Я лежал, развалившись на кожаном диване и закинув ноги на подлокотник. Тот самый диван в офисе, который уже давно отмыт после «собеседования».
Босс возится с установкой новой двери в комнату допросов. Он не возражает против моего присутствия, хотя офис и закрыт на ремонт, а я нахожусь в оплачиваемом отпуске.
— Так вот, значит, достаёт эта тварь из моего же ящика тюбик с анальной смазкой. И я беру дробовик и говорю: «эй, ты ошибся, на самом деле тебе нужен тюбик с клеем. Ведь клей понадобится, когда будешь собирать ошмётки своих мозгов со стены, запихивать их обратно в остатки черепа, заклеивать его и в таком виде ползти к себе в убежище, чтобы не вылезать оттуда ещё тысячу лет».
— Насколько помню, у вас не было огнестрельного оружия в личном пользовании, — заметил босс.
— И сейчас нет. Это просто мои эротические фантазии. Но реальность оказалась от них далека… Не было у меня никакой пушки. Я мог лишь просить пощады. Он спросил, для чего я использую эту смазку, и я ответил, что для экспериментов во время свиданий с девушками.
— Полагаю, что вам снова не поверили.
— Он не повёлся и настоял на честном ответе. Тогда мне пришлось сознаться в столь постыдной вещи, что даже произносить лишний раз не хочется.
— Это ваше личное дело, я не заставляю вас что-либо…
— И я признался в том, что на самом деле просто фотографирую тюбик со смазкой на фоне своей кровати, чтобы он попадал в кадр как бы невзначай. И потом выкладываю фото на своей личной страничке, чтобы у трёх посетителей создавалась иллюзия, будто бы у меня насыщенная сексуальная жизнь. Ох, лучше бы я соврал, что при помощи этой смазки просто вставляю анальные пробки себе в жопу — и то было бы менее унизительно. Кстати, не хотите ли посетить мою личную страничку?
— Вы можете отправить ссылку мне на электронную почту, по возможности ознакомлюсь.
— Обязательно! Так вот. Он сказал, что пришёл отблагодарить меня, и что может принять любой облик по моему желанию. Я бы мог попросить его превратиться в одну из моих любимых порноактрис, и, возможно, в ту ночь сбылись бы мои самые жаркие фантазии, но… Но я был перепуган самой ситуацией. Я ничего не хотел в тот момент, и медлил с ответом. Моё промедление стало критичным.
— По крайней мере, вы остались живы, а значит, всё не так плохо.
— Всё не плохо, всё очень херово! Видя, что я ничего не могу придумать, эта тварь придумала за меня. И приняла облик Феликса. Я желал провалиться со стыда хоть в преисподнюю, лишь бы не смотреть на происходящее. В таком виде это существо стащило с меня одеяло и уселось на меня верхом. Попытки вырваться не принесли результата. Тогда я стал упрашивать, чтобы он принял своё истинное обличье. И он уточнил, правда ли я этого хочу, ведь истинное обличье вампира — разложившийся труп. Нет, такую истину я бы всё же предпочёл не наблюдать воочию.
— В каком-то смысле, внешний вид вампиров — действительно является всего лишь иллюзией, пусть и её эффект распространяется практически на всех, кто его наблюдает. Но ровно до тех пор, пока действует проклятие, удерживающее подобие жизни в умершем теле. Где-то под оболочкой, вероятно, всё ещё продолжаются процессы гниения и разложения, но их результат становится виден лишь после смерти вампира.
— Я думал, мне уже не станет более мерзко после всего пережитого. Но теперь понимаю, что надо было прихватить пакет для рвоты, когда соберусь об этом рассказывать.
— К вашим услугам в офисе есть туалет.
— Пока держусь. Так вот, мне удалось его уговорить вернуться к изначальному облику, в котором он ко мне явился. Всё-таки, более терпимый вариант. На сей раз на нём не было дурацкой косметики, и это существо могло бы казаться красивым — если бы не стрёмные клыки. Которые оно демонстрирует при любой возможности, не переставая ухмыляться, и словно считая эту деталь самой важной в своём образе. Но было и кое-что странное: естественный румянец и температура тела, нормальная для живого человека.
— Использовав возможности крови, её можно задействовать для временного оживления тела. А чтобы полностью привести организм в функционирующее состояние, словно при жизни, и при этом не ощутить сильный голод — предполагаю, что для того вашему партнёру пришлось полностью осушить как минимум двоих взрослых людей.
— Пиздец! И он мне не партнёр. Это просто какое-то недоразумение!
— И всё же, несмотря на ваше моральное состояние, попрошу подбирать более приемлемые слова.
— Ох, сложная задачка. Я чувствую желание как-то оправдаться за то, что произошло дальше. И чем-то объяснить реакцию своего организма — например, влиянием каких-то вампирских дисциплин. С другой стороны, мне хотелось бы верить, что я и сам что-то контролировал, и пусть даже я почувствовал что-то неправильное и постыдное — но это было моей настоящей реакцией.
— Вам не стоит переживать по данному поводу, — флегматичным тоном ответил собеседник, — реакция вашего организма говорит лишь о том, что у вас всё в порядке со здоровьем и, в частности, с репродуктивной составляющей.
Мне уже стало неловко, и я убрал ноги с подлокотника. А затем сел и отхлебнул немного из чашки с кофе. Босс продолжал работать, устанавливая какую-то электронику в дверь, и даже не смотрел в мою сторону, когда отвечал неизменно спокойным тоном.
«Почему его ничего не смущает? Есть ли хоть что-нибудь, что способно его удивить? Заставить оторваться от возни с этой чёртовой дверью и выронить инструменты, чтобы потом посмотреть на меня и по-человечески проявить понимание?»
Мне захотелось постараться его смутить.
— К счастью, анальная смазка предназначалась вовсе не для моей задницы. Противоестественную роль взял на себя незваный гость, а мне досталась более привычная позиция, не предполагающая вреда моему организму или унижения моему самолюбию. Тем не менее, я всё равно не имел возможности освободиться, и вскоре оставил пустые попытки. Не буду отрицать, что испытывал удовольствие, пока мне можно было — да и нужно было — просто лежать и ничего не делать. Иногда я смотрел ему в глаза, но недолго: хотелось сразу же отводить взгляд. Несмотря на то, что это существо часто улыбалось, ну и по прочим движениям можно было понять, что оно тоже получает свою порцию наслаждения — его взгляд оставался неестественно холодным. Я ожидал, что оно в итоге сделает со мной что-нибудь такое… ну, не знаю, что может сделать пресытившийся вампир со смертным ради своего развлечения? Всё, что угодно. Однако, в тот момент, после которого уже собственно ничего и не хотелось — он слез с меня и позволил ненадолго побыть в покое.
Я наблюдал за боссом, который даже бровью не повёл и продолжал копаться в своей работе.
— Вас что, вообще ничего не удивляет? Я вам только что поведал такое, о чём не стал бы сообщать даже доверенному психотерапевту. Если бы у меня был таковой. Хотя зачем тратиться на специалиста, когда вы можете послушать меня бесплатно… Но что с вами не так? Может быть, вы прожили несколько тысяч лет, и вам уже даже не смешно от проблем смертных, а просто бесконечно наплевать?
— Мой срок жизни относительно скромный, по меркам вампиров. Но моё клановое проклятие, скажем так, перенаправляет мышление из эмоциональной плоскости в исключительно рациональную.
— И что вам говорит ваша рациональность по поводу произошедшего со мной?
— Вас расчётливо использовали с конкретной целью.
— Но у меня сложилось впечатление, что… похоже, он и правда хотел меня отблагодарить, на свой манер. И главной целью посещения было желание сделать мне приятно. По крайней мере, физически. Что ему удалось.
— Это мог быть дипломатический ход.
— Зачем вампиру дипломатия с обычным смертным? У меня нет ничего полезного, что я мог бы предложить. А если бы было, то ему проще было бы отнять желаемое.
— Кое-что полезное у вас есть — вы смогли получить доверие и расположение его потомка.
— Но пусть он даже не надеется это использовать! Я хочу верить, что это просто было выражение благодарности. Может, даже у древних вампиров остаётся хоть что-то человеческое.
— Человеческого порой не остаётся даже у людей, вынужденных подстраиваться под окружающую обстановку, и чрезмерно переусердствовавших с данным вопросом. А после смерти перспективы становятся ещё менее оптимистичными. Уничтожая вампиров, мы оказываем услугу не только человечеству, но и им самим, освобождая этих созданий от мучительного существования, не имеющего надежды и устремлённого лишь во тьму. Имейте это в виду, когда захотите сделать выбор — оставить ли подобие жизни ночному существу, или же проявить милосердие.
— Я знаю по крайней мере одного вампира, который полностью доволен своей сущностью. Или выглядит таковым, зачем-то. Нет, он не покинул меня так просто, без ещё одного «подарка» на прощанье. Когда я немного пришёл в себя, он вернулся к продолжению банкета, так сказать. И на сей раз задействовал свои клыки. Когда он стал это делать, я перепугался настолько, что даже не смог закричать. И уже мысленно готовился к тому, что в жизни мне больше не придётся думать о размножении и всём сопутствующем. И ожидал ужасную боль. Но на самом деле почувствовал лишь лёгкий укол, а затем на меня нахлынуло блаженство, которое трудно описать... Тогда я наконец-то ощутил то же, что и все жертвы вампирского укуса. Удивительно, что мой первый раз случился так поздно, учитывая мою работу. А проснувшись днём, обнаружил, что всё в порядке, и от укуса нет и следа. Как нет следа от моего ночного гостя. Я так и не понял, как он пробрался в квартиру — дверной замок нетронут, окна лишь незначительно приоткрыты на проветривание. У меня даже нет убедительных доказательств, что всё это произошло наяву, а не приснилось.
— В любом случае, я бы рекомендовал вам проверить своё здоровье в медицинском учреждении. Вампиры могут переносить болезни и паразитов.
— Фу! Мерзость! Но что паразиты там жрут? Ведь им нужно живое тело и нормальная температура.
— Они питаются кровью.
— Ох, мне хочется огнемёт с белым фосфором, чтобы более не подпускать к себе эту тварь на километр.
— Ещё не факт, что вы обязательно чем-то заразились, поскольку не каждый вампир заразен. Если вас ничего не беспокоит, то, возможно, подозрения беспочвенны, однако на месте смертного я бы не пренебрегал дополнительными предосторожностями. И, гипотетически оказавшись в аналогичной ситуации, настоял бы на использовании средств защиты.
— Ну, удачи вам договориться с этим существом, если оно к вам заявится с подобными целями, — фыркнул я в раздражении.
— Тот таинственный вампир, представившийся как Лучник, уже посетил мой офис пару ночей назад. Но с другими целями.
— Какого хера он тут забыл?!
«Я думал, что этот офис — самое безопасное место. Правда, лишь в присутствии босса. Но, похоже, безопасных мест не существует...»
— Мы поговорили про перестановку сил в городе. Местные вампиры имеют привычку считаться с моей скромной организацией, и вовсе не вычёркивают её из политической жизни своего сообщества.
Мне пришла в голову идея просмотреть записи с камер наблюдения. Я подошёл к компьютеру и стал рыться в файлах. Босс не возражал, по-прежнему не отвлекаясь от работы. Найдя записи двухдневной давности, я включил быструю перемотку и нашёл интересующий эпизод.
На записи я увидел, как босс за столом заполняет бумаги. С ним о чём-то разговаривает Лучник, бродя по комнате, но разговора я не слышал — у рабочего компьютера отсутствовали колонки. В какой-то момент гость нагнулся над столом и снял очки с босса, а затем примерил их на себя. Босс, ничуть не меняясь в лице, требовательно протянул руку, явно предлагая вернуть очки обратно, со своей обычной вежливостью. Но его посетитель не спешил этого делать, и подошёл к часам, висевшим на стене, чтобы полюбоваться на своё отражение в циферблате.
Тут с записью что-то случилось. Изображение остановилось, и я стал водить курсором по экрану, предполагая, что видеоплеер завис. Но, как оказалось, запись продолжала воспроизводиться. Блики из окон замерли, словно на стоп-кадре, и даже остановилось время на часах, в отражение на которых смотрел гость. В полностью неподвижном кадре босс вдруг поднялся из-за стола, подошёл к своевольному посетителю, как ни в чём не бывало снял с него очки и надел их себе обратно, после чего вернулся за стол. Время в кадре продолжилось с нормальной скоростью, а изумлённое выражение вампира, неожиданно оказавшегося без очков, было бесценно.
Я пересмотрел запись ещё пару раз, чтобы это уложилось в моей голове. А затем — возмущению моему не было предела.
— То есть, у вас есть способность, позволяющая остановить время, и делать что угодно с кем угодно. Вы могли прикончить эту тварь, и одним действием решить множество проблем!
— Во-первых, с упомянутой дисциплиной есть свои сложности и риски, и её применение ограничено. Во-вторых, я не заинтересован в уничтожении данного вампира. Некоторые его действия в городе совпадают с моими интересами: в частности, в последнее время у меня возникли некоторые разногласия с Камарильей, которая стала затруднять функционирование моей организации. Я не возражаю, если эта секта потеряет часть своего влияния, и таким образом перестанет создавать препятствия.
— Вы хотите, чтобы в городе воцарился Шабаш?! Разве вы не видите, что происходит из-за его действий? Ночью улицы пустеют, становится больше преступлений, исчезновений людей!
— Я не занимаюсь вампирской политикой, и меня не интересует, какая секта контролирует город. С моей точки зрения, они все примерно одинаковые, и важно лишь то, чтобы мне не мешали работать.
— Но вы же должны бороться с ними со всеми!
— Сражаться с вампирами — достаточно непростая деятельность, и многие вещи нельзя реализовать прямым и очевидным путём. Нужно проявлять гибкость и в отдельных моментах демонстрировать договороспособность. Если без разумного подхода бросаться на каждого увиденного вампира, то организация просуществует совсем недолго и не сумеет даже приблизиться к выполнению своей миссии.
— Играйте в вашу дипломатию сколько хотите, но может, вы будете в неё играть с другими, менее опасными вампирами? Неужели вы не понимаете, что от этой твари может быть огромное количество проблем, помимо уже созданных?!
— На данный момент польза перевешивает проблемы. Если когда-нибудь ситуация изменится, то я пересмотрю свою оценку.
— Только будет уже поздно. А я не хочу сидеть и ждать, какую ещё выходку устроит это существо! Мне нужно хоть что-то, что можно противопоставить ночной угрозе. И я прошу вас дать мне Становление.
— Извините, но я никому не даю Становление. Увеличение количества вампиров противоречит моей миссии.
— Зато бездействие вместо уменьшения их количества — никак не противоречит, да. Ну конечно же, «всё сложно и не так однозначно», — со злостью передразнил я.
— Так и есть. Всё сложно и не так однозначно. Как и практически всё в нашей жизни, — философски заметил босс.
«Это самый бесполезный охотник на вампиров, которого я встречал в своей жизни. Но с ним забавно поболтать. Может, хотя бы удастся стрясти полезную информацию? С паршивой овцы хоть шерсти клок...»
— Что вы знаете про этого вампира?
— Довольно мало. Он скрывает данные о себе, и по большей части я имею лишь неподтверждённые предположения.
— Ну, хоть чем-то поделитесь.
— Вероятно, он принадлежит к организации внутри Шабаша, известной как «Чёрная Рука». Не рекомендую вам пытаться разузнавать подробности про эту организацию. Про поколение сказать затрудняюсь, но вы, как смертный, едва ли заметите разницу между условным шестым и десятым поколением, если вам хватит безрассудства ввязаться в открытое сражение. В обоих случаях с вами справятся легко и быстро. По возрасту тоже приличный разброс — может быть и пятьсот, и тысяча лет. Вампиры, которые тянутся ко всему новому и неизведанному, могут казаться гораздо более молодыми, чем являются на самом деле. Но некоторые привычки и особенности менталитета всё же дают примерные подсказки. Происхождение — судя по акценту, предположу, что с Туманного Альбиона. Принадлежность по крови — клан Розы, чьи представители отличаются чувственностью и красотой, и наиболее близки к смертным, в сравнении с прочими кланами. И, скорее всего, некая линия крови.
— Что за линия крови?
— Бывает, что личные особенности некоторых вампиров передаются потомкам через Становление и закрепляются в этой условной «династии». Такое явление может происходить как само по себе, так и быть результатом намеренного воздействия.
Пока он говорил, я тем временем попытался отправить записи с камеры наблюдения к себе на почту, чтобы прослушать разговор у себя на компьютере. Но файлы оказались защищены от копирования, и мне не удалось прикрепить их к письму.
«Хитрая сволочь… Да проще сюда колонки притащить, когда босса не будет в офисе. Хотя, он может появиться в любой момент, и за попытку стащить инфу мне может прилететь уже всерьёз».
— Ничего столь интересного для вас в том разговоре не было, могу вас заверить, — сказал босс, заметив на мониторе сообщение об ошибке копирования.
— Да я вовсе и не собирался вас подслушивать. Мне просто хотелось сохранить к себе тот кадр, где ваш посетитель примеряет ваши очки. Ему идёт, кстати.
— В целях безопасности с данного компьютера нельзя копировать информацию никуда, кроме как на устройства со специальным доступом. Если вам нравится вид вашего партнёра в очках, то в следующий раз просто попросите его их надеть.
— Я тут изливаю душу не для того, чтобы вы меня потом подъёбывали!
— А для чего же ещё?
— Мне хочется высказываться кому-нибудь, но так, чтобы не ходить к специалисту и не платить деньги, и при этом получать полное внимание к своей проблеме и уважительное обращение с уровнем этики, как у профессионального психотерапевта.
Услышав, как это звучит, я почти сразу добавил:
— Ладно, подъёбывайте сколько хотите. Ой, извините. Я имел в виду, что вы можете подшучивать, если это помогает вам терпеть мои разглагольствования.
— Не беспокойтесь на сей счёт, меня ничуть не утруждают ваши речи на фоне моей работы.
— А что насчёт данных про вас? Чем вы занимались до Становления?
— В моём управлении была компания, специализирующаяся на производстве аппаратного и программного обеспечения, как раз в те времена, когда стали появляться первые персональные компьютеры, которым не требовалось помещение размером с этот кабинет. Я лично занимался программированием, несмотря на то, что большая часть времени уходила на менеджмент организации. Но постепенно всё больше моего внимания переключалось на разработку программного обеспечения, и всё меньше времени оставалось на управление. Я предпочёл оставить управляющую должность, ведь работал над более важным делом — исследовал теорию цифрового бессмертия и искал пути его реализации.
— Цифровое бессмертие? Разве это возможно? — удивился я.
— Теоретически, если сохранить все знания и воспоминания человека, и воспроизвести принцип его мышления через сложные программные алгоритмы, могла бы появиться цифровая копия личности. Я предполагал, что если существует возможность записать любые данные в двоичном коде, чем бы ни были эти данные: хоть звуком, хоть изображением, хоть программой, выполняющей определённые действия — значит, люди тоже могут предстать в виде двоичного кода, ведь мы тоже состоим из информации, которая записана, к примеру, в ДНК.
— Звучит сомнительно. Ну вот, допустим, даже обойдём мы технические ограничения и создадим полную копию моей личности, которая будет жить в компе. Но мне-то с того какой толк? Моё исходное сознание останется в моём теле и с ним же умрёт. А есть там где-то моя копия или нет — мне уже будет как-то всё равно.
— Зато эта копия со всеми знаниями сможет стать по-настоящему бессмертной, при этом будучи осознающей себя личностью.
— Чего ради стараться, если весь выигрыш достанется кому-то другому?
— Ради идеи улучшения мира для людей. Однако, моя идея была заблуждением. Моя деятельность привлекла внимание вампира, который решил дать мне больше времени и возможностей для реализации теории. И после Становления я понял, что ошибался всё это время. Бессмертие существует только как проклятие и наказание. Люди не должны ему подвергаться — они должны жить своим естественным образом, потому что на свете не существует ничего, что было бы лучше и радостнее, чем обыкновенная смертная жизнь. Я уничтожил все свои заметки и данные по разработке, и с тех более никогда не занимался этим направлением. В определённый момент все столкнутся со смертью, и так и должно быть, потому что это правильно и милосердно для человеческой натуры. Если же после смерти восстаёт нечто, похожее на этого умершего человека — оно обречено приносить страдания себе и другим. Оно уже никогда не будет той личностью, какой было при жизни. Лучшее, что возможно сделать — постараться, чтобы как можно меньше людей подверглось этому извращённому издевательству над своей природой. А в идеале — чтобы проклятие и его носители исчезли с лица Земли.
***
— Мне стыдно за своего Сира, — со злостью отреагировал офицер, услышав о произошедшем, — если бы можно было избавиться от его крови, полностью выпустив её из своих вен, я бы так и поступил. Но это бесполезно, проклятие сидит глубже. И не выжигается ничем, кроме солнца.
— Кровь ничего не значит и ни к чему не обязывает, — возразил я, — да и вообще, в целом это было не так плохо, и я отделался лишь испугом. Но беспокоит другое. У меня нет защиты от вампиров, ко мне в дом можно зайти так просто и делать всё, что заблагорассудится. Для начала со мной просто поиграют, а потом, заскучав, откусят половину черепа. Хуже всего то, что я даже в теории не знаю, как обезопасить дом. Чеснок, кресты, святая вода — всё хуйня. Железные тяжёлые двери — всё равно что их отсутствие. Сигнализация — ну, проснусь я, а дальше что делать, когда мёртвая тварь уже сидит на мне и не даёт пошевелиться?
— У смертных нет защиты от такого. Только другие вампиры могут принять адекватные оборонительные меры.
— Поэтому я и пришёл к тебе. После этого события я старался спать только днём, а ночью держаться поблизости от босса. Хоть он и тот ещё засранец, но, по крайней мере, в его присутствии безопасно, и он умеет ставить на место эту тварь. Но я не могу жить в офисе. Мне надо переночевать у тебя дома.
Вампир с растерянностью огляделся.
— Но у меня ничего не готово для проживания смертного человека. Нет еды, нет питьевой воды. Не знаю, работает ли туалет.
— У меня есть с собой бутылка воды. Мне надо просто где-то поспать и пережить ночь, а днём я уже соображу, что дальше.
— Конечно, ты можешь остаться. Но насчёт безопасности… Я ничего не смогу сделать против Сира.
— И всё равно я лучше буду здесь, чем снова останусь ночью один в своей квартире.
— Понимаю. Тогда сегодня займусь чтением. Спальня там, — он указал в сторону комнаты, а сам разложил журнал на обеденном столе.
— Я не хочу спать в дальней комнате. Мне и тут на диване хорошо. И можно ли включить свет над столом?
— Как хочешь. Не мешает ли свет? Я могу читать и в темноте.
— Нет, не мешает. Пусть будет светло.
Вампир не возражал против моих причуд. Я принёс одеяло из спальни и обустроился на диване, отвернувшись так, чтобы свет не раздражал глаза. Свет успокаивал, как и шуршание перелистываемых страниц журнала.
— Почитай мне вслух что-нибудь. Неважно, что.
— Список тактико-технических характеристик ручного пулемёта — подойдёт?
— А хотя, не надо. Это всё равно что в детстве смотреть на витрину с пирожными, и облизываться, не имея возможности купить.
— Ну ты ведь знаешь, что пулемёт не особо поможет.
— И всё равно не отказался бы сначала проверить на практике, а потом уже утверждать. В любом случае, хотя бы возможность самозащиты, пусть даже заведомо неэффективной — это лучше, чем ничего.
— Это неправильно, что смертные ничем не могут защититься из-за своего неведения, — вдруг задумался собеседник, — то, что вампиры прячутся, создаёт трудности обеим сторонам. Если бы только они могли заключить мир… Вампиры могли бы быть полезны во множестве сфер. А люди могли бы добровольно отдавать им кровь за деньги. И помочь встроиться в своё общество, позволив ночной график работы. И чтобы на вампиров тоже распространялись законы, за исполнением которых следили бы наиболее сильные представители. Тогда больше не понадобилось бы Молчание крови…
— Ты хотел сказать — Маскарад?
— Да. И не было бы никаких нападений в тёмных переулках, не было бы стремления укреплять своё жильё и думать о вооружении. Насколько жизнь могла бы стать легче для всех…
— Я думаю, что хуй там. Люди, узнав про вампиров, тотчас же вооружились бы факелами, кольями и автоматами, и пошли бы рубить всех, кто похож на вампира.
— Но если даже охотник решил сохранить мне жизнь, то может, не всё так безнадёжно?
— Всё безнадёжно настолько, что проще найти человечность в вампирах, чем в людях. Люди как раз заслужили своё положение — быть беспомощной едой. Они не хотят мира, они хотят уничтожать всё, что кажется им не таким, как надо. Ну так и пусть получают в ответ.
— А чем вампиры лучше?
— Кто знает, может, они и правда более высокая ступень эволюции. Любой вампир, даже со странными помыслами и взглядами, выглядит благороднее, чем вечно озлобленные люди, чья злость складывается из страха, из осознания собственной ничтожности, слабости своего тела и краткости своего срока жизни. Я бы хотел быть вампиром. Отчасти, я даже восхищаюсь этими созданиями. Где-то в глубине души, мне приятно чувствовать себя главнее и сильнее во время допроса. Приятно отбирать их бессмертие. Это даёт ощущение, что я восстанавливаю справедливость.
— Ты можешь стать благороднее и выше этого, не превращаясь в вампира. И уже стал, когда отказался меня убивать, несмотря на соблазны.
— Мне просто захотелось сохранить в этом мире хоть кого-то, кто меня не бесит.
Вокруг было так тихо. И спокойно. Несмотря на непростую для себя тематику, которую я сам же и поднял — я скорее чувствовал спокойствие в этой обстановке. И доверие к собеседнику. И зачем я только перевёл разговор в столь напряжённую сторону? Надо было ловить момент и поговорить о чём-то хорошем. Или хотя бы нейтральном, если уж хорошие мыли не лезут в голову в последнее время.
— Я решил завязать с зависимостью. Больше не буду пить кровь вампиров. По крайней мере, добровольно. На один повод меньше для охоты, но остаются ещё и другие поводы.
— Это хорошие новости! Я верю, что ты сумеешь удержаться.
— Мне бы столько уверенности. Ну, если что, оттащишь меня от распотрошённой и полуосушенной тушки вампира. Шучу, конечно. Если дело дойдёт до такого, то меня уже не оттащишь.
«Если кто-то считал, что я безвольный и не могу себя контролировать, то теперь докажу обратное».
Как-то слишком спокойно. Нет даже намёка, что что-то может помешать окружающей безмятежности этой ночи. Но это действительно затишье. Затишье перед чем-то…
— Было странно узнать, что вампиры кончают кровью, — продолжил я делиться впечатлениями, нарушив тишину, — вроде бы, это логично, ведь большинство жидкостей в организме после Становления заменяются кровью. Но я как-то не думал об этом раньше.
Я услышал звук падения журнала на пол.
— Ладно, всё, прекращаю выкладывать подробности.
— Да ничего. Меня это тоже удивило в своё время. Когда восстаёшь из мёртвых, то первым же делом хочется вернуться к смертным удовольствиям. Не ради приятных ощущений. А из отчаянного и болезненного стремления уцепиться хоть за что-то, связанное с жизнью. Но получаешь лишь слабые отголоски того, что было раньше. И кровь на руках.
— Ну, невелика проблема, можно и потерпеть в обмен на всего лишь вечную молодость, доступ к могущественным вампирским дисциплинам и власть над смертными.
Вскоре мной завладел сон, и я позволил себе хорошо выспаться в относительно безопасной обстановке…
***
Когда я проснулся, свет ещё горел. По-прежнему было слышно звук перелистываемых страниц.
«И не надоедает ему часами сидеть за чтением?»
Я повернулся, и…
«Нет, нет, это какой-то дурной сон, это не может быть правдой, ну сколько можно?!»
Тварь сидела за столом и листала журнал, оторвавшись от своего занятия при виде моего пробуждения.
— Где Феликс? Что ты с ним сделал?!
— О, не беспокойся. Он сейчас не может выполнять задачу по охране твоего сна, посему я временно заменяю его на этой ответственной должности. Как видишь, у меня получается вполне успешно — никто не потревожил твой отдых, — с гордостью доложил вампир.
— Что тебе надо?! — срываясь на нервный крик, я вскочил с дивана.
— Я здесь, чтобы передать приглашение для тебя. Ты можешь его не принимать, дело твоё. Однако, в том мероприятии поучаствует твой друг, и, полагаю, что тебе будет небезынтересно…
— Что за мероприятие? Куда идти? — прервал я его.
— Два слова: «бункер» и «кино».
Он лёгким движением поднялся из стола и прошел к зеркалу у входной двери. Затем, достав из кармана помаду, нарисовал на зеркале какие-то числа.
— Это координаты локации. Будь там следующей ночью.
— Скажи хотя бы, он в порядке?
— Да. Но будет ли завтра то же самое — зависит от него.
В придачу к координатам, вампир дорисовал сердечко.
— Есть версия, что в античности этот символ означал не сердце, а головку члена — с обратной стороны, которая становится видна при возбуждении. Но для большей схожести символ нужно перевернуть и добавить пару штрихов…
Пока он поправлял нарисованное, мне хотелось его убить.
— Надеюсь, что и сдохнешь ты тоже с членом в глотке!
— И тебе успехов, а также приятного дня, — улыбнувшись, он элегантно поклонился и покинул квартиру.
До рассвета оставалось уже немного. Я принялся переписывать координаты к себе на телефон, и ещё перепроверил несколько раз, чтобы не допустить опечаток.
«Надеюсь, он тоже нигде не ошибся, хоть и записывал только по памяти. Может, у вампиров со временем становится фотографическая память?»
Ещё и сфотографировав на камеру в телефоне, хоть и в посредственном качестве, я подумал, что после мероприятия неплохо было бы выкинуть зеркало с этими художествами и сжечь его.
Перед уходом я мечтательно поглазел на пушки. Так хотелось взять их с собой, но без разрешения владельца я не мог этого сделать.
Я не понимал по туманным намёкам, что же будет на том «мероприятии», но интуиция подсказывала, что древний вампир задумал нечто более зловещее, чем то, что я видел раньше. Или — чем
всё, что я видел раньше.
Найдя ключ от квартиры, я вышел и запер дверь. Предстояло выяснять, куда ведут координаты, и готовиться к неизвестности.
