Ключ к свободе

«Поговорю с ней завтра». Абсурдность этого заявления я осознал, как только проснулся. Первой моей мыслью было: «как я, черт возьми, на это решусь». И что вообще мне нужно говорить? Когда я даже толком своей позиции не понимаю? Ладно, допустим, я не хочу терять нашу связь. То есть хочу быть с Грейнджер (как странно это звучит). Но что я скажу ей? «Привет, знаешь, ты мне, вроде как, нравишься, но у меня помолвка завтра, и я не знаю, что делать. Не поможешь?». Истинно по-джентельменски. Но разговора не избежать. Как экзамена по самому ненавистному предмету, который необходимо сдать для своего же блага. Прокручиваю в голове десятки различных вариантов начала разговора, но все они кажутся мне нелепыми и смешными. Даже мысль о том, что существует благоприятный для меня выход из сложившейся ситуации, кажется мне ужасно глупой. Чёрт возьми, как же я запутался. Может быть, стоит подумать о благоприятном исходе для Грейнджер, а не для себя? Ибо с эгоизмом пора заканчивать. Да и если угрозы Оллфорда – это не пустые слова, то в этом случае и для меня абсолютно ничего хорошего не выйдет. Выходит, чтобы гриффиндорка была жива и здорова, я просто должен отказаться от нее? Глупо надеяться, но вдруг из-за этого она не станет более счастливой? Неприятные мысли отдаются холодком по спине и болезненными ударами сердца. Чувствую себя пятилетним сопляком, который не может и шагу ступить без поддержки. Мне нужен этот разговор. Грейнджер всегда мыслит рассудительно, она найдёт выход. Я уверен. И не важно, как именно я начну диалог. Встав с постели, замечаю, что провалялся почти час, погрузившись в свои размышления. На часах половина девятого. Бал начинается в десять, но нам необходимо быть там уже около девяти, чтобы успеть порепетировать напоследок. Неторопливо привожу себя в порядок, принимаю душ, не переставая думать о своём. Застилаю постель, прохожусь тонкой расчёской по взлохмаченным волосам, надеваю костюм. И хмуро смотрю на себя в зеркало. Весь такой наряженный и ухоженный, а взгляд тяжёлый и уставший, как у типичного суицидального подростка. Может, мне и не приходилось встречать таких, но я представляю их именно такими: бледными, хмурыми, с синяками под глазами и полной кашей в голове. Смотрю на часы: без пяти девять. Чтобы не передумать, быстро захожу в ванную комнату и, минув её, открываю дверь в спальню старосты девочек. Не успев ещё оглядеть комнаты, понимаю, что стоило постучать, но уже через мгновение осознаю, что необходимости в этом не было: Грейнджер нет в комнате. В подсознании появляется надежда, что гриффиндорка, быть может, ждёт меня в гостиной. Кидаю последний взгляд на идеально застеленную кровать и мой тёмно-зелёный свитер, аккуратно сложенный и лежащий на стуле, и быстрыми шагами спускаюсь вниз. Но в гостиной меня встречают лишь холодный камин и тусклый утренний солнечный свет. Я, конечно, не стану обижаться из-за того, что Грейнджер ушла без меня, как самодовольная глупая малолетка, страдающая дефицитом внимания. Но неприятный осадок все ж щекочет нутро. Торопливо запихиваю эти мысли в самый тёмный угол своего мозга и выхожу из гостиной с твёрдым намерением во что бы то ни стало поговорить с гриффиндоркой. Когда я захожу в Большой Зал, в нос сразу ударяет запах пряностей и карамели. Небольшие продолговатые столики со стульями стоят вдоль стен помещения. Каждый из них буквально завален различного рода закусками и десертами, а так же большими графинами с напитками самых неожиданных цветов. Под иссиня-чёрным потолком парят тыквы с горящими глазами и хищными ухмылками. Повсюду снуют домовики, торопливо украшая зал последними деталями. Уже пришедшие старосты помогают расставлять посуду. В воздухе витает предпраздничное волнение. Но мне оно кажется чудовищно пресным. С какой-то отрешённой улыбкой оглядываю все суетящиеся лица, предвкушающие весёлое празднество. Какая нелепица: народ готовится к веселью, а мне сегодняшний день кажется последним в моей жизни. Все эти весёлые улыбки и суматоха выглядят такими бессмысленными, такими неуместными сейчас. Как будто я ожидал другого… Грейнджер, как и предполагалось, уже здесь. Носится по залу с домовиками и верным дружком-Поттером. Тот, словно услышав мои мысли, оборачивается на меня, и его взгляд кажется мне обеспокоенным. Я уже и забыл, что он в курсе всего. Но всё же радуюсь этому на мгновенье: поддержка есть, хоть и не ахти какая. Вздыхаю. Печально, когда жизнь кончается в семнадцать лет. Точнее, не сама жизнь, а её смысл. Только что приобретённый. С таким трудом. Попросту утрачивается. - Кто-нибудь может мне объяснить, где мисс Гринграсс?! – вопит МакГонагалл, заходя в Большой Зал. – Мы должны ещё раз отрепетировать танец! Мистер Забини, вы не в курсе, где ваша спутница? - Понятия не имею, - отвечает Блейз, внезапно оказавшись рядом со мной. – Я тоже не смог её найти. - Что за безответственность! – возмущается старуха. – Скоро уже начнут приходить гости, а у нас и зал не готов, и танец не отрепетирован! Ладно, помогайте пока что эльфам с украшением зала и закусками. Я скоро вернусь. Поищу нашу заблудившуюся принцессу… Я даже усмехнулся раздражённой реплике директора. - Не найдет она её, - шепчет рядом Забини. – Наши вчера такую вечеринку устроили. Веселились чуть ли не до утра. Дошло до того, что пустыми бутылками из под огневиски друг в друга кидали. Понятия не имею, как их не услышали. А Астория и вовсе удалилась куда-то посреди ночи с парнишкой-пятикурсником. Опускаю уголки губ в удивлённой гримасе. - И никто не знает, куда они пошли? - Не-а. Мысль о том, что двое пьяных подростков совокуплялись где-то в пыльном чулане, заставляет меня иронично вздохнуть. Абсолютно всё сейчас кажется мне ужасно глупым. - О нет, - притворно огорчённым голосом говорю я, - неужели танец отменяется? Блейз улыбается, пожимая плечами. - Посмотрим. Может, успеет оклематься и прибежать сюда до начала. Некоторое время мы молча смотрим на Большой Зал, медленно превращающийся в кишащий муравейник. А я всё думаю: счастливы ли по-настоящему эти улыбающиеся лица? Скорее всего, у всех них есть какие-то проблемы, попросту отодвинутые на второй план. Не противно ли им надевать эти маски притворной весёлости? Изображать радость? Конечно, страдать легче. Легче жалеть себя. Саморазрушаться. Но все, почему-то, стараются выглядеть счастливыми. И я не могу понять причины. - Как ты? – спрашивает Забини. Перевожу взгляд на него. - Можно мне соврать? Блейз молча сверлит меня своим сочувствующим взглядом. Это быстро надоедает, и я отвожу глаза. - Мне нужно поговорить с Грейнджер, но я не представляю, с чего начать, - отсутствующе бормочу я. Забини скрещивает руки на груди. - Ну не знаю, - говорит он. – Сделай ей какой-нибудь комплимент. - Во имя Мерлина, Забини, ты же понял, о чём я. - Да, но я не знаю, чем тебе помочь, - сухо отвечает он. – Попробуй просто сказать то, что чувствуешь. Ну или что-нибудь, что уже давно хотел сказать, но не мог. Сейчас самое время, по-моему. Вздыхаю как можно тяжелее, словно это может облегчить ситуацию. Смотрю на гриффиндорку: она левитирует хрустальные стаканы с подноса какого-то старого эльфа. - Ладно, - выдыхаю я, - откладывать нет смысла, верно? Блейз хлопает меня по плечу и отходит к ближайшему столику. Я, неотрывно глядя на Грейнджер, подхожу к ней. Нутро ощутимо покалывает от напряжения. Оказавшись за спиной девушки, прочищаю горло и выдаю на одном дыхании: - Нам нужно поговорить. Грейнджер оглядывается через плечо, не отрываясь от своего дела. - И тебе доброе утро. Прости, но мне немного некогда. Но если разговор недолгий, то я слушаю. Недолгим его трудно назвать. Сглатываю как-то слишком громко. - Ты можешь хотя бы повернуться ко мне лицом? – раздражённо цежу я, уставившись на причёску девушки. Кудрявые локоны аккуратно собраны в «корзинку» Гриффиндорка поворачивается ко мне с таким видом, будто делает самое большое одолжение в своей жизни. - Ну? – нетерпеливо говорит она. А я молча таращусь на глаза цвета молочного шоколада с оттенком корицы. Как будто это может спасти ситуацию. Мысли, вроде бы, крутятся в голове, но язык не желает поворачиваться. И я просто продолжаю смотреть на Грейнджер своим каким-то жалобным взглядом, как бездомный щенок, в глазах которого читается лишь: «я тебя люблю, не оставляй меня здесь, пожалуйста». Кажется, проходит целая вечность, а молчание всё ещё остаётся ненарушенным. С отчаянной злобой сожалею, что люди вообще умеют говорить. Если бы можно было просто подойти к гриффиндорке, обнять её и поцеловать в висок, и чтобы она сразу всё поняла. Всё то, что мне так трудно выразить словами. Возможно, это тоже сработает, но верится с трудом. - Это возмутительно! – прорезается сквозь пелену мыслей резкий вопль МакГонагалл. – Уже половина десятого, а мисс Гринграсс всё ещё нет! Мистер Забини, пожалуйста, пойдите и найдите её, ибо мои поиски не увенчались успехом. Блейз уходит. Директор, поправив остроконечную шляпу и очки, продолжает: - Обойдёмся без репетиций. Я надеюсь, что вы все помните свои движения, - взгляд старухи цепляется за нас с гриффиндоркой. – Мисс Грейнджер, что происходит? Почему вы до сих пор не в платье?! Только сейчас замечаю, что девушка стоит в своей повседневной одежде: бежевом свитере и тёмной приталенной юбке. - Прошу прощения. Профессор, - отвечает гриффиндорка. – Мой наряд просто не успели доставить к сроку. Но сова должна прилететь с минуты на минуту! Может быть, уже прилетела. Я схожу в Башню. - Извольте, - слегка раздражённым голосом говорит МакГонагалл. – бал начинается через полчаса, нужно быть готовыми уже сейчас. Грейнджер кивает и уходит по направлению к огромным дубовым дверям. А я, всё так же молча, наблюдаю, как попытка начать этот трудный разговор с грохотом разбивается о скалы на фоне удаляющейся от меня прямой девичьей спины. И я просто продолжаю ждать. Когда она вернётся, когда наступит благоприятный момент, когда сам чёртов Мерлин даст мне подзатыльник и велит просто сказать Грейнджер, что я к ней чувствую. И я с каждой пройденной минутой мне кажется, что это ожидание длится на протяжении всей моей жизни. «Погоди, вероятно, потом будет лучше». Всю жизнь. Суматоха только усиливается. В Большой Зал сначала реденькой цепочкой, а затем уже обильным потоком прибывают разодетые школьники. Те, кто помладше, меряются оригинальностью и ужасностью своих нарядов, а те, кто постарше, - их пышностью и красотой. Парни в однотипных костюмах, девушки в однотипных платьях, маски, шляпки, плащи… От этого рябит в глазах и кружится голова. Зал заметно оживляется. Загораются сотни парящих свечей, отчего всё помещение светится тёплой желтизной. Шум нарастает с каждой минутой и начинает ощутимо давить на уши. И снова смех, и снова улыбки. За преподавательский стол постепенно усаживаются профессора. А МакГонагалл всё так же суетливо бегает по Залу, раздавая последние напутствия и указания. Филч настраивает огромный проигрыватель, стоящий около правой стены. И все в этой гигантской неугомонной куче нетерпеливо переглядываются, ожидая начала. А я бы предпочёл, чтобы оно и вовсе не наступало. Спустя ещё несколько минут я вдруг чувствую, как кто-то несильно сжимает моё плечо. - Я не опоздала, надеюсь? Слава Мерлину, что сова всё же успела доставить платье в целости и сохранности. Я оборачиваюсь на торопливую скороговорку гриффиндорки. «Хьюстон, у нас проблемы». - Наверное, нам уже стоит собрать остальных старост и готовиться к выходу, как думаешь? – негромко произносит девушка, оглядывая зал. Но эти слова пролетают мимо моих ушей незаметным шелестом. Потому что эта Грейнджер, чёрт возьми, снова меня очаровывает. Я никогда не питал особой любви к девушкам в пышных платьях. Но в данный момент мой разум решил резко переменить мои предпочтения. Лазурная, как летнее небо, с оттенком бирюзы ткань словно издаёт мягкий, едва ощутимый свет. Корсет, заканчивающийся чуть выше груди, и белый шёлковый пояс подчёркивают идеальную фигуру гриффиндорки. Доходящие до локтя перчатки такого же белоснежного цвета придают ещё больше изящности тонким рукам. А ярко выделяющиеся на бледной коже ключицы (неприкрытые в виду отсутствия лямок) и вовсе сводят меня с ума. - В чём дело? Что-то не так с платьем? – Грейнджер хмурится и оглядывает свой наряд. Сглатываю. - Нет. Оно прекрасно, - выдавливаю я, продолжая глазеть. А затем, вдруг поняв смысл собственных слов, немного испуганно заглядываю гриффиндорке в глаза. Сначала в них читается изумление. Но затем её взгляд как-то светлеет, на скулах проступает лёгкий румянец, и алые губы расплываются в искренней смущённой улыбке. - Спасибо, - шепчут они. – Идём, нам пора. Я слепо иду за девушкой, напрочь забыв о том, что хотел серьёзно поговорить с ней. По пути обмениваюсь многозначительными взглядами с Блейзом и появившейся из ниоткуда Асторией с наспех накрашенным лицом. В сопровождении МакГонагалл и остальных старост мы выходим из Большого Зала, и дубовые двери с грохотом закрываются. - Профессор Флитвик позаботится, чтобы все присутствующие образовали пространство посередине зала и не помешали танцу, - произносит директор, глядя поочередно на каждого из нас. – Постройтесь, пожалуйста. Через минуту начинаем. Как только откроются двери, заиграет музыка. Не забывайте следовать ей и улыбаться! Она отходит в сторону, чтобы не попасть в поле зрения людей, находящихся в Зале, когда двери откроются. А мы, выстроившись в колону по парам, стоим почти неподвижно, ожидая сигнала. И в последний момент я вдруг вспоминаю о несостоявшемся разговоре и приоткрываю рот, чтобы что-нибудь сказать. Но в этот миг, по иронии судьбы, тяжёлые дубовые громадины медленно раскрываются, и я еле успеваю сомкнуть губы, пока свет ещё не доходит до нашей пары. Едва двери приглушённо щёлкают, раскрывшись полностью, мягкая музыка вальса начинает струиться из глубины зала. Мы с Грейнджер медленно начинаем двигаться к центру помещения. В Зале заметно жарче, чем в коридоре. Или я просто волнуюсь. Или я просто снова сожалею об упущенном шансе для разговора. Идиот. По инерции останавливаюсь в центре зала и поворачиваюсь к Грейнджер. Думаю только о том, когда заговорить с ней. Сразу после открытия? Или после окончания бала? Нет, после окончания может быть уже поздно. А после танца она, наверняка, уйдёт к своим друзьям-гриффиндорцам. Невозмутимое выражение лица девушки, скрашенное лёгкой улыбкой, начинает меня раздражать. А может, сказать сейчас? - Гермиона, - шепчу я, краем глаза замечая, что старосты уже образовывают вокруг нас кольцо. Грейнджер чуть хмурится, и лицо её становится строгим и серьёзным. Я кладу ладонь на её талию, и мы начинаем вальсировать. - Не сейчас, - тихо шипит девушка, не сводя с меня твёрдого взгляда. Раздражённо вздыхаю, и медовый аромат как-то странно успокаивает меня. Ладно. Главное, не упустить момент потом, после танца. На протяжении всего вальса продолжаю неотрывно смотреть гриффиндорке в глаза, надеясь, что она сможет понять мои чувства по взгляду. Но лицо девушки остается непроницаемым. И я невольно злюсь на это. Темп. Ещё темп. Ещё круг. Ещё поворот. Кажется, танец будет длиться бесконечно. Ещё пара движений. Остановка. Поклон. Я не замечаю аплодисментов. Не замечаю радостных возгласов. Не замечаю похвалы нашего «хореографа». Я лишь пытаюсь как можно сильнее сжать руку Грейнджер. Как будто этого достаточно, чтобы просто не дать ей уйти. Утихнувшая мелодия вальса резко сменяется на подвижную танцевальную музыку. И в центр зала вливается восторженная толпа, отталкивая выступившие пары друг от друга. Я невольно теряю руку гриффиндорки, и девушка быстро исчезает в танцующей куче людей. С минуты оглядываюсь, вытянув шею и крутясь на месте, как волчок. Затем досадливо рыкаю и протискиваюсь к ближайшей стене. К чёрту. К чёрту это всё. Потом найду её. Потом поговорю. Успею. Взглядом нахожу кучку своих знакомых из Слизерина. Один шестикурсник незаметно подливает из маленькой бутылочки в кувшин с соком мутную оранжевую жидкость, напоминающую огневиски. Зная своих товарищей по факультету, могу заверить, что так оно и есть. Подхожу к их столу и залпом выпиваю протянутую мне полупустую кружку. А затем ещё две. Горло приятно обжигает нужный сейчас алкоголь. Выпитая на голодный желудок жидкость сразу отдаётся лёгким головокружением и едва заметным забвением. Но спустя некоторое время всё это выветривается. Безучастно смотрю на беснующуюся толпу, слегка развалившись на неудобном стуле и перебрасываясь репликами с Блейзом. Отличный праздник. Несколько раз в толпе мелькает Грейнджер, будто поддразнивая. А меня мучает какое-то странное предчувствие. Словно я совершаю какую-то ошибку. Словно я напрасно попросту жду. Проходит ещё полчаса. Пытаюсь заполнить внутреннюю пустоту ещё парой бокалов сока с огневиски и несколькими ломтиками мягкого сыра. Но грудная клетка начинает саднить лишь сильнее. И непонятно откуда взявшееся предчувствие чего-то плохого давит мне на виски. Не в силах больше ждать, поднимаюсь с места и, махнув рукой Забини, поворачиваюсь к толпе. Глаза лихорадочно бегают от одного лица к другому, стремясь наткнуться на пленяющие шоколадные глаза. Люди двигаются в такт музыке, перемешиваются. А мой взгляд видит одни и те же чужие лики. Не те скулы. Не тот аккуратный нос. Не та улыбка. Захожу в копошащуюся кучу, не замечая, как чужие локти и плечи то и дело врезаются в меня. Вытягиваю шею насколько это вообще возможно. Кручусь на месте. Это не она. Не она. Не она! Где ты, чёрт возьми?! Меня охватывает необъяснимая паника. Отчаянно хочется, чтобы музыка резко прервалась, и люди просто перестали двигаться. В конце концов, продираюсь сквозь толпу к противоположной стене. И сразу вижу столик, за котором сидят Поттер и Уизли. В считанные секунды миную расстояние до него. - Где Грейнджер? – почти рычу. Поттер вскакивает с места и тревожно оглядывает зал. Наивный придурок. - Она ушла искать тебя минут двадцать назад, - произносит он, глядя в толпу. В груди заметно холодеет. - Её нигде нет, - хрипло выдавливаю я, исподлобья глядя на танцующих. Уизли лениво поднимается со стула и иронично вздыхает. - Может, хватит уже её преследовать? – бормочет он. Меня разрывает смесь страха и злости. – Я видел, как она выходила из зала с Оллфордом. Можешь поискать её где-нибудь там, - он махает рукой в сторону раскрытых тёмных дверей. В грудную клетку словно ударяют чем-то тяжёлым. Дух выбивает напрочь. Конечности немеют от ледяного ужаса. Пытаюсь дышать, но не выходит. Пытаюсь двинуться с места – не получается. Пытаюсь что-нибудь произнести, но из груди вырывается лишь сиплый стон. «…она выходила с Оллфордом…». Эта спокойная фраза парализует моё тело и разум. Я вдруг чувствую, будто уже лишился всего, чем так дорожил. Всего, что заставляло меня жить дальше. Заставляло улыбаться. Горло душит приступ паники. И я понимаю, что опоздал. Разговора, который я планировал со вчерашнего вечера, уже не будет. - Чего это вы так застыли? – с тупым удивлением в голосе спрашивает Уизли, глядя на нас. Внутри покрытой ледяной коркой ужаса груди внезапно извергается вулкан гнева. Чёртовы недоноски. Неужели так сложно было всё время просто быть рядом с ней. Ненавижу. - Я найду её, - решительно заявляет Гарри «спасаю-всех-в-режиме-круглосуточно» Поттер. А я чувствую, как лава уже хлещет через край жерла. - Нет, мать твою, ты останешься здесь со своим рыжим дружком, - цежу я сквозь зубы. – Чёртовы герои. Просто будьте здесь и ждите. Насилу заткнув самого себя и запихнув подальше в онемевшее горло самые похабные ругательства, срываюсь с места и выбегаю из Большого Зала. Надежда крошечным лучом теплится в сердце, и я несусь к нашей Башне, моля Мерлина, чтобы Грейнджер оказалась там. Да и больше некуда идти. В моей заметно потяжелевшей голове нет ни одной идеи, куда Оллфорд мог потащить гриффиндорку. От этой мысли по телу пробегает дрожь. Я бегу целую вечность, задыхаясь и спотыкаясь на лестницах. А расстояние, кажется, нисколько не сокращается. Наконец, я вбегаю в светлую гостиную. И сходу взлетаю по винтовой лестнице и распахиваю дверь в её комнату. Никого. Спускаюсь вниз, смутно соображая, что я вообще намерен делать дальше. К сердцу медленно прокрадывается отчаяние. И вдруг я слышу тихое уханье сбоку. Поворачиваю голову. На столике у окна сидит мой филин и спокойно взирает на меня своими жёлтыми глазами. К его лапке привязан маленький свёрток бумаги. Поспешно освобождаю птицу, и та улетает. Разворачиваю записку онемевшими пальцами. И перестаю дышать. «Ждём вас в Мэноре, как только прочитаете это письмо. Нет смысла оттягивать этот восхитительный момент, верно? Всё уже подготовлено, не хватает только вашего личного присутствия, дорогой Драко». Сглатываю и читаю постскриптум: «Миссис Малфой и мисс Грейнджер будут очень рады вашему появлению».