Оранжерея любви

      Прошло лишь несколько лет, но Романофф казалось, что годы превратились в вечность, будто всё случившееся было в прошлой жизни, с кем угодно, но не с ней, но возвращение Гаморы и их встреча заставила окунуться в воспоминания, вновь пережить пульсирующую, всепоглощающую боль, только в этот раз всё ощущалось намного ярче.       Простояв на школьном крыльце до полуночи, не поднимая головы, она пешком прошла несколько улиц до дома Салданы. Не обнаружив возлюбленную и там, зеленоглазая уяснила кое-что на всю оставшуюся жизнь. Испытав ранее неведомые чувства, сломавшись, превратившись в другого человека, она поклялась никогда больше не доверять в любовных делах ни единой живой душе. Прячась от близких и самой себя, девушка тонула в ложных эмоциях, алкоголе и одноразовых связях, надеясь, что это поможет ей сохранить израненную душу и не допустить фатальных ошибок. Прикрываясь разочарованием в людях и отношениях, заявлениями о том, что ей нравится быть свободной, она тайно верила, что когда-то встретит надежного и верного человека, которого сможет искренне полюбить, и пару недель назад ей казалось, что это произошло. Только вот безжалостный, ненужный урок повторился.       Ирония заключалась в том, что как только Наташа перестала убегать от чувств, смогла довериться и поверить в счастливое будущее – её разбили окончательно.       Девичья грудь судорожно приподнялась от отравляющих воспоминаний. Тяжело вздыхая, она жалеет, что прогнала Джеймса, который отказывался отпускать дрожащие руки, и заставила лучших друзей оставить её в одиночестве, уверяя, что так будет только лучше. Садовница была бы счастливее, если бы кто-то сидел рядом и, смотря в опустошенные глаза, уверенно врал, заявлял, что всё случившееся не более чем ночной кошмар и миссис Максимофф, начальница и её девушка, ждёт когда няня появится на пороге.       В снежные дни Вествью был ещё волшебнее. Падающие с неба хлопья покрывали деревья, дороги и автомобили, погружая город в зимнюю сказку и напоминая о приближающемся Рождестве. Ежегодно, забывая о возрасте, ловля на себе взгляды прохожих и привлекая детвору, троица лучших друзей погружалась в забавы и дурачилась, кидая друг в друга снежки, которые были слеплены из тонкого, только что осевшего на тротуар снега. Крики соседских детей за окном лопнули пузырь воспоминаний, в котором пыталась спрятаться рыжеволосая. Пораженная поведением возлюбленной при появлении её мужа и при виде бывшей девушки, она не ожидала, что поведёт себя подобным образом и рыдая навзрыд, теряясь в пространстве, упадет в объятия испуганного товарища. Случившееся после встречи с отцом Билли и Томми, уже безработная помнит смутно – низкий голос Гаморы и просьбы поговорить, обеспокоенные друзья, приказы Картер придти в себя, быстро сменяющиеся огни фонарей, убаюкивающие слова и нежные прикосновения, чувствующей боль, сестры, которые сменились теплыми и шершавыми материнскими руками. Поджимая губы, она в очередной раз окунулась в всепоглощающую ненависть к себе, казалось это стало новым хобби. Всё время проведенное в кровати, укутавшись в пуховое одеяло, садовница презирала себя за слабость, дрожащий голос и слезы, которые позволила увидеть людям. Она грезила желанием как можно скорее подняться, не чувствуя головокружения и дрожи в коленях, покинуть родительский дом, сбежать от знакомых лиц и возвести несокрушимую стену, как это уже произошло пять лет назад. Несмотря на пульсирующие в разуме мысли о побеге, её старая комната казалась единственным безопасным местом в мире, разумеется, когда она находилась в ней в одиночестве. Беспокоясь о состоянии дочери, Мелина часто останавливалась у белоснежной двери в некогда подростковое убежище и прислушивалась к каждому звуку, не подозревая, что девушку это лишь изводит. Ещё больше зеленоглазая задыхается от боли, когда мать дважды в день сменяет нетронутые подносы ароматной еды, вместо пищи она предпочитает чувство вины и стыда из-за своей беспомощности. Получив характер доброго, но жёсткого и не жалеющего себя отца, Наташа запрещает себе страдать и испытывать эмоции, у неё есть право лишь двигаться дальше с высоко поднятой головой, несмотря на отсутствие сил, и уничтожающие изнутри вечные думы.       Разумеется, когда Наталья появилась на пороге родительского дома на грани бессознательного состояния, каждый член семьи был по меньшей мере обеспокоен. Алексей несколько раз на дню спрашивает у супруги о состоянии младшего ребенка, покупает в супермаркете любимые дочерью снеки и ночами, по пути на кухню, тайком заглядывает в дальнюю комнату. Луна рисует веселые иллюстрации, которые она тайком прятала на подносе с едой, и мечтает чтобы её любимая тетя поскорее выздоровела и они смогли вместе подшутить над дедушкой, как это происходило в обычные дни. Джеймс и Стив звонили по вечерам и каждый раз порывались ворваться в дом адвокатов и насильно поднять подругу с кровати. Пьетро, обеспокоенный жизнью собственной сестры, перед сном молился о скорейшем облегчении жизни каждой. Несмотря на то, что к случившемуся между женщинами все отнеслись с пониманием, он был пропитан виной, не понимая его ли это эмоции, или же чувства младшей Максимофф. Елена, старающаяся всегда быть поддержкой для своего огненноволосого ангела, была рядом для любой просьбы, не проходило и суток без её взгляда на мобильник и надежды, что он завибрирует, а на экране высветится родное имя.       На протяжении тридцати лет не было и дня, когда блондинка не заботилась о своей сестре, её питала потребность быть поблизости как в счастливые, так и в мрачные моменты. В детстве она оберегала младшую от падения с велосипеда, прижимала к груди содрогающуюся фигурку на похоронах любимой бабушки, громче всех болела на баскетбольных матчах, заставляя ту краснеть от вида двух разрисованных лиц, что сидели у переживающей, но старающейся этого не показывать брюнетки, держала за руку во время разговора с родителями о сексуальной ориентации, слушала о первой влюбленности, покрывала ночные побеги, разрешала тайные вечеринки в доме и помогала с подготовкой к выпускным экзаменам. Адвокатша стала замечательной старшей сестрой и носит этот титул по сей день, но, осознавая все заслуги, она никогда не сможет простить себя за то, как пренебрежительно отнеслась к расставанию рыжеволосой и Гаморы. Студентка, вовлеченная в новую жизнь, погруженная в отношения с подругами и парнем, верила, что сестра способна справиться самостоятельно и ограничилась лишь одним коротким телефонным разговором, не ожидая, что потом станет слишком поздно для поддержки. Помня о своих ошибках она не намерена потерять частичку своей души снова, позволить ей отдалиться, как бы отчаянно та этого не желала.       Романофф закрывает глаза, чувствуя как от необузданных нервов вот-вот хлынут слезы, а сердце, колотящееся в груди пробьет дыру. Душевные разговоры с младшим членом семьи давались ей легко, они близки настолько, будто были близнецами сродни Максимофф, а благодаря работе, Елена обладала характером крепче многих бывалых служителей закона, но стоя напротив дверей в убежище уволенной няни её спину покрывали мурашки. Крепко прижав к груди коробку, она прикрывает сверкающие зеленые очи и опускает дверную ручку вниз. Скрипучие половицы привлекают внимание вжавшейся в подушку девушки и та, устало выдыхая, крепко смыкает глаза. Впервые она воспользовалась этим незамысловатым способом ещё в средней школе, притворяясь спящей ей повезло избежать десятка нежеланных разговоров с матерью. Стараясь выровнять дыхание как можно скорее, она прикусывает нижнюю губу до крови, металлический привкус обволакивает язык и перекликается с засевшей в горле горечью. Чувство поражения пульсирует в висках, когда женские руки откидывают краешек одеяла, а матрас изгибается у её ног. Оперевшись спиной о высокое, дубовое изножье, старшая опустила шуршащий груз на колени и подняла взгляд на садовницу, чьи незаметно приподнимающиеся плечи заставили хмыкнуть. Заблудившись во времени, сестры сидят в тишине, прислушиваясь как в соседней комнате, стуча о мраморную поверхность, капли падают с кончика крана. Аккуратные, голубоватые ноготки постукивают по картонным стенкам, привлекая внимание широко раскрытых, напоминающие черные, блестящие пуговки, глаз. Пушистая голова вопросительно склоняется на бок и женщина в очередной раз подмечает, что этот наивный, добродушный и открытый взгляд напоминает её Наташу и ей думается, что это станет лучшим, терапевтическим подарком.       – Паучок, – мягкий голос и использование секретного семейного прозвища, что ей дал отец за любовь к лазанью по детским площадкам, заставляет рыжеволосую расслабиться. – Можешь не притворяться, ты плохая актриса, к тому же мама на первом этаже. Она готовит твою любимую пасту и слушает как у моей дочери прошёл день в школе. Навряд ли она заметит мое исчезновение, ещё менее вероятно поднимется к тебе в компании Луны, она не должна видеть свою тетю в таком состоянии, – последние слова та проговорила тише предыдущих. Схватив девушку за плечо, Елена заставила её повернуться на спину. Губы задрожали, когда она заметила блестящую жидкость в краешках болотных глаз. Прохладные подушечки пальцев оторвались от картонного материала и скользнули по бледной щеке. Впервые с «инцидента» в автомастерской израненное сердце почувствовало хоть что-то помимо непрекращающейся боли, а в груди начало разливаться тепло. – Как ты себя чувствуешь?       – Я в норме, – выплюнула она, не дожидаясь пока женщина договорит, стараясь спрятать истинный настрой.       – Чушь собачья. Нехорошо врать своей старшей сестре.       – Отвратно, – через несколько секунд тишины прозвучал горький, но правдивый ответ. Неуклюже приподнимаясь на локтях, будто из последних сил кидая свои кости к стене, опираясь о спинку кровати, она уселась напротив блондинки, изучая её пропитанный болью взгляд. Проведя рукой по жирным локонам, та стиснула зубы, ей претило сочувствие, но в глазах напротив она видела жалость не только к себе. – Чувствую себя обузой, гнию изнутри и не справляюсь даже с элементарными вещами. Мне стыдно за всё это, я не могу посмотреть маме в глаза и сказать спасибо за заботу, потому что мой голос дрожит с каждым словом. Игнорирую звонки друзей, с трудом игнорирую мысли о ней. Я бы с радостью проигнорировала и тебя, но у меня почти не осталось сил сопротивляться. Меня бесит, что все пытаются помочь и посочувствовать, я не хочу видеть жалость к себе, разве я жалкая? Почему все думают, что я слабая?       К величайшему удивлению, старшая Романофф лишь тепло улыбнулась, будто услышала самую глупую вещь в мире. Бледно-розовые губы приоткрылись, но слова так и не покинули уста, Наташа непонимающе уставилась на гостью:       – Для начала, ты никогда не должна стыдиться своих близких. Мы все очень любим тебя и в горе, и в радости – это делает нас семьей. Никто из нас никогда не сможет отвернуться от тебя, – заставляя сестру посмотреть в глаза, её рука крепко схватилась за тонкую шею, а пальцы сжимали нежную кожу. – Ты одна из сильнейших людей которых я знаю. Я верю, что какой бы удар тебе не пришлось пережить, ты выстоишь и станешь еще сильнее.       – Мне бы твою веру.       – Не будь упряма и не спорь со мной. Ты знаешь, что я права.       Простая истина о том, что спорить с Еленой бесполезно дошла до неё ещё в детстве. Каждый, кто ступает на этот путь совершает серьезный промах. Молча смотря на адвокатшу, болотные очи загорелись теплотой и любовью, её всегда приятно удивляло как короткий разговор с сестрой мог успокоить, хоть и на непродолжительное время. Писклявый, режущий слух звук привлек внимание, заставляя посмотреть вниз. Пятнистый щенок опёрся о край коробки и, стоя на задних лапах, смотря на незнакомку, активно замахал хвостиком.       – Что это? – изумленно глядя на собаку, тыча в неё указательным пальцем, спросила она.       – Твой подарок на день рождения. Хотела вручить раньше, но ты была не в лучшем настроении, – поглядывая на девушку и пса, что медленно приближались друг к другу, ответила старшая. Обнюхав лицо новой хозяйки, неожиданный посетитель ещё раз тявкнул. – О, ты ему нравишься, – схватив животное на руки, младшая прижала его к своей груди. Поднявшиеся волоски шерсти заставили блондинку поморщиться и чихнуть, привлекая внимание к покрасневшим глазам. Она быстро поставила пустую коробку на пол и оттолкнула её ногой, не в силах больше вынести аллергического зуда. – Пьетро сделал самый большой вклад, – услышанное заставило усмехнуться, конечно он завёл собаку в тайне. После многочисленных разговоров, запретов и дикого желания, мужчина не мог поступить иначе. – Его зовут Спарки, и он был куплен за день до вашего.., – Елена стиснула зубы, понимая, что её оговорка может стоить дорого. – до твоего путешествия в Бич-Хейвен. Ты представляешь, моя семья прятала его в гараже? Если бы мои глаза не начали чесаться и я бы не чихала каждый раз проходя по коридору, один бог знает сколько Пьетро собирался продержать малыша в пыльном и тёмном месте, – она с опаской поднесла руку к висячему уху и почесала пару раз, но это Спарки даже не удостоил вниманием. Увлеченный ранее невиданным человеком, он старался изучить как можно больше. Обнюхав кожу лица, щенок прошёл языком по соленой, пересохшей от редких слез щеке, заставляя хозяйку прыснуть от смеха.       – Спасибо.       – Я уверена, ты позаботишься о нём лучше всех.       – Несмотря на то, что он достался мне благодаря твоей аллергии, это самый лучший подарок. Намного лучше чем та статуэтка в позапрошлом году.       – Это искусство! – возразила она, но возмущенное лицо сменилось улыбкой, наблюдая, как сестра чешет животик, удобно расположившемуся на её коленях, малышу. – Если ты не против, Луна и Пьетро будут проситься поиграться с ним время от времени.       – Все хорошо, они могут приходить в любое время.       Неожиданно с губ Натальи сорвался смех, трехцветный пёс нерасторопно перевернулся и встал на ноги, а у Елены перехватило дыхание. Лежавшая, не выходившая из комнаты и не произносившая слова, бывшая няня расплылась в улыбке, будто расцветая. Только вот глаза её по прежнему болезненно сверкали, заставляя старшую сестру окунуться в мысли о собственных страхах, печально наблюдая за, казалось бы, счастливой картиной.       – Я скучала по тебе, – голос, сорвавшийся с первой фразы уколом пронзил душу каждой. – Понимаю, за последние дни в твоей жизни слишком много происшествий и изменений, не все справятся и с половиной, но не уходи от нас, не закрывайся, умоляю. Не становись той версией себя, что живет одним днём и пытается найти счастье на донышке бутылки. – Не желавшая плакать женщина, захлюпала носом, а губы предательски задрожали. Рыжеволосая тяжело вздохнула, она было открыла рот чтобы что-то сказать, но остановилась, когда мягкая рука дотронулась до её колена. – Меня не было рядом, когда вы расстались с Салданой, но сейчас я здесь. Ты страдала, твоя первая любовь исчезла, но мое сердце болело не меньше, когда вслед за ней исчезла моя сестра, часть моей души. Ты мой самый близкий человек, – заикалась она, ощущая как больше слез подступает к горлу. Она была другой, не сдерживала эмоции, проживала каждую, и нередко своим плачем заражала младшую.       – Ел, прекрати.       Схватив садовницу за плечи, она притянула ту ближе к себе. Вдыхая запах кожи, крепко прижимаясь, она боялась отпустить, ей казалось, если она ослабит хватку, то тело девушки, подобно песку, рассыпается в её объятиях.       – Когда ты уезжала, я чувствовала, что произойдет что-то страшное, а потом неожиданно появился он и вернулась Гамора... я так испугалась за тебя, не знала что и думать о будущем. Мы виделись вчера у моей работы, она хочет поговорить с тобой, клянется, что это важно и готова всё объяснить. По ней видно, что она настроена решительно, да и ты слишком великодушна чтобы отказать, – отпуская сестру, женщина не перестала держать её лицо за щеки и пристально смотреть в глаза, ища в них поддержку. – Пожалуйста, обещай мне вернуться, моя Наташа не должна быть зарыта в самом дальнем углу твоей души. Мы все всегда будем рядом, но только ты можешь разрешить себе жить, чувствовать и вытащишь саму себя из этого состояния.       – Я обещаю, что сделаю всё возможное, – клятва звучит лживо, неправдоподобно, она и сама не знает как жить дальше, но уверенно оставляет поцелуй на хмуром лбу и изображает самый искренний взгляд на который была способна, а Елена в надежде верит каждому слову. Возможно, ей и самой стоит поверить своему обещанию, двигаться вперед не забывая прихватить кое-кого из старой жизни.

***

      Когда немногочисленные туристы приезжали в Вествью, они зачастую путали местную мэрию и дом семейства Романофф, что расположился неподалеку от исторического центра города и своим величием походил на административную постройку. Алексея это лишь забавляло, он часто отшучивался и утверждал, что дом адвоката должен выглядеть красивее полицейского участка и лишь менее симпатичнее суда.       Постройка, первый брус которой заложили ещё в конце восьмидесятых, соседствовала с домом семейства Роджерс. Старшее поколение, знающее друг друга ещё со школьных времен часто проводило выходные вечера вместе: устраивались шумные посиделки у мангала, планировались совместные поездки. Детям, что росли бок о бок, не оставили возможности не подружиться, так Елена, Стив и Наташа стали семьей. В подростковом возрасте, хватаясь за ствол молодой ели, зеленоглазая часто пугала друга перемещаясь с крыши на крышу, делала она это до тех пор, пока не стала свидетельницей интересной сцены с участием распластавшегося под Барнсом блондина. Средняя школа запомнилась молодежи шумными вечеринками в доме адвоката, а более узкий круг учеников припоминал уютные вечера кино и настольных игр.       Король в, сверкающих под светом полной луны, доспехах оседлал вороного коня, за его спиной взметнулся красный плащ и, наклонившись, он протянул руку возлюбленной. Лоб королевы, обрамленный черными, будто смоль, прядями, стягивала позолоченная тиара. Женщина взвизгнула, но в следующий миг, оказавшись прижатой к прохладному металлу кирасы, лишь судорожно выдохнула, она ненавидела путешествовать верхом, но в руках мужа страх уходил на второй план. Разорвав страстный поцелуй, правитель южного королевства дернул за поводья, лошадь встрепенулась и отправилась в сторону замка. С каждым шагом жеребца, музыка, играющая на фоне, становилась громче, а на экране появлялись титры.       Когда фильм про средневековье, выбранный заснувшим в середине ленты Роджерсом закончился, его сменил новый блокбастер, что Алексей записал на кассету несколько дней назад. Проснувшись от звуков перестрелки и ругани на итальянском, Наталья не спеша приоткрыла, казалось бы чугунные, веки, ощущая как каждая косточка превратилась в камень, она стиснула зубы. Часами ранее, когда их традиционный вечер кино набирал обороты, школьница удачно устроилась в объятиях Джеймса, но сейчас его руки весили целую тонну и неприятные ощущения зажатой в медвежьих объятиях талии заставляли мечтать поскорее выбраться из ловушки. Откидывая плед, девушка услышала недовольное бурчание друга, который тут же нашел замену теплому телу в виде подушки.       Потянувшись на цыпочках, вскинув руки к потолку, рыжеволосая уставилась на журнальный столик, который был усеян пустыми пивными бутылками и парой, наполненных хлебными корочками, коробок из под пиццы. Живот назойливо заурчал, она закатила глаза и тяжело запыхтела осознавая оплошность. Что она ожидала увидеть, когда засыпала в самом начале фильма в компании вечно голодных подростков?       – Не думала, что кто-то из вас проснется раньше завтрашнего обеда, – услышав высокий голос, зеленоглазая вздрогнула, а с лица пропал и малейший намёк на сон. Когда все уснули, Гамора заботливо укрыла каждого, схватила вязаный плед и поцеловав младшую сестру в лоб устроилась на кресле, где под тусклым светом торшера в очередной раз запечатлела тайную возлюбленную в своем ежедневнике. Смуглые пальцы нервно заскользили по пружинам лежащего на коленях блокнота, стараясь как можно быстрее прикрыть рисунок.       – Не думала, что кто-то ещё не спит, – Романофф кивнула в сторону ежедневника, – Тебе не надоедает рисовать?       – Нет, когда ты рисуешь то, что тебе нравится, – качая головой ответила она.       – И что тебе нравится?       Салдана закусила губу, в голову ударило слишком много мыслей, вызывая легкое кружение. Не спи Небула сейчас, та непременно бы усмехнулась тяжело вздыхающей сестре. Художнице нравилось рисовать улыбающихся людей, создавать декорации для школьных постановок, гулять перед закатом, проводить время с друзьями и принимать горячую ванну, но ещё больше ей нравилась Романофф. Она была тайно влюблена в дочку адвоката со времен последнего года в средней школе. Окруженные друзьями, им редко удавалось поговорить на личные темы, куда уж признаваться в чувствах.       – Возможно когда-то ты узнаешь, – ответила брюнетка провоцируя на розоватых губах ухмылку. – Почему ты проснулась?       – Баки придавил меня и я проголодалась. Сколько времени?       – Около пяти утра, – ответила школьница глядя на часы, что достались ей в наследство от погибшей матери.       – Отлично, – направляясь в сторону кухни Наташа переступила через лежащие на столике ноги храпящего блондина. – мой отец назвал бы это ранним завтраком.       Оперевшись о прохладную столешницу кухонного островка, Гамора склонила голову и, придерживая её рукой, наблюдала как хозяйка дома роется в холодильнике. Медленно, стараясь не создавать лишнего шума, рыжеволосая достала миску овощного салата и контейнер с жареными крылышками, которые приготовила Мелина на случай, если кто-то из гостей проголодается. Жадно кусая, она закатила глаза от удовольствия, это был именно тот вкус, ради которого не моргнув глазом можно убить. Блаженное лицо вызвало усмешку, сорвавшуюся с пухлых губ.       – Будешь? – поинтересовалась школьница с набитым ртом. Ей казалось, что язык онемел от медовой остроты.       – Только немного салата, – брюнетка благодарно кивнула, когда ей передали вилку. – Тебе стоит поторопиться пока Баки не учуял запах, иначе драка неизбежна.       – Я прислушиваюсь к каждому шороху, – кусая несколько раз уже вторую ножку отшутилась она. – Так что тебе нравится?       – Многое, – чувствуя как её сердце ускорилось в темпе, покрываясь румянцем проговорила Салдана. – Например, я люблю сахарную вату, звездное небо, мороженное в ларке мистера Баннера и, как ты уже догадалась, рисовать.       – Что последнее ты нарисовала? Меня? – резкий вопрос будто толкнул её в грудь, заставляя погрузиться в темноту, ощутить свободное падение, но на лице напротив не отразилось и эмоции. Вечно уверенная в себе девушка отложила контейнер, вытерла руки и рот бумажным полотенцем и сократила дистанцию, нависая над сидящей подругой. – Я не шпионила, просто ты мне нравишься и я хотела узнать тебя поближе. Однажды, когда мы болтали с Небулой, она проговорилась, что ты постоянно рисуешь меня, а ещё чаще говоришь обо мне. Так значит это так?       – Да, – заикаясь ответила художница, внимательно наблюдая как зеленоглазая сокращает расстояние перед ними. Стоя между ног одноклассницы, Романофф обхватывает ту за щеки, и чувствует как прерывистое дыхание обжигает губы. Вот уже несколько недель она ловит себя на мысли, что не может оторваться от бездонных карих глаз, а улыбка приятельницы вызывает в душе трепет. – Очень сильно нравишься, – прошептала та.       Уста Романофф расплылись в тёплой улыбке, глаза заблестели от опьяняющей радости, а руки зарылись в угольные пряди, запрокидывая голову назад. Придвинувшись, она медленно склонилась к обсохшим губам и провела языком, заставляя возлюбленную застонать. Лёгкое касание бархатной кожи Гамора ощутила остро, ей показалось, что все краски мира взорвались у неё в глазах. Она целовалась с самым восхитительным человеком, и лишь одна мысль об этом заставляет её разлететься на сотни тысяч песчинок. Наташа целовала нежно, будто боялась спугнуть, старалась подарить партнерше удовольствие от каждого движения.       – Покажешь мне свои рисунки? – удовлетворенно выдыхая, интересует она, прислоняясь лбом к голове бывшей подруге.       – Поцелуешь меня ещё раз?       В ту ночь, после визита Елены, девичьи пальчики не переставали перебирать шерсть нового друга, отчего пёс блаженно посапывал и изредка фыркал, когда движение рук останавливалось или замедлялось. Смотря на умиротворяющую картину, садовнице захотелось схватить телефон, сделать несколько снимков и поделиться ими с бывшей начальницей, но осознание осечки молнией ударило по всему телу. Лишь от одной мысли на душе становится скорбно и зябко, будто грудь расцарапали. На этот раз, подкатывающие к глазам слёзы не бегут по щекам, а застревают внутри, спускаясь к горлу вязкой горечью. В голове, вперемешку с беспорядочными, жалостливыми думами, билось стремление выполнить обещание – подняться, взять себя и свою судьбу в руки и жить дальше, преодолевая каждую трудность с высоко поднятой головой - в лучших традициях семейства Романофф.       Держась за край подоконника, наблюдая, как первые солнечные лучики бегают по крышам соседских домов, ей чудится, что мир вокруг стал серым, а в глазах повисла мутная завеса.       Никогда ещё рыжеволосая так сильно не страдала от холода. Выбравшись из под одеяла, её тело затрясло, а найденная на спинке стула толстовка казалась чужой, грязной и ледяной. А вот давно забытый в гардеробе старый бомбер школьной команды по футболу, что она выкрала у Роджерса напоминал плед. Куртка сине-кораллового цвета была мягкой, теплой и по-настоящему гигантской для худощавого тела. Укутавшись, девушка без труда могла бы спрятать в своих объятиях ещё одного человека.       Карабин поводка, что был обнаружен в коробке с мисками и парой игрушек, щелкнул, а задорно виляющего хвостиком Спарки взяли на руки. Черные, бездонные глаза загорелись в радости, но улавливая настрой хозяйки, уткнувшись в грудь, пёс не издал и звука, когда парочка спускалась по лестнице. Идти только по правой стороне, ближе к стене, переступить через третью ступеньку снизу и пройти на кухню минуя гостиную, чтобы незамеченной покинуть дом через заднюю дверь. Несколько лет назад у калитки её всегда поджидал мотоцикл Джеймса, сбегая из дома хитрым путём, зеленоглазая проводила большую часть ночи с друзьями, сегодня же, она наблюдала как трехцветный щенок прыгает за снежинками, а автомобили выезжают с подъездных дорожек, устремляясь в разные стороны.       Около восьми утра город начинает медленно пробуждаться, глубоко вдыхая, чувствуя как ветер обнажает шею, Наташа съеживается. Соседские дома, машины, улицы кажутся чужими и искусственными, напоминающие декорации. Будто она стала главным героем «Шоу Трумана»*, и всё происходящее лишь работа сценариста с больной фантазией, а не издевки судьбы. Пару дней назад происходящее начало напоминать один из сериалов для домохозяек, мелодраму, где главная героиня не может обуздать жизнь и прийти к спокойствию.       Взглянув на пса, что после мойки лап и быстрого завтрака, уютно устроился на кровати и разгрызал резиновую игрушку в виде шины, садовница усмехнулась. Усевшись на пол, оперевшись спиной о деревянный каркас мебели, она потянулась за тарелкой, что Мелина оставила на прикроватной тумбочке вчерашним вечером. Любимая паста была холодной и сухой, макароны слиплись, куриные кусочки погрязли в грибном соусе. Желудок болезненно заурчал приветствуя первую за насколько дней пищу. Телефон, лежащий рядом с подносом, завибрировал, привлекая внимание. Погруженная в печаль, рыжеволосая не прикасалась к устройству несколько дней не находя силы контактировать с кем-то. Сердце сжалось от уведомлений на экране блокировки, мальчики звонили по меньшей мере сотню раз, начиная с воскресного утра. Над строчками пропущенных звонков, оповещений из социальных сетей, сообщений от неизвестного номера повисла прозрачно-серая иконка с посланием от старой подруги. Романофф лишь хмыкнула, её всегда приятно удивляла особенность Картер поджидать наиболее удачный момент для любых действий.

SMS/MMS Сегодня 8:39АМ

Британский суперсолдат: Привет, красотка ;)                   Тренируемся сегодня в спортивном                   комплексе пожарной части.                   Начинаем в 10!                   Мы с мальчиками                   Будем рады тебя видеть.       Не думая над ответом слишком долго, девушка удостоила сообщения лишь эмоджи с поднятым пальцем, а после потянулась за белоснежным проводом и оставила смартфон на зарядке. Обмакивая последние кусочки блюда в загустевшем соусе, в её голову вновь проникли колючие мысли о бывшей возлюбленной, что вернулась заставшая врасплох каждого, и о Ванде, что неожиданно приняла решение покинуть её.       «Гамора не могла вернуться, нет. В Вествью редко возвращаются попробовав жизнь больших городов на вкус, а с её стремлением стать знаменитой художницей и подавно. Это лишь плод фантазии на почве сильного стресса» – хотелось услышать Наташе, но поджав губы, она почувствовала, как в душе просыпаются глубоко зарытые чувства. Представляя перед собой образ кареглазой брюнетки, эмоции накрывают с головой. Задыхаясь, она ощущает как давняя влюблённость и преданность смешиваются со страхом и пережитой болью, а в голове появляется множество вопросов. Какая она сейчас? Сильно ли изменилась? Где была все эти годы? Испытывала ли она хоть что-то, и если да, то как смогла сбежать со спокойным сердцем, не оставив и весточки? Зачем вернулась и почему так сильно жаждет встречи? Возможно, ответы запутают садовницу ещё больше, не придутся по вкусу, но она не перестает надеется. Быть может, это поможет снять кандалы, что мешают жить дальше? Единственным человеком, с кем она не испытывала тяжести, была Ванда, но где женщина сейчас?.. Подозрительная догадка билась в висках. Отец всегда советовал при сложных жизненных ситуациях сделать несколько шагов назад, убеждая, что в прошлом мы способны отыскать будущее, счастливое будущее. Что если не судьба развела их, а затем внезапно столкнула лбами? За возможность всё понять и исправить, юная Романофф непременно бы встала на колени и умоляя билась головой, но вот её сегодняшняя версия погрузилась в сомнения.       Прохладные струйки воды, ударившие по обнаженной фигуре, заставили девушку скукожиться и зажмурить глаза. Бледная кожа покрылась колючими мурашками, а с розоватых губ сорвался тонущий в шуме воды стон. Опираясь ладонями о ледяную поверхность плитки, она склоняет голову, ощущая, как вода бежит по огненным, неприятно прилипшим к щекам, прядям.       Мама Алексея, Наталья Романофф, купая внучек твердила, что вода уносит с собой частички усталости, боли и пережитых мучений, даруя силы. Невзирая на возраст, Наташа всегда была уверена, что бабушка права. Тяжело вдыхая поднимающийся к потолку пар, она выдавливает немного шампуня и вспенив густую жидкость, массирующими движениями втирает ту в кожу головы. Руки бабушки редко церемонились с упрямыми, кудрявыми волосами, перебивая ворчание внучки, женщина рассказывала о героях выдуманных миров. В этот раз зеленоглазую преследует утонченная героиня её грез.       Люди, утверждающие разбитым сердцам, что расставание это не конец жизни, могут оказаться правы, только потому, что ваша боль никогда не станет смертью их мира, а ядерный холокост не распространится дальше одной или двух душ. Разрыв с любимым способен породить в сердце пламя, после которого останется пустошь, сопровождающая человека всю оставшуюся жизнь. Когда возлюбленная покинула её, девушка ощутила, как земля уходит из под ног, а падающее небо уничтожает каждую частичку тела, принося с собой невыносимую боль. Она не осталась одна, родные люди продолжали окружать, одаривать заботой, но в одну секунду Наташа стала одинока.       Воспоминания, граничащие с реальностью, всплывают в голове вызывая дрожь от макушки до кончиков пальцев. Нежные прикосновения, поцелуи, глубокий взгляд, искренняя улыбка и задорный смех звенящий в ушах – в этих крошечных, незаметных обычному глазу моментах, она смогла отыскать свое счастье. С их первой встречи не прошло и полугода, но за это время, объятия Максимофф стали домом, местом, где теплота льется через край пропитывая каждый сантиметр кожи. Прижимаясь к груди, прислушиваясь к биению сердца и чувствуя, как пальцы перебирают огненные локоны, садовница убеждалась, что спустя годы оказалась там, где должна быть. Неожиданное признание в любви отправило на небеса, но случившееся после отравило до коликов в груди и судорогах в ногах. Дыхание перехватило, теперь теплые воспоминания сопровождаются болью, которая отказывается покидать разум.       Сопротивляясь горькому привкусу, её продолжает тянуть к голубоватой постройке на Шервуд Драйв. Что-то необъяснимое взывает уволенную няню, но преграды в голове, и чувство собственного достоинства запрещают даже думать об этом. Нити, что образовались между парой, обволакивал отравляющий вьюн, но даже так, Романофф готова поклясться, что их связь не ослабла. Женский голос в голове и на миг не переставал винить себя, извиняться и умолять о душевном облегчении любовницы, убеждая жить дальше. Будь дизайнерка перед ней прямо сейчас, то непременно схватилась бы за красные щеки и призывала беречь себя, получая в ответ бесконечное сопротивление и непослушание. Зеленоглазая сделала бы всё, чтобы начальница осталась навсегда – вернуться во времени, пережить каждое мгновение вновь и не позволить супругам встретиться, как бы эгоистично это не звучало.       Молодая мама всегда утверждала, что готова пойти на великие жертвы ради будущего сыновей. Наталья знала, что мальчики нуждались в заботе, втором родители и полноценной, счастливой семье, и у них бы обязательно это получилось, несмотря на то, сколько усилий необходимо было приложить. Тем вечером, в объятиях мужа, в изумрудных глазах не было ни одной мысли о будущем, лишь подавляющий сознание страх. Догадки и чувство вины заставляют рыжеволосую тяжело дышать, она ненавидит себя, злиться и хочет ударить за допущенные ошибки. Возможно, останься она у дома, вмещайся и расскажи всю правду, жизнь сложилась бы иначе. Упущенная возможность стоила ей несколько дней сожалений и мучений, которые непременно превратятся в года. Садовница никогда не сомневалась в чувствах Ванды, она соврет, если скажет, что не ждала её звонка, сообщения или встречи, зная, что все слова и надежды были искренними. Чем больше времени проходит, тем меньше она верит, что женщина заявит о себе, но огонёк надежды не покидает души, она будет ждать сколько бы не потребовалось часов, дней, месяцев, лет… Любовь к Максимофф питает её, заставляет сердце биться.       Резинка нижнего белья шлепнула по коже, хлопковая ткань футболки скользнула по мокрой спине, застегивая ширинку брюк, болотные глаза метнулись в сторону зеркала висящего над комодом. Прикусив губу, критично разглядывая отражение, с каждой обнаруженной деталью, Романофф всё сильнее ужасалась увиденному. Устало выдохнув, зарывшись лицом в костлявые ладони, она с горечью осознала, что нуждается в передышке. Впалые щеки, черные круги привлекающие внимание к выпученным, поникшим глазам, обсохшие губы и принявшая сероватый, почти безжизненный цвет кожа – голод и упаднический настрой не прошли бесследно. Елена была не единственной, кто скучал по своей младшей сестре, рыжеволосая и сама тосковала по вечно упрямому, любящему спорить, веселиться и непонимающему до конца этот мир подростку. Несколько лет назад, когда её девственная душа еще не познала боли разбитого сердца, она предпочитала носить рваные джинсы бойфренды с заниженной талией и цепочкой на бедре, белую футболку прикрытую джинсовкой на несколько размеров больше положенного, красные очки без диоптрий криво сидящие на носу, собирать непослушные, вечно лохматые волосы в неряшливый пучок, а вместо ходьбы школьница предпочитала кататься на круизере, и была уверена, что выглядит круто. Несмотря на тоску, девушка обожала новую себя – уверенную, по-прежнему упрямую, взрослую, опрятную, более спокойную, знающую себе и людям цену, нашедшую любимое дело, немного закрытую для окружающих, но душу компании для близких и поддержку для семьи. Наташа, стоящая в зеркале, была чужой, слабой, потерянной и ненавистной, от неё к горлу подступала тошнота, в воздухе появлялось желание сбежать.       Глубоко вздыхая, не желая смотреть на болезненное отражение, садовница рывком открывает верхний ящик. Хаотично швыряясь в поисках подходящей для занятия спортом одежды, руки схватились за старую, выцветшую футболку зеленоватого цвета.       В начале столетия, когда страну ещё не успел затронуть финансовый кризис, мирный городок на юге штата потрясло шокирующее событие. Молодая женщина, лет тридцати, покончила с собой вскрыв вены в ванне собственного дома сразу после того, как посадила дочерей в школьный автобус, что отправился на трехдневную экскурсию в музей-заповедник. Миссис Салдана с самого детства поняла, что её призванием было спасать несчастных, став клиническим психологом двери её кабинета были открыты для каждого желающего, но вот только самой себе она помочь не смогла. После похорон, Танос – финансовый брокер и неожиданный отец-одиночка старавшийся держаться вдали от посторонних глаз и назойливых разговоров, перестроился на работу из дома и быстро превратился в отшельника. Живущие по соседству дамочки стали источником слухов о развившимся у мужчины алкоголизме и рукоприкладстве, но появление счастливой семьи на публике, школьных и городских мероприятиях, быстро прекращало молву.       Даже когда их любовные отношения ни для кого не были секретом, несмотря на бесконечные слухи, Романофф не спешила спрашивать у возлюбленной о матери или об обстановке в доме. Она всегда была слишком беспечной, верила, что имеет значение лишь происходящее между ними, и роман, который с каждым днём становился лишь страстнее, опьянял. Вечно обеспокоенный Стив напротив же интересовался личной жизнью сестер слишком часто, но каждый раз в ответ ему сыпались расплывчатые фразы, опущенные глаза, подозрительные переглядки и натянутые улыбки.       Небула и Гамора редко проводили время дома, свободные часы они коротали в школе, гуляли на улице или же тусовались с друзьями, Танос не часто звонил интересуясь их местонахождением и самочувствием, а ещё реже просил вернуться домой, будто забывал что у него есть дети. Частые ночёвки в автосервисе или же в доме рыжеволосой, превращались для сестёр в маленькие каникулы.       – Напомни-ка, почему мы должны читать это? – разворачиваясь в сторону кровати, приподнимая книгу над головой, интересуется девушка.       – Потому что мистер Фьюри старый, почти слепой мужчина со своими заморочками, – пошутила она не отрываясь от рассказа. – К тому же, завтра на уроке мы должны будем написать сочинение от пятиста слов по сюжету «Алой Буквы».       – Точно, сочинение, – пробурчала ученица возвращаясь к рабочему столу. – Зачем люди пишут книги о проститутках, а потом вносят произведения о них в школьную программу? Разве это не пропаганда?       – Она не была проституткой.       – Пусть будет так.       Огненные, немного кудрявые волосы, кончики которых касались лопаток, были закручены в пучок и небрежно собраны карандашом. Наташин наряд состоял из пары широких джинс, что достались ей в наследство от Елены и зеленой, заляпанной акварелью футболки с изображением космического корабля, которую в один из дней запамятовала её девушка. Если говорить откровенно, она не прочла и страницы романа, сюжет ей пересказал Джеймс на уроке биологии, который в свою очередь подслушал разговор двух отличниц в кафетерии. Источником он был сомнительным, но это во всяком случае лучше, чем тратить свободное время на прочтение целой книги. Вместо выполнения домашней работы, болотные глаза в тайне наблюдали за лежащей на кровати школьницей. Поэтому, когда Гамора перевернула последнюю страницу, она пискнула, почувствовав как матрас несколько раз подбрасывает её и нависшее сверху тело. Оставив на смуглой шее поцелуй, прислушиваясь к тихому стону, хозяйка дома прикусила мокрую кожу. Светло-розовые губы прочертили тропинку к груди, и приподнимая майку, минуя ткань лифчика, устремились ниже. Холодные пальцы, вцепившиеся в подбородок остановили её, заставляя поселиться на лице гримасу разочарования.       – Талья, – стонет художница изгибаясь в позвоночнике. Карие глаза кажутся одурманенными, заставляя уста возлюбленной изогнуться в самодовольной улыбке. – Прекрати, твои родители и сестра дома, – противореча разуму, руки её зарываются в огненные пряди притягивая зеленоглазую к плоскому животику. – Мы не можем.       – Можем, – уверяет она в перерывах между поцелуями. – Просто тебе придется вести себя тише обычного.       Романофф редко медлила в подобные моменты, она напоминала безудержное пламя, её горячие поцелуи обжигали, а на местах где губы касались кожи зачастую оставались следы от укусов и красные отметины. Выдернув карандаш из волос, она засунула его за ухо и уселась между ног. Длинные, худенькие пальчики устремились к молнии брюк, закусив губу, девушка потянула металлическую собачку вниз, и в следующее мгновение джинсовая ткань сползла с бедер, заставляя ученицу шокировано ахнуть. Ближе к коленям, с правой стороны, на ноге Салданы красовался огромный синяк фиолетово-болотного цвета. Только сейчас Наташа замечает, что у возлюбленной темные круги под глазами и покрасневшие веки, а в карих омутах отражается ужас происходящего. Брюнетке кажется, что пауза становится слишком долгой. Не дожидаясь пока рыжеволосая опомнится, она натягивает джинсы, выскакивает из её объятий и, хватая с пола портфель, сбрасывает туда все свои, разбросанные на покрывале, вещи.       – Стой, – Гамора почти прокрутила дверную ручку, но уверенная хватка сжимающая запястье остановила её.       Не слезшая с кровати, по-прежнему стоящая на коленях, продавливая матрас, зеленоглазая не решалась отпускать школьницу. Несмотря на поселившееся в груди дикое желание узнать правду, она страшилась произнести хоть слово.       – Чего ты хочешь, Наталья? – агрессивно спросила она, почти шипя от злости.       – Узнать что это было.       – Упала с лестницы несколько дней назад, – не поднимая головы отвечает художница.       – Тогда почему ты убегаешь? Мы встречаемся почти полтора года, почему ты до сих пор не можешь довериться мне? – приподнимая брови интересуется зеленоглазая. – Если хочешь поговорить или что-то рассказать, я обяз–       – Вот именно, Наташа, я не могу довериться тебе полностью, и я не хочу разговаривать с тобой об этом ни сейчас, ни когда-либо ещё, потому что всё это и ты.., – она делает паузу пытаясь подобрать верные слова. – это просто ты, и ты совершенно не тот человек.., я не хочу чтобы ты ввязалась во всё это.       Комната увеличивается в размерах, серые стены украшенные разноцветными плакатами плывут перед глазами превращаясь в сплошную, радужную линию, а время становится слишком неосязаемо. Оглушительное молчание, повисшее после громких слов, душило, чувство вины съедало изнутри, окисляя тело, а тикающая стрелка настенных часов вселяла панику и кричала убегать как можно скорее. Схватившись за дверную ручку темноволосая глубоко вдыхает и, набравшись смелости, в последний раз смотрит в сторону возлюбленной. Сидя за письменным столом, её лицо упирается в сложенные перед грудью руки. Плечи хаотично подергиваются, по щекам бегут слезы падая на деревянную поверхность, а нос предательски всхлипывал. Перед тем, как закрыть за собой дверь, старшеклассница до скрипа сжимает зубы, а осознание, что главный страх добрался до её отношений, до клочка счастья в серой жизни, пронизывает сердце.       Эта ссора не была их первой, но именно она положила начало концу одного из самых счастливых периодов в жизни Гаморы. Кареглазая сдерживая слезы открывает дверь, стремительно спускается по лестнице и бегло прощаясь с родителями Романофф направляется в сторону парка. Эмоции накрывают её с головой, когда девушка присаживается на лавочку, подбирая ноги к груди, прячась от персиковых лучей заката, в сердце томится боль, а слезы подобно искрам обжигают кожу. Впервые кто-то так близко подобрался к её страшному секрету, и то, что это была Наташа лишь усложняло жизнь.       Пожалуй, никто не любил раннее утро сильнее, чем мистер Романофф: открыть окна нараспашку, впуская в дом морозную свежесть, заварить настоящий турецкий кофе на две персоны, прочесть свежую газету под тихое тиканье часов, насладиться вкусом горячих оладьев, которые супруга только что сняла с плиты. Будучи совой долгие годы, утренние часы он полюбил принудительно, когда в молодой семье появился первый ребенок. Промежуток с четырех утра и до двенадцати часов дня, был единственным временем, когда по дому не разносились истошные крики новорожденной дочери. Когда Алексей стал отцом во второй раз, его счастью не было придела – Наташа редко плакала, даже когда у неё резались зубки. Девочка не доставляла родителям хлопот вплоть до тринадцати лет, но кто может похвастаться прилежным поведением в этом возрасте. В те времена, когда дочери подросли и отправились в школу, мужчина по-прежнему любил первым появляться на кухне, читая прессу, он исподлобья наблюдал как его маленькие, сонные птенчики присоединяются к завтраку. Наслаждение подобными моментами зачастую прерывал звонок или приезд помощника, отчего у адвоката свербило на душе. Поэтому, услышав истошный визг шин за окном, позабыв о пятилетнем пенсионном сроке, шатен разнервничался, насупился подобно индюку и уставился в сторону прихожей.       Рывком открыв входную дверь, не обращая внимания на металлический лязг петель, поприветствовав отца, что минутами ранее беззаботно завтракал в гостиной у телевизора, старшая дочь направилась в сторону лестницы, ощущая на спине тяжелый взгляд. Перепрыгивая через ступени, стараясь не издавать лишних звуков, блондинка быстро оказалась на втором этаже. Подкравшись к стоящей в тускло освещенном коридоре женщине, она бегло притянула ту за плечи и оставила поцелуй в районе виска.       Вечно собранная, сдержанная Мелина в последние дни не напоминала железную леди, она выглядела нервно, утопая в грустных мыслях о самочувствие младшей дочери. Наверное, мало кто сможет понять состояние матери, что ежедневно заходя в комнату ребенка вместо солнечного, активного, влюбленного в жизнь человека застает тело на последнем издыхании. Остановившись напротив девичьей спальни, прислушиваясь к каждому шороху, она так и не решилась хотя бы приоткрыть дверь до приезда адвокатши.       – Ты уверена? – не прекращая сомневаться в услышанном во время телефонного разговора, нервно поинтересовалась брюнетка.       – Более чем, – также тихо, повторяя материнский тон прошептала Елена. – Пьетро рассказал мне, что видел как Таша гуляет с собакой, когда отвозил Луну в школу. Я говорила, что это поможет!       – Она не могла выйти! – почти что прошипела домохозяйка, боясь лишний раз питать надеждой. Вчера вечером, оставляя ужин, она и подумать не могла, что рыжеволосая встанет с постели в ближайшее время, не то что выйдет из дома. – Я бы услышала!       – Мама, – лениво закатывая глаза, сопротивлялась блондинка. – ты никогда не слышала, как она сбегала из дома по ночам, даже если дверь в вашу спальню была открыта. Мотор мотоцикла Джеймса гремел на весь район, а ты и ухом не вела.       Рот миссис Романофф шокировано приоткрывается, глаза округляются, напоминая своим размером монету в двадцать пять центов:       – Это все твой отец! – бухтит она оправдываясь. – Из-за своего живота храпит так, что заглушит даже…       Мелина резко замолчала, прикусила язык и отвела взгляд от зеленых глаз, когда ручка с тихим скрежетом неожиданно пришла в движение. Дверь открылась вовнутрь, стоящая на пороге девушка оглядела нежданных гостей и приветствуя женщин, устало улыбнулась.       – Вы можете перешептываться в другом месте или уже зайдете в мою комнату? – саркастично поинтересовалась она открывая дверь шире, прекрасно зная ответ на свой вопрос.       Наблюдая как сестра исчезает в тесном гардеробе, Елена самодовольно смотрит в сторону матери, но получая в ответ нравоучительный взгляд отводит глаза к разноцветным плакатам. Домохозяйка приобнимает себя за плечи и боязно проходит вглубь девичьей комнаты, направляясь в сторону кровати. Присаживаясь рядом с положившим мордочку на резиновый мячик, щенком, она ощущает, что сердцу становится легче, когда замечает пустую тарелку на прикроватной тумбе. В отличие от матери, блондинка, поджимает губы и остается у двери. Оперившись о косяк, она складывает руки на груди, готовясь, по ощущению, к морально сложному разговору.       – Как ты себя чувствуешь, Наталья? – не скрывая тревоги в голосе интересуется брюнетка. – Мы все переживаем за тебя.       – Почему? – изображая недоумение, выкрикивает садовница из гардероба, её ответ заставляет адвокатшу закатить глаза, усмехаясь глупой попытке играть в кошки-мышки.       – Из-за того, что произошло на выходных.       – В этом нет ничего страшного, мам, это жизнь, всякое бывает, – выходя из комнатушки, складывая руки на бедрах, парирует она. – Вчера мне было не очень хорошо, но сегодня всё прекрасно, надо продолжать жить. Ты же не думала, что я буду вечно лежать в постели?       – Ты опять говоришь не то, что является истиной! Тебе не было просто плохо, Наташа, – не выдерживая, повышая голос, срывается блондинка. Она пыхтит, злость на сестру, не желающую прожить и признать произошедшее переполняет её. – ты была разбита! Когда у меня была депрессия после рожде–       – Елена, не было у тебя никакой депрессии! Ты просто грустила, когда набрала восемь килограмм на плюшках тёти Мэй! – огрызается младшая Романофф, заставляя адвокатшу хватит ртом воздух. Закрыв глаза, она глубоко вздыхает, проводя рукой по небрежно уложенным огненным волосам. – Прости меня, мне жаль, что я сказала это…, просто я устала от подобных разговоров, а они даже не успели начаться. Всем нужна минутка слабины, правда? – Болотные глаза метнулись в сторону материнских, ища в них поддержку, но обнаружили накатывавшие слезы. – Мама, не смотри на меня так, и перестань плакать, с сегодняшнего дня со мной все будет хорошо, я планирую начать новую жизнь. – девушка разворачивается и вновь пропадает в гардеробе, по комнате расходятся шуршащие звуки. – А где мои кроссовки? Не могу их найти.       – Начинает новую жизнь, – бурчит Елена себе под нос, – трусиха.       – В правом углу, в синей коробке, – отвечает она нервно потирая лоб. В следующую секунду, женщина, подобно птице взъерошилась. По телу пробежался страх, а пальцы онемели, когда карие глаза уставились на сумку в центре комнаты. – Куда ты собираешься? – вечно твердый голос срывается, заставляя прочистить горло.       – В спортзал. – пожимая плечами невинно отвечает зеленоглазая, упаковывая обувь. – Пегги написала, что они с мальчиками занимаются сегодня.       – Ты черт возьми издеваешься? – сжимая деревянную поверхность двери, раздраженно выпалила блондинка. – Ты обещала мне вчера!       – Я не убегаю! – стискивая зубы пояснила девушка. – Я еду провести время со своими друзьями.       – Лгунья и трусиха! – сестры делают несколько шагов навстречу друг к другу. Чудится, что температура в комнате повышается с неистовой скоростью, поддаваясь бурлящей злости, что рискует выйти на свободу.       – Девочки! – металлический голос матери заставил младшую Романофф закрыть рот, пока с губ не сорвались колкие слова. Разглядывая зеленые, идентичные ей, глаза, она делает несколько шагов назад перед тем, как развернуться и согнуться в коленях, застёгивая молнию на сумке. Брюнетка укоризненно посмотрела на старшую дочь, отчего у той пересыхает в горле, а душу обволакивает чувство вины. – Может не стоит так резко нырять в омут с головой? Ты могла бы остаться сегодня дома, набираться сил. Я приготовлю твой любимый вишневый пирог, Елена сходит в магазин за контейнером ванильного мороженого, и мы весь день будет смотреть фильмы, разговаривать, прямо как в детстве, что скажешь?       – Мам, – шепчет рыжеволосая приседая на корточки перед домохозяйкой, хватая ту за руки. Ладони её теплые и нежные, они волшебным образом способны успокоить в самый сложный час. Держась за запястье, Наташа направляет материнские руки к щекам, смотря в карие глаза, она чувствует как нижняя губа начинает дрожать. – Просто поверь мне, и я обещаю, что все будет лучшим образом. Помнишь, как ты мне говорила, что дождливые дни не повод просидеть дома всю весну? Всё что я хочу, жить дальше, не ощущая людскую жалость, заниматься повседневными делами, работать и получать удовольствие, ухаживая за цветами в оранжерее, как это было до встречи с Вандой, – прикусывая язык, рыжеволосая ругает себя за оплошность. Впервые за долгие дни, она произнесла имя бывшей начальницы и девушки вслух, забывая о последствиях. Хлюпая носом, стараясь сдержать слезы, садовница медленно встает, оставляя на щеке брюнетки быстрый поцелуй. – Я справлюсь, клянусь.       – Я переживаю за тебя, – тихо произносит Мелина.       – Знаю, – не отпуская ладони из рук отвечает она. – но все будет хорошо. Кстати, а ты не знаешь где мой аттестат? Я прошлась по всем полкам в его поисках.       – В кабинете отца, а что? – метаясь взглядом между дочерями, тревожно спрашивает Романофф.       – Думаю подать документы в университет, – направляясь к выходу, дергая плечами поясняет девушка.       – Университет? – переспрашивают шокированные женщины одновременно.       – Учиться никогда не поздно, – говорит она, утыкаясь в шею сестры, заключая ту в крепкие объятия. Адвокатша расстроено хмыкает, поглаживая девичью спину, оставляя несколько поцелуев на голове. Разорвав объятия, блондинку обволакивает холод, отчего та скукоживается, обнимает себя и нервно растирает плечи. – Буду ближе к вечеру, – нацепив яркую улыбку объявляет девушка, – не скучайте.       – Удачи! – кричит Елена ей вслед, погружаясь в отравляющие мысли. Она вновь теряет любовь своей жизни.       Спускаясь по лестнице, в подозрительно задорном расположении духа, активно перепрыгивая через ступени, Наташа натыкается на хмуро разглядывающего семейные снимки, отца. Оперевшись спиной о перила, потирая бороду, мужчина не ожидал, что пролежавшая в постели несколько дней дочь, бегло одарит его объятиями, пожелает хорошего дня и, услышав в ответ лишь неразборчивое бормотание, удалится в направлении коридора также внезапно, как и появилась. Входная дверь закрывается с громким хлопком, сотрясая стены и жителей дома.       Пока карие и зеленые глаза смеряли друг друга беспощадными взглядами, боясь прервать гробовую тишину и предположить, что их ожидает в дальнейшем, мистер Романофф неспеша поднялся по лестнице и, остановившись у двери в девичью спальню, остался незамеченным. Мелина уверяла себя, несмотря на стойкий характер, она не переживёт потери дочери в очередной раз, первые годы колледжа рыжеволосой она припоминает с дрожью по всему телу. Елена свирепо сжимала кулаки, все попытки удержать, привести сестру в чувства не увенчались успехом. Представляя лживую улыбку на бледно-розовых устах, она отчитывала себя, пытаясь придумать новый план спасения, но казалось, никто в нем не нуждался. Садовница больше не лежала в своей комнате, она поела и излучая радость отправилась на встречу со своими друзьями – разве это не то, чего они так сильно желали?       Несмотря на вечное внешнее спокойствие Алексея, как только на пороге появилась старшая дочь, а на втором этаже прозвучали первые разговоры, в душе забурлил вулкан. Подкравшись, прислушиваясь к каждому слову, он обвинял себя в том, что все эти годы не оказывал должной поддержки, вечно высказывался против всего, что делала зеленоглазая, буквально критикуя каждый шаг после отчисления, не говорил о сильной любви и пытался заставить пойти по ложному, выбранному им пути. Став свидетелем шокирующей новости о втором поступлении, адвокат не испытал казалось бы предсказуемо удовлетворения, на языке заиграла горечь грусти, осознав, что его девочка пытается исключить настоящую себя, подменить, стать идеальным ребенком, другом, человеком, не подозревая, что являлась такой с первого дня жизни.       – Мы должны перестать душить её своей заботой, дать время и пространство, – басистый голос привлекает внимание женщин. – Она знает что делает и скоро поймет, что ошибается, стоит принять, что она уже слишком взрослая.       – Пойду напишу мальчикам, – заявила блондинка, направляясь к лестнице, следуя на первый этаж, где оставила верхнюю одежду.       – В отношении Наташи ты стал мудрым слишком поздно, Алексей. После всех споров о её работе и образовании, – горько проговорила она, встав с кровати, двигаясь в сторону супруга. – как минимум ты должен переступить через себя и извиниться.       – Знаю, – раздраженно пробухтел хозяин дома, – я многое ей должен за эти годы.       Остановившись у тренировочной базы, рыжеволосая заглушила мотор и распластавшись на сиденье прикрыла глаза, ощущая, как сердце стучало чуть ли не в горле. Разрешив себе взять паузу на пару минут, она не переставала гадать, что ей помогло не сдаться во время разговора с матерью и сестрой, чувствуя как с каждым словом, все ближе подбирается к черте. После отчаянных слов, осознавая какую боль она причиняет Елене, трудно было сдержать слёзы, но бьющее в голове убеждение, что это непозволительная роскошь, ежеминутно отрезвляло, заставляло натягивать улыбку и всем своим видом демонстрировать приподнятое настроение. К сожалению, было очевидно, что в её сказки мог поверить только полный дурак. Набравшись сил, схватившись за ручки спортивной сумки, взглянув в зеркало заднего вида, девушка закусила губу и концентрируясь на режущей боли дала себе последнее наставление, запрещая плакать и быть слабой.       Новенький спортивный комплекс пожарной части, оснащение которого спонсировал Энтони Старк, расположился в здании старой мебельной фабрики, что находилась неподалеку от аллеи героев Вествью, городской больницы и причудливого офиса архитектурного бюро «Чародейства Харкнесс». Заприметив белые в черную полоску буквы на фоне фиолетовой вывески, опасаясь неожиданной встречи, садовница ускорила шаг. Как бы сильно она не желала хотя бы на миг воссоединиться с бывшей возлюбленной, в глубине души её сковывал страх, подбрасывая в голову отравляющие мысли. Просьба уйти, ледяной тон, полное смирение и подчинение воли супруга – поведение Максимофф вызывало слишком много вопросов, но быть может, в ту ночь, Наташа встретилась с настоящей Вандой? В отличие от Гаморы, женщина никогда не пестрила обещаниями и надеждой, будто понимая, что их роман не превратится в долгую историю. «Если это было лишь романом, попыткой не заскучать до приезда мужа, зачем она заявляла о любви? Нет, дизайнерка всегда говорила искренне, она не из тех, кто играется человеческими чувствами.., а ты думаешь, что смогла узнать какой она человек за пару месяцев? Полюбить за несколько коротких вечеров и сумрачных дней? Так быстро? А может это новая, очередная ошибка из-за потери бдительности?» – мысли в голове путались, превращались в вибрирующий комок нервов, который бил по слабым места.       До тренировки оставалось несколько минут, несмотря на утренние часы, по комплексу расходился гул: тяжелые удары металла, громкие разговоры, шум работающего вентилятора, тихие стоны и глухие удары. Покинув раздевалку, осмотревшись в поисках друзей, Романофф поджала губы и сложив руки на груди отправилась к боксерскому рингу, откуда доносились самые громкие звуки. Спортивный зал выглядел хорошо, намного лучше, чем она себе его представляла. Кирпичные стены уходящие к высокому потолку, эмблема пожарной части в центре, спортивные установки для людей разных возрастов, комплекции и уровня подготовки, деревянные кубы, молоты и несколько, разбросанных по помещению, гигантских шин. Оперевшись о канвас, постукивая пальцами по мягкому настилу, зеленоглазая поморщилась, представив как у, получившего от старшего брата оплеуху, Локи, помутнело сознание. Брюнет схватился за голову и отшатнулся назад, заставляя вечно улыбчиво Тора победоносно ухмыльнуться, но ощутивший что-то неладное, пожарный быстро бросился к пострадавшему, неожиданно получая сильный удар по корпусу.       – Мы вроде договорились, что сегодня без твоих скользких трюков, братец, – кряхтя, держась за живот заявил Одинсон.       – В бою все средства хороши, – мужчина взглянул в сторону зрителя, засверкал улыбкой и посылая воздушный поцелуй, заговорил. – Здравствуй, красавица. Все не могу перестать думать о тебе после наших танцев в хэллоуинскую ночь, – от комплимента по девичьем щекам расплылся румянец, глаза хитро засияли, а губы изогнулись в наглой улыбке. Флирт с парнем, напоминавшего красотой бога, согревал лучше, чем горячий шоколад в снежную погоду.       – Как же на это реагирует твоя девушка, Локи? – голос её был низкий, влекущий.       Оглядываясь на закатившего глаза брата, Лафейсон подошел ближе, оперся о канаты и облизнув губы прошелся взглядом по фигуре знакомой:       – Узнав, что я думаю о тебе, она позавидовала и разделила все мои чувства. Не хочешь выпить кофе после тренировки?       – Как-нибудь в другой раз, красавчик, – томно ответила она, не отводя взгляд. Пожарный надул губы, развернулся и, приподнимая руки, принимая защитную стойку, сделал несколько шагов в сторону Тора, вновь вступая в бой.       Под впечатлением от мощных ударов блондина и таких же сильных ответов его оппонента, девушка не заметила тихие шаги за спиной. Мужская фигура остановилась, мягкие руки коснулись плеч и массирующими движениями начали растирать кожу. Широко улыбаясь, радуясь появлению подруги, Джеймс прислушался, замечая, как с бледно-розовых губ срывалось тихое мычание. Опустившись, откинув мешающие пряди, оголяя кожу, он приблизился к уху и прошептал:       – А как насчет кофе-брейка со мной? Конечно при условии, что мой муж ничего не узнает, – горячее дыхание пронзило шею вызывая волну мурашек. Закатив глаза, садовница повернулась, расправила руки и окунулась в объятия. Тело Баки было мягким, напоминало облачко, которое вызывало желание затонуть в нём. Крепко обнимая, автомеханик перебирал огненные волосы, вдыхая запах ванильного шампуня. – Скучал по тебе.       – И я по тебе, здоровяк, – разрывая контакт отвечает Романофф. Дружба с Барнсом всегда была для неё особенной, несмотря на их многолетнюю историю с Роджерсом, с шатеном было легче. Он всегда понимал, находил верные слова поддержки и советы, был идеальным подельником, а его медвежья хватка была теплой и успокаивающей. Джеймс любил её как родную сестру, которой у него никогда не было, а рыжеволосая воспринимала его как родственную душу, забывая об ожидаемых сексуальных подтекстах, что люди бросали им вслед, наблюдая за парой.       – Наташа! – прокричал блондин привлекая внимание. Держа в руке пару боксерских перчаток, он не спеша приближался к товарищам. – Я и не поверил Пегги, когда она написала, что ты придешь на тренировку.       – И вот я здесь! – натягивая яркую улыбку зеленоглазая делает шаг вперед и указывает на перчатки. – Надеюсь ты найдешь ещё пару для меня.       Стив Роджерс не был хвастунишкой, но в обеденные перерывы он нередко разглагольствовал о своем спортивном прошлом. Вместе с коллегами вспоминал победы, пересчитывал золотые медали и не забывал упомянуть, что лучшие колледжи страны обещали ему долларовые горы. Однажды, поспорив с детективом Коулсоном на кругленькую сумму, шериф приподнял служебный автомобиль, но сегодня, его лучшая подруга заставила засомневаться в собственных силах.       Перчатки, любезно предоставленные полицейским, оказались огромными, на несколько унций больше положенного размера, поэтому Романофф приходилось прикладывать усилия даже для того, чтобы поднять руки. После очередного столкновения с боксерской грушей кулаки загудели сильнее, зрачки расширялись, уровень злости увеличился и, смешиваясь с вспыхивающим адреналином, побуждал к более активным ударам. Наблюдавший за «легкой разминкой» друзей, шатен прыснул смехом, приглядевшись к скукоженной гримасе супруга. Отчаянно пыхтя, блондин удерживал грушу, но после каждого столкновения коренился назад, пытаясь устоять на ногах. Позабыв о советах и просьбах о коротких передышках, окутанная ненавистью девушка непрерывно лупила по снаряду.       – Всё, стоп, – будто ошпаренный, отскакивая от снаряда, потребовал замученный мужчина. Согнувшись, оперевшись на колени, он тяжело дышал привлекая встревоженные взгляды.       – Все хорошо, ископаемое? Нам ещё нужно сдать тебя в музей. – интересуется запыхавшаяся Наташа, нежно постукивая приятеля по спине.       На издевку парень лишь устало покачал головой. Выпрямившись, продолжая тяжело и часто дышать, он поинтересовался:       – К-как твои дела?       – Замечательно, – выплюнула зеленоглазая более агрессивно чем хотела, заранее проклиная каждого, кто задаст ей этот вопрос в будущем. Нервно проводя перчаткой по лбу, она злилась, когда снова и снова ей не удавалось поправить непослушную прядь, упавшую на лицо. Барнс безмолвно сделал насколько шагов навстречу, схватил подругу за плечи, демонстративно глубоко вздохнул, намекая успокоить пыл и посылая крошечную улыбку заправил волосы в наспех собранную косичку. – Почему все спрашивают об этом? Меня это бесит.       – Это ожидаемые вопросы, Нат, – пожимая плечами ответил он. – Твоя жизнь пережила бомбежку, за одни сутки тебя уволили, бросили и вишенкой на торте стало возвращение Гаморы.       – Спасибо что напомнил! – ядовито парирует садовница. – Я ведь совсем забыла об этом.       – Всегда к вашим услугам, леди, – механик несколько раз бьет её по плечу, а некогда игривые карие глаза становятся серьезными. – Хочешь поговорить об этом?       – Нет! – упрямится она, разворачивается на пятках и молниеносно приближается к незаметно качающейся груше. – Я в полном порядке по всем пунктам, спасибо за заботу. – удар, пришедшийся ровно в центр, заставляет цепи лязгнуть, а супругов переглянуться. Прижав раненую руку к груди, рыжеволосая тихо заскулила, но затем, с уст сорвался озлобленный крик. – Сука.       – Не выражайся, – тут же поправляет Стив получая в ответ свирепый, бешеный взгляд.       – Хотя бы сейчас перестань вести себя как чертова зануда, Роджерс, – огрызается она. Наблюдая, как губы товарища надуваются от легкой обиды, Наташа ощущает стремление дать себе пощечину, испытывая вину, ранив второго человека меньше чем за час. – Мы все, помимо Баки разумеется, который встречался только с тобой, знаем, что расставание такой же естественный процесс как восход солнца. Вспомни как Брок порвал с тобой во время большой перемены в присутствии больше половины учеников. Признайте, парни, у меня менее трагичная история, меня не будет обсуждать вся школа на протяжении семестра.       – О каком из расставаний ты говоришь? Когда Гамора бросила тебя и сбежала ничего не объяснив, или же когда Ван–       – Заткнись, Джеймс! – приказала она, сделав несколько быстрых шагов навстречу. Болотные глаза загораются от злости, ощущая, как слова друзей подводят её к обрыву.       – Мы встречались меньше недели, я даже не успел ему отсосать, – подходя к парочке заявляет офицер. Он хватает трясущиеся девичьи руки и медленно сдирает липучку, освобождая вспотевшие ладони из ловушки.       – Рамлоу был типичным сукиным сыном, – ворчит шатен, привлекая внимание, складывая руки на груди, он припоминает, как после того случая на большой перемене, подкараулил брюнета после уроков и, вооружившись кастетом поговорил с одноклассником по душам. – А ты любила, слишком сильно чтобы мы поверили, что ты сейчас ничего не чувствуешь.       – Твою мать, – закидывая голову простонала зеленоглазая. – Почему Джеймс вообще блять здесь?! Он ненавидит спорт, или вы решили организовать оперативную группу психологической помощи?       – Мне нравится спорт!       – Нет! – оспорили они оба в унисон.       – Ты любишь смотреть спортивные события на диване с пачкой чипсов, а не заниматься, милый, – приторно сладко говорит блондин. Повернувшись к Романофф, он прошептал. – Каждый вечер жалуется, что начал заплывать жиром.       – Роджерс! – обижено завопил Джеймс толкая мужа в плечо. – Ты говорил, что тебе нравится мой животик.       – Да, но ведь мои слова не останавливают твою ежедневную трагедию и самобичевание.       Тяжело дыша, стоя на четвереньках, Барнс склонил голову и закашлял, чувствуя, как готов выплюнуть не только свой завтрак, но и легкие вместе с ним. Узнай он раньше, что Картер будет их тренировать, а не тренироваться с ними – непременно бы нашел себе оправдание, срочное занятие в утренние часы и со спокойной душой просидел бы в автомастерской, ковыряясь в старенькой импале, которая досталась ему в наследство от отца. Не было ни единого сомнения в том, что Маргарет была потрясающим тренером для хоккейной команды, но вот для людей, чей суммарный спортивный индекс с трудом дотягивал до четверочки, она стала деспотом. Вооружившись свистком, женщина штрафовала десятком отжиманий каждого члена команды, когда кто-то из троицы, чаще всего это был Баки, игнорировал один из подходов. Беспрерывно гоняя друзей по территории спортивного комплекса, она заставляла их прыгать, бегать, приседать, подтягиваться и перетаскивать снаряды, убеждая вечно ноющего шатена, что именно так выглядит интенсивная тренировка. Только вот даже ежедневно бегающий по утрам Роджерс не мог устоять на ногах и стремился упасть на пол в коротких перерывах. Шериф старался выглядеть несокрушимо, подбадривать Джеймса и держать язык за зубами. Расскажи он супругу, что завтра им будет не легче, тот несомненно поднял бы бунт на корабле, после которого троица бы долго отжималась под суровым взглядом Пегги.       В отличие от вялых товарищей, рыжеволосая не сдавалась, требовала новых упражнений, наслаждаясь тем, как каждая мышца отзывается болью. Получая истинное удовлетворение после каждого пройденного этапа, ощущая как физическая боль заглушает душевную, она продолжала утверждать, что чувствует себя прекрасно во всех отношениях. Неожиданные крупицы слёз хлынули только когда девушка оторвалась от троицы, и направилась к рингу, где оставила бутылку воды. Сделав несколько больших глотков она шмыгнула носом, смахнула слезы с щек и, подпрыгнув, уселась на канвас, со стороны наблюдая за измученными друзьями.       Лежащий на матах автомеханик задыхался, он пронзительно стонал, осознавая, что его тело походило на набитый ватой мешок. Сидевший рядом блондин устало усмехнулся, шлепнул супруга по ягодицам и получив в ответ лишь измученный вой, развернулся к стоящей перед ним двоюродной сестре. Картер скрестила руки на груди, карие глаза не переставали преследовать девичью фигуру, наблюдая за поведением подруги с начала тренировки, дожидаясь момента, когда той надоест играть в глупые игры. С их первой встречи олимпийская чемпионка разглядела сложный, скрытный характер Наташи. Обнаружив общие черты со своим, она всегда предоставляла время, чтобы та смогла открыться, довериться и спокойно рассказать о чем болит душа. С каждым свистком, упражнением, она чувствовала как возведенные стены, прикрывающие страдающее сердце, вот-вот рухнут.       – Поверить не могу, – с тяжестью приподнимая голову заявил Джеймс. – как у неё сил хватает делать что-то ещё? – смотря на сидящую на ринге и качающую ногами садовницу, спросил мужчина. – Она буквально меньше каждого из нас вдвое.       – Это сила духа, дорогой.       – Нет, – твердо ответила Пегги, чувствуя на себе взгляды, она не спешила отрываться от огненной макушки. – Это страх, она боится дать себе почувствовать боль, зная, что не сможет пережить её спокойно. Пытается убежать от нас, от себя и эмоций, – шатенка разворачивается к стене, хватает кувалду и проходя мимо парней, тихо говорит, – Надо ей помочь.       Подняв голову, оторвавшись от рассмотрения образовавшихся мозолей на руках, Романофф заметила как подруга вооружившись молотом подходит к огромному колесу в одиночестве. Нацепив хитрую улыбку, она спрыгивает с канваса и сцепив руки за спиной направляется в сторону тренера:       – Упражнение для выживших?       – Точно, не могу позволить, чтобы кто-то вышел отсюда живым, – хмуро протянув кувалду, олимпийская чемпионка отходит на несколько шагов, указывая на колесо. – Вперед, боец.       По комплексу пронеслась пара резких звуков, будто кто-то лопнул надувной шар: тяжело дыша зеленоглазая возвела кувалду над головой и собрав последние силы с криком направила её вниз, металлическая головка отскочила от резины и вновь оказалась в девичьих руках. С кончика носа упала капля пота, щеки покраснели, рыжие пряди прилипли к лицу, ладони начали неметь, но чувствуя поднимающуюся волну чёрной ярости, она продолжила наносить гулкие удары. Со стороны мальчиков послышалось шуршание и тихое перешептывание. Баки встал на колени, сложил руки на поясе и отмахиваясь от взволнованного мужа, который намеревался остановить издевки кузины, уставился в сторону девушек, готовясь сорваться к ним в любой момент. Казалось время остановилось, в сознание Наташи впечатывались только глухие звуки ударов, впускающие в разум мысли сдаться. Картер хмыкнула, замечая, как движения становятся реже и слабее.       – Уже думаешь остановиться? – саркастично бросает она вызов, понимая, что для каждого из присутствующих в вопрос закрался двойной смысл. Ответа не последовало, стиснув зубы, садовница нанесла несколько быстрых и мощных ударов, после которых её темп вновь замедлился. – Так и думала, держи ритм! – приказала шатенка.       – Да что блять с тобой не так? – не поспевая за возлюбленной, голос школьницы срывается на крик, привлекая внимание посетителей торгового центра. Следуя за художницей по винтовой лестнице, она и предположить не могла, что выбор платья и костюма на выпускной превратятся в скандал, впрочем, в последние месяцы, для пары это стало делом привычки. – Ты ведешь себя странно! Раньше ты это списывала на стресс перед экзаменами, но даже получив результаты, ты не можешь успокоиться! Что ты скрываешь от меня?       Салдана резко останавливается, разворачивается и делает шаг вперед, приближаясь к девушке. Карие глаза темнеют, отражение Романофф в зрачках охватывает огонь, а приступ гнева лишь усиливается:       – Ты можешь перестать кричать? – шипит она. – Я ничего не скрывают от тебя, просто дай мне пространство и время.       – Пространство и время? А потом ты опять скажешь, что я совершенно не тот человек! – яростно шепчет та в ответ. – Разве ты не видишь? Я пытаюсь ради тебя, ради нас, а мне даже и слова благодарности не сказали, не сделали шаг на встречу, лишь продолжили тонуть в тайнах! Ответь мне что происходит! – приказывает Наташа на что возлюбленная лишь пыхтит, закатывает глаза и разворачиваясь делает несколько шагов вперед, пока сильная рука не хватает её за запястье. Будущая выпускница вскрикивает, рыжеволосая испуганно отпускает руку, но горькие слова продолжают литься из её уст. – А может всё дело в Квилле? Ты думаешь я не замечаю как вы мило общаетесь, переписываетесь и даже встречаетесь в свободное время? Каждый раз, когда я звоню вам домой, Небула отвечает, что ты с Питером! Да вся школа говорит об этом и смеется за моей спиной, выставляет меня идиоткой, а тебя последней шлюхой! – злость затуманивает разум, когда в голове всплывают картинки, что вечерами рисовала больная фантазия. – Трахалась с ним?!       Она опомнилась лишь после звонкого удара по щеке, склонив голову, зеленоглазая схватилась за ужаленную кожу, чувствуя, как та начинает наливаться кровью, а по шее поднимается жар. В краешках карих глаз начали образовываться слезы, школьница начала заикаясь что-то говорить, но поднятая рука брюнетки заставила её замолчать.       – Ревнивая дура! Столько слов, но ты по-прежнему такая же глупая и маленькая! Мы больше никогда не вернемся к этому разговору. – Салдана отправляется в сторону выхода не оборачиваясь на крик возлюбленной.       – Всё, не могу больше! – признается она опираясь на колени, стараясь обуздать прерывистое дыхание и стереть из памяти каждый момент прошлого, что закрался в голову.       – Врёшь! Продолжай! – приказывает Картер не обращая внимания на обеспокоенные переглядки мальчиков. – Разве это не то, чего ты хотела, Романофф?       Наверное, садовница бы отказалась, отшвырнула кувалду и осталась стоять как вкопанная, если бы не подбадривающий взгляд Джеймса, в котором не сложно было разглядеть последнюю надежду на освобождение подруги из оков, в которые она сама себя заключила, и приносящее рвущую боль новое воспоминание. Сделав шаг назад, расставив ноги шире, зеленоглазая замахивается для пары последних ударов, ощущая, как картинку перед глазами застелила мутная пелена, а обрыв слишком близко.       Несмотря на то, что Хэллоуинская ночь лишь несколько часов назад спустилась на тихий город, старенький пикап неспеша направлялся в сторону улиц, которые освещали одиноко горящие фонари. Оправдавшись отсутствием у близнецов опыта спать вне дома, женщины извинились перед огорченным Энтони Старком и отправились к дому шерифа, откуда на телефон няни уже поступило несколько звонков от взволнованных супругов, что были бессильны в борьбе против активных, переевших сахара, детей. Укутанная немного измазанной в земле курткой, дизайнерка сидела лицом к водительнице, облокотившись о дверь, сложив ноги на девичьи бедра, она закусила губу, не прекращая разглядывать красивое личико. Ощутив взгляд изумрудных глаз, в душе что-то приятно загудело и, невзирая на опустевшую дорогу, рыжеволосая остановилась, когда светофор на перекрестке загорелся красным.       – Вспоминаешь, как нас чуть не застукала твоя подруга и охранник Старка? – повернув голову, луково поглядывая в сторону шатенки интересуется девушка, улыбаясь, когда от её слов с пухлых губ срывается смешок. – Сколько разговоров бы было.       – Нет, – всё еще немного пьяная Ванда качает головой, не в силах остановить расползающуюся по щекам широкую улыбку и поднимающийся румянец. – думаю о тебе, о том, какой ты замечательный человек. Мне кажется, я немного перепила и сейчас мне сложно контролировать слова, что ежедневно рвутся из груди, поэтому, заранее извини меня.       – Всё хорошо, не сдерживайся.       – Ты великолепна, правда, я даже не преувеличиваю. Я наблюдаю за тобой, как ты общаешься с друзьями и семьей, проводишь время с Луной и мальчиками, которые без умолку говорят о тебе, и я восхищаюсь тем, как люди раскрываются рядом с тобой, получают поддержку, любовь и хорошее настроение.       – А что насчет тебя? – шепчет Романофф, скользя по потертой, кожаной обивке, приближаясь к молодой матери. – Как ты чувствуешь себя рядом со мной?       – С тобой мне всегда хорошо, я ощущаю уверенность и невидимую поддержку. Прозвучит избито и слишком громко, но ты стала моими крыльями, Наташа. Каждый день с тобой мне кажется нереальным, и я не понимаю за какие заслуги мне так повезло, – худенькие пальчики закручивают огненные пряди на затылке, изумрудные глаза блуждают по находящемуся в интимной близости лицу, а обоженные дыханием губы раскрываются. – А сейчас, – голос предательски дрожит, – я чувствую, что по всему телу прошёлся огонь.       – Я тоже, Ванда, – признается она, перед тем как нырнуть в поцелуй.       Женские уста кольнуло от нежности поцелуя, тело опалило жаром, сердце быстро забилось, а руки сами притянули любовницу ближе. Язык нагло скользнул по нижней губе, закусив и оттянув её, Романофф грубо проникла в рот, наслаждаясь пронизывающим стоном. Хватаясь за воротник жилетки, зеленоглазая притянула возлюбленную ближе, будто это было возможно, и не получив желанного, её таз неожиданно соскочил с сиденья и двинулся вверх, вжимаясь в бедро няни.       – Зеленый загорелся, – держа за подбородок, принудительно отстраняя, блаженно закатившую глаза, Наташу от себя, заявляет она.       – Вижу, – будто в пьяном бреду соглашается девушка, спешно притягивая дизайнерку за шею для нового поцелуя, до сих не понимая, как ей могли вскружить голову за такой короткий срок.       Пыхтя, она ослабляет хватку, ощущая как деревянная ручка кувалды скользит по ладони, а затем падает на пол. Колени обессилено подкашиваются и, устремляясь за молотом, садовница плюхается рядом с ним. Оперевшись трясущимися руками о колесо, склонив голову, она чувствует в горле рвоту, а на языке играет обжигающая желчь. Каждая мышца немеет, а сил противостоять накатывающей истерике почти нет, но вспоминая свое поведение в автомастерской, чувство стыда пронзает грудь, и глубоко вздыхая, девушка пытается унять волну эмоций, не позволяя себе заплакать в окружении друзей.       – Наташа, бей! – Пегги садится на корточки рядом с ней. Неугомонные приказы срываются с губ, она чувствует, что подруга совсем близко, немного, и наспех построенная плотина взорвется, обнажая истинную натуру эмоций. Закусив губу, она решается сделать отчаянный рывок вперед. – Ты же не хочешь показаться слабой? – шатенка удовлетворенно кивает, когда парочка сильных ударов кулаком приходится по натянутой, грубой резиной поверхности. – Давай! Сильнее! Отдай все свои силы!       Романофф любила, когда родители уезжали на выходные в другой город к родственникам или друзьям, а Елена оставалась с ночёвкой у школьной подруги. В такие моменты она чувствовала себя свободной и счастливой, казалось, весь мир был у её ног. Аккуратно перемешивая смесь из яиц и молока, рыжеволосая наблюдала как ломтики бекона подпрыгивают на раскаленной сковороде. С губ сорвался тихий стон, после того как смуглые руки обхватили талию, и прижимая к себе, Гамора оставила нежный поцелуй на шее.       Наблюдая как омлет заполняет дно сковородки, брюнетка вскрикнула, когда неожиданно развернувшаяся школьница рывком усадила её на прохладную поверхность кухонного гарнитура. По обнаженному, прикрытому лишь огромных размеров футболкой, телу прошлась волна мурашек, онемевшие после ночи губы дернулись, отвечая на глубокий, почти отчаянный поцелуй. Прислонившись лбом ко лбу художницы, она не стремилась открывать глаза, наслаждаясь каждым моментом этого утра.       – О чем думаешь? – тихо поинтересовалась Салдана, перебирая огненные пряди.       – Прошу у высших сил, чтобы каждое утро начиналось точно также. – оставив поцелуй на кончике носа, зеленоглазая погрузилась в горячие и родные объятия. Боже, она до безумства любит эту девушку.       Звуки ударов исчезли, казалось, подавляющая тишина заполонила всё пространство спортивного комплекса. Голубые очи Роджерса метнулись в сторону затихшей парочки, он сделал шаг вперёд, пытаясь услышать или увидеть хоть что-то, но до ушей донеслось лишь тихое постукивание вентилятора. Не долго думая, стискивая кулаки, Джеймс в страхе направился к подругам, но неожиданный девичий крик, пронзающий кирпичные стены, остановил его.       Схватившись за грудь, согнувшись пополам, Наташа зарыдала, не в силах более противостоять собственным эмоциям. Не контролируя тело, она неосознанно качалась вперед-назад, напоминая собой маятник, а её хрупкие плечи неистово сотрясались. Картер не спеша подползла к бьющейся в истерике девушке, встала перед ней на колени и втянула в сильные объятия. Прижимая голову той к груди, олимпийская чемпионка поймала ритм и начала покачиваться вместе с ней. Поглаживая спину, оставив несколько поцелуев на макушке и шепча слова поддержки, она пыталась убедить разбитую подругу, что та, погруженная в горе, осталась не одна.       – Я такая слабая, – давившись соплями и слюной, не сдерживая льющихся рекой слез, заикается рыжеволосая. – Я думала, что смогу.       – Всё хорошо, Наташа, ты не слабая, ты никогда не была слабой, – заметив как Маргарет обхватывает её лицо и оттаскивает его от груди, Романофф становится покладистой и ручной, доверяя каждому движению. В глазах мутнеет, но посмотрев в карие очи, она чувствует, как губы затряслись, а слезы хлынули ещё сильнее. Теплые пальцы прошлись по щекам, растирая падающие капли. – Слёзы никогда не сделают тебя слабой, даже наоборот... Перестань убегать от боли, пропусти её сквозь себя и прочувствуй до крупицы.       Активно кивая головой, соглашаясь, она застонала с новой силой и неразборчиво мыча, судорожно плача, впилась головой в плечи спортсменки, ощущая как руки той соединяются на спине:       – Я думала, что у нас всё может получится.       – Иногда нам суждено встретить не тех людей, малышка, – не задаваясь вопросом о ком идет речь, отвечает Пегги. – Это даёт нам опыт.       – Но она была той! – вскрикивает садовница утопая в новой волне слёз. Она крепко обнимает подругу, боясь, что если отпустит потеряется в эмоциях и не сможет вернуться обратно.       Открыв глаза в следующий раз, ей сложно осознать сколько прошло времени, нос заложен, а в полости рта пересохло, словно кто-то накормил её песком. Картер по прежнему обнимала хрупкую фигуру, не отпуская ни на секунду, понимая, как сильно рыжеволосая нуждалась в этом. Задумавшись, заметив нечто необычное, она пробежалась взглядом по спортивному залу и, не обнаружив мальчиков, заметно напряглась. Почувствовав, как тело под ним стало каменным, а уровень тревожности в воздухе приподнялся, Стив легко и непринужденно погладил подругу по рёбрам.       – Мы рядом, Таша, – тихо и ласково проговорил блондин. – Всегда и навсегда.       – Спасибо, – прошептала она, усиливая хватку. Осознав, что друзья поняли намёк и сделали тоже самое, её сердце успокоилось, а стиснутые в печальной гримасе губы расслабились. – за всё.       – Да, – через некоторое время счастливо протянул Джеймс, прерывая идиллию. – четверные обнимашки. Намного круче чем оргия, – говорит он, заставляя троицу усмехнуться.       – Когда в твоей жизни была оргия? – повернувшись в сторону супруга, поднимая бровь интересуется Стив.       – Никогда, просто у меня был эротический сон в подобном составе, – не убирая голову с плеча зеленоглазой спокойно отвечает автомеханик, слыша, как его ответ заставляет ту прыснуть смехом, а Маргарет немного возмущенно заворчать.       – Джеймс, – начинает шатенка делая шаг назад, разрывая объятия. Наташа следует её примеру, образуя для компании круг. – просто избавь меня от подробностей, извращенец.       Следующее, что происходит, заставляет Роджерса схватиться за живот и заливаться смехом. Всё-таки решивший поделиться подробностями Барнс, тут же застонал и схватился за уши, когда после первого слова, его прервал оглушительный звук свистка. Романофф расплылась в скромной, но традиционно ослепительной улыбке, чувствуя как любовь к окружавшим её людям заполняет сердце. Бегло оглядев каждого, она шумно вздыхает и потирает сопливый нос запястьем. Шумное дыхание, соединившиеся с протяжным и усталым стоном, привлекает три пары глаз.       – Простите, что испортила всё веселье своими слезами, – с досадой в голосе говорит она. – Не хотела чтобы так получилось.       – Было бы это весельем, – бурчит Баки, стараясь не смотреть в сторону спортсменки.       – Ты ничего не испортила, – переводя пристальный взгляд с кареглазого на садовницу, начинает Картер. – Даже думать об этом не смей. Сделай мне одолжение, будь более снисходительна к себе, не бойся проживать эмоции. Я не знаю человека, что после утраты или негативного испытания судьбы не проронив и слезы, с улыбкой на лице жил дальше. Всегда случается взрыв, и лучше пережить его в кругу близких людей.       – Верно. – соглашаясь с сестрой говорит Роджерс. – Мы рады, что ты выплакалась, ведь это то, что должно произойти, чтобы стало лучше и появились силы двигаться дальше. Перестань упрямиться, маленький человек, – с широкой улыбкой он тормошит рыжие волосы заставляя девушку забухтеть, игриво надуться и сложить руки на груди. – ты можешь довериться нам в любом состоянии и по любому поводу.       – Да, но если ты убьешь человека, лучше звони нам с Пегги, иначе эту зануду, – он указывает большим пальцем в сторону мужа. – схватит инфаркт, и нам придётся иметь дело с мертвым шерифом.       – Хватит называть меня занудой! Не все так плохо, – замечая как каждый из тройки сжал губы и отрицательно покачал головой, блондин шокировано коснулся груди и на выдохе спросил, – Всё так плохо?       – Отвратительно, дорогой. Иногда мне хочется подать документы на развод, но потом я вспоминаю какая ты жопа в бюрократических вопросах и всё желание пропадает, – саркастично ответил Джеймс, – Если никто больше не хочет унизить излишнюю и надоедливую педантичность моего супруга, могли бы мы уже переодеться и поехать к тёте Мелине? Она обещала вкусный обед и вишневый пирог с мороженным на десерт.       – Стоп, – Наташа приподнимает руку, а болотные глаза скачут между фигурами. – Почему я узнала об этом только сейчас?       – Ну, – заговорил Барнс почесывая затылок и перекатываясь с носка на пятку. – перед тем как прийти в зал мы получили несколько сообщений в общем чате от Елены. Она написала, что ты вела себя как последняя мудачка, находишься на грани срыва и попросила Картер не жалеть тебя и достать душу через тело. Потом пришло голосовое сообщение, где твоя мама пригласила нас на обед, в каком бы ты состоянии не была.       – Какого черта у вас есть общий чат без меня? И я не вела себя как мудачка! Ладно, возможно немного, но чат без меня?! – она возмущенно спорила. Из-за забитого носа Романофф пришлось хватать ртом воздух, напоминая миссис Пафф, её вид лишь забавлял товарищей.       – Мы твоя семья, просто признай, что от нас невозможно ничего скрыть, даже если ты сильно постараешься. Откровенно говоря, общий чат без тебя то ещё скучное говно, мы создали его из-за твоего дня рождения, Стив начал спамить туда новостями и полезными советами, и уже все думают как выйти из него, – обняв подругу за плечи, развернув её в сторону раздевалок, шатен прибавил шаг, слыша как шериф пыхтит за спиной. – А вообще, ты ведёшь себя как мудачка каждый раз, когда у тебя плохое настроение, но мы все равно любим тебя.       – И я люблю каждого из вас, – на выдохе призналась она.