Вопреки разуму

— Ты не рассталась с Тахмаспом? Вопрос застал девушку врасплох, заставив растеряться и недоуменно нахмуриться. Это последнее, что Хюррем ожидала сейчас услышать и совершенно не представляла, откуда Ибрагим мог узнать подробности личного разговора, что был больше месяца назад. Поэтому первым делом решила выяснить именно это. — О чем ты? — как можно более нейтрально произнесла девушка, пытаясь сохранить спокойствие, но голос слегка дрогнул в конце фразы, кажется, выдав ее с головой. — В утренних новостях написано, что вы готовитесь к свадьбе, — холодно проговорил Ибрагим, передав ей планшет, на экране которого красовалась ее фотография с Тахмаспом в ресторане, что была сделана во время одного из их свиданий… Пробежавшись по тексту, рыжеволосая поняла, что там, действительно было написано о свадьбе, и теперь сама была в полном замешательстве. Судорожно вздохнув, она перевела на мужчину потерянный взгляд, и несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, не говоря ни слова, и за время этой паузы Хюррем успела пережить небольшой приступ паники. — Это какая-то ошибка, — выдавила из себя девушка, продолжая озадаченно смотреть то на мужчину, то на экран гаджета. — Так ты сказала ему? — уже менее напряженно спросил Ибрагим, наблюдая за ее реакцией, но для спокойствия все же хотел услышать прямой ответ. — Ибрагим… это недоразумение… — Я задал вопрос. — Я хотела, но… — Но? — раздраженно рявкнул мужчина, теперь уже понимая, что его подозрения небезосновательны. — Он уезжал в тот день и… был неподходящий момент… я… — голос дрожал уже сильнее. Эти новости застали Хюррем врасплох. Она боялась, что мужчина неправильно ее поймет, боялась обидеть его, потому пыталась оправдывать свой поступок, но, видя его перекошенное от злости лицо, с трудом собирала мысли в кучу и подбирала слова, понимая, как все это выглядит в его глазах. — Может ты и замуж за него выйдешь, чтобы не расстраивать? — гневно выпалил Ибрагим, прерывая ее щебетание. Сейчас он совершенно не думал о своих словах. В нем говорили лишь ярость и обида, что женщина, которую он считал своей, для всех состоит в отношениях с другим. Теперь ее просьба не разглашать их связь выглядела совсем под другим углом, и лишь ее виноватый взгляд не позволял ему поверить, что все это было просто игрой. Она ведь не из тех, кто так поступает... Он не мог так ошибиться в ней… И будто подтверждая его мысли, Хюррем поднялась с кресла, подошла к Ибрагиму и с нежностью обхватила ладонями его лицо, притянув к себе. — Ты не так понял… — прошептала она, надеясь, что такой жест собьет хотя бы толику гнева, и Ибрагим сможет вслушаться и воспринять ее слова. — Что я не понял? Что ты спишь со мной в то время, как другой мужчина собирается на тебе жениться? Этого я не понял? — ровным, но таким бесстрастным тоном спросил мужчина, отчего девушку стало еще хуже. Лучше бы он кричал, возмущался, требовал объяснений, чем проявлял такую холодностью к ней… Вдобавок к словам Ибрагим обхватил ее запястья, сильно сжав их, и хотел было убрать от своего лица, но девушка назвала его по имени. — Ибрагим, — только в ее устах оно всегда звучало так по-особенному нежно, и только ради этого он был готов поверить во все, что она говорит, — мы не обсуждали ничего такого. Это кто-то выдумал. О свадьбе вообще речи не было, — лепетала рыжеволосая, мягко водя кончиками пальцев по точеным мужским скулам. А заметив, что Ибрагим смягчился, прикоснулась своим лбом с его и прикрыла глаза, целиком отдаваясь этому моменту. Мужчина чувствовал, как подрагивали ее руки, и хотелось лишь прижать ее к себе и успокоить. Он уже начал жалеть, что накинулся на нее с обвинениями… поверил, что Хюррем может поступить так, хотя прекрасно знал... чувствовал, что с ним она всегда была настоящей. Такие эмоции не подделать. Вся эта история лишь недоразумение. Не больше… И только Ибрагим справился со своими чувствами, заиграла мелодия звонка, разрушая волшебство момента их единения и вновь возвращая в реальность со всеми противоречиями и недомолвками. — Возьми трубку, — произнес мужчина, отстранившись от Хюррем и глубоко вздохнув, чтобы хотя бы немного сбросить напряжение в теле. — Доброе утро, папа, — послышался голос рыжеволосой. Девушка присела на кровать и выглядела абсолютно спокойной, но по мере того, как на той стороне звучал долгий монолог ее отца, что для Ибрагима был лишь набором приглушенных звуков, лицо Хюррем бледнело на глазах. Она смотрела в одну точку перед собой, приоткрыв губы в недоумении. И что-то подсказывало Ибрагиму, что речь идёт как раз о том, что они только что обсуждали. — Здравствуй, дорогая. Я правильно понял, что Тахмасп уже вернулся? Так рад, что он сделал тебе предложение. Когда он просил моего благословения перед отъездом в Тегеран, я был безумно счастлив. Весь месяц с трудом сдерживался, чтобы не рассказать тебе эту новость… — Благословение? — удивленно выпалила девушка, непроизвольно переведя напуганный взгляд на мужчину, который мгновенно понял всю суть разговора, — так это… не выдумки… прессы? — запинаясь проговорила рыжеволосая, услышав, как с губ Ибрагима сорвался короткий раздраженный смешок. — Выдумки? Так он не говорил с тобой? — Нет… — Видно кто-то разузнал и продал новость. Ты не сильно расстроилась? Я… — Ничего, папа. Можно, я перезвоню тебе позже, — что бы там ни было, сейчас было важно только успокоить Ибрагима, который на глазах снова заводился, расхаживая по комнате размашистыми шагами. — А… конечно, хорошо. — Пока, — произнесла девушка напоследок и, сбросив вызов, вновь подошла к Ибрагиму. Положив руки к нему на плечи, Хюррем медленно и мягко провела ладонями по его коже, выдерживая при этом горящий взгляд мужчины. — Так уже и твой отец одобрил этот брак? — Тахмасп приедет, и я все решу. — Собирайся. Мы едем в город, — холодный тон, которым это было сказано, удивил и самого Ибрагим, но сейчас он с трудом себя контролировал и решил, что лучше сначала остыть, чтобы не наговорить друг другу лишнего. На этот раз он все же убрала от себя женские руки и поспешил покинуть комнату.

***

Дорога до города проходила в молчании. Хюррем чувствовала себя виноватой и старалась даже не смотреть на Ибрагима. Невидящим взглядом она провожала сменяющиеся за окном пейзажи, размышлял, как будет разрешать эту ситуацию. Она и подумать не могла, что Тахмасп будет обсуждать с отцом подобные вопросы, не предупредив ее. Для общества, в котором она выросла, это была совершенно нестандартная ситуация. Но не для ее отца и Тахмаспа… Только сейчас Хюррем поняла, почему со стороны мужчины не было ярких проявлений чувств в ее сторону. Подобные знаки внимания считались неприличными до официального признания их отношений. И теперь рыжеволосая не понимала, как она могла не задуматься об этом раньше. Но девушка настолько отвыкла от традиций и нравов, в которых росла в детстве, что строила отношения с мужчиной по привычному сценарию, не задумываясь, что для Тахмаспа даже то, что она позволяла себя целовать, воспринималось совсем иначе. Но теперь все встало на свои места, включая их последний разговор о знакомстве с его семьей, который тогда поставил ее в тупик… На фоне этих мыслей девушка пыталась придумать хотя бы какой-то план, как выпутываться из всей этой паутины. И больше всего ее пугал разговор с отцом, который заочно буквально выдал ее замуж. Она помнила рассказы своей матери, как долго и красиво он за ней ухаживал. Эмир-бей всегда чтил традиции и предписания, и Хюррем совершенно не представляла, как он среагирует на ее ветреное поведение, не говоря уже об отношениях с Ибрагимом… Погруженная в свои мысли, девушка не сразу поняла, что автомобиль стоит на месте, и, повернув голову к мужчине, обнаружила, что он терпеливо ждет, когда она отомрет, смотря перед собой. — Ничего не скажешь? — решила она проверить ее реакцию напоследок, на что Ибрагим прикрыл глаза и глубоко вздохнул, чтобы сдержать все те эмоции, что яростно рвались наружу. — Хорошего дня, Хюррем, — единственное, что вымолвил мужчина... и рыжеволосая даже не догадывалась, какие сейчас планы в его головы и чем они обернутся….

***

Оставив девушку в офисе компании, Ибрагим направился прямиком в особняк ее отца. Просьба держать их отношения в секрете не нравилась ему с самого начала, но он с пониманием отнесся к опасениям Хюррем после истории с Гюльнихаль и не стал возражать… И сегодня этому терпению пришел конец. Разумеется, он не забыл ничего из того, что было в прошлом. Они с Эмир-беем не раз разговаривали на повышенных тонах, и не обходилось даже без оскорблений. Ибрагим использовал против него самые грязные методы конкурентной борьбы, прекрасно понимая, что Эмир Озкан не из тех, кто вступает в такие игры, а значит победа обеспечена. Тогда Ибрагим даже не представлял, что будет просить у этого человека его дочь… — Эмир-бей, доброе утро, — произнес мужчина, уверенно войдя в кабинете отца своей любимой, и протянул ему руку для рукопожатия. — Утро уже недоброе, раз я увидел вас, Ибрагим-бей. Чем обязан? — пренебрежительно ответил Эмир-бей, показательно проигнорировав протянутую к нему руку. После раскрытия отношений Сулеймана и Гюльнихаль мужчина не терпел, даже когда кто-то произносил имена этих двоих и всех, кто с ними связан. А самого Ибрагима он не переносил на дух еще с незапамятных времен, и сейчас сдерживался не вышвырнуть его за дверь за шкирку только из-за дочери, что за прошедший месяц не раз отзывалась, как комфортно ей работать с этим аферистом. Ибрагим же даже не ждал иной встречи и решил не тянуть. — У меня к вам разговор личного характера. Это касается Хюррем. — Да какие у нас могут быть личные дела? Причем здесь моя дочь?! — от одного упоминания рыжеволосой Эмир-бей вскипел, подскочив с места, и был готов разорвать Ибрагима просто за то, что он посмел использовать все эти слова в одном предложении. — Вам следует знать, что она не выйдет замуж за Тахмаспа, — постарался как можно спокойнее произнести мужчина, прямо глядя в глаза Эмир-бею. — Что ты несешь, щенок?! — Мы вместе уже некоторое врем. Она боялась сказать вам об этом из-за прошлого, но дело дошло до абсурда, поэтому я больше не собираюсь это скрывать. Между нами было много неприятных инцидентов. Но как уже говорил, я признаю любые эффективные методы ведения бизнеса. Это не относится к вам лично. А когда я осознал свои чувства к вашей дочери… — Остановись… Пошел вон! — Эмир-бей… — Я сказал, пошел вон. Я не собираюсь обсуждать с тобой свою дочь. Проваливай по-хорошему. — Рано или поздно вам придется принять ее выбор, — с этими словами Ибрагим покинул кабинет.

***

После утреннего разговора с Ибрагимом рыжеволосая все никак не могла настроиться на работу. Это была их первая значительная ссора, не беря в расчет вчерашний инцидент с Хатидже. По своей сути ситуации были похожи, но если девушка смогла взять себя в руки и не раздуть из его объятий с бывшей женой скандал, то Ибрагим даже толком ее не выслушал. Сейчас она уже пожалела, что вообще оправдывалась перед ним. В конце концов, девушка его никак не предавала и лишь отчасти ощущала себя виноватой, но, даже признавая свою ошибку, чувствовала, что не заслужила сказанных в ее адрес слов. Сейчас внутри противно скреблась обида, что мужчина так пренебрежительно отнесся к ее объяснением. Ибрагим уже не раз говорил о любви к ней. Но что есть любовь, как не полное доверие в любых обстоятельствах. Но вместо этого он предпочел пойти по пути обвинения, заставив ее ощутить несоразмерное с поступком чувство вины. Если бы не столкновение с Хатидже, рыжеволосая бы спокойнее отнеслась к его реакции, списав все на слепую ревность, потому как до этого сама ни разу не испытывала к нему чувства собственности и точно не знала, как среагирует в провокационной ситуации. Но справившись с подобными чувствами буквально накануне, теперь Хюррем ощущала нарастающую злость в отношении мужчины за его поведение. От размышлений рыжеволосую вновь отвлек звонок. Она совсем забыла, что хотела перезвонить отцу и напроситься на ужин, и как раз кстати сейчас звонила его жена. — Здравствуй, Гюльфем. Как там папа? Я хотела сегодня заехать к вам на ужин, ты не против? — прощебетала девушка. — Хюррем… — послышался из трубки настолько тихий, бесцветный голос, что заставил девушку инстинктивно напрячься. — Гюльфем? С тобой все в порядке? — Его… больше нет… — Чего нет? Не поняла… — У Эмира был приступ час назад… его больше нет с нами… — повторила Гюльфем и не услышав ответа, начала звать рыжеволосую по имени, — Хюррем?.. Хюррем?.. Но девушка ее уже не слышала. Из легких словно выпустили воздух, сердце перестало стучать, а голос Гюльфем доносились как из-под толщи воды. Новость застала Хюррем в переговорной, где она ожидала на встречу партнеров по проекту, но все это моментально ушло на второй план. В глазах потемнело, стены поплыли и закружились, очертания предметов растворились в размытых пятнах, а по щекам побежали слёзы. С трудом поднявшись с кресла, рыжеволосая на ватных ногах направилась в свой кабинет. Колени подгибались, ступни будто проваливались в пол и тонули в нем, все тело колотило, и девушка тщетно пыталась успокоить тяжелое прерывистое дыхание. Единственное, что хотелось, это просто исчезнуть… И из последних сил добравшись до места под вопросительными взглядами подчинённых, Хюррем рухнула на пол прямо за дверью, дав волю болезненным вскрикам вперемешку с глухими всхлипами. Тишина. Оглушающая тишина. Она до сих пор была в многолюдном здании, но вокруг царило безмолвие, словно в заброшенном подземелье. Сознание отчаянно отказывалось воспринимать слова Гюльфем, отчего рыжеволосая вновь и вновь повторяла, что все это неправда. Мысли лихорадили рассудок, голова раскалывалась… Казалось, что пространство вокруг нее сжималось, и, найдя опору в виде спинки кресла, Хюррем попытаюсь собраться с мыслями и подняться, но это простое действие оказалось невозможным. Внутри все будто стянулось в тугой узел, заставляя сгибаться пополам. Отчаяние… Оно пожирало изнутри. Ужасное чувство, что постигает при потери близкого человека. Впервые в жизни девушка ощутила, как хрупка человеческая жизнь. Один миг… и ее отца не стало… Она больше никогда не увидит его. Легкие будто резали осколки, заставляя задыхаться. Сейчас она могла только плакать, судорожно хватая ртом воздух. И ужаснее всего были подозрения… После первого приступа отчаяния в голове начали всплывать утренние события. Он ведь не мог? Нет, он не мог… В попытке прервать поток этих жутких мыслей рыжеволосая ударила кулаками о пол, почувствовав резкую боль, но она лишь на миг отогнала это отвратительное предчувствие, пока что-то внутри вспыхивало понимаем, догадкой… Это не может быть просто совпадением… Чтобы хоть как-то отвлечься, девушка начала со всей силы бить по полу ладонями… снова и снова… игнорируя боль и онемение, пока не закончились силы. И от этого действительно стало слегка легче. Взглянула затуманенными глазами на руки... Ладони заметно покраснели, опухли и практически перестали слушаться, лишь неприятно пульсируя. Но только рыжеволосая прекратила самоистязание, как губы вновь поджались и задрожали, ознаменую начало очередного приступа истерики. Проигнорировав сопротивление собственного тела, Хюррем вновь замахнулась для повторной серии ударов, но внезапно кисти перехватили крепкие, нежные руки, а спина прижималась к знакомой груди. — Хюррем? Тише… тише, дорогая. Что случилось? — тёплое дыхание обдало затылок, а ноющая боль отозвалась в самых кончиках пальцев. Застать Хюррем в таком состоянии было слишком неожиданно для мужчины. Они расстались всего пару часов назад, и даже после ссоры, Ибрагим не ожидал увидеть ее такой разбитой. Хотя первая мысль была, что это из-за него, но в это совершенно не верилось. Так убиваться было не в характере рыжеволосой. Но кто знает… — Это же не из-за меня, нет? Утром я погорячился, прости меня, — успокаивающе произнес мужчина, отпуская левую ладонь ниже и приобнимая девушку за талию. Его подбородок лёг на затылок, а руки крепко прижали к груди хрупкое подрагивающее тело девушки, что все еще не до конца верила, в произошедшее, — Хюррем, — ласково протянул Ибрагим, собираясь прикоснуться ладонью к ее щеке, что стало для нее последней каплей. Подняв затуманенный взгляд, рыжеволосая с надеждой взглянула в глаза мужчины. — Ты же не говорил с моим отцом сегодня? — сорвалось с бледных дрожащих губ. — Говорил. Я только от него. В этот момент внутри все оборвалось, и блеск голубых глаз окончательно померк, сменяясь тенью отчаяния… Закрыв рот ладонью, девушка с трудом сдержалась, чтобы не закричать во весь голос. В один крошечный миг, что длился какие-то доли секунды, пока Ибрагим подтверждал ее опасения, случилось непоправимое. Хюррем не понимала, как так вышло. От утреннего ощущения счастья и беззаботности не осталось и следа. Буквально несколько часов назад ей казалось, что она абсолютно счастлива и впереди ещё множество радостных моментов, а если что-то и пойдет не так, будет полно времени, чтобы все исправить, потому что впервые рыжеволосая была абсолютно уверена, что перед ней тот самый мужчина, ради которого стоит перебарывать себя и совершать невозможное. За такой короткий срок он стал для нее целым миром. Стал домом, что дарил ей спокойствие, умиротворение и бесценное ощущение счастья. Каждая эмоции, каждая улыбка, каждый жест стали принадлежать ему. Но судьба вновь внесла свои коррективы. Тот самый момент, когда она поняла, что приступ отца случился из-за Ибрагима, разрушил все… Она точно знала, о чем они говорили. Знала, что он нарушил данное ей слово всего лишь из-за своего задетого самолюбия. И произошло то, чего она так боялась… То, что разбило ее сердце на мелкие осколки. — Что ты наделал… — прохрипела девушка совершенно убитым голосом. — Хюррем, что с тобой? — растерянно прошептал Ибрагим, все еще не понимая, что происходит, и вновь потянулся к лицу рыжеволосой. — Убери руки! Не смей трогать меня! Убирайся! — восклицала она, срываясь на крик, пока глаза выражали немыслимую боль. — Хюррем, да что произошло?! Вы поссорились из-за этого? — Поссорились… — вырвался нервный смешок из ее уст, а лицо странно перекосилось, — мой отец мертв! Понимаешь! У него был инфаркт! Произнеся это вслух, Хюррем ощутила гнев и больше не могла терпеть присутствия Ибрагима. Губы задрожали, а слезы хлынули еще сильнее, и девушка резко дернулась в сторону в попытке отстраниться от мужчины, но он не собирался ее отпускать, а в ее теле не было сил для сопротивления. Сейчас ему ничего не оставалось, кроме как держать ее, крепко прижимая к себе, пока она колотила кулаками по его груди, давая волю нахлынувшей ярости, что горела внутри адовым пламенем. Это было единственное, что он мог. Ибрагим не переставал спускать с нее глаз, переваривая услышанное сквозь осознания, что он натворил, и ощущая страх, что теперь она в один день может исчезнуть из его жизни без следа, и он абсолютно бессилен помешать этому после произошедшего… — Прости меня, Хюррем… — произнес Ибрагим, дождавшись, когда она беспомощно обмякла, облокотившись на его грудь. Продолжая сжимать ее в своих объятиях, пока хрупкое тело подрагивало от всхлипов, мужчина утешающе поглаживал девушку вдоль талии, пытаясь хоть как-то успокоить. — Уйди… — еле удалось пробормотать Хюррем одно слово сквозь тяжелые вздохи, пока слезы продолжали тихо литься из глаз.