Ключ к свободе

Каждый из нас наверняка знает тот момент, когда просыпаешься утром в выходной день и просто радуешься солнечным лучам, бьющим в окно, теплоте мягкой постели, прекрасной утренней тишине… Просто радуешься новому дню. Но когда сознание окончательно пробуждается ото сна, и мысли начинают бегать по самым неприятным уголкам мозга, поднимая на поверхность все плохие прошедшие и предстоящие события и переживания, огромная тяжёлая волна разочарования накрывает тебя с головой, сжимая в душных объятиях. И вся радость мгновенно улетучивается. Именно таким было моё воскресное утро. Я тряхнул головой, пытаясь прогнать своё испортившееся настроение, и взглянул на часы. Уже почти полдень, ей Мерлин! Я проспал добрую половину дня. А ощущение, словно сутки глаз не смыкал. - Мистер Малфой, наконец-то вы проснулись! – громкий голос мадам Помфри неприятно прорезал слух. – Спешу вам сообщить, что ваша ночная выходка никак не повредила вашему здоровью, можете быть спокойным. Странно, старуха говорит это с такой серьёзностью в голосе, словно действительно думает, что мне это интересно. Я и так знаю, что здоров. Медсестра сказала что-то ещё, потом внимательно осмотрела рану, дала отвратительное на вкус лекарство и, записав что-то в большущую тетрадь с пожелтевшими от старости страницами, улыбнулась и сказала: - Что ж, поздравляю, юноша, вы теперь совершенно здоровы! Ткань успешно срослась, однако есть риск повторного разрыва при сильных нагрузках. Поэтому прошу вас принимать вот эту микстуру, - она протянула бутылёк с тёмно-изумрудной жидкостью, - каждый вечер в течение недели. И постарайтесь, пожалуйста, не прилагать сильных физических усилий в ближайшее время. Занятия квиддичем строго-настрого запрещены! – прибавила медсестра, твёрдо глядя на меня. Но, заметив моё недоумённое лицо, тут же прибавила: - Минимум на неделю. Лучше на две-три. И впредь будьте осторожнее. Я за всё это время не сказал ни слова, даже улыбки из себя не выдавил. Но мадам Помфри это, кажется, не волновало. - А сейчас извините, мне пора. Вы уже можете идти в свою спальню. А завтра – на занятия. Всего хорошего. Когда дверь в небольшой кабинет медсестры закрылась, я встал с постели и хорошенько потянулся. Ощущение, словно я пробудился от двухнедельного тревожно-скучного сна и сейчас, наконец-то, бодрствую. Мой разум, наверное, уже слишком истощён от постоянных переживаний, неожиданных случаев и резких перемен настроения. Сейчас я уже почти не чувствую радости от долгожданного выздоровления. Но, несомненно, отголоски ликования слышатся где-то в глубине мозга. Поспешно надеваю рубашку и джинсы, думая, куда бы пойти в первую очередь. Лишь одна мысль о Башне Старост – и перед глазами сразу становится вчерашняя картина: мы с Грейнджер, неторопливо вальсирующие вокруг гостиной, догорающие угли в камине… А в ушах звучит та же прекрасная музыка… Нет, это надо прекращать. Выхожу из Больничного Крыла и, пройдя пару коридоров, спускаюсь по большой лестнице, густо напичканной учениками. По правде говоря, я сперва был даже удивлён такому количеству людей. Ну ещё бы, две недели провалялся в одиночестве. Когда долго не бываешь в том или ином месте, при появлении сразу кажется, что всё внимание обращено только лишь на тебя. Некоторые ученики, действительно, смотрели на меня так, словно я нёс в руках огромную змею или вёл на поводке ручного соплохвоста. Хотя большинству было откровенно наплевать на стоящего на вершине лестнице парня. Огромный поток людей, вероятно, направлялся в Большой Зал на обед. Мне же есть совсем не хотелось. Поэтому, пробиваясь сквозь встречное движение, я начинал всё сильнее и сильнее ненавидеть эту голодную толпу. - Хэй, Малфой! – пришлось остановиться и поднять глаза. Мне навстречу шёл Забини. Подойдя ближе, он весьма ощутимо хлопнул меня по спине. - Ну наконец-то! – весело сказал Блейз. – Я чертовски рад, что ты выздоровел! Ты как вообще? Выглядишь слегка растерянным. А, видимо, моя ярая ненависть к толкающимся детям уже по привычке скрылась за непроницаемой маской. Я улыбнулся своему единственному другу: - Всё в порядке, я в норме. - Честно говоря, я удивляюсь, как ты продержался, - Блейз почесал затылок. – Не было соблазна удрать? – он усмехнулся. – Ночью, например? Я бы не смог совсем не выходить из Больничного Крыла… Я натянул чересчур широкую улыбку, чувствуя, как в голове забегали маленькие бесенята. - И в мыслях не было, - на одном дыхании выпалил я. – Я же, вроде как, чуть ли не при смерти был. - Это верно, - Забини поджал губы, опуская глаза. – Ты уж это, будь поосторожней на поле, а то и вовсе убьёшься. Губы растянулись в улыбке. Приятно осознавать, что кому-то ты действительно дорог. - Кстати, когда тренировка? – спокойно спрашиваю я. Блейз поднимает недоумённый взгляд. - Разве тебе не опасно сейчас тренироваться? Иронично хмыкаю. - Да плевать! Забини, я провалялся на этой чёртовой койке больше дюжины дней, не имея возможности вдохнуть свежего воздуха. Мне надо развеяться, проветриться. Я хочу полетать. Блейз укоризненно смотрит на меня, а затем уверенно скрещивает руки на груди. Ох, опять этот жест, означающий «мне, вообще-то, всё равно, что ты там хочешь, всё будет так, как я скажу». - Ну уж нет, Малфой, - у него даже голос становится твёрже и басистее. – Если сказали нельзя – значит нельзя, здоровьем рисковать не стоит. Не нужно тут корчить из себя великомученика… - Ох, Мерлин… - Даже не думай сесть на метлу. Будто эти слова для меня что-то значат. Но в такие минуты спорить с Забини бесполезно. Поэтому я натягиваю широкую улыбку, а потом снова принимаю расстроенный вид, глядя на колышущееся море из учеников. - Ты идёшь обедать? – спрашивает Забини. Отрицательно качаю головой. - Аппетита нет, - несколько секунд мы молчим. – А где Паркинсон? Пожалуй, я даже соскучился по этой вездесущей слизеринке. Забини поднимает на меня глаза, и взгляд его выглядит виноватым. - Я её с утра не видел. Наверное, ушла куда-нибудь со своим новым «другом», - он жестом изображает кавычки. Расстроен ли я? Ничуть. Подобный поступок как раз в моём стиле. И я даже рад, что у Пэнс появился «свой человек», который, наверняка, не обращается с ней как с бытовой вещью. - Она попросила передать её извинения, - Блейз заглядывает мне в лицо. – Злишься на неё? - Сам же знаешь, что нет. Забини пожимает плечами, давая понять, что он убедился в своих предположениях. Да любому человеку с первого взгляда можно было понять, что никаких отношений у нас с Паркинсон не было. - Кстати, - Блейз натягивает едва заметную лукавую ухмылку. – Ты знаешь, что на открытии Бала в честь Хэллоуина будут танцевать старосты? Снова воспоминания из прошедшей ночи, снова музыка в ушах, снова тянущее чувство тоски в груди, да ещё и ехидное лицо Забини перед носом. Ну как тут не свихнуться? Я почувствовал, что краска начинает приливать к лицу. - Спасибо, что испортил мне настроение, дружище, - наиграно радостным голосом говорю я. Блейз широко улыбается, показывая ряд белых зубов, сильно контрастирующих с его оттенком кожи, и хлопает меня по плечу. Толпа поредела, и сейчас на лестнице стояли лишь мы с Блейзом, и несколько человек, опаздывая на обед, поспешно взбегали вверх по ступенькам. Из большого окна лениво светит солнце, лишь дразня своими яркими негреющими лучами. Я бы так и остался стоять здесь, любуясь опустевшей лестницей и красивым янтарным светом. - Пойдём в Большой Зал, - внезапно говорит Блейз. - Я же сказал, что не голоден. - Всё равно, пошли. Ребята с факультета будут рады тебя видеть. Да и тебе, наверняка, хочется общения. Не сказать, чтобы я сильно горел желанием разговаривать с чавкающими слизеринцами, которым, в большинстве своём, абсолютно всё равно, что я вернулся. Но, всё-таки, я не отказываюсь. Внезапно в конце лестницы появляется ещё одна опаздывающая пара учеников. Эти блестящие волосы, красивыми волнами спадающие на плечи, ясный взгляд карих глаз и уже до боли знакомые черты лица я узнаю сразу. Ровно как и знаменитый шрам и взлохмаченные угольно-чёрные волосы. Грейнджер, весело смеясь, поднимается по лестнице вместе с Поттером. Война давно закончилась, но вражда, зародившаяся ещё между одиннадцатилетними мальчишками, останется навсегда. Бесенята, ещё совсем недавно весело водящие хороводы в моей голове, вдруг ощетиниваются. Двое гриффиндорцев выглядят такими счастливыми, даже слишком счастливыми. В какой-то момент Поттер слегка приобнимает Грейнджер за плечо, и внутри меня что-то громко лопается, изливаясь бурлящей лавой. Ненависть и какое-то другое, новое чувство, стремительно нарастают в груди. - Поттер… - сквозь зубы цежу я и слышу, как за моей спиной вздыхает Блейз. - Только не сейчас, - говорит он. – Может, не стоит друг другу портить настроение? Оглядываюсь через плечо и ухмыляюсь: - Портить настроение? Хах, мне перепалки с Поттером лишь повышают тонус. Забини возводит взгляд к потолку. Когда парочка едва доходит до середины лестницы, я громко прокашливаюсь. На меня устремляются две пары удивлённых глаз. Расслабленной походкой спускаюсь вниз, оставляя Забини, и останавливаюсь в трёх ступенях от гриффиндорцев. - А, Грейнджер, - право, я и сам удивлён, что обратился к ней, а не к Поттеру. – Я вижу, ты уже не горюешь из-за разлуки с Уизли, - гриффиндорка смотрит на меня с испугом и раздражением одновременно. – Всегда хорошо, когда есть запасной вариант, - я многозначительно перевожу взгляд на Поттера, глаза которого уже кипят от злости. - Заткнись, Малфой, - сухо говорит он. – Откуда ты вообще знаешь, что они с Роном расстались? Ловлю на себе строгий взгляд Грейнджер. Пф, не бойся, бедняжка. Я не настолько глуп, чтобы выдавать нас обоих. Мне и самому не хочется, чтобы кто-нибудь узнал о нашей «близости». - Слухи, знаешь ли, - отвечаю я. – А ты, вижу, лишь рад этому? Поттер, по своей натуре более спокойный, чем рыжая псина, лишь буравит меня ненавидящим взглядом. - Ты глубоко заблуждаешься, - наконец, выдавливает он. Я нацепляю на лицо самодовольную улыбку. Как в старые-добрые времена. - Неужели… - протягиваю я. Поттер буравит меня тяжёлым ненавидящим взглядом. Я в ответ смотрю на него, слегка насмешливо и иронично. - Пойдём, Гарри, - Грейнджер тянет его за рукав свитера. Помедлив, Поттер всё же продолжает подниматься по лестнице, обходя меня стороной. А взгляд гриффиндорки ненадолго задерживается на мне. Холодный, колкий. Она презрительно кидает в мою сторону иронично-ядовитое «с выздоровлением». Молчу пару секунд. - Совет да любовь! – кричу им вдогонку, широко ухмыльнувшись. Гриффиндорцы игнорируют мою реплику. Наверное, то, как мы с Грейнджер общаемся, со стороны выглядит очень забавно. Вчера ещё мы довольно любезно разговаривали и без тени смущения вальсировали в гостиной. А сегодня, как ни в чём не бывало, снова ругаемся и посыпаем друг-друга гадкими усмешками. Из-за меня, из-за моего характера. Может быть, когда-нибудь я исправлюсь и перестану быть похожим на беременную истеричку, которая не может определиться со своими желаниями. Гриффиндорцы уходят, оба, по своей идиотской привычке, гордо задрав головы кверху. - Ну что, повысил тонус? – иронично усмехается Забини, когда я вновь поднимаюсь по ступеням. - Вполне. - Тогда пошли на обед, - я изображаю гримасу дичайшего нежелания. – Брось, идём. Я вздыхаю, но, тем не менее, большими шагами нагнав Забини, иду в большой Зал. В обеденное время тут, как обычно, не протолкнуться. Кто-то ищет себе место на скамье, бродя туда-сюда; кто-то, напротив, уходит, завершив трапезу; а кто-то (в моём понимании, люди-идиоты) просто стоит с друзьями в узком проходе между столами и общается. Затор неизбежен. Я как можно скорее сажусь за слизеринский стол, мечтая о моменте, когда смогу выбраться из этого Зала, кишащего людьми. Блейз садится рядом. - Привет, Драко! – обращается ко мне темноволосый бледный мальчик с круглым лицом, на вид курса третьего. Я и имени то его не знаю. Даже стыдно немного. – С выздоровлением! И отовсюду со стола слышится эта фраза, словно эхом разлетевшаяся вокруг. Я учтиво киваю несколько раз, говоря этим: «мне наплевать, я делаю это только ради вежливости». Расшифровывать мой жест никому не приходится. Поздравления мгновенно утихают. Я облегчённо вздыхаю и пододвигаю к себе бокал с апельсиновым соком, чтобы любой собирающийся заговорить со мной человек, увидев, что я занят, заткнулся. Внезапно я понимаю, что половина говорящих притихла, и в Зале раздаются лишь тихие шорохи и перешёптывания. В недоумении отрываюсь от бокала и поворачиваю голову к выходу. Большие тёмные дубовые двери тихонько скрипнули, и в тишине Большого Зала ясно раздался чеканенный стук каблучков. Я сфокусировал свой взгляд на тонкой фигуре, пытаясь понять, кто так бесцеремонно опаздывает на обед. Уверенно приподняв небольшую голову с острым подбородком и округлыми щеками, в Зал вошла темноволосая девушка с ярко-зелёными глазами. Весь её облик: её размеренные движения, тонкая перегибистая фигура, едва заметная ухмылка на губах, напомнили мне змею, гордую, самоуверенную и независимую. Линия чёрных как смоль бровей сильно изогнута, придавая этим ещё большую изящность цепкому взгляду. Все взгляды обращены к незнакомке. Даже преподаватели притихли за своим столом. Но девушка смотрела лишь в одну точку, не отводя взгляда и практически не моргая. Она смотрела прямо на меня. Я немного нервно сглотнул, делая вид, что совсем не понимаю, что происходит. Будто не замечаю её буравящего, но заигрывающе-лёгкого взгляда. Боковым зрением отмечаю, что Блейз уже тоже начинает нервничать и оглядываться в мою сторону. Как только девушка подходит на расстояние пяти шагов, демонстративно опускаю голову, глядя в тарелку и по-детски надеясь, что это сделает меня более незаметным. Лёгкий шорох раздаётся совсем рядом. Спина мгновенно напрягается, и сердце начинает биться с удвоенной силой, предвкушая события. Девушка садится на лавку спиной к столу слева от меня (и откуда, чёрт возьми, здесь образовалось свободное место?) и едва заметно вздыхает. Глядя исподлобья, пронзаю взглядом прозрачный кувшин с водой. Стать бы сейчас крошечной песчинкой, кусочком соли или сахара… Раствориться бы сейчас в этой чистой безмятежной воде. - Привет, Драко, - какой томный, мелодичный голос. Любого с ума сведёт. Только не меня, прекрасно понимающего, что за особа сидит рядом. Борясь с неохотной и неприязнью, поворачиваю голову в её сторону, натыкаясь на сияющие глаза и вежливую слабую улыбку. - Меня зовут Элизабет. Полагаю, тебе уже рассказали про меня? Хмыкаю, игнорируя пробежавший по груди холодок. Отведя взгляд немного в сторону, натыкаюсь на змеиную ухмылку аристократических губ Оллфорда, сидящего в другом конце Зала. Мерзкая ситуация, до чего же мерзкая. - Здравствуй, - учтиво говорю я, слегка кивнув и не глядя своей новоиспечённой невесте в глаза. Затем снова поворачиваюсь к столу с видом, говорящим: «я, конечно, всё понимаю (знакомство, улыбки и всё такое), но ты отвлекла меня от важного дела». Демонстративно запихиваю в рот кусок хлеба. Ухмылка на лице девушки становится чуть шире. Окинув глазами Зал, отмечаю, что все взгляды обращены в нашу сторону. И даже карие глаза с оттенком корицы смотрят на нас. Мне кажется, или огонёк действительно периодически поблёскивает в них?