Север—481

Время. Время пугало меня с самого моего детства— с той самой секунды, как в восемь лет я поняла, что все мы однажды умрем. То есть, в прямом смысле этого слова— я вдруг неожиданно осознала, что в один день моих родных не будет на свете, а потом пройдёт не так уж и много, и я тоже превращусь в землю и растворюсь в ней. Но в моей с Пятым ситуацией время пошло мне на пользу. Оно изо всех сил старалось залатать те раны, которое само же и оставило; клеило на кровоточащие порезы лейкопластыри, отдавало теплый сон, когда бессонница пробиралась в квартиру… С каждым новым днём дышать становилось все легче и легче, и я порой даже без труда вспоминала наши общие моменты, хотя, конечно, думать о расставании не могла. И всё было даже почти нормально, я снова начинала жить своим чередом, но порой боль настигала меня врасплох. Обычно это случалось на работе— я вдруг видела стул, на котором он сидел, и образ Пятого на мгновение снова застывал в воздухе, а на глаза набегали слезы. Харгривз правда был повсюду: на второй подушке моей кровати, в лаборатории, в парке у моего дома, в гостиной и в ванной; хуже этого было только то, что он ещё и был всем: я видела его в незнакомцах, которые не имели ничего общего с парнем, видела его в своих записках, в диване, в любой чертовой мебели, в деревьях без листьев; Пятый буквально забрал этот город и поставил на улицы своих двойников, вдохнул в мою пыль запах своих волос, а в записи— такую раздражающую меня точность, а в… а в любую дорогую вещь— наши воспоминания. Проспекты внушали в меня чувство одиночества. Тоже самое с комнатами на работе, домом, у Джаспера в гостях. В итоге я пришла к тому же итогу, что и в недавном прошлом: надо было уезжать. Я просто «выросла» из этого города, или, по крайней мере, так мне хотелось думать. Всё равно всё медленно шло к тому, чтобы я уехала: на работе вещи не складывались, да и… Было много причин поступить так. Но прошёл ещё один месяц, до тех пор, как я воплотила эту идею в жизнь; всё произошло спонтанно, но я знала, что так будет ещё в ту секунду, когда Джоуи позвал меня на разговор. —Что-то стряслось? —неуверенно спросила я, пытаясь стоять ровно. Мужчина вывел меня за дверь, значит, не хотел говорить при всех, а это, увы, к хорошему никогда не вело. —Где отчет за пятнадцатое? Я хлопнула себя по лбу: —Чёрт, прости, я забыла его… Извини… —Мне он нужен был ещё неделю назад, —Джоуи покачал головой. —Завтра возьму, —тут же пообещала я. —честное слово. Мой начальник положил свою руку мне на плечо: —Никакого завтра уже не будет. Мне очень жаль это признавать, Маша, особенно после вашего с… ну, вашего прорыва на «Севере—481», но работа— это работа. Я не могу вечно придумывать тебе оправдания, последние полтора месяца ты сама не своя, вечно опаздываешь, оставляешь за собой бардак, заданий не выполняешь. —Я могу всё объяснить. —Чем? —Я… —я коснулась пальцами белых, как снег, волос и накрутила их. —Просто мне трудно. Больше я ничего не смогла добавить, поэтому Джоуи кивнул и чуть обнял меня: —Это видно. Поэтому я хотел предложить тебе отдохнуть месяц-другой. Погуляй, может, съезди к родственникам, спортом займись… Я отстранилась от него, почувствовав неладное: —В смысле «спортом заняться»? А работа? —Мм… —мой собеседник замялся. —Пока не стоит тебе тут быть. —Ты меня увольняешь? —Маша… —Нет, я серьезно, ты меня увольняешь или что? —Да, —мужчина прикусил нижнюю губу. —мне правда очень жаль, это не моё решение… —Понятно. Спасибо, —бросила я и, не дав Джоуи сказать ещё хоть что-то, юркнула в кабинет, чтобы запихнуть разложенные папки в рюкзак. Я даже не дождалась конца дня. Даже не попрощалась нормально с ними. Мне было слишком странно на душе— не плохо и не грустно, просто так… непонятно. Лаборатория была моим пристанищем, а теперь меня оттуда выгнали, да ещё и так позорно… Объяснение другим только бы усугубило всё, к тому же, они, наверное, знали. Дома я спаковалась за полчаса, закинула в сумку самые необходимые вещи вроде пары свитеров и джинсов, а затем села обратно в машину. Я не хотела брать больше ничего, потому что внутри меня теплилась надежда, что всё вот-вот поменяется и я вернусь— не могла же я вечно бегать от самой себя? У дома Джаспера я остановилась.