Когда крик разобьется о стены и дышать перестанет душа,
То запрись ты подальше от сцены,
Что устроила кровь твоя.
Подмороженные инеем стекла всегда красивее выглядели в закатных лучах холодного зимнего солнца, так рано уходящего за горизонт. Голые деревья в округе будто сжались от предстоящих морозов, а птицы в скворечниках прижимались друг к дружке ближе, чтобы как можно дольше оставаться в тепле. Куда ни глянь, вокруг была сплошная белая пустыня с редкими снежными дюнами и своеобразными жителями с угольками вместо глаз и морковью вместо носов. На карнизах домов и магазинов были развешаны разнообразные гирлянды. Они переливались желтым, синим, красным, зелеными цветами. Это привносило в снежный пейзаж хоть какие-то яркие краски. Это веяло духом приближающихся праздников. Абсолютно все дети не только в Нокфелле, но и на всей Земле были взбудоражены на протяжении всего декабря. Еще каких-то несколько дней до самого лучшего праздника на свете! Ну, не считая Дня рождения, конечно. Волшебная атмосфера Рождества очаровывала не только ребят, но и взрослых. Они могли хоть один день в году побыть настоящими детьми, радующимися горящей разноцветными огнями елке, подаркам в блестящей оберточной бумаге и пушистому снегопаду, медленно спускающимся с небес. — Бабушка, а почему снег идет? — спросила Эшли, наблюдая из окошка своей комнаты за хлопьями снега. — Это белые медведи на облаках строят ледяные пещеры, вот «щепки» и валятся на нас, — ответила пожилая женщина, приобняв свою внучку. И подобные ответы всегда устраивали любопытную девочку. Как же ответ может не устраивать, если там говорится о каких-либо животных? Вот именно, такой ответ всегда будет очень даже приемлемым для открытого разума Эш. Нетрудно догадаться, что на каждое Рождество она мечтала получить вещь с какой-нибудь зверушкой да. В прошлом году ей подарили махровый халат с тиграми, а в позапрошлом — белого кролика, с которым девочка теперь каждую ночь спит. Она верит, что плюшевый друг охраняет ее от всех кошмаров и ненастий. — Бабушка, а что мне в этом году подарит Санта? — Эшли сделала задумчивый вид и стала перебирать варианты. — Может, большую розовую собаку? Или мишку в свитере! Эшли перебрала множество вариантов, она вспомнила чуть ли не всех животных из своих четырех энциклопедий. — Бабушка, ну что он мне подарит? — Эш уже не могла вспомнить еще какого-нибудь зверя, которого Санта-Клаус может ей подарить. — Не знаю, милая, — улыбнулась бабушка и пожала плечами. — Может, он подарит тебе что-то совершенно особенное. — Особенное? — Глаза девочки загорелись. — Что «особенное»? — Единственный способ узнать — дождаться завтрашнего дня, — ответила бабушка и погладила внучку по щеке. Эшли надула свои розоватые губки и нахмурила темные брови. — Я не хочу ждать! — Хоть она была весьма спокойным ребенком, но когда дело доходило до потенциальных подарков, спокойствие девочки куда-то испарялось. — Надо, Эшли. — Бабушка отвела взгляд на часы. — Кстати, время ужина. Проголодалась? Вместо ответа девочка умчалась на кухню, а бабушка неторопливо пошла за ней. Ужин у Кэмпбеллов не отличался особым разнообразием: чаще всего это был гуляш с какой-нибудь крупой или остатки с обеда. Сегодня это была перловка и говяжьим гуляшом. Эшли прибежала на маленькую кухню и обнаружила там своего отца, сидящего за столиком и читающего газету. Старая белая рубашка в синюю полоску была расстегнута на верхних трех пуговицах, рукава закатаны по локоть; на голове «красовался» неопрятный вихрь из волос каштанового цвета; очки с уставшего лица, все время спадали — то ли оправу не ту купил, то ли ощетинившееся лицо сильно исхудало за последнее время. Кружка кофе, стоящая рядом с мужчиной, издавала горький, неприятный для детского носа аромат, поэтому Эш поморщилась, учуяв запах, но затем бросилась на шею к своему отцу. — Папа! — девочка крепко обняла отца, который обнял свою дочь в ответ рукой с газетой, а второй держал кружку кофе и отпивал из нее. — Папа? Эшли заметила, что отец не обращает на нее абсолютно никакого внимания. Вроде обнял, но все равно мыслями был в своей газете. Бабушка, разогревающая ужин для внучки, заметила отчуждение зятя, тронула его за плечо и с некоторым осуждением прошептала: — Роберт, — и кинула взгляд на Эшли, все еще сидящую на коленях у мужчины. Кэмпбелл будто пришел в себя: он отложил газету, поставил кофе и обнял свою дочь. Хоть он и показывал всем своим видом, что радуется происходящему моменту, в его глазах читалась необыкновенная усталость и тяжелейшая апатия ко всему происходящему. В его голове было только одно: «Оплатить бы счета в этом месяце, да чтобы без долгов». — Папа, что «особенное» мне подарит Санта? — спросила девочка, вытягивая отца из размышлений. Она села напротив него, а затем, когда бабушка поставила перед ней тарелку с ужинам, начала медленно кушать. — Э-э-э, ну… — Роберт в замешательстве посмотрел на свекровь, стоявшую у плиты, а затем в газету. Он пробежался глазами по странице и зацепился взглядом за какое-то объявление со словами «Потрясающее, незабываемое, захватывающее изобретение для вашего санузла!». — Что-то точно потрясающее, да. И незабываемое. Определенно. Бабушка вздохнула и подняла глаза к потолку, будто обращаясь к высшим силам, находящимися за пределами дома, страны и планеты в целом. В прочем, подобный ответ вполне устроил маленькую девочку и она, прошептав своим мыслям «Ух ты!» стала уничтожать гуляш с перловкой, параллельно представляя, что же это такое «потрясающее и незабываемое» принесет Санта. — Боб, ко скольким тебе на работу? — спросила бабушка у зятя, который снова погрузился в чтение газеты. — А-а, э-э… — Роберт посмотрел на свои старенькие наручные часы. — Я сегодня позже пойду. Часам к шести. Эшли, будучи ребенком неглупым, понимала, что отец уйдет где-то в полшестого, а мама обычно возвращается в пять. Очень редко получалось так, что отец с матерью одновременно уделяли время дочери. Повезло, если хоть кто-то один из них занимается этим. А сегодня, кроме предстоящего праздника, у Эшли появился еще один повод для счастья. — Получается мы посидим все вместе перед твоей работой! — воскликнула девочка, чуть ли не подпрыгнув на своем стуле. — Получается так, — с небольшой улыбкой сказал Роберт, взглянув на дочь. Только бабушка была не особо рада такому событию. Уже как год, а может, и больше, ее дочь пользовалась отсутствием мужа и приводила других мужчин домой, с которыми до поздней ночи пьянствовала и «веселилась». Бабушка пыталась образумить ее, но все тщетно. Ей было не понятно, почему ее дочь так себя ведет. Что натолкнуло ее на это? Почему она перестала уделять внимание своей семье? И сегодня, судя по всему, будет тот день, когда вся правда раскроется, так как Роберт уходит на работу позже, чем обычно. Безответственную мать поймают с поличным. Возможно, это будет началом конца. «Главное — успеть увести Эшли», — все, о чем думала сейчас бабушка. Спасти внучку от всего это кошмара — вот ее главная цель. На протяжении всей недолгой жизни Эшли бабушка была защитой для нее, и она намерена ею остаться столько, сколько потребуется. Даже если ей придется ради этого пожертвовать всем. Эшли уже доела свой ужин и пыталась с помощью ложки и остатков соуса нарисовать на дне тарелки кошку. Зверь, конечно, получился кривоватый: одно ухо было меньше другого, не хватало двух лап, да и хвост больше напоминал змею. Но зато эта кошка была нарисована со всей детской любовью к животным, исходящей из глубины души. Бабушка, забирая тарелку, увидела этот своеобразный рисунок и похвалила внучку. — Может, нарядим елочку в гостиной? — предложила бабушка Эшли. — Давай! — И девочка убежала в гостиную. — Ты пойдешь? — Бабушка, конечно, и не надеялась, что зять проведет время со своей дочерью, но спросить надо было. Ради приличия, хотя бы. — Нет, я занят, — сухо ответил Роберт, перелистывая страницу газеты. Бабушка вздохнула и ушла в гостиную. Там Эшли уже сидела среди елочных игрушек, которые она вытащила из коробки у дивана, обмотавшись мишурой. Ей на глаза попался елочный шар с петушком внутри. Теперь она держала шар в руках и рассматривала его со всех сторон. Бабушка достала небольшую елочку с верхней полки из шкафа с одеждой. Высотой она была не больше тридцати сантиметров, да и особо зеленой она не была. Скорее, коричневой. Но это совершенно не мешало бабушке и ее любимой внучке создать рождественское настроение. Женщина расправила пластиковые ветви елочки и поставила ее на кофейный столик рядом со старым, затертым до дыр диваном. Затем она достала из коробки несколько выцветших елочных шаров и развешала их на веточках искусственного дерева. Бабушка хотела взять шар с петушком из рук Эшли, но девочка воскликнула: — Я сама! — И она вскочила, подошла к елке и повесила полюбившийся шарик на самом видном месте. После она довольно заулыбалась и криво повесила желто-белую мишуру. — Думаю, мы закончили, — сказала бабушка, приобняв внучку. — Скоро будут подарки! Подарки! — При виде наряженного, хоть и потрепанного временем, рождественского деревца девочка не могла сдержать восторга. — Да, скоро, — улыбнулась бабушка. Она посмотрела на настенные часы. Оставалось совсем немного времени до прихода непутевой дочери. Это пугало. — Может, поспишь немного? Время быстрее пролетит и ты быстрее получишь подарок. — Но скоро же должна вернуться мама! Я хочу побыть с ней и папой! — захныкала Эш. — Не переживай, я разбужу тебя, когда она придет, — тепло улыбнулась бабушка и повела согласившуюся с таким раскладом Эшли в ее комнату. Придя в детскую, Эшли сразу же нырнула под одеяло и обняла плюшевого кролика. Что же может быть лучше сна после приема пищи? Наверно, только сон после горячей пенной ванны. Да, это определенно нравилось девочке. Полное физическое и моральное расслабление. Пребывание в сонном царстве, где все возможно. Что уж мечтать о говорящих животных — они все давно поселились во снах Эшли! Поцеловав внучку в лоб, бабушка вышла из комнаты и пошла на кухню. Эш почти мгновенно уснула, попутно размышляя о подарке и предстоящем времяпрепровождении с родителями. Она представляла, как они с отцом и матерью сядут около наряженной елочки; крепко обнимутся; скажут, как сильно любят друг друга и, конечно, поедят чего-нибудь вкусного. А после отец уйдет на работу и вместе с Эшли навсегда останется теплое воспоминание о, наверно, первом Рождестве, когда вся семья была в сборе. Нет, Эшли безусловно любила свою бабушку, безумно. Но все же ей все равно хотелось чувствовать заботу матери и любовь отца. Только отец все время был на работе, а мать основную часть времени запиралась в своей комнате и спала. По крайней мере, так говорила бабушка. «Как же я хочу, чтобы мама не уставала так на работе, а папе платили больше, чтобы он был чаще дома», думала Эшли практически каждый день. Все-таки, девочка хотела не сколько какую-нибудь новую игрушку и энциклопедию, сколько хоть один вечер в кругу семьи. Наверно, это был бы самый лучший подарок на свете. Впрочем, в Рождество мечты сбываются. Бабушка пришла на кухню и поставила на плиту чайник. Она была обеспокоена предстоящим вечером. Что будет, если ее дочь сегодня решил привести какого-то мужчину, не зная о том, что Роберт еще не на работе? Куда увести Эшли? Как ей самой вести себя? Руки дрожали — часть сахара не попала в кружку с чаем; сердце колотилось — стало душно. — Боб, может, ты пойдешь пораньше на работу? — бабушка не заметила, как ее голос задрожал. Роберт взглянул на тещу из-под газеты. — Зачем? Мне нельзя побыть лишний час дома? — хоть он и сказал это весьма спокойно, в его интонации слышалось раздражение. «Ведьма, еще и из дому гонит меня», — пролетела мысль в его голове. — Можно, просто я беспокоюсь, что вдруг пробки будут, метель обещали, — и вновь ложь. Врать зятю было не так неприятно, как врать внучке, но все равно бабушке было некомфортно. Она всегда считала, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь, но последние годы ей приходилось поступать наоборот ради блага Эшли. Лицемерие, направленное на саму себя. — Ну и пусть обещают, — сухо ответил Роберт и вновь уткнулся в газету. Бабушка глубоко вздохнула и отпила чай. Слишком горький получился. Надо было лучше контролировать руки, когда насыпала сахар. Женщина очень уж любила сладкий, даже не так, приторный чай, поэтому она встала, взяла кружку и подошла к кухонной тумбе. Достав контейнер с сахаром, она окунула мокрую чайную ложку в сахар. Уже собираясь положить недостающий холестерин в чай, она услышала звук открывающейся входной двери. Тревога. Сердце остановилось. Ложка упала на пол. «Куда увести Эшли?» Бабушка застыла на месте. Роберт лениво отложил газету и направился к двери, по привычке держа в руках уже пустую чашку от кофе. Дверь открылось и зашли мужчина и женщина. Они прижимались друг к другу и не обращали ни на кого внимания. — Сегодня нам не помешают, — сказала весьма пьяная женщина бородатому мужчине постарше, игриво прислонившись к нему и приобняв его за бедра одной ногой. Очень уж короткая для зимы черная юбка оголила ногу женщины и мужчина провел по ней рукой. — Уверена? — Голос Боба вывел из похабного транса пару. Женщина в страхе повернула голову в сторону мужа. — Уверена, а, Джессика? Удивительно, но Роберт не говорил на повышенных тонах. Его голос был тих и спокоен. Это порадовало бабушку, все так же стоявшую у кухонной тумбы. Она надеялась, что скандал пройдет тихо и никто не разбудит Эшли. Впрочем, надежды не оправдались. — Я кого, блять, спрашиваю?! — Теперь Боб закричал. — Ты че не на работе?! — Высокий голос Джессики был гораздо громче голоса мужа. Увидев, что ее спутник собирается что-то сказать, она воскликнула: — Блять, помолчи! — Че ты мне рот затыкаешь?! — сказал мужчина и отвесил Джессике звонкую пощечину. — Хули ты мне не сказала, что у тебя муж есть?! — Да какая, к черту, разница! — Джессика держала руку на горящей после пощечины щеке. — Охренеть какая большая! — Крикнул Роберт, разведя руки в стороны. — Я что-то не привожу всяких баб домой! Бабушка молилась, чтобы Эшли не проснулась. Чтобы она не вышла в коридор. Чтобы не увидела этот кошмар. Она жертвовала всем, чтобы уберечь свою внучку. Она врала, скрывала, недоговаривала ради счастья девочки и своего спокойствия. Как же невыносимо больно. — Спит она, блять, после смены! Интересно, скольким ты уже дала, а? Шлюха драная! — Гневу Роберта не было конца и края. Он был зол. В ярости. — Да кому хотела, тем и давала! Тебя явно в этом списке нет! — Женщина по уровню злости тоже не отставала от мужа. Вот так взял и испортил все предстоящее веселье. — Да пошла ты нахуй! — Боб не выдержал и разбил кружку о стену. В его руке осталась отколовшаяся ручка. Он подлетел к своей жене и приставил ручку к ее горлу. Да, этот спокойный и даже апатичный мужчина в порыве злости был способен на такое. — Ты че творишь, мужик?! — Спутник Джессики, стоявший до этого весьма тихо, опомнился. — Тоже хочешь?! — Роберт приставил ручку к нему. «Лишь бы она спала, лишь бы она спала…» — Папа? Мама? Вот теперь точно все потеряно. Безвозвратно. Эшли стояла посреди небольшого коридора, держа в руках плюшевого зайца. Она зевала и потирала глаза после сладкого сна, но затем увидела, что происходит: впервые увидела злого отца, угрожавшего непонятному мужчине; впервые увидела мать в слезах, еле стоявшую на ногах; и впервые столь обеспокоенную бабушку, чуть ли не бежавшую к ней. Бабушка обняла внучку и попыталась увести в детскую, но Эшли сопротивлялась. — Что случилось? — На глаза наступали слезы. В горле появился комок. — Почему вы такие злые?! Девочка заплакала. Громче, чем крики родителей. Больнее, чем пощечина от мужчины. Горьче, чем глаза бабушки. Она уже не видела ничего перед собой. Эшли захлебывалась слезами, сжимала плюшевого кролика и вся дрожала. Мечты о теплом рождественском вечере рухнули. Испарились. Стали пеплом, только не как в камине для Санта Клауса. И девочка это запомнит. Отголоски этого вечера всю жизнь будут с ней. Они всегда будут рядом. Бабушка все еще обнимала внучку. По ее щекам тихо текли слезы. Не сумела уберечь свою маленькую любимую Эш. Не смогла предотвратить это. И она будет винить себя до конца своих дней. Она увела внучку в свою комнату, а затем вышла и дрожащим голосом сказала: — Убирайтесь. Вон. И захлопнула за собой дверь.***
На следующее утро Эшли получила свой подарок. Это была раскраска с животными и цветные карандаши. Мама так и не пришла. Отец вернулся с работы рано утром и сразу лег спать. Бабушка всю ночь провела рядом с внучкой и сторожила ее сон. Или наоборот пыталась уберечь себя от самоуничижающих мыслей. Впрочем, уже это не так важно. Важно то, что подарок и вправду получился незабываемым.