Двенадцать лун и две недели

      Несмотря на известную вежливость Лань Ванцзи в общении с другими людьми, банкеты обычно испытывают его терпение так же сильно, как, вероятно, испытывают терпение и Вэй Ина. В Ордене Лань банкеты - это тихие мероприятия, почти скучные из-за отсутствия волнения. Даже Лань Ванцзи чаще всего борется за то, чтобы сохранить ясность в глазах к тому времени, когда они подходят к концу, а Лань Сичэнь однажды даже зашёл так далеко, что отправил все запланированные даты банкетов Не Минцзюэ, который потом так часто просил Сичэня составить ему компанию во время ночных охот, что в конечном итоге тот пропускал пять клановых банкетов из шести.       - Но это почти попирает законы Ордена, сюнчжан, - протестовал двенадцатилетний Лань Ванцзи, наблюдая, как его брат в третий раз за несколько месяцев снимает свои мерцающие официальные мантии, прежде чем надеть более простые хлопковые, которые он носил во время экстренных ночных охот. - Утверждается, что мы должны быть искренними более чем в одной из заповедей. Разве рассказ лидеру Ордена Не о банкетах, чтобы он мог пригласить тебя, не нарушает их?       - Также сказано, что мы должны совершать рыцарские поступки так часто, как только можем, - серьёзно отвечал Лань Сичэнь, но смех танцевал в его глазах, когда он целовал кончик носа Лань Ванцзи. - Статус наследника Ордена ограничивает количество охот, которые я могу посещать, но как будущий лидер я должен прилагать усилия для защиты наших земель чаще, чем мои сверстники. Кроме того, Минцзюэ-сюн был достаточно любезен, чтобы пригласить меня с собой, так как я могу отказаться?       Но если оставить в стороне скучность ланьских банкетов, то и Лань Ванцзи, и Лань Сичэнь с удовольствием проводили время на собраниях в Цинхэ - независимо от повода. Здесь всегда находился тихий уголок, где Лань Ванцзи мог спрятаться, если он того хотел. И было чем заняться, если ему надоедало есть в банкетном зале, и он решал вместо этого размять ноги. Для Сичэня, конечно, существовал Не Минцзюэ, поскольку им двоим даже не требовались слова, чтобы поговорить друг с другом. И сочетание того, что Лань Ванцзи был свободен делать то, что ему нравится, и того, что Сичэнь был рядом со своим дорогим другом, делало банкеты в Цинхэ довольно приятными для них обоих.       Сегодня, однако, он присутствует здесь как главный заклинатель, а не как любящий тишину второй господин Лань, что так сильно ограничивает его свободу на предстоящий вечер, что подобное событие в Гусу оказалось бы совершенно невыносимым, а не просто утомительным.       - Я думаю, ты найдешь это достаточно забавным, Ванцзи, - усмехается Лань Сичэнь, когда Лань Ванцзи говорит об этом по пути в банкетный зал. - Ты не посещал банкеты конференций в Цинхэ с тех пор, как достиг совершеннолетия. Разве ты не помнишь, какими они были, когда мы были дети?       Ранние воспоминания Лань Ванцзи о Нечистом Царстве в основном состоят из того, что он ел ровно столько, чтобы быть вежливым под орлиным взором шуфу, а затем разговаривал с гостями, пока предпоследний лидер Ордена Не - то есть отец Не Хуайсана, а иногда и его мать – не присаживались перед ним на корточки и не просили пройти в библиотеку в сопровождении старшей сестры Не Цзунхуэя.       - Я помню, как убежал, как только началась болтовня, - задумчиво говорит он, когда его брат поднимает подол своего сверкающего халата, чтобы не споткнуться на лестнице. - А затем практиковался в каллиграфии в библиотеке, пока вы с шуфу не пришли за мной. Но ничего более того, нет.       - Тогда с нетерпением жди этого, - поддразнивает Сичэнь, запрокидывая голову и смеясь, когда Лань Ванцзи краснеет и отворачивается. - О, Ванцзи, какой красивый шиньон! Вэй-гунцзы он наверняка понравится.       Он чувствует, как его щёки розовеют и становятся темно-бордовыми, потому что Лань Ванцзи почти наверняка нарушил правило Ордена о чрезмерной пышности в наряде, который Сычжуй и Сичэнь помогли ему выбрать, даже если правило больше не существует благодаря нападению его брата на стену таинств. Сичэнь был тем, кто заплатил за ткань, настаивая на том, что он будет выглядеть как облачный дух из небесного мифа, как только выбранные им портные закончат свою работу, а Сычжуй выбрал узоры для каждого из его пять слоёв. По его словам, этот эффект напомнил ему серебристые сосны, раскинувшие свои ветви над снегом, с достаточным количеством синего, вплетённого в белое, чтобы никто не мог принять его одежду за траурную.       «Это слишком эффектно, - мысленно ворчит Лань Ванцзи. Его украшение для волос выглядит как нечто среднее между обычным головным убором и короной Сичэня. И он внезапно искренне благодарен, что дяди здесь нет, чтобы увидеть, как он носит его. – Он подумал бы, что это смешно».       Но небольшая часть Ванцзи - очень детская часть, всё ещё пораженная красотой юного нарушителя границ из Юньмэна, который сражался с ним на крыше в Облачных Глубинах, - наслаждается мыслью, что Вэй Ин может найти его красивым, даже если он знает, что Вэй Ин считает, или говорит, что считает, что очаровать кого-то привлекательностью – это не способ завоевать сердце. «Помогает то, что ты уже выиграл его, не так ли?» - говорит самодовольный голос в глубине его сознания. Голос, который очень похож на голос Юй Чжэньхуна, чьи усилия объединить их двоих в Пристани Лотоса были настолько очевидны, что даже маленькие ученики заметили это и присоединились к нему. Красота - это всего лишь гарнир к сладкому блюду; а деликатесы едят с закрытыми глазами, чтобы лучше оценить вкус и аромат, так какое это имеет значение?       - Ханьгуан-цзюнь, мы достигли нашего коридора, - объявляет Цзинъи у него за спиной. - Цзэу-цзюнь сказал не идти дальше.       - О, точно! - говорит А-Цин, протискиваясь вперёд между двумя своими кузенами и Вэнь Нином, чтобы встать рядом со своим новообретённым дядей. - Мы входим первыми, не так ли?       - Мм, так и есть, - подтверждает Лань Ванцзи. - Сначала будем мы, предшествующие Ланьлину, следом два второстепенных Ордена, затем Юньмэн Цзян.       А-Цин кивает, а потом вздрагивает, когда от этого жеста один из букетиков белых цветов чуть не выпадает из её волос. Удивительно, но его племянница не нуждалась и не хотела помощи от Сичэня, когда дело дошло до её наряда для банкета. Одевалась она в своих покоях и перед самым выходом появилась в общей гостиной Ордена Лань в изящной голубой шали и платье, которое она совершенно точно не могла себе позволить, даже с её обильными карманными деньгами. И Лань Ванцзи задался вопросом, где она приобрела его, прежде чем отметить, что платье было выполнено в лёгком многослойном стиле Юньмэна и Балинг Оуян.       «Значит, Оуян Цзычжэнь», - думает он, пряча улыбку при мысли об этом. Возможно, он и сам выбрал бы это платье для неё, чтобы носить сегодня вечером.       - Почему Юньмэн Цзян идёт последним? – слышит он голос А-Цин. - Разве они не принимают гостей в следующем году?       - Следующий, кто будет принимать гостей, всегда идёт последним, а Орден, который, как ожидается, будет принимать гостей последним - первым, - объясняет Сичэнь. - Ну вот, пришло время для нашего вступления. Пойдемте, все вы.       Заклинатели из Цинхэ Не уже находились в строю к тому времени, когда Орден Лань вошёл в банкетный зал: в строю, а не сидя, потому что Цинхэ предпочитает, чтобы гости сидели вместе группами из трех или четырёх человек, после того, как будет завершено представление, с намерением способствовать межклановой гармонии. Не Хуайсан стоит впереди, Не Шиён сидит рядом с ним в своей тигриной форме - но затем она поднимается на ноги и превращается в девушку, появляющуюся в странном свободном одеянии изумрудно-зелёного цвета с золотой вышивкой поверх того, что выглядит как нижнее белье.       - Сегодня вечером они представляют её как подопечную Хуайсана, - шепчет Сичэнь на ухо брату, отряхивая свои сверкающие голубые рукава, чтобы отвесить короткий поклон всему собранию. – Тоже без объяснения причин.       - Ты с нетерпением ждёшь этого.       - Мм, возможно.       Братья замолкают, когда к ним присоединяется Орден Ланьлин Цзинь, а Цзян Ваньинь идёт во главе делегации рядом с Цзинь Лином. Возможно, это почти неслыханно, чтобы один лидер Ордена принимал участие в конференции рядом с другим, размышляет Лань Ванцзи, но Цзинь Лин всё ещё ребенок, по мнению всех кланов, кроме Пинчжоу Чэна, и поэтому гости до сих пор не сказали ни единого слова о его дяде. По мере того, как второстепенные Ордена сменяют друг друга, большинство вновь прибывших в конечном итоге пялятся на Вэнь Нина или Не Шиён. На Вэнь Нина из-за нового живого цвета его лица и насыщенного черно-красного цвета его мантий, а на Не Шиён – из-за её платья, её черной кожи и немигающих жёлтых глаз, радужки которых, кажется, не меняются между двумя её формами. Все присутствующие молодые заклинатели выглядят неуверенными, словно не могут решить, что с ней делать, кроме маленького выводка учеников Лань Ванцзи; и в это число входит Цзинь Лин, который смотрит на девушку из-за плеча лидера Ордена Цзян и краснеет.       «Ах», - думает Ванцзи, подавляя улыбку. Значит, он больше похож на своего дедушку Цзяна, чем выглядит. За три месяца, которые он провел в Пристани Лотоса, Лань Ванцзи узнал гораздо больше о клане Цзян, чем он ожидал. И первое, чему его научил Юй Чжэньхун, было то, что Юньмэн Цзян традиционно управлялся с открытым сердцем и открытыми карманами, а также ценил добродетель, независимо от того, в какой форме она была. Такую женщину, как Юй Цзыюань или Не Шиён, если на то пошло, не стали бы искать в качестве невесты ни в одном из других крупных кланов, кроме, пожалуй, Цинхэ Не. Но Цзян Фэнмянь принял Юй Цзыюань в своём Ордене, в своём доме и ценил её силу, несмотря на то, что в других местах над ним часто насмехались.       - Почему же тогда их брак не был гармоничным? - Лань Ванцзи осмелился спросить однажды, когда он и Вэй Ин всё ещё были в Пристани Лотоса. - Если он ценил ее такой, какая она была, почему она была несчастна?       Вэй Ин некоторое время обдумывал его вопрос, явно не зная, как ответить, не опозорив своих приёмных родителей, прежде чем решился.       - Ты знаешь, что лидер и первая леди Пристани Лотоса предназначены работать вместе? – медленно сказал он, поворачиваясь на подушке, чтобы они лежали лицом к лицу. - И ты знаком с тем, как Цинхэ Не руководит кланом, хотя ты, вероятно, не помнишь, как поступала мать Хуайсана, когда она была ещё жива.       - Не Минцзюэ разделял свои труды почти наравне с Не Цзунхуэем до кампании«Выстрел в Солнце, - предложил Лань Ванцзи. - Это достаточно близко?       - Да, я так полагаю. Это потому, что наш клан отличается от других, Лань Чжань. В Пристани Лотоса находятся только наши младшие ученики и те из старших, что остаются учителями, поэтому лидер Ордена, его жена и все ближайшие родственники несут ответственность за обучение и подготовку, а также за воспитание наших учеников, в первую очередь. Когда мы принимаем в Орден осиротевших учеников, они принимают иероглиф Цзян в качестве первой половины своих вежливых имён и получают девичью фамилию первой леди по праву, а не по привилегии. И они должны обращаться к ней «тётя» в Пристани Лотоса и «мать» в формальной обстановке, если они так желают.       - Как Ли Цзяншунь, - предположил Лань Ванцзи. - А-Шуай дала ей свое имя?       Вэй Ин кивнул:       - Точно. «Учитель» в Юньмэн Цзяне больше похож на отца, чем в любом другом клане - вот почему никто в Юньмэне не считал странным, что дядя Цзян взял меня. Он поступил в традициях своих родителей, и их родителей до них. В Юньмэне, когда лидер женится, новая жена или муж получает половину прав на управление Орденом и заботу обо всех учениках моложе двенадцати или тринадцати лет или когда их ядро разовьётся достаточно, чтобы получить власть над духовным мечом. После этого лидер Ордена присматривает за ними, причём первая леди продолжает обучать старших учеников так, как она считает нужным, или решает остаться вместо этого с маленькими учениками. Но её место в Пристани Лотоса такое же, как и у лидера Ордена, и поэтому… Ты понимаешь, что я имею в виду, Лань Чжань?       - Достаточно хорошо, - тихо ответил Лань Ванцзи. - Кроме тебя, А-Хуна и Ли Шуай никого нет. Дети приходят к вам за утешением и лаской, а также за знаниями, и если кто-то из вас откажется от этого соглашения…       После этого наступила неловкая тишина.       - Из того, что мне удалось выяснить, госпожа Юй с этим не согласилась, - сказал Вэй Ин с таким видом, как будто слова вытаскивали из него силой. - Ни одному из приёмных учеников не дали имя Юй, пока она была первой леди Цзян, и никому не разрешено было использовать иероглиф Цзян в своих любезных именах, и никто, кроме меня, никогда не был взят на её попечение. Дядя Цзян и его помощники были теми, кто учил младших, после того, как они оканчивали базовую школу, всем формам совершенствования с седьмого года по двадцатый, а мадам Юй проводила большую часть своего времени на ночных охотах вдали от Пристани Лотоса. Она проводила тренировки на выносливость для старших учеников трижды в неделю весной и зимой, но дядя Цзян был... в основном одинок в обучении и управлении. Особенно последние пять лет перед тем как Пристань Лотоса сгорела.       - Он иногда плакал из-за моего отца, - продолжал его чжи. - Видишь ли, он не мог никого позвать на помощь. В этом не было бы необходимости, если б госпожа Юй делала бы всё так, как положено. Но она никогда и не пробовала. Она считала, что ей это не подходило. Поэтому она и дядя Цзян решили, что он возьмёт на себя и её половину обязанностей в Ордене, вот и всё.       Дело не в том, что Юй Цзыюань бездельничала, как быстро догадался Лань Ванцзи. Она не знала себе равных в ночной охоте, и её таланты были известны даже среди заклинателей Цишань Вэнь. Дело было только в том, что она не подходила для роли первой леди Пристани Лотоса, и ни сама госпожа Юй, ни её муж не знали, как переделать эту должность, чтобы она соответствовала ей. Из того, что знал Лань Ванцзи, никто из них не был хорош в рассуждениях друг с другом. Но глава Цзян любил свою жену, и она любила его так сильно, что предпочла умереть вместе с ним, а не сдаться вэням.       - Ванцзи, - внезапно шепчет Лань Сичэнь, дотрагиваясь до его локтя, чтобы вывести из задумчивости, - пришло время вступления Юньмэн Цзян. Молодой господин Вэй здесь.       Лань Ванцзи переводит дыхание и поднимает глаза, нетерпеливо ища в толпе своего возлюбленного, хотя ему вряд ли нужно искать человека, который идёт впереди всех своих учеников. Даже если они двое сейчас на противоположных концах банкетного зала. И одна из ярко одетых фигур сразу бросается в глаза, из-за своего высокого роста по сравнению с учениками Цзян, а затем…       А затем… Ванцзи чувствует, как у него дрожат колени, как когда-то, когда он был ребёнком и стоял перед старшими для декламации. Брат хватает его за руку, чтобы он не упал на пол, потому что Вэй Ин одет не в фиолетово-синее, как нынешним утром, и не в королевский пурпур и серебро, которые украшают Юй Чжэньхуна и учеников Цзян.       - Хуайсан выбирает одежду для меня, - сообщил ему чжи в Пристани Лотоса, когда Лань Ванцзи спросил, почему он приготовил для конференции только один комплект мантий. - Если есть две вещи, которым я доверяю в Не-сюне, так это его смекалка и его вкус к последней моде.       Зрелище перед ним, кажется, представляет собой сочетание того и другого, потому что Не-цзунчжу одел Вэй Ина в чёрное, красное и золотое. Облачил его в тончайшие вышитые шелка, покрытые драконами и фениксами, вьющимися в ветвях цветущего сливового дерева. Раскрасил его губы малиновым и розовым, пока это не стало похоже на украденный поцелуй. И отправил его прямо к Лань Ванцзи, как невесту посылают к жениху. Даже украшения на волосах Вэй Ина сделаны из золота и рубинов, а гребень с лотосом, купленный Лань Ванцзи в Цайи, сияет на его лбу, как свадебная корона; и булавки в форме цветов, свисающие на его щёки, звенят во внезапной тишине, как и множество крошечных колокольчиков, звенящих при каждом его шаге, пока он и остальная часть клана Цзян не оказываются достаточно близко, чтобы коснуться друг друга.       И хотя Вэй Ин одет в половину богатства Ордена, он как обычно прижимает к груди сонного Лань Ю, одетого в собственное крохотное золотое платье и украшения, которые так напоминают украшения Вэй Ина, что никто не может принять их двоих ни за кого, кроме отца и сына.       Он понимает, что Не Хуайсан, похоже, проявил себя даже лучше в подготовке смерти Лань Ванцзи, чем в организации смерти Цзинь Гуанъяо.       - Думаю, мне все-таки следовало добавить фэнгуань (корону феникса), - слышит он шёпот Хуайсана Не Цзунхуэю.       - Но это могло быть слишком много, и маска прекрасно справляется, не так ли?       Лань Ванцзи в замешательстве смотрит на голое лицо Вэй Ина, гадая, не мог ли Не Хуайсан говорить о ком-то другом; но тут он замечает золотую филигранную маску, привязанную к талии Вэй Ина, в форме крыла бабочки, и свисающую с его пояса на паре блестящих чёрных лент. На другой стороне его пояса висит веер туаньшань, выполненный в стиле Гусу Лань и украшенный красными кисточками, и Лань Ванцзи снова чуть не спотыкается при виде этого - потому что такой веер необходим для свадебного приданого в Ордене Лань. Обычно его дарит сестра невесты, а Лань Ванцзи не раз надеялся, что Цзян Яньли сможет когда-нибудь выбрать туаньшань для Вэй Ина.       - Это свадебный туаньшань, - хрипит Сычжуй. - А-Йи, это...       - Забудь о веере, он вообще даже не из Сучжоу! - Лань Цзинъи шипит в ответ: - Но если Вэй-цяньбэй наденет маску, Ханьгуан-цзюнь умрёт.       - Цзинъи!       - Но, Цзэу-цзюнь, это правда!       «Очень может быть», - в отчаянии думает Лань Ванцзи, у него пересыхает во рту, когда делегация Цзян кланяется и отступает в отведённую для них часть банкетного зала. Он действительно мог бы испустить свой последний вздох к концу сегодняшнего вечера, измученный видом возлюбленного его сердца, проводящего с ним следующие четыре часа в свадебных одеждах, или же... или же, отступив в их спальню вместе с Вэй Ином и вынужденный помогать снимать эти одежды, как он всегда делает, когда его чжи слишком устал, чтобы раздеться самостоятельно.       Что подразумевает под этим Не Хуайсан? И как, во имя небесных дворов и каждого божества в них, ему удалось убедить Вэй Ина, что свадебные одежды могут быть чем угодно, кроме того, чем они были?       Справа от Лань Ванцзи Сычжуй, Цзинъи и А-Цин, кажется, думают в этом же направлении.       - Почему Сянь-гэгэ вообще надел их? - вздыхает А-Юань, разрываясь между шоком и трепетом, когда более сотни пар глаз находят путь к лицу Вэй Ина - раскрашенному в золотисто-малиновый цвет, очень похожий на его сверкающее платье - и остаются там. - Он ... он лидер Ордена, так почему...       - Ты думаешь, Не-цзунчжу спланировал их свадьбу, не сказав нам? Он сказал Цзычжэню, что позволит нам всем помочь, - шёпотом кричит Цзинъи. - Подожди, они женятся прямо сейчас? У нас даже нет табличек для родителей Ханьгуан-цзюня!       - На дискуссионной конференции? Не смеши, - усмехается А-Цин. - Отец сказал мне, что Ханьгуан-цзюнь всегда хотел жениться весной, под цветущей вишней.       Лань Ванцзи не замечает тихого разговора, происходящего за его спиной. Он не слышит приветственную речь Хуайсана или то, как он представил Не Шиён своей подопечной - потому что банкетом всегда руководит лидер принимающего Ордена, а не главный заклинатель. Но он замечает, когда лидер Ордена Не приглашает своих гостей прокомментировать успех конференции, потому что единственный заклинатель, который предлагает что-то большее, чем любезности, это Цзинь Жулань.       - Мне нечего сказать о конференции, Не-цзунчжу, кроме того, что я многому научился, и что для меня большая честь, что мои старшие сочли нужным дать мне наставления, - говорит Цзинь Лин, пока ещё два ученика Цзинь (девочка примерно на два года старше него и мальчик примерно его возраста, Цзинь Чан) выходят вперёд с рядом сундуков из красного дерева, украшенных алым символом, который Лань Ванцзи не видел уже более тринадцати лет.       На первый взгляд он думает, что это должно быть солнце Цишань Вэнь, но затем замечает, что под солнцем высечена свернувшаяся спящая змея: это означает, что символ принадлежит Дафаню, а не Цишаню, а теперь по праву - Вэнь Нину как на последнему выжившему из его клана.       - Почти семнадцать лет назад мои покойный дядя и дед казнили сорок восемь невиновных - членов клана Дафань Вэнь, - говорит Цзинь Лин, и его голос немного дрожит, а лицо Вэй Ина бледнеет под макияжем. - Мой дядя с помощью моего деда также вызвал резню в Безночном городе, вмешавшись в командование моего дяди Вэя над Стигийской Тигриной Печатью, и косвенно стал причиной его самоубийства. Мой дядя Гуанъяо также был виновен в убийстве моего отца, поскольку он разместил заклинателя рядом с тропой Цюнци, снабдив его информацией, как контролировать Вэнь Цюнлиня, и прекрасно зная, что мой дедушка объявит осаду горы Луанцзян после смерти своего законного наследника.       Ни я, ни мой Орден не можем возместить такую жестокость, тем более что остался только один человек, перед которым я хочу загладить свою вину. Но Ланьлин Цзинь уже давно владеет артефактами, незаконно изъятыми у Дафань Вэнь и у моего дяди Вэя, поэтому сегодня вечером клан Цзинь вернёт их, и попросит прощения за преступления, в которых мы и наши родственники были соучастниками.       А затем, к явному ужасу Вэй Ина, Цзинь Лин действительно пытается упасть на колени посреди банкетного зала. Вэнь Нин и Вэй Ин подбегают к нему одновременно и хватают его за локти до того, как его колени успевают коснуться пола, но Цзинь Лин скользит всего на несколько футов назад и опускается на колени так грациозно, что Лань Ванцзи мог бы даже принять его за одного из своих учеников, если бы не жёлтые одежды и золотые цепочки с пионами в его волосах.       Успешно вырвавшись из хватки дяди, Цзинь Лин складывает руки перед грудью и делает три глубоких поклона: два - двум признанным выжившим в тот день и один - сорока восьми Вэням, которые шли на смерть в Цзиньлинтай ради человека, который когда-то повернулся спиной к миру, чтобы спасти их. И после того, как все три поклона выполнены, Цзинь Лин залезает в свой рукав и вытаскивает что-то размером с мерную палочку в четыре цуня, которую он протягивает Вэнь Нину на раскрытой ладони, всё ещё упираясь взглядом в пол.       - Это было взято у Вашей сестры по прибытии в Цзиньлинтай, - говорит он. - Я... я могу только заверить Вас, что я приму любые последствия, которые Вы и мой дядя сочтёте целесообразным, чтобы искупить задержку возвращения.       Лань Ванцзи едва не откусывает себе язык, когда осознаёт, что это за предмет в трясущихся руках Вэнь Нина, и проклинает себя за запоздалое понимание, когда Вэй Ин, наконец, ныряет вперёд и тянет своего племянника вверх, заставляя подняться на ноги. Потому что Вэнь Нин держит заколдованный кинжал своей сестры, подаренный ей Вэнь Жоханем, и который Цинь Су использовала, чтобы покончить с собой в сокровищнице своего мужа.       - Спасибо тебе, Цзинь Жулань, - слышит он ответ Вэнь Нина спустя долгое-долгое время. - Это очень ценно, потому что у меня больше ничего от неё не осталось.       Густая тишина после его слов почти оглушает всех в зале, и Лань Ванцзи чувствует себя виноватым, словно он единственный здесь благодарный гость, а Не Хуайсан, наконец, хлопает в ладоши и объявляет начало застолья. В последовавшей суматохе, когда одни слуги разносят столы туда-сюда, а другие – несут блюда к длинному столу на восточной стороне зала, Вэнь Нин кланяется Вэй Ину и исчезает в толпе, оставляя того одного. Усянь на мгновенье крепче сжимает руку Сяо-Ю и направился к Лань Ванцзи.       - Лань Чжань, - зовёт он, бросаясь прямо в объятья Ванцзи, едва не давя беднягу Сяо-Ю в пухлый душистый блин между ними. - Лань Чжань, я...       - Я здесь, - шепчет Лань Ванцзи, не обращая внимания на вздохи учеников Оуян, когда он тянет своего чжи ближе к груди. - Вэй Ин, мой милый, дыши. Твой Лань Чжань здесь.       А потом они вдвоём садятся вместе, а их голодный сынишка устраивает удобное гнёздышко на коленях у Лань Ванцзи. Они держат друг друга за руки под столом, пока Вэй Ин не отрывает взгляд от стола и не смотрит на ту часть зала, что отведена Ордену Ланьлин Цзинь. Или, точнее, на пустое кресло лидера Ордена Цзинь, где должен был сидеть Цзинь Лин.       - Лань Чжань, - тихо произносит он, перебрасывая Сяо-Ю себе на бедро и потянув Лань Ванцзи, призывая подняться на ноги. - Я ошибаюсь, или А-Лин ушёл сразу после Вэнь Нина?       Лань Ванцзи оглядывает банкетный зал и хмурится.       - Я не видел, чтобы он выходил из зала, - медленно говорит он, и его сердце чуть не падает в живот при виде другого пустого кресла, в шести футах от кресла Цзинь Лина. - Но если Вэнь Цюнлинь и Цзинь Лин оба ушли, то Цзян Ваньинь отправился за ними.       - Мы тоже должны пойти за ними, - убеждает его Вэй Ин, сжимая руку Лань Ванцзи и делая шаг к высоким двустворчатым дверям. - Цзинь Лин хорошо относится к нему со времён Юньпина, Лань Чжань, но Цзян Чэн...       - Не беспокойся, Вэй-сюн.       Голос позади них, как спустя мгновение понимает Лань Ванцзи, принадлежит Не Хуайсану.       - Цзинь Лин будет в порядке, и Вэнь Нин тоже будет в порядке, - говорит лидер Ордена Не, поднимая бровь. - И ты действительно думаешь, что Цзян-сюн когда-нибудь пострадает под моей крышей?       Рядом с ним Вэй Ин закрывает глаза и вздыхает.       - Ты посоветовал Цзинь Лину подарить ему кинжал Вэнь Цин, не так ли?       Но Не Хуайсан только открывает веер и проводит им по лицу, прикрывая один глаз, а потом он сходит с обеденного помоста и ухмыляется, как довольный кот, которого кормят лучшими сливками.       - Такие обвинения, брат Вэй, - улыбается он. – Не знаю, почему, я действительно не мог этого сказать?