саше как-либо отреагировать на её реплику. — Падения очень… страшные были. Саша задумалась. Провела машинально рукой по бедру — вроде пока болью особо ничего не отзывалось. Наверное, на адреналине всё уже там, на льду, и осталось. А вот завтра уже всё прочувствует в полную силу. — Нормально, — сказала Саша, снова возвращаясь к ботинкам. Поскорее вытащила левую ногу, принялась разбираться с правой. На экране показывали прокат Каори. Настроения его смотреть как-то не было. Да и Лизу, которая должна была выступать последней, тоже смотреть не особо хотелось. Домой, домой, да поскорее. В Москву. К маме. К братьям. К Лане, к Элле, к Тине… ко всем, собственно. И будь что будет. Софа вот как будто внимательно смотрела, а вроде уже и всё равно где-то не тут головой была. Ещё бы: очевидно, что её баллы Каори перебить уже ни при каких условиях не могла. У неё таких вообще в карьере не было. Так что за место тут волноваться было незачем. — Ты молодец, — неловко сказала Саша, и Софа юрко повернула к ней голову. — Что умотала себя до травмы? — откликнулась она и странно хихикнула. — Ну, такое. Травмы? Саше же не послышалось? Опустила взгляд на ноги Софы — на первый взгляд ничто не выдавало беды. Даже ботинки не сняла. А потом Саша вдруг вспомнила тот монолог Софы торопливый, в котором уже тогда выцепила слова о том, что нога у неё болит. Второй взгляд: заметила, что правая нога была затейпирована. Софа лишь пожала плечами — ну, так вышло. А Саша чуть закачала головой. Не должно было так выйти. Нет здесь ничего рядового, нормального. Плохо всё. И то, что Софа напрыгала и накатала на такие баллы с больной ногой, тоже плохо. Саша ей приводила в пример тогда свой прокат в Лас-Вегасе, да и тот факт, что у неё и до сих пор всё-таки не до конца ещё нога зажила, но всё это так плохо, на самом-то деле. Вот Аня — травмировалась и ушла восстанавливаться. Она поступила правильно. Минус Олимпийские игры, зато здорова. Может, доберётся до следующих. Ворох мыслей. Глупых и не очень. У Софы же всё только начиналось. А она так безрассудно относилась к ноге своей. Даже сейчас сидела и делала вид, что всё нормально, хотя было очевидно: глушит боль всем подряд. Мыслями. Прокатом Каори. Разговорами о Саше. Перенос своей боли на другого — тушение своей. Когда объявляли баллы Каори, Саша всё-таки всмотрелась в экран внимательнее. А когда оценки высветились, то поняла, что её немного трясёт. Нервный смех. Тихий, но такой, что так просто не остановить. У Каори сумма за два проката — 236,09. Разница с Сашей — меньше балла. А ведь у неё не было четверных. И тройного акселя не было. Каталась без ультра-си — и всё ведь получилось. В чём же было дело? Да, Саша оставалась впереди. Место на пьедестале ей уже было обеспечено, как и Софе. Но такая маленькая разница в оценках настораживала и сбивала с толку. А ещё это точно было больше, чем у Софы на Олимпийских играх. После того, как Саша вспомнила об этом, она уже вообще перестала что-либо понимать. Когда Каори пришла в гринрум, она радостно приобняла и Сашу, и Софу. Посмеялись, показали большие пальцы вверх. Каори радовалась — даже несмотря на то, что наверняка понимала, что её положение тут весьма шаткое. Потому что Лиза уже выходила катать, и Лиза вряд ли готова была так просто отойти от заветного пьедестала. А ведь казалось, что ещё вчера Саша так сидела в Пекине и смотрела прокат Софы. Ждала, как разрешится вопрос её медали. Не понимала, почему Софа допустила бабочку на четверном тулупе, буквально… подарив Саше медаль? Даже несмотря на то, что это так не работало, все эти статьи так прочно засели в голове, что такая мысль до сих пор так никуда и не исчезла. Ну ничего. Зато вот здесь, в Монпелье, Саша сама уступила ей потенциальное место. Получалось, теперь они были квиты. Казалось, что всё это было вчера, но на самом деле изменилось за такой небольшой период времени слишком много всего, причём до такой стадии абсурда, что и Лиза на экране со своей произвольной на льду Монпелье уже не была чем-то необычным. Лиза, которая чисто исполнила первый тройной аксель, прицепив к нему двойной тулуп. Лиза, которая не менее чисто приземлила и второй тройной аксель. Дальше можно было особо не волноваться. Самое дорогое и главное Лиза уже сделала. Собралась и выдала в нужном месте и в нужное время. Софа вот очень радовалась. Хлопала и быстро-быстро приговаривала что-то вроде «молодец». Восхищалась. Саша её понимала. Саша и сама бы восхищалась сейчас, если бы внутри не преобладала всё та же горючая злоба, которая никуда не делась даже за то время, что она провела в гринруме. Саша полезла в карман своей куртки, вытащила телефон — хоть какое-то окошко в мир вовне этого спортивного комплекса, французского города, может, и вовсе фигурного катания. Нет. Кроме фигурного катания у Саши, считай, ничего и не было. От этого точно скрыться было невозможно. Интернет ловился плохо, но спустя очередной приземлённый Лизой прыжок и взрыв аплодисментов диалоги наконец прогрузились. И прежде всего глаз зацепился за диалог с Ильёй, внезапно оказавшийся выше всех. 22:37 Ты в порядке? 22:38 С трибуны выглядело сильно плохо С трибуны. Значит, Илья сейчас сидел там, в толпе зрителей? Видел её прокат вживую, прямо оттуда? 22:39 Сальхов вау 22:51 Медаль точно твоя Илья не писал, какая именно. Впрочем, оба знали, что не золотая, а значит… Ничего нового. Саша зажмурилась на пару секунд. В ушах — звуки Лизиной восточной дискотеки. В голове — воспоминания о том, как смотрела Лизин прокат на прошлом Чемпионате мира. Как тогда тоже уже было понятно, что медаль у неё будет — ну, у Рики же четверных не было в запасе. Но вот с цветом медали ещё ничего понятно не было, и тогда вариантов было больше, чем теперь. Сашу тогда сразу показали на экране после того, как Лизины оценки объявили. Сейчас камеры уже готовились показывать Софу. Текущий лидер всё-таки. Надо было Илье хоть как-то ответить.

22:58 Спасибо) Всё нормально

Ну правда же. Падения как падения, всё равно что на тренировке. Ничего нового. Илья не посмотрел сообщения сразу — видимо, не отвлекался от проката Лизы. Саша заблокировала экран, отложила телефон в сторону. К телевизору подняла голову как раз в тот момент, когда Лиза уже встала в финальную позу. Улыбалась — значит, всё получилось. — Должны много поставить, — сказала Софа. — Она же очень выложилась, ты видела? Саша даже не сразу сообразила, что Софа обращалась именно к ней. Кивнула рассеянно. Не видела, но понимала. Чемпионат мира — не шутка, тут нельзя лажать. А у неё уже второй раз подряд вот такое вот недоразумение. Баллы не объявляли долго. Софа мяла пальцами краешек своего платья, не отрываясь от экрана, Каори тоже вглядывалась, но была на низком старте. Понимала, что пьедестал на этот раз мимо. Это не Пекин. Когда наконец показали сначала баллы Лизы за произвольную, а потом и общую сумму, Софа схватилась руками за голову, даже не пискнув. А Саша — Саша проводила взглядом сначала то, как у Лизы высветилось второе место в прокате произвольной, а затем и итоговое — второе место. Серебряная медаль. Снова. И ведь разница в баллах за произвольную смешная. Десять сотых. Саша даже подумала сначала, что ей показалось, но по итоговой оценке — 239,91 — было понятно, что ошибки не было. Программа с двумя тройными акселем опередила программу с двумя падениями. В прошлый раз даже с двумя падениями Саша по произвольной была впереди всех. А в этот раз сломалось абсолютно всё. Саша закрыла лицо руками, склонила голову к коленям. Нужно было подняться и поздравить Софу. Нужно было порадоваться за Лизу. Нужно было порадоваться за себя — всё-таки вторая медаль Чемпионата мира, это же круто очень. Но внутри снова было очень пусто и очень тесно от всего на свете одновременно. В Пекине у Саши к Софе был один вопрос: зачем ты это сделала? Теперь был другой, который задавать она всё равно не собиралась: как ты это сделала? Как смогла собраться, как сконцентрировалась после срыва в короткой, как докатала с больной ногой? Телефон жужжал уведомлениями, и Саша, отведя руки от лица, раздражённо включила в нём режим «не беспокоить». Вот бы можно было включить его не только в телефоне, но и просто в жизни. Чтобы никто не беспокоил. Софу обняла всё-таки, поздравила скомканно, не решаясь нормально посмотреть ей в глаза. Дальше — как в яму провалилась. Улыбалась на камеру, а параллельно думала: а Илья всё ещё сидит на трибунах? А Марк смотрит прямой эфир? Или — вдруг — тоже сидит где-то там, среди зрителей? Медаль на шее — тяжесть. Взгляд Этери Георгиевны — безразличие. На пресс-конференции на какой-то миг даже показалось, что она забыла все слова и не сможет сложить ни одной фразы. К счастью, просто показалось. — Главное, что у меня получилось исполнить чисто тройной аксель на соревнованиях, — ответила она на вопрос о том, что она чувствует после сегодняшнего проката. — Я очень долго к этому шла и рада, что это произошло тут, на Чемпионате мира. Поправила наушник. Кивнула благодарностям за ответ, прозвучавшим там по-русски — в реальности это был какой-то японский или китайский журналист. На таком расстоянии не понимала. — Софья, вопрос к вам, — заговорили в наушнике, переводя следующий вопрос. Саша поискала глазами говорящего в зале — кто-то незнакомый. — Очень многие после Олимпиады в Пекине говорили, что вы должны были там забирать золото. И вот вы забираете золото в Монпелье. Какие у вас ощущения от долгожданного лидерства? Саша покосилась в сторону Софы. Увидела, как нерешительно она приблизилась к микрофону. — Спасибо большое за вопрос, я бы хотела не сравнивать то, что происходило на Олимпиаде, и то, что случилось здесь, — почти скороговоркой выдала в итоге Софа. — И тем более не хотела бы говорить про все те статьи и домыслы. Я невероятно рада, что, — Софа запнулась, а потом на секунду повернулась к Саше, чтобы уже через пару секунд снова вернуться к микрофону и закончить фразу. — Я рада, что знакома с таким человеком, как Саша, и я всегда равнялась, равняюсь и буду на неё равняться. То, что сегодня я оказалась выше, ещё ничего не значит, и мне ещё предстоит у неё учиться. Саша упёрлась взглядом в стол. Слышала, что какой-то вопрос задали Лизе — что-то про непопадание на игры и про второе серебро Чемпионата мира подряд. Как странно — Софа стала чемпионкой мира, а всё равно расхваливала Сашу. Что-то подобное было у Марка, когда он сказал, что лидер сборной — Миша. На Чемпионате России. Но это такая слабая ассоциация. Просто на ум пришло, вот и всё. — Александра, здравствуйте, — заговорили в наушнике, и Саша резко подняла голову к залу. Снова кто-то незнакомый, но его не переводили. Просто включили и в наушник, чтобы было лучше слышно. — Во-первых, примите поздравления с бронзовой медалью, очень переживали, когда смотрели ваш прокат, во-вторых, скажите, следите ли вы сейчас за соревнованиями в мужском одиночном катании? Всем известно, что от сборной России завтра в том числе будет катать произвольную программу ваш молодой человек, Марк Кондратюк, может, вы как-либо обсуждали… Дальше Саша уже не вслушивалась. Вдох, выдох. Даже не поняла, договорил журналист или нет. — Я не буду отвечать на этот вопрос, — сказала она в микрофон как можно увереннее. Представила тут же, как растащат этот ответ по всем каналам и новостям, но… Не важно. Она просто была честной с собой и с журналистами, вот и всё. Не хотела отвечать — вот и не стала. Финальные фотографии. Аплодисменты, поздравления, картинка хорошего на фоне всего плохого. Саша сдержанно кивала всем словам, неловко клала руку Софе на спину, когда приобнимались для общего кадра, снова путалась в мыслях. Этери Георгиевна из этого зала её буквально выдернула за рукав куртки. Не сильно, наверняка не со зла, но уязвимость за последние дни слишком сильно подскочила. — Что ты там наговорить успела? — спросила Этери Георгиевна — резковато. Саша промолчала, не понимая, что та имела в виду. Поняла, когда Этери Георгиевна, остановившись в коридоре, показала экран своего телефона, на котором был открыт какой-то спортивный сайт. Трусова отказалась отвечать на вопрос о Кондратюке: Франция теряет репутацию страны любви? — Что это за бред, — устало выдохнула Саша, отворачиваясь. — Сначала ты разваливаешь произвольную, а через час весь интернет уже озабочен вопросом твоих отношений. Не сомневаюсь, что это сейчас будут обсуждать более бурно, чем даже золото Самоделкиной или серебро Лизы Туктамышевой. Так вот оно что. — Мои отношения — это помеха спорту? — задала Саша очень простой вопрос. — В твоём случае получается, что да, — подтвердила Этери Георгиевна. — Тогда вы будете рады узнать, что их уже несколько дней как нет, — пожала плечами Саша и уже хотела было повернуться, чтобы идти дальше, но заметила смятение в глазах Этери Георгиевны, которое довольно быстро сменилось какой-то другой эмоцией. — То есть ты сейчас списываешь свой провал на расставание? — спросила та, кажется, ухмыляясь — за маской не было видно. — Или что, это, может, и вовсе не провал для тебя, потому что всё равно сейчас все только про тебя и будут говорить? Раньше про четверные говорили, теперь вот Марк. Вот оно что. Саша замотала головой. Страшнее всего было, когда Этери Георгиевна не говорила ничего. А когда она говорила много всего, сразу всё становилось понятно. Вот и сейчас — стало ясно, что та хотела видеть её спортсменкой, а не человеком. А это же так неправильно. Саша же живая. Саша же не виновата, что так и не смогла нормально сконцентрироваться. Или же виновата? — Я объявлю о нашем расставании, — проговорила Саша, смотря в сторону. — И это будут обсуждать ещё несколько лет. — Тогда что мне делать? Что мне сделать, чтобы про нас не говорили? — Уже ничего, — как-то спокойно ответила Этери Георгиевна. — Просто не нужно было об этом рассказывать до Чемпионата мира. Саша даже вздрогнула от этих слов. Потому что Этери Георгиевна была права. Потому что Саша говорила то же самое Марку — ну, что они всё-таки поторопились всем рассказывать об отношениях. Знала, говорила себе, что надо сфокусироваться на соревнованиях. Но чувства — их так просто не закопаешь. И Саша уже не хотела думать о том, как всё иначе бы сложилось, если бы тему их отношений не затронули в том интервью для Матч ТВ. Зато хотела, чтобы Этери Георгиевна больше никогда с ней об этом не разговаривала. Чтобы не смотрела на неё так, что на неё автоматом складывалась вся вина мира. Чтобы не напоминала ей всё время о том, почему она развалилась в Монпелье. Надо сразу уходить. Чтобы этого всего не произошло. Саша даже немного ускорила шаг, оторвавшись по пути к автобусу. Отсела подальше. Не обращала внимания на Софу. На Лизу. На тренеров. В телефоне накопилась тонна уведомлений, но сил их изучать не было. Поэтому первым делом открыла диалог с Ильёй и, даже не прочитав, что он успел ей написать после её «Всё нормально», торопливо набрала свой единственный вопрос: Мы можем сегодня увидеться? И какой-то огонёк надежды подсказывал ей, что ответ будет положительным.