Север—481

Но я так и не узнала, о чём они говорили и кричал ли Пятый. Стоило мне выйти на улицу и пройти пару метров, завернув за угол, как кто-то схватил меня за руку и прижал к стене. Испуганная, я даже не сразу поняла, что произошло, от удара головой перед глазами у меня всё расплывалось, и я почти не осознавала, что происходит. -А теперь давай поговорим, как есть. Передо мной стоял Паша. Его красивые, но резкие черты лица сейчас выглядели по-ангельски из-за падающего снега и заходящего солнца. Мы смотрели друг другу в глаза с какой-то ноткой разочарования – я – потому что он слишком сильно изменился, а он – потому что я это поняла. Я уже не чувствовала ничего; страх покинул меня, стало легче, потому что, несмотря на всё, что случилось в парке, я была уверена, что он не причинит мне вреда. -Что ты хочешь услышать? –уточнила я, убирая его руки. –Мы же разошлись. -Ты серьёзно встречаешься с ним? –с какой-то насмешкой в голосе спросил парень. Я приложила ладошку к раскрытому рту: -О Боже, конечно нет. Я использую его, чтобы… Не знаю, узнать какую-то супер-секретную информацию и передать её ЦРУ, а ты меня раскрыл, ужас. Что за идиотские вопросы? Серьёзно, понятное дело. -Что, в Америке совсем нормальных не осталось, что ты согласилась на него? -Тебе сегодня было ясно сказано, закрой свой рот и больше не открывай, если собираешься сказать что-то плохое о Пятом. Уяснил? Это звучало довольно грубо, однако я просто не могла позволить Паше говорить так о человеке, который буквально сделал меня счастливой. К тому же, теперь моя злость усиливалась тем, что он разболтал наш с Таней секрет – и если для меня это не было так плохо, потому что я, собственно, не особенно парилась по поводу общественного мнения, то для неё это был настоящий стресс. -Раз тебе с ним прекрасно, -в полтона начал мой собеседник. –зачем вернулась? -Ты и сам в курсе, маме плохо. –коротко ответила я. Тот хмыкнул: -А два года без тебя, ты думаешь, ей было очень хорошо? -Слушай, что ты ко мне пристал? Сказала же, отвянь, видимо, мы могли дружить только в детстве, потому что сейчас ты стал зазнавшимся мудаком-снобом. -На себя посмотри, якшаешься с каким-то обиженкой. –буркнул на это Паша. -Этот обиженка в сто раз лучше, чем ты. –я скрестила свои руки на груди, хотя расстояние между нами почти не позволяло того. –Я-то понимаю, с чего такая реакция. Ты ревнуешь. Однако я не виновата, что мы друг другу не подходим. -Не каждый твой знакомый в тебя влюблён, Маша, не зазнавайся. Мне просто больно от того, как быстро ты смогла найти себе новую компанию, и как легко забыла нас. Клялась, что любишь и мы твои самые лучшие друзья, а в итоге что? Даже не предупредила, что убежишь! -Потому что я не хотела, чтобы у вас были проблемы! –оскалилась я. -Ты идиотка, если полагаешь, что их не было. –заметив мой удивлённый взгляд, брюнет пояснил. –Конечно, полиция через пару недель стала тебя искать. Скрывать это бесконечно было невозможно. Но это ведь неважно, да? Главное, что наша любимая Маша отлично устроилась – уверен, ты почти сразу же выкинула из головы и мысль о доме. С трудом глотнув ком, стоящий в горле, я постаралась сдержать свой непоколебимый вид: -Не мели чепухи. Я о вас постоянно помнила, и хотела вернуться так сразу, как смогла бы позволить себе это. -Сомневаюсь. Твой номер Пять был в курсе меня или хотя бы кого-то из прошлой компании до приезда сюда? -Ну… -я замялась. -Вот. Вот, это то, о чём я говорю. Ты так сильно думала о нас, что и не упоминала никогда в разговорах. Реалистично. -Я… -А я думал о тебе постоянно. –Паша сделал шаг назад; похоже, ему стало слишком неприятно, потому что через секунду он отвернулся от меня. –Ненавижу осознание того, что для тебя Приозёрск – это только больной корень, который нужно отсечь. -Ты сейчас всё это на меня вываливаешь, потому что злишься. Не надо было нам встречаться. Проговорив это, как вывод в конце параграфа какого-то школьного учебника, я вздохнула и, ещё раз посмотрев на его фигурку, быстро двинулась в противоположную сторону. Темнота, которая со всех сторон накидывала на окрестности свою петлю, как-то неожиданно завладела мной. Я ощущала, как она смотрит на меня через глаза моего бывшего друга, с холодом и недовольством. -Признайся, что ты просто переспала с ним, и теперь не представляешь, что делать. –послышалось сзади. Внутри меня что-то рухнуло, стало волнительно – но не так, когда ты готовишься к соревнованию или за ночь до поездки, нет, неприятно волнительно, когда живот скручивает в судорогах, а руки начинают дрожать. Если до этих пор нашу дружбу можно было сравнить с чем-то полу-разваленным, однако ещё живым, то теперь ей окончательно пришёл конец, и мы оба это знали. Прежде чем я нашлась, что ответить, кто-то взял меня за руку – я сразу распознала в этом касании Харгривза, который, судя по всему, переместился. Брюнет явно слышал последнюю фразу, и это было видно не только потому, что он снова был напряжён, но и потому, что, ненадолго сжав мои пальцы, он зашагал навстречу Паше. -Повтори, что ты сказал. –заявил он негромко. –Повтори сейчас же. -Тебе так понравилось? Я даже не успела понять, когда они начали драться. По-моему, номер Пять первый ударил парня, хотя я не была уверена – я не видела почти ничего и могла только прислушиваться к бесконечному потоку колкостей, которые они выливали друг на друга. -…ты не смеешь так говорить о ней! –кричал Пятый, появляясь то там, то тут. -Отлично, ты такой же, как она, -отвечал Паша, тяжело дыша. –оба двуличные, оба… -Закройся! Выдержать это спокойно было невозможно. Кроме того, что я тревожилась за супергероя, мне не хотелось, чтобы они друг друга покалечили- потому что одно дело, если бы Пятый дрался с кем-то, кто просто меня задел, и совершенно другое – с моим бывшим другом. -Прекратите! –в какой-то момент попросила я. –Пожалуйста! Однако куда там! Эти двое продолжали свою никому не нужную драку, разбрасывая снег в разные стороны. Людей вокруг не было, а сама разнимать я их не решалась – почему-то меня парализовало, ноги стали ватными, и всё, что мне было доступно – глупые, неуслышанные просьбы, которые я повторяла из раза в раз. -На, получай! В темноте блеснуло что-то короткое и яркое, будто кто-то из мальчиков достал из кармана падающую звезду и через секунду коснулся ею другого. Затем тишину прервал тихий стон и звуки, с которыми ботинки ударяются о мокрые сугробы. Я ошиблась, когда сказала, что дружба с Пашей разрушилась. Она не разрушилась, потому что и разрушаться там было нечему – нельзя потерять кого-то, кого ты на самом деле и никогда не имел.