Некромантика

Антонио не впервой посещать малую родину, и о документах он заботится заранее… проклятые испанцы. Теперь он, впрочем, не в том статусе, чтоб бояться какого-то смертного чиновника. Кроме того, при нем гуль Семьи. Провести несколько ночей в ящике, что в гробу, крайне утомительно, но Антонио терпит — распоряжения Отца не оспаривают, да ему и самому интересно взглянуть, кем растут дети Изабеллы Джованни. И для чего её только отдали в эту глушь… Извозчик, нанятый в Палермо, тащится тоже мучительно медленно. Приходится накинуть пару десятков реалов… не то чтобы это радикально меняет ситуацию. Карета ползет в гору, и Антонио любуется луной, встающей над громадиной голой скалы. Кругом, даже после захода солнца, крестьяне мотыжат скромные каменистые наделы. Такова Сицилия в нынешние ночи. Вдохновляет. Со времен Луиджи Нери поместье знатно поиздержалось: проржавели ворота, обветшала крыша. Антонио отпускает возницу и идёт будить домочадцев. В том, что примут, у него нет никаких сомнений: всем Джованни известно, что венецианским эмиссарам не отказывают в гостеприимстве. Но на подворье нет ни души. Видимо, придется сбивать замок. Антонио понимает, что на него смотрят, осматривается сам, обостряя чувства до предела. Ребенок. По ту сторону забора. Мальчишка с силками в руках и куропаткой в убогой холщовой сумке. — Эй, мальчик, — окликает, — доложи хозяину, что прибыл его родич. Тот не тушуется: выходит из кустов, вздергивает подбородок: — Я тут хозяин. Антонио опешивает на миг, но быстро соображает, вспоминает имя… — Ты Дарио, верно? — Ага. Я тебя тоже помню, дядюшка. Пацан словно издевается, но поймать его за руку невозможно. — Так что, впустишь? Мальчишка пожимает плечами и просто снимает замок с петель, поясняя: — Он давно прохудился, — ворота омерзительно скрипят, — входи свободно и по доброй воле. Антонио снова поражается такой наглости, но ничего не отвечает — не убивать же, в конце концов, ребенка, да еще и родню. Но в отчете Августо не скупится на характеристики: "дерзок", "ненадежен", "бесперспективен". Витторио же, как кандидат, устраивает его полностью. *** Менее всего, наезжая в Мавзолей, Антонио ожидает обнаружить там "племянничка" (и забившихся по норам анциани). Когда он приходит навестить Дарио в его временном кабинете, под нос Антонио ложится пожелтевшая бумага. Всё-таки докопался. — Очень лестные эпитеты, любезный дядюшка, — голос ласкает слух. Только это ничего не значит. В следующую же секунду клыки впиваются ему в горло.