Охотник на вампиров

Я ликовал от своей первой настоящей победы. Необычайно окрылённый от открывшихся возможностей, я видел весь мир как на ладони перед собой. Можно ехать куда угодно, начать всё с чистого листа, жить в полной свободе… Но дорога в ночи всё продолжалась и продолжалась. Её монотонность постепенно свела на нет моё воодушевление. Я уже успел рассказать своему спутнику о том, что произошло рядом с дверью бункера, и теперь со скукой смотрел на дорогу. — А как же мой Сир? — спросил вампир, вероятно имея в виду возможность преследования. — Ебал я твоего Сира. Хм, вслух это звучит грубее, чем я представлял в голове. Без обид, если что. Но это правда. Хотя, на самом деле, всё было сложно и не так однозначно. Надеюсь, что впереди меня ждут спокойные ночи, когда ко мне не будет являться этот суккуб. — Он просто отпустил нас, или же это твои силы… или Вестники помешали ему? — Моя сила сработала как нечто, что может оттолкнуть врага. Если честно, я сомневаюсь, что она нанесла какой-то ущерб. Дальше всё сделала гравитация. Ну и эффект неожиданности тоже помог. Я уверен, что тварь практически не пострадала. Это его излюбленный метод — прикинуться раненым или слабым, чтобы усыпить бдительность и приманить жертву. Но я на такое уже не ведусь. Хоть и не исключаю, что ему действительно стало слегка херово после падения с лестницы. На ощупь, не отводя взгляд от дороги, я полез в сумку за телефоном. — Надо позвонить боссу и уведомить обо всём. Кстати, пока я сидел в подвале перед экранами и слушал бесконечный трёп двух шабашитов, каждую секунду своей жизни сожалея, что не родился глухим — то узнал, что местный Шабаш боится босса. К нему отправляли группу вампиров, но никто не вернулся. Наверное, в офисе кто-то из них сказал слово «хуй». Светлая память беднягам. Я набрал номер, и, придерживая телефон плечом, стал выкладывать боссу про всё, что увидел в бункере и в его окрестностях. Тот выслушал со своим неизменным спокойствием и задал лишь один вопрос: — Скажите пожалуйста, всё ли хорошо с Мэри? — Ну, она выглядела недовольной, но вроде всё нормально. Она дважды отказалась выполнять прямой приказ, и ей за это ничего не было. С ней общались вежливо, и даже епископ ни разу не раскрыл пасть в её сторону. А вы её знаете? Она вампир или человек? — Когда-то Мэри работала в моей организации, — сообщил босс, — в другом филиале. Но с тех пор, как в городе появилась опасная угроза, мне пришлось принять непростое решение. Я посчитал, что моя лучшая сотрудница окажется в большей безопасности, если будет приносить пользу нашему врагу. Поэтому на переговорах я передал её новому начальству, в обмен на то, что мою организацию не станут слишком беспокоить различными претензиями и попытками диверсии. Я не верил своим ушам. — Что? Вы просто отдали человека, словно скот, другому «владельцу»? Да вы ничем не лучше других вампиров, которые смотрят на людей, как на еду или как на разменный товар! — В мои задачи не входит быть лучше других вампиров. Мои цели иные, и вам про них известно. Что до Мэри, то я настоятельно попросил, чтобы ей не было причинено никакого вреда. — Охренеть, вы фактически продали её в рабство к извращённой полумёртвой твари! Вы хоть представляете себе, что это за существо, чем оно занимается и что может сделать с вашей сотрудницей, которой вы якобы желаете безопасности?! — Самое безопасное место — под носом у врага, и разве это не так? — спокойно спросил босс, — вы же сами видели, что ей там ничего не угрожает. — Да вы бы и меня с такой же лёгкостью продали в рабство какому-нибудь вампиру, не моргнув и глазом! А потом с этой лицемерной заботой спрашивали бы, «всё ли у меня хорошо». Вы — ещё хуже, чем шабашиты! — Не беспокойтесь, вас бы я никому не передал. Для подобного обмена подходят только те сотрудники, которые представляют ценность. Я подразумеваю хорошее владение полезными навыками и знаниями, которые могут пригодиться другой стороне. — Я бы мог пригодиться другой стороне! — возмущённо принялся спорить я, — вампирам наверняка было бы интересно изучить мои способности. И я могу больше, чем вы думаете! — Ваш торг бесполезен, я всё равно не собираюсь вас передавать кому-либо. Ведь вы решили покинуть город, как я понимаю. — И покинуть вашу организацию! Я увольняюсь. С меня достаточно такого начальства. Сначала вы чуть не скормили меня вампиру, потом положили хуй на гибель сотрудника… и запрещали мне говорить слово «хуй» в офисе! А теперь я свободен от всей этой хуйни и могу сказать, чтобы всё шло на хуй! И вы тоже, босс, идите на хуй! — Принимаю к сведению ваше устное заявление об увольнении. Я перечислю зарплату на вашу карту через несколько… — монотонно говорил собеседник, но тут я вспомнил кое что-то и прервал его. — Подождите, а не могли бы вы разузнать что-то о той линии крови и о дисциплине, которая в их собственности? — Хорошо, я попробую связаться с некоторыми контактами, предположительно владеющими сведениями о том, где можно начать поиски информации. И уведомлю вас, если мне удастся что-нибудь найти. — Ну, наверное спасибо, да, — смущённо ответил я и попрощался. Убрав телефон, я продолжил смотреть на эту бесконечную дорогу в ночи. — Почему ты не спросил его про Вестников? — заговорил офицер. — Да как-то забыл. Я был занят посыланием босса на хуй. Как же это приятно, если честно. Думаю, Вестники ещё выйдут на связь, и потому важнее было разузнать про твою родословную. — Может, лучше про неё не знать?.. — Нет-нет, про самую стрёмную херню надо разузнавать в первую очередь и во всех возможных подробностях. Поэтому ждём, какой жути накопает босс про твоих вампирских предков. Может, Сир твоего Сира мог обращать в мертвецов целые города, затапливая улицы потоками крови, в которых плавает бесформенная плоть. А может быть, это умеет и твой Сир, просто не хочет так делать. — Я не хочу об этом думать. — Но об этом надо думать! Нужно быть готовым к такому, хотя бы мысленно. — Прошу, не сейчас! Я решил умерить пыл, согласившись, что стоит поменьше давить на своего спутника в ближайшее время. Но некоторые мысли не давали мне покоя. Мне хотелось понять кое-какие вещи, чтобы в дальнейшем более не возвращаться к этим вопросам. — Твой Сир рассказал о том, что происходило той ночью перед Становлением. Я имею в виду скотское поведение твоих подчинённых. — Почему он не мог просто держать рот закрытым… — Ну ты же знаешь, его рот можно закрыть только чьим-нибудь хуем. Но не суть, я вот что хотел спросить: почему ты не захотел наказывать своего обидчика, когда имел на то возможность и полное моральное право? — У меня не было желания. Я просто не чувствовал никакого зла к нему. — Как это возможно? Он подверг тебя унижениям, причинил боль и оставил мучительно умирать. Мне хватило бы одной десятой доли от содеянного, чтобы я захотел вынести мозги этому ублюдку смачным выстрелом. — Не всё так просто, — стал объяснять офицер, — я был обязан отвечать за жизнь этого человека и других его соратников. Они по-настоящему много значили для меня. Последний выживший из них действовал... словно бы от лица моей совести. Я считал, что он был прав, когда вершил наказание. И всё-таки, видеть живым хотя бы одного из своих солдат — было единственным утешением после моей смерти. Я остановил машину. — Мне надо немного подумать. Над всем. Из сумки я извлёк бутылку с водой и принялся жадно пить, только сейчас поняв, насколько долго был без воды и еды. И без туалета. С сомнением поглядев на тёмный лес по бокам от дороги, я открыл дверь. — Отойду поссать. Но, вопреки своим словам, отходить от машины я не стал. Лишь зашёл со стороны обочины, оставив фары включенными. Всматриваясь во тьму леса, я думал, что лучше бы вообще не делал и шагу от двери, а справлял нужду прямо на дороге — ведь других машин нет. Но уже было поздно менять позицию. Вдруг я понял, что действительно не встретил на дороге ни единой машины с тех пор, как сбежал из бункера. — Что-то не так, — сказал я, повернувшись к окну машины и обратившись к вампиру, — у меня такое ощущение, как будто реальность… как бы... немного поломалась. С того момента, как я зашёл в бункер. Или когда покинул его… Не знаю. — Как открыть дверь? — вместо ответа спросил тот. — В смысле? Ах да, там на уровне коленей ручка в двери. Надо за неё потянуть. Вампир открыл дверь и тоже вышел из машины. — Вероятно, это побочный эффект от тех сил, которые ты получил, — предположил он, — ещё тебе пришлось многое пережить. Для разума тяжело вынести столько событий. Ты спустился в бункер с мертвецами и с ядом в воздухе. Ради того, чтобы не оставлять меня там. Я не знаю, как выразить свою благодарность за твоё неравнодушие… — Ну, можешь поцеловать, — пошутил я, но, к моему удивлению, он исполнил это предложение и одарил меня сдержанным поцелуем в щёку. Я отшатнулся от неожиданности и от того, как это ощущалось. «Но я ведь просто еда, с его точки зрения», — закралась ко мне неприятная мысль, — «вампирам даже не важен пол жертвы. Мы просто сосуды с кровью. Он может думать и говорить что угодно, и верить в это, но он чувствует мою кровь. Ему было легко целоваться с той незнакомой женщиной в бункере — как и со мной. Так же легко и приятно, как хищнику лизнуть открытую рану с мясом у своей добычи...» Я сделал ещё шаг назад. «И теперь я наедине с вампиром, который может превращать живых людей в мёртвую плоть, бродящую на гниющих костях. На что я рассчитываю? От чего я хочу его спасти? Это всё кажется таким абсурдным сейчас...» — Прости, если я сделал что-то не так, — смутился он. — Твоей вины нет. Это всё я. Я чувствую себя лицемерным. — О чём ты? — Я старался вести себя так, как будто ты смертный. Делать вид, что в тебе существует только человеческая сторона, и что проклятие — нечто вроде досадной неприятности, словно болезнь. Но на самом деле я боюсь того, чем ты являешься. И не могу уйти от мысли, что проклятие всё-таки... хм, влияет гораздо сильнее, чем хотелось бы. Он помолчал немного, а затем ответил: — Ты прав в своих мыслях. С чего бы мне требовать особенного отношения, если я такой же вампир, как и все? Я пью кровь, прячусь от солнца, моё тело мертво. И я не имею права заверять, что не нужно меня бояться — мой вид существует за счёт принесения вреда людям. — Считай, что особенное отношение — это аванс, — вдруг оптимистично заявил я, — есть намёки, что избавиться от проклятия всё-таки можно. А значит, осталось лишь искать способ. Отправляемся дальше, запрыгивай в тачку. — Подожди немного. Мне надо прийти в себя. Вампир отошёл от машины, глядя куда-то в темноту. — Что такое? — Бункер до сих пор у меня перед глазами. И то, как я превращаю этих людей в мертвецов… Зачем я это сделал? Почему не выбрал другой способ? Я ведь даже не знаю весь принцип работы этой дисциплины. Вдруг их душа и разум остаются заперты в разлагающемся трупе? — Неважно, они это заслужили, — я подошёл к нему, — там сидел в основном всякий сброд. Кроме той проститутки. Но на этих словах ему стало ещё хуже, и я затащил нервничающего вампира в машину, на заднее сиденье. Он более не мог сдерживаться и дал волю слезам. Я решил помолчать и просто дать выплеснуть эмоции, лишь утешительно приобняв своего друга. Пока он предавался рыданиям у меня на груди, я чувствовал угрызения совести. «В каком-то смысле, получается, я поощряю его страдания от добродетели. Может, для него самого и правда было бы лучше уподобиться прочим вампирам, которые получают удовольствие от собственных пороков? Я пытаюсь сохранить в этом мире что-то хорошее, но теперь это кажется мне эгоистичным. Если задуматься, я делаю это скорее для себя, чем для него. Хотелось бы мне защитить своего друга от бесконечного зла, что никак не желает оставить его в покое. Но ведь я понимаю, что это невозможно. Его несчастья прекратятся лишь тогда, когда он отринет всё, за что цеплялся». — Нельзя сдаваться сейчас, — сказал я вслух, — надо потерпеть ещё немного. «Легко мне говорить, я не сидел в том бункере всё это время. Всё же мне выпали более простые испытания, чем ему. Если когда-то я завидовал вампирским способностям и был бы не прочь поменяться с ним, то теперь я бы точно не хотел такой судьбы». Через некоторое время, когда офицер более-менее успокоился, я оставил его отдыхать на заднем сиденье и накрыл своей курткой, а сам вернулся за руль. Дорога продолжилась, и вместе с тем вернулось ощущение, что что-то не так. «Здесь не должно быть столько леса. Я давно не ездил за город, но точно помню, что в округе полно полей, холмов, открытых пространств… Почему я не вижу ничего, кроме сраных деревьев?» Я обратил внимание, что также не видел ни одного дорожного знака и указателя. — Тут происходит какая-то херня, — пробормотал я. — Как и всегда. Нужно найти убежище. Я чувствую, что до рассвета остался примерно час. — Да здесь ни хрена нет, кроме этого чёртового леса. — Если не найдём укрытие, мне придётся спать в лесу. А что с ним не так? — Его не должно быть так много. — Может, ты свернул не туда и едешь по местности, которую не помнишь? — Нет же, тут физически в окрестностях не может быть столько лесов. Мы уже сто раз должны были выехать или на побережье, или ещё… да хоть куда-нибудь. А тут вообще ничего нет. — Что это, впереди? Я притормозил, заметив указатель у обочины. Он гласил, что рядом отель, и от него отходила дорога в сторону. — Ну наконец-то, хоть что-то! А то я уже подумал… впрочем, неважно. С облегчением я проехал в ту сторону, куда направлял указатель. И действительно, увидел здание неподалёку от дороги. Но, как только фары достаточно осветили строение… — Вот дьявол! Это заброшенное здание. — Мне всё равно, нужно укрыться хоть где-нибудь. — Ладно, это может быть наш лучший вариант на сегодня. Подъехав ближе, я остановил машину. Затем, выйдя наружу, открыл дверь пассажирского сиденья. — Мы прибыли на место, господин офицер. Я учтиво подал ему руку, помогая выбраться из машины. Теперь можно было идти без фонарика: небо, покрытое густыми облаками, начинало светлеть. Мы подошли к пустующему строению, и я толкнул дверь. В холле было мрачно — лишь одно окно находилось над дверью; другое освещение отсутствовало. — Надеюсь, это старьё не обвалится нам на головы. Подожди-ка, что за… Я навёл фонарик в сторону дальней стены. Там висело нечто, похожее на тело… Сделав несколько шагов в ту сторону, я смог рассмотреть труп в истлевшей одежде, что был прибит к стене какими-то инструментами, но мне уже было неинтересно рассматривать подробности. — Так, понятно, ищем другое место для сна, — сообщил я своему спутнику, который тоже уставился на труп, — а про этот отель я напишу отрицательный отзыв. — Но скоро рассвет, мы не успеем… Я направился было к двери, но её не было. Она просто отсутствовала, как будто бы и не существовала здесь вовсе. — Что происходит?! — воскликнул я, ощупывая стену, но лишь испачкал руки в чём-то. Посветив фонариком на пальцы, я увидел густую тёмную кровь, и поспешил вытереть руку об одежду. — Не знаю, я никогда не видел такого, — растерянно ответил вампир, оглядываясь по сторонам. Со стороны противоположной стены стали раздаваться шорохи, и что-то железное упало на пол. Я навёл туда фонарик и обомлел от страха. Труп начал спускаться со стены, освобождаясь от железных инструментов, что держали его. Он словно стекал вниз. Гниющая плоть в обрывках одежды поползла к нам, цепляясь костями за пыльный паркет. Казалось, что каждое движение приносит существу боль. Его рот был широко раскрыт — то ли в желании поглотить живую плоть, то ли в безмолвном крике… Я вспомнил, что у меня в сумке есть нож. И потянулся за ним, но при этом выронил фонарик, который выключился и куда-то покатился, судя по звуку. В темноте, прижавшись спиной к грязной стене, я нервно искал нож, но находил всё, что угодно, кроме него. — Теперь всё чисто, — сообщил из темноты голос моего напарника. Вампир подал мне фонарик, который я немедленно включил и увидел, что ползающий труп более не представляет опасности. На полу лежал лишь прах в истлевшей одежде. Я огляделся и обнаружил, что дверь снова на месте. — И это всё? — недоверчиво спросил я, а потом добавил: — ну, я ожидал, что будет сложнее, и на него потребуется больше, чем несколько секунд. — Что бы это ни было, оно и так существовало на последнем издыхании. — А разве это не вампир? Поскольку обратился в прах. Или, может, зомби? — Понятия не имею, — он склонился над тем, что осталось от существа, и поднял с пола куски ткани, — это похоже на мундир нашего времени. Но никаких знаков различия не рассмотреть, слишком плохое состояние. — Как это возможно? Откуда здесь взяться твоему современнику? Слишком странное совпадение. Вампир прошёл дальше по холлу. — То, чем он был приколочен к стене… Это штыки. От мушкета. — Какая-то подстава… — заподозрил я. — Потом разберёмся. Надо найти подвал. Рассвет совсем близко. — Ты собираешься спать в этом месте?! Он направился по коридору, я следовал за ним. — Выбора уже нет. Других опасностей пока не вижу. В любом случае, днём будет не так страшно. — Да вообще не страшно, поспать с непонятным ползающим трупом в одном помещении, — нервно отвечал я. — Он нас больше не побеспокоит. Надеюсь… — Чего-то мне нихуя не легче от твоего оптимизма. — Можешь спать в машине. И желательно — именно там. — Ну нет, мы не будем разделяться. Я не отойду ни на шаг. Наконец мы отыскали спуск в подвал. Я посветил фонариком вниз. — Блядь, сука! — заметил я в разочаровании. Подвал был частично затоплен. Офицер спустился вниз, по колено в воду. — Тебе остаётся идти спать в машину. — Да хуй там. Какая-то водичка меня не напугает. В отличие от живого трупа и всей остальной чертовщины. — Не нужно сюда... Я прошлёпал по воде мимо вампира, укоризненно смотревшего на меня, и светил фонариком во все стороны. — Это определённо один из худших отелей, где я бывал. После того, в котором сотрудница заходила без стука в тот самый момент, когда лежишь и дрочишь на кровати. Ну, мне рассказывали о такой ситуации. — А эта сотрудница была красивая? — Да если бы. Ах, если бы это была молодая сексуальная горничная, которая игриво спросила бы, не нужна ли мне её помощь. И потом медленно бы подошла к кровати, раздеваясь по пути. Затем залезла бы и стала ублажать сначала ртом, а дальше… — Главное, чтобы она не превратилась в моего Сира в самый ответственный момент. — Блядь! Ты мне испортил фантазию. Как теперь расфантазировать обратно? — Вернуться в реальность и увидеть, что мы идём по полузатопленному подвалу. В который тебе не стоило лезть, потому что ты смертный и можешь нанести вред своему здоровью. — Ерунда, от одного дня в сыром подвале хуже не станет. Проходя по коридору, мы остановились у одной из комнат без двери, завидев в ней ржавую железную кровать. Я осветил комнату фонариком. Плесень на стенах, какие-то тряпки, свисающие с потолка, остатки другой полусгнившей мебели. — Мне подойдёт, — сказал мой спутник, проходя в комнату. — Ладно, по крайней мере, тут есть один плюс — если кто-то будет приближаться, мы услышим плеск воды. — «Мы»? Ты идёшь спать наверх. — Но… — Это не обсуждается. Не хватало, чтобы ты заболел. — Да я лучше заболею, чем проснусь с какой-нибудь дохлой хернёй, забравшейся на меня! — Спи в машине, закрой двери. Препирались мы недолго: вскоре вампир потерял сознание и едва не упал в воду, но я успел подхватить его. «А он весит меньше, чем кажется. Ну да, у вампиров пустеют и сжимаются внутренние органы, тело перестаёт функционировать и становится лишь оболочкой». Уложив его на кровать, я на какое-то время задержался рядом. «Что, если личность вампира — это тоже оболочка, лишь отчасти напоминающая человека, которым он был? Ведь живой организм значительно влияет на личность. Если не полностью… Интересно, чем заменяется его влияние после Становления? У всех вампиров я вижу некую холодность и отчуждённость. Вне зависимости от характера, это проявляется так или иначе». Я всё же согласился с тем, что мне нечего делать в подвале и стоит подняться наверх. На первом этаже свет уже падал в окна. Небо затянуто облаками и солнца почти не видно. Идти в машину я не рискнул: мне казалось, если я покину отель, то могу больше не найти его. Пока я смотрел в окно и бродил по коридору, всё казалось более чем реальным. Просто заброшенное здание в лесу. Но то, что происходило до этого, заставляло меня сомневаться. «Всё похоже на реальность, но может и не является ею. Тут работают какие-то другие правила», — посещали меня случайные предположения. Я выбрал себе номер поприличнее, насколько это возможно в таком отеле, снял мокрые ботинки и устроился на кровати. «Это всё точно началось после возвращения из бункера. А что, если… что, если я и не возвращался?» — вдруг пришла пугающая мысль. Я оглядел тоскливую обстановку заброшенной комнаты. Здесь уже не было страшно, как ночью — только пусто и одиноко. «Была бы очень неудобная ситуация, если бы этот отель оказался загробным миром, и мне предстояло бы провести здесь остаток вечности», — подумал я, засыпая, не в силах держаться от усталости.

***

Пробуждение последовало лишь тогда, когда уже начало темнеть. Через пустой дверной проём я увидел, что по коридору беззвучно прошла белая фигура. Спросонья я подумал, что мой напарник уже проснулся и гуляет по отелю. Но вспомнил, что его мундир — тёмно-синий. Сонливость мгновенно ушла. «Что за хрень появилась на сей раз? Здесь что, привидения?» Теперь уже заранее вытащив нож и фонарик, я обулся в ботинки, что успели подсохнуть за день, и вышел в коридор. Там пусто. Вдруг я услышал голос прямо позади: — Интересный выбор места в качестве дневного убежища. Зато здесь можно проверять на оптимизм: подвал наполовину затоплен, или наполовину… не затоплен? Я сжал кулаки и глубоко вздохнул, смиряясь с тем, что нас поймали. Мне даже не хотелось оборачиваться. — Да он на три четверти не затоплен, охуенный подвал, столько незатопленного места. Правда, оно всё над водой. Ну так что, ты пришёл вершить расправу? — Не бойся, охотник. Это не физическое присутствие. Моё тело сейчас пребывает в покое и отдыхе далеко отсюда. Теперь я нашёл решимость повернуться и узреть незваного гостя, а точнее, его ментальную проекцию. Которая выглядела слишком реальной. Но проверять это я не стал — даже его иллюзию я не захотел бы трогать и пятиметровой палкой. Эта тварь предстала в том же образе, что и при нашей первой встрече. На нём было светло-серое одеяние — в этой накидке он как будто намеренно желал походить на призрака. Его лицо было чисто от каких-либо вмешательств, и бело, словно мраморная статуя, а светлые глаза и брови терялись на этом фоне, лишённые контраста и выразительности. «В принципе, понятно, отчего он так любит косметику. Но с чего я вообще посчитал его красивым?» Я уставился на него, но сейчас не нашёл чего-либо особо привлекательного. Черты лица выглядели просто правильными и усреднёнными, даже не производя впечатления мужественности. Скорее, в нём было что-то юношеское, вперемешку со взрослыми чертами, и это затрудняло определение возраста. «Хотя, с закрытыми глазами и с закрытым ртом он бы мог смотреться красиво», — отчего-то подумал я, с внезапной критичностью оглядывая собеседника, — «но у меня нет шансов увидеть его таким, если только не пробраться днём в его убежище». — Отлично, значит я смогу ругать тебя на чём свет стоит, и ты ничего мне не сделаешь, — ответил я. — Да, но разве в моём физическом присутствии было иначе? — Хм, не особо. А вот что будет иначе — так это то, что ты не сможешь устроить тут разврат и непотребства, которые обычно начинаются в твоём присутствии. — Я могу использовать дисциплины, влияющие на разум. И приказать тебе самоудовлетворяться… — Пф. — ...над лицом твоего друга. — Что же я должен сделать, чтобы ты, проклятый демон, оставил нас в покое? — раздражённо воскликнул я, — если тебе нужна моя душа, то забирай и уёбывай обратно в Ад! — Нет, я не за этим, — усмехнулся он, — хоть и любопытна твоя готовность расстаться с душой. Я всего лишь заглянул проведать вас. И, возможно, у тебя появились вопросы насчёт чего-либо из произошедшего? Но я решил из принципа не принимать никакую его помощь, не спрашивать ничего важного и не признаваться в проблемах. — У меня только один вопрос. Епископ в самом деле ебал тебя на капоте? — Да. — Омерзительно. Расскажи подробнее. — Когда он вынимал своё достоинство обратно, то вместе с ним вытащил обрывки моих внутренних органов… — Хватит с меня подробностей. Это пиздец! Зачем?! Для чего нужно добровольно идти на такое? Ведь у вампиров же есть душа. А тело — её храм. Для чего такая жестокость к нему? — Плох тот храм, который не имеет высокой посещаемости и не используется с полной отдачей, — улыбнулся собеседник и направился вдаль по коридору. Я шёл за ним, вопрошая: — И зачем водиться с епископом? Он же просто озабоченный маньяк. — Это не так. Пресвятой отец хорошо образован, обладает вкусом и изобретательностью. Но он смотрит на окружающих как на объекты для собственного удовольствия, и не считает нужным демонстрировать им другие стороны своей личности. В свою очередь, я не против побыть для него таким объектом, и в качестве приятного бонуса мне довелось увидеть его более серьёзные стороны. — А насколько он вообще полезен в своих прямых обязанностях? Получается, он сидит во главе местного Шабаша дольше, чем я живу. И за это время в городе ничего не происходило, до последних ночей. Чем он занимается, пока ты гоняешь местных несчастных камарильцев? — Я выполняю свою часть работы, а он — свою, — тактично отвечал собеседник, словно не желая говорить плохо про собрата. Мы остановились перед спуском в подвал. «Интересно, а где убежище этой твари? Готов поспорить, он спит в роскошной обстановке на большой мягкой кровати. Нет ничего, что помешало бы такому, как он, жить в материальном достатке. Ни люди, ни мораль не запретят ему отнять что угодно у кого угодно. А если ты пытаешься быть хорошим — тогда добро пожаловать в сырой заброшенный подвал». Я почувствовал ненависть, но не понимал, к чему или к кому конкретно. Я не был уверен в том, кто виновник всего этого. — В поиске виноватых, главное — не выйти на самого себя, — подсказал вампир, спускаясь вниз. — Ты считаешь, это я виноват?! — я был настолько задет заявлением, что даже не стал возмущаться чтению моих мыслей, — я пытаюсь спасти его! — И каковы успехи? — собеседник скептически оглядывал интерьер подвала, пока я с фонариком держался рядом. — Нам удалось провести несколько драгоценных часов без твоего общества, что уже охуенный успех. — Точно ли это твоё достижение? Что же мне помешало остановить вас рядом с бункером? — Наверное, страх. Ты решил сохранять безопасное расстояние, увидев, что мне доступны какие-то неизвестные силы. — У Инквизиции были гораздо более впечатляющие силы, и это не помешало моему нападению. — Ну ладно, хватит твоих загадок. В чём же дело? Мы оказались в комнате, где всё ещё спал мой напарник. — Дело в сомнении, — вампир подошёл ближе к своему потомку, — иногда я сомневаюсь в собственных методах и пересматриваю их. И задаю себе вопросы: что, если другие варианты будут предпочтительнее в этой ситуации? Один из моих вариантов совпадает с твоей позицией. Ты можешь быть в чём-то прав, и я думаю над этим. Но взаимно ли моё сомнение? Рассматриваешь ли ты вероятность, что и я могу быть прав? — Если ты прав, и если мир действительно настолько дерьмовый, что в нём есть смысл либо стать мразью, либо сдохнуть сразу… Тогда пусть уже случится Геенна и мы все сгорим. Это настолько безнадёжный исход, что я даже не считаю интересным думать над ним. И я останусь при своём мнении. — Что ж, выходит противостояние за душу моего дитя. Но противоборствующие стороны — вовсе не я и ты. А лишь варианты в моей голове. Так сложилось, что ты оказываешь поддержку одному из них. Я полагаю, что у тебя есть право иметь голос в выборе его судьбы, учитывая то, что ты для него сделал. И у меня есть аналогичное право, учитывая то, что сделал я. — Ничего особенно хорошего ты для него не сделал. Если не считать Становления. Правда, в этом он не согласен. — Не имеет значения, что он думает по этому поводу. Становление — важнейший ритуал в его и моей жизни. Я провожу его иначе, чем принято у других. Новообращённый вампир нуждается в крови, и кто-то заранее готовит жертву для своего потомка, а кто-то — предоставляет возможность поохотиться самостоятельно. А я считаю, что в первый раз нужно дать своему дитя собственную кровь — это позволит передать больше своей силы. Помню, как он вгрызался в моё запястье, будучи одержим Зверем. Просто пить кровь было недостаточно, он хотел насыщаться быстрее и вгрызался глубже, откусывая целые куски плоти, которая мешала крови вытекать в большем объёме. После этого я несколько ночей не мог пошевелить рукой. Но процесс доставил мне редкое наслаждение. Пока он поглощал кровь, я чувствовал, что мои силы тают, и жизненная энергия уходит с каждый секундой; однако испытывал возбуждение, которое дошло до высшей точки. Я остался с очень скромным запасом крови в организме, и ощущал не только физическое, но и моральное истощение. В этот интимный момент ритуала происходит нечто вроде символического обмена властью, когда потомок на краткое время становится сильнее своего создателя. — Почему он тебя не убил, пока была возможность? — В такой момент создателя воспринимают как спасителя. И тогда у новообращённого наиболее ясное понимание. А далее уже следуют претензии, недовольство и прочий быт... — И небезосновательно! — Я не жду, что в ближайшее время он оценит весь мой вклад. Но ты можешь ему помочь в понимании некоторых важных вещей. Пусть продолжается ваша дорога в ночи — и посмотрим, куда она приведёт. Он протянул руку к своему дитя, словно желая дотронуться до его лица на прощанье, но прикосновения не произошло и не могло быть. На этом призрачная встреча завершилась. Не успел я покинуть подвал, как проснулся мой напарник. — Ты что здесь делаешь? — возмутился он. — Всё нормально, я спал наверху. Просто сюда приходил твой Сир, к счастью не в физическом виде, а в каком-то ином. Надеюсь, он сдох во время развлечений с епископом, и это был его призрак. Хотя в таком виде от него будет ещё сложнее избавиться. — Ох… ну, по крайней мере, он безвреден в этом случае. — Не совсем. Впрочем, неважно. Но до чего же высокомерная скотина! Он считает, что это за ним выбор твоей судьбы, и что всё зависит от подхода, который он изберёт. Разумеется, это не так, и пусть он не обольщается, считая себя главным. «Ведь выбор на самом деле за мной». — Самое время убираться отсюда, — вдруг сказал вампир, глядя вниз. Посветив под ноги, я увидел, что стою по колено в крови. Не успел я сделать и пары шагов по густой субстанции, как из неё стала медленно выныривать фигура, загораживая собой выход из комнаты. По очертанию и движениям я узнал то же мёртвое существо, что встретило нас в холле отеля, только теперь оно не ползло, а пыталось подняться на ноги. Не успел я что-либо предпринять, как вампир схватил меня за руку. На мгновение я словно отключился и не понял, что произошло — но сейчас передо мной находилось здание отеля, а я обнаружил себя на улице вместе с напарником. — Это что сейчас было? — с недоумением огляделся я, — ты что, умеешь телепортироваться? А почему не сказал мне? — Я не знал, что так умею, — вампир выглядел не менее удивлённым, чем я. — Отличная вещь. Эй, мертвяк из заброшки, пососи хер! — я показал средний палец в сторону входа, — не отель, а хуйня! Ставлю ноль баллов этому заведению, и ещё вычту несколько за хуёвый сервис в виде бесполезной дохлой горничной, и за неудачный дизайн подвального интерьера. Больше в это говно не зайдёт ни один адекватный посетитель. Я направился к машине. — Хм, я тут неожиданно кое-что понял. Ключи от машины — в моей сумке. А сумка — в номере отеля. С очень задумчивым видом я повернулся к отелю, припоминая такие слова и выражения, какие не стал бы записывать даже в том случае, если их гарантированно никто никогда не увидит. — Где находится та комната с сумкой? Я могу забрать и быстро вернуться. — Нет, нельзя разделяться! — Почему? В случае чего, я могу временно нейтрализовать это существо. А на улицу оно вроде бы не выходит. — Всё равно нельзя. Здесь всё как-то не так. — Да, в отеле оно устраивает свои проделки, но их природа похожа на иллюзорную. — Нет, проблема глобальнее, чем отель. Чертовщина началась ещё до него. — Она началась с момента моего Становления, и оттого меня мало что удивляет. Но я верю тебе. Идём за твоей сумкой. На этот раз внутри помещения было слишком спокойно. Мы беспрепятственно добрались до комнаты, где я обнаружил свои вещи в сохранности. Перекинув сумку через плечо, я занервничал: — А вот на обратном пути совершенно точно приключится какое-нибудь дерьмо... Вампир улыбнулся и снова провернул тот же трюк. Мы мгновенно оказались на улице. — Ты что, можешь это использовать сколько угодно и просто так?! — Похоже на то. — Осторожнее с этим. И лучше не используй без крайней нужды, — предостерёг я, — кто знает, где можно случайно материализоваться. Вдруг где-то в километре над землёй, или на дереве, с веткой в глазу или где похуже. — Нет, я хорошо представляю конечную точку и оказываюсь прямо там. Но ты прав, нужно быть осторожнее. Дорога продолжилась. — Чёртово сраное дерьмо, клянусь, я сойду с ума, если этот лес не закончится! Мне нужно поесть, заправить тачку, и, наконец, самое важное — увидеть хоть что-то другое за окном! — А что, если мы уже сошли с ума?.. — Ну, я-то нет, пока что. Да и у тебя не всё так плохо. Технически, посттравматическое расстройство — это ещё не сумасшествие. Если не зайдёт слишком далеко. Но всё-таки, по-хорошему, тебе нужна психиатрическая помощь. — Я не пойду в сумасшедший дом! — Если что, современная психиатрия сильно продвинулась в сравнении с той, что была триста лет назад. Теперь она не только карательная и изоляционная — там действительно пытаются помочь. — Исключено! Мне не подойдёт больница для смертных. — Можно найти какого-то одного специалиста и объяснить ему ситуацию… и постараться не угодить на принудительное лечение в процессе объяснения. Хм, да, непростая задача. Дорога неожиданно закончилась, уперевшись в песчаный пляж. Не веря своим глазам, я вышел из машины. Береговая линия уходила далеко в обе стороны, а дальше был лишь океан. — Приехали, — объявил я своему спутнику, тоже покинувшему машину, — вообще-то я бы предпочёл увидеть вместо всего этого хороший ресторан. Но если подумать, океан — это тоже своего рода ресторан. И даже больше подходящий для моего бюджета, состоящего из оставленной дома кредитки. Ты умеешь ловить рыбу? — Если будет удочка… — А клыки тебе на что? — … — Не выёбывайся, вампиры прекрасно оборудованы для выживания в любой местности. Идём, пришло время поэксплуатировать все твои скрытые возможности.