***
Михаил ещё на этапе обговора нюансов, получив деньги желающих, забронировал номера в отеле «Три Мишки». Хоть и названия помещение не оправдывало, но выглядело, по словам Элисон, вполне прилично: сочетание лесного зелёного и небесного синего в дизайне, интерьер наполовину из дерева и даже чучело головы медведя, не на шутку впечатлившие Жана, которому не посчастливилось неожиданно столкнуться с ним лицом к лицу. Судя по нескончаемому диалогу девушки с «гидом», у данной парочки ещё больше общего, чем можно было предположить. Правда, остальным уже давно стало кристаллически всё равно и на медведя, и на Жана, и на Михаила с Элисон, и на всё остальное. Так как в наличии значились только двухместные номера, почти все расселились по устоявшимся парам. Только Миша и Жан вместе оказались впервые. Но никто возражений не имел или их физически не смог озвучить, так что за несколько минут компания разбрелась по комнатам. Первым вырубился Эндрю. Как будто весь день ждал возможности поспать. Джостен же был уверен, что вполне отдохнул в машине. Но только уселся парень на белоснежные простыни, как почувствовал накатившую за весь день усталость. Потому, проверив список дел на завтра и будильник, Нил тут же плюхнулся на кровать и погрузился в сон.***
На этот раз утро воистину было добрым. Свой, еле слышный, как думал Нил, будильник разбудил привычным рингтоном. Приятная боль в мышцах давала о себе знать. Видимо, именно ей парень должен быть благодарен за пробуждение не раньше звонка телефона. Оглянувшись, Джостен удивлённо подметил, что его сокомнатник тоже бодрствует. Выглядел относительно выспавшимся, что радовало: не хватало нового знакомого ещё и сна лишать. По крайней мере, прошевшей ночью кошмаров не было. Или же от усталости Нил не заметил. График новоявленных туристов был окончательно и бесповоротно забит. В девять — подъем, в одиннадцать — сдача номеров, дальше — объезд достопримечательностей города с Михаилом, а там и по магазинам, если есть нужда. На гипотетические недовольства ещё с самого начала у всех был распечатан виновник спешки — билет на обратный рейс. Время вылета — полдвенадцатого вечера. Оставалось больше половины суток на всё про всё, так что Джостен был полностью спокоен.***
Договорились собраться на ресепшне. Эндрю и Нил оказались одними из первых, не более того — их опередили Грински с Моро. Те выглядели ещё более бодрыми и свежими, будто не они вчера шастали по лесам и горам. Жан в свойственной ему манере уселся на край дивана, что ближе к выходу, в то время как Михаил вальяжно рассеялся посередке. Спустя время подошли и остальные: сначала Рене и Элисон, последняя из которых начала обговаривать с Грински график на день, «не желая тратить ни одной свободной минуты впустую»; потом подоспели Кевин, по всей видимости, подхвативший простуду и потому носящий шарф, и Аарон, впервые на памяти Джостена выглядящий в начале не как злой чёрт, желающий обматерить всех и каждого, кто связан с понятием «утро»(даже на человека стал похож, что заметно напрягло Джостена); после объявились и Эрик с Ники, что напоминал жизнерадостную сонную муху. К двенадцати часам все были готовы выдвигаться в путь.***
К тому моменту, как автобус притормозил у нужной остановки, часть коллектива прикорнула где только можно: кто успел занять место — сидя, а кто нет — стоя. Кевин, видимо, был парнем неприхотливым или чересчур уставшим, потому косплеил жирафа. Насчёт его друга, облокотившегося на задние двери маршрутки, никто сильно не удивился — ещё во время поездки до начала тропы Ники успел рассказать сказочные истории об Аароне на девятом курсе, когда тот, словно Квентин Смит, ловил по несколько микроснов за час. Но как-то пережил в подобном состоянии ещё два года. Кое-как растолкав друг друга, туристы вышли из транспорта. До первого места идти было метров триста. Но после непривычной нагрузки в предыдущие дни даже такое расстояние казалось мистическим: вроде идёшь-идёшь, а дорога всё не кончается и не кончается… Спустя время, остановившись и развернувшись к остальным, Михаил гордо представил: — А вот и сквер у вечного огня. Данный мемориал, — махнул рукой в сторону «огня» и каменных возвышений с выгравированными именами, — построен в семьдесят пятом году к тридцатилетней годовщине великой победы во Второй Мировой. Тогда же и был установлен бюст Белобородова, — жестом указал на памятник неподалеку, — дважды Героя Советского Союза, между прочим! — Интересно безумно, — зевнул Аарон. — Да ладно тебе, — пихнул локтем Дэй, — Интересно же. — Я и не про тебя говорю, книжный червь времён Наполеона, — шикнул Миньярд, — Хотя, зная тебя, ты и до него историю всех стран зазубрил. — Неужели ты любишь историю? — искренне изумился Грински, уставившись на Дэя. — Я учусь на политолога, — равнодушно ответил Кевин. — Боже. Мой, — улыбка Миши стала шире, — Наконец я нашёл человека, любящего историю… Кевин, как я тебя люблю, — уже перешёл на русский. — Что он сказал? — недоумевал Аарон. Нил решил войти в любимую в детстве роль — Страшилу, у которого вместо мозгов солома. На самом деле, сквер был неплохим. Вокруг обычные деревья, неподстригаемые и дикие, такие же птицы — сплошные голубиные стаи и воробушки, и ухоженные клумбы. Если не задумываться о том, чему посвящены мемориалы, то можно спокойно провести время. По правде говоря, Нила это и не беспокоило толком. Пока Кевин, к большому удивлению Джостена, составлял целые абзацы, отвечая такому же многословному Михаилу, остальные разбрелись по разным местам. Элисон, Ники и Рене фотографировали друг друга во всех возможных локациях. Аарон спал на скамейке неподалеку от дважды Героя Советского Союза. Жан и Эрик читали имена на мемориале. Эндрю и Нил же пристроились у «Вечного огня». Последний размышлял, стоит ли поднимать тему, теснившуюся в его и без того переполненной черепной коробке. И решился: — Твой брат всегда такой нервный? — всё также глядел на огонь. — М? — вопрос Миньярд, очевидно, услышал. — Аарон всегда был таким раздраженным, что ли? Не отвечай, если личное, не мое дело всё-таки- — Нет. Нил резко обернулся. — Нет? — Нет, — повторил Эндрю. Глаза остались прежними, но взгляд будто помутнел. Но на некоторое время. — Как давно? Миньярд с полминуты молчал. — Восемнадцать лет, наверное. — Наверное? — неверяще уставился Джостен. Эндрю пожал плечами. Оставшееся время парни наблюдали за вечным горением «Вечного огня».***
До следующего места ехать не пришлось, ведь оно было буквально за поворотом. Но будь всё так просто, Грински, видимо, не платили бы такие деньги, потому тот повёл компанию делать крюк. И всё ради того, чтобы продемонстрировать собор Богоявления, «второго старейшего здания Иркутска». После показа православного храма и комментария Аарона о том, что Россия славится только природой и светскими церквями, туристы всё же вышли к ней — к красавице Нижней Набережной. Да, и без того не жаркий климат ощущался возле воды ещё холоднее и ветреннее, вид открывался шикарный: впереди водная гладь с гаркающими белоснежными чайками, вдалеке — другой берег, а ещё дальше — горы. Непройденные маршруты и непротоптанные тропы. Романтизм Нила разделили не все. К примеру, Жан последовал за «мерзлявыми», по мнению Миши, Аароном и Кевином. Элисон в довершение фотосессии сделала пару снимков себя, местности и своей подруги, но сразу после выключения камеры поспешила удалиться. Ники от ограды к лестнице наверх затаскивал Эрик, боящийся за чуть ли не переваливающегося через перекладину Хэммика. Только Эндрю, Нил и Михаил стояли на безопасном расстоянии: один курил, другой думал, третий молча наслаждался природой.***
Когда компания дошла до следующего монумента, часть из её состава впала в ступор. — Это… Что вообще? Перед ними стояло нечто чёрное, с хвостом бобра, лапами и мордой тигра, ушами то ли рыси, то ли ещё какой зверушки. Оно держало такую же смольно-чёрную куницу. — Это, моя дорогая Элис, бабр — символ города Иркутска, Иркутской области и некоторое время Якутска. — Я не знаю, что это такое, — подытожил Ники, — Если бы я знал, что это такое… — Ничего страшного, мой милый друг. Его в мире не существует. — Чем больше ты говоришь, тем больше вопросов возникает, — подметил Эрик. — Не беспокойтесь, сейчас объясню: Иркутск основан ещё в семнадцатом веке, а герб ему придумали в середине девятнадцатого. Чтобы герб, собственно, получить, нужно его заверить у правителя. Но дело в том, что здесь писали на, так скажем, «сибирском наречии», потому некоторые слова было труднее разобрать. Иркутяне хотели тигра, но слово «тигр» перепутали со словом «бобр», потому в первый раз нарисовали бобра. Потом ошибку осознали, но решили особо не менять, оставить, так скажем, колорит. — Т-то есть, они слили вот т-такого мутанта п-по ошибке? — уточнил Жан. — Можно и так сказать, мой молчаливый друг, — кивнул Грински и продолжил: — Но это ещё не всё: в самом названии герба стоял бобр, а не бабр, целых сто девятнадцать лет с момента утверждения герба! — Всем было настолько насрать? — ухмыльнулся Аарон. — Революции как-никак, — задумчиво ответил Кевин. — Да, точно. У нас же к началу февральской и октябрьской революций тут бунты на железной дороге устраивали, — вспомнил Михаил. — Это всё очень интересно, но давайте пойдем дальше, — поторопила Элисон, успевшая со всех ракурсов запечатлеть и бабра, и улицы, и себя на фоне улицы. — А как же фо- — Уже, — цыкнула Рэйнолдс. — Да как? — ошарашенно произнес Ники, не заметивший отделившейся от группы подруги. — Тайм-менеджмент творит чудеса, — довольно улыбнулась девушка.***
К досаде Рэйнолдс, спешить было некуда — они и так практически были в нужном месте. И имя ему сто тридцатый квартал. Его можно было отличить от всех прочих, находящихся в Иркутской области — масса музеев, выставок, магазинчиков, кафе, даже отель имелся. Квартал смотрелся настолько живым, что никто, побывавший на нём, не сомневался: вот он, центр. — В этом месте начали строить дома ещё в восемнадцатом веке да так и оставили до двадцать первого. Пока в две тысячи десятом не решили отреставрировать часть домов, чтоб слишком позорно не было. По плану перестроят тридцать два, остальные — под снос… — Да тут пол-Иркутска под снос, — усмехнулся Аарон. — Хоть в чем-то я с тобой согласен, — вздохнул Грински, — но речь не об этом. Иркутск настолько исторически значим, что в 2012 году занял второе место в списке самых значимых архитектурных проектов России. Улица третьего июля так вообще вымощена природным камнем! — Это типо круто? — тихо спросил офтальмолог. — Типо да, — тем же тоном ответил будущий политолог. — Да он даже в кино появился, и не абы каком, а в «Ёлках 3»! — «Ёлках»? — Ну это, местный «Один дома»! Новогодний фильм для всей семьи, понимаете? — С каждой частью всё хуже? — предположил Эрик. — И дешевле. И вправду: бо́льшая часть домов состояла из древесины. Да, весь город был обставлен деревянными постройками, но не такими красивыми. На улицу Пискунова, по словам Миши, без слёз не взглянешь. А тут такое. С этого момента группа разделилась: Элисон и Ники пошли закупаться в магазинах, А Эрик с Рене, неожиданно для всех, решили вместе прогуляться до Нижней Набережной. Жан предпочёл просто остаться в данном районе. Остальные продолжили путь.***
Следующим экспонатом являлся некий мужчина из бронзы, снизу которого был выплавен двуглавый орёл. Подпись гласила, что памятник был посвящен Александру-третьему. — Всё верно, — одобрительно подтвердил Грински, — Поставлен был на радостях в тысяча девятьсот восьмом, с ажурной оградкой, с чугунными угловыми фонарями — в общем, красота. Но после революции было решено статую снести, а вместо неё поставить сначала рабочего как символа русской революции, потом Шелехова. — И что, поставили? — спросил Нил. — К сожалению или счастью, так ничего и не поставили. Илью Ильича не хотели ставить на место «самодержавного тирана». Да и по итогу она оказалась тупо больше пьедестала, потому её вообще в Бодайбо увезли. Статуя Шелехова же была передана кому? Министерству культуры, что перенаправила её в другой город. — А почему тогда пьедестал не снесли? — недоумевал Аарон. — Да потому что кое-что всё-таки установили — памятник покорителям Сибири. Этот шпиль простоял почти сорок лет, после чего решили вернуть Сашу на пьедестал, и с две тыщи третьего мы можем любоваться памятником правителю Российской Империи. — Серьёзно? А на кой? — Видимо, изменили мнение, — пожал плечами Михаил. — То есть, всё было впустую, — разочаровано высказался Аарон. — Что? Конечно, нет. Его не могли не снести тогда, в двадцатом, но от этого его заслуги не убавились. Он так же имел право на памятник, просто сам памятник был не так нужен людям. А теперь мы можем не искать подтекста в людях, чьи силуэты были выплавлены из бронзы, и просто наслаждаться работой мастера. — Всё равно бессмысленно, — не унимался Миньярд. Через несколько минут часть группы продолжила идти по маршруту.***
Дальше туристы вышли к деревянному мосту. Грински сказал, что то, что им нужно я находится дальше, на что Аарон засомневался в прочности «гнилых иркутских досок». Похоже, на него оказало слишком сильное впечатление строение домов на Пискунова. Перейдя мост, Михаил остановился. На немой вопрос он ответил сразу: — Пришли. — Как это «пришли»? — изогнул бровь Аарон. — А вот так, пассивный цып. Наша цель — остров Юность. Не отреагировал на прозвище, Миньярд начал озираться по сторонам. И вправду, похоже, что они находились на острове. Но зачем они сюда пришли? Уже настал день, самолёт в одиннадцать уже пускает пассажиров, а надо быть в аэропорту как минимум к девяти, а то и раньше. И ехать до него прилично, а ещё и вещи собрать… — Ребята! — прервал мыслительную деятельность парней Грински, — вы же приехали отдохнуть, так? Да тут же идеальное место! Здесь есть и баскетбольная площадка, и волейбольная, и теннисный корт, и велодорожки, и скейт-парк, и масса уличных тренажёров… К тому моменту, как Миша перечислил все плюсы данного места, Аарон, судя по взгляду и тяжёлому вздоху, пожалел, что задумался, и, схватив Кевина за руку, повёл по дороге к тренажёрам (конечно, идея пойти туда возникла у эксиста), предварительно уточнив направление у неумолкающего Грински. Эндрю и Нил же, дослушав проводника, решили пройтись кружок-другой, на что Миша с одобрительной улыбкой сказал быть тут с «парочкой такси» в четыре. Сам он пошёл к фургону с уличным фастфудом. Нил знал, что природа прекрасна. Помнил, что в городах она, конечно, есть. Но чтобы столько, и в городе, представить всё равно не мог. Да, он бывал в «зелёных городах», но каждый раз, как в горах, дивился, как человек со своей тягой к разрушению может сохранить столько прекрасного и живого. На некоторых деревьях листьев нет, на других вылупляются из почек совсем зелёненькие. Птички чирикают невпопад, всё равно напоминая своей трелью самую настоящую музыку — надо только прислушаться, чтобы услышать и насладиться ею. Оживлённый народ тоже добавлял живости, но другой — шумной, быстрой, заполняющей пространство. Но даже так с людьми было спокойнее, чем обычно. На тех же улицах Бостона было с ними душно и тесно, не говоря уже об общественном транспорте. Тут же народ вписывался в живописный пейзаж, дополнял его. Размышляя о вечном, парень не заметил, как оказался возле спуска на берег. Неподалеку стоял минифургон с едой, о которой невольно грезил желудок Джостена. И Эндрю тоже, так как он повел Нила именно к нему. Конечно, причина могла быть в пении китов в области живота последнего, но они не ели уже приличное количество времени, так что Миньярд наверняка не отказался бы от перекуса. Взяв по хотдогу с морсом, парни направились к берегу. Там плавала стая утят. Нил даже несколько раз моргнул в неверии. Кучка маленьких коричневых пушистых утят плавала за мамой-уткой, попутно поедая крошки хлеба с поверхности воды. У Джостена возникло две мысли: запечатлеть данное зрелище и быть одним из кормильцев столь прелестных созданий. Благо на его кнопочном была возможность делать фотографии, да и последних было не так много — Нил уже давно никуда не выбирался. Подобрав нужный ракурс, парень начал снимать. Но в какой-то момент остановился в приятном удивлении. Миньярд подошёл к воде, отломал кусочек булки и кинул к отбившемуся от строя утёнку. Потом ещё один — другому утёнку, и ещё. К третьему кусочку Джостен начал запечатлять и эту картину. Не заметить это было невозможно, так что Эндрю либо был слишком сосредоточен на кормёжке птиц, либо не возражал появиться в кадре. В любом случае, настроение Нила улучшилось в разы. Кажется, у него появилась любимая фотография.***
Как и было уговорено, к четырём парни собрались у моста. К пяти они уже были в отеле с остальной группой. Ники светился от мягкого белого нерпёнка, купленного в сувенирной лавке, а Элисон источала приятный аромат новых духов, по словам Рене, очень идущих девушке и отдающих жасмином (в ответ на это лицо Рэйнолдс стало ещё розовее и мягче, а взгляд потеплел). Эрик и Жан почти не говорили, но их лица показывали больше, чем слова. Все были довольны. К полдесятого группа уже была в аэропорту. До прохода в зал ожидания им оставалось всего ничего, потому Миша начал прощаться со всеми. — Рад был с вами зависнуть, ребят. Приезжайте ещё, сходим куда-нибудь! Уверен, на пике Черского вы ещё не были, — уговаривал он, пожимая руку Жану. — Зато ты был раз сто, — закатил глаза Ники, не переставая улыбаться. — Ну и что? Каждый раз как первый! Правда, Нил, — Грински посмотрел на Джостена, пожимая тому руку, — Спасибо тебе большое, что приехал. Так приятно ходить с бывалым человеком… — Взаимно, — улыбнулся Нил, пожимая руку в ответ. — Может, лучше ты к нам? — предложила Элисон, — Я не смогу приехать ещё месяца четыре, весь график забит. И если отпустят, то дня на три. — Буду стараться изо всех сил, миледи, — Михаил поцеловал Рэйнолдс руку, — А пока как время покажет. С нетерпением буду ждать ваших фотографий. — Конечно, будешь. Там столько классных получилось, не представляешь… — Ну а ты, цып, расти большой, не будь лапшой! — обратился Грински уже к Аарону. — А ты лучше ко врачам нашим не ходи — останешься минимум без глаз, — раздражённо процедил Миньярд. — За что ты так? — За всё хорошее. — В любом случае, приятно было познакомиться, — выловив руку Аарона и быстро пожав, Михаил переключился на Кевина, — Приятно знать такого выносливого спортсмена, как ты. В наше время таких не так много, поверь мне. — Рад слышать, — вежливо улыбнулся Дэй, крепко пожимая в ответ. — С вами хоть я и не слишком знаком, всё равно рад, что вы пошли. Чем больше людей за активный образ жизни, тем лучше, — обратился Грински уже к Жану и Рене. В ответ на это Жан коротко кивнул, а после вздрогнул, когда его принудили к рукопожатию, а Рене мило улыбнулась и протянула руку в ответ. — Ну что ж, парни, ни пуха ни пера! — выкрикнул Миша на прощание. — К чёрту, — ответил Нил, махнув рукой.***
За последние дни много чего было пройдено, столько же увидено и услышано. Конечно, это было прекрасно — оторваться от рутинной реальности и оказаться в новом климате и контингенте. Но всё же, было одно место, которое Нилу полюбилось не так давно. Место, о котором думал Джостен в самолёте перед тем как заснуть. «Дом, милый дом».